Загадай желанье...

27 июня

Мы в селе уже почти месяц. Ходим в лес за грибами и ягодами, на луг за цветами, на речку, помогаем бабушке в огороде. В общем, хватает и дел, и развлечений. У нас с Любой уже кожа от солнца сперва покраснела, потом облезла, а теперь мы такие загорелые-загорелые! За Верочкой сперва уговорились приглядывать по очереди, но оказалось, что бабушка смогла её пристроить в местный детсад на лето. Сестрёнка поревела недельку — мамы с папой нет, бабушку она забыть успела, а мы с Любой её к чужим тёткам, воспитательницам, то есть, завели да убежали — но потом освоилась. Сегодня с утра дождь стеной, так что погулять особо не получится. Бабушка даже Верочку сказала в садик не водить. Сам-то дождик вроде и не страшен, подумаешь, вода! Но ветер северный и очень сильный. А болеть летом совсем не хочется. Сперва мы с Верочкой поиграли, раз она сегодня дома, потом пообедали, потом её спать уложили, а потом уже в свою игру начали играть. Мы в неё только у бабушки играем. Называется «игра по книжкам». Бабушка книги сама где-то доставала. В нашей городской квартире таких нет, там, в основном, собрания сочинений русских и советских писателей. И в библиотеке я таких не видела. У бабушки собраны книги писателей из других республик, например, грузинские авторы, киргизские и даже эстонские. Такие имена там необычные! И у авторов, и у персонажей. Некоторые — о жизни детей, другие — как советскую власть в этих республиках устанавливали, баев всяких раскулачивали, белых вылавливали… Интересно — жуть! Мы каждый год их как будто заново перечитываем, потому что основное помним, а подробности забываются. Перечитаем, а потом начинаем играть: а если бы мы жили, например, в Казахстане? Или в Армении? Как бы нас звали? А родителей? А кем бы они работали? А где бы мы жили? В Казахстане везде степь, в Армении — горы… У бабушки есть атлас СССР, там же, в шкафу. Откроем его — и изучаем названия городов, вспоминаем, какие где есть реки, озёра, какой ландшафт, месторождения полезных ископаемых… Как бы нам жилось на Чукотке? В Прибалтике? Туркмения, Якутия, Камчатка: да играть в «а если бы мы жили?..» можно всё лето и никогда не устанешь — такая у нас большая страна! И время можно изменить: а если бы мы жили, когда война началась? Или во время революции? Или в царской России? — Интересно, — сказала Люба, когда мы наигрались в «а если бы мы в команду Тимура попали?», — а за границей есть книги о героях? — Наверное, есть, — ответила я. — О каких-нибудь заграничных. У бабушки таких книг не было, у неё из иностранных только «Мэри Поппинс» и «Хижина дяди Тома». А дома у нас «Питер Пэн» и «Приключения Алисы в Стране Чудес» в переводе Заходера. Их мы тоже чуть не наизусть выучили, как и «Тимура», и многие другие книги. — Просто интересно. Вот у нас про Тимура есть, про Мишу Полякова, про Алексея Мересьева… — Ну, он-то взрослый! — рассмеялась я. А Миша поляков у нас самым любимым персонажем был, потому что однофамилец. — Да я не о том, — отмахнулась Люба. — У нас о настоящих людях пишут, которые вроде как и обычные, а на самом деле — герои, даже если дети ещё! А у них что? Девочка, которая заснула под деревом, дети, сбежавшие из дома на сказочный остров, няня, которая летает на зонтике… Это всё интересно, но сказки же! А из реального — только про угнетение негров! Ну, ещё Том Сойер с Гекельберри Финном. Я призадумалась. Сойер с Финном это, конечно, не сказки… но и не Тимур, тайно помогающий вдове красноармейца или ребята из «Кортика»! — Должны быть в других странах свои герои. Ведь и у англичан, и у американцев были всякие войны, а значит, и герои, даже среди подростков, — решительно заявила я. И улыбнулась. Сжала медальон, висящий на шее. «Пусть нам доставят какую-нибудь книгу, газету или журнал про американских героев, — подумала я. — Про которых американские дети читают. Только, чтобы мы понять язык могли, — а то ведь читают-то американцы на английском, а мы его не знаем. — И пусть Люба этому не удивится и вообще значения не придаст, и никому не расскажет». Минуты не прошло, как в почтовый ящик что-то опустилось. — Письмо! — подскочила Люба. — Или телеграмма! От мамы с папой, — она побежала скорей смотреть, что прислали, и дождь нипочём! — Надя, смотри! Какой-то журнал странный… Журнал и правда странный был. Картинки яркие-яркие, по несколько на странице, а возле нарисованных людей белое пространство с текстом. И стрелочки от него. «Это чтобы понятно было, кто что говорит», — сообразила я. Посмотрела на обложку. Буквы латинские были, но если долго смотреть — в голове перевод словно из ниоткуда появлялся. «Ночь, когда умерла Гвен Стейси», — назывался рассказ, изданный два года назад. — И это их герой? — удивилась я. Нет, то, что он маску носит и его никто в лицо не знает, это ещё объяснимо: в Америке же сплошное взяточничество и подкупленные полиция с чиновниками. Да и Тимур людям тайно помогал. Правда, не потому, что боялся кого-то, а просто из скромности. — И как у обычного человека может быть паутина внутри и вообще, — добавила Люба. — Это даже не объясняется! — Может, это не первый рассказ, а их там серия целая? — предположила я. — Как, например, у Рыбакова есть «Кортик», «Бронзовая птица»… Или как в «Юности» рассказы с продолжением печатают. Но всё равно американский супергерой — это его так в тексте назвали — показался нам странным. И сам журнал тоже. Вроде на наш примерно с Любой возраст рассчитано, а оформление как для детей: картинок много, текста мало. Может, всё дело в том, что нам достался один выпуск: ни начала истории не знаем, ни конца? — Герой должен быть героем не потому, что у него есть нечеловеческие силы, — Люба отложила журнал. — А потому, что он поступает правильно. Я посмотрела на последнюю страницу — ту, на которой Питер держал мёртвую Гвен. — Он поступал правильно. Только всё равно не так, как в наших книгах. Наверное, в следующем номере этого журнала Питер будет переживать, страдать, а друзья, ведь есть же у него друзья, будут его поддерживать. Но читать про это мне уже не хотелось. Узнать, откуда у Питера паутина — да. Продолжение — нет. Я подумала ещё и решила, что загадывать-заказывать журнал с объяснениями не буду. Уж лучше читать про обычных советских детей, которые вроде никакие и не герои, а когда надо — всё могут. Это и есть настоящая суперспособность! А Питер без своей паутины хоть что-то смог бы? И вообще, девушку жалко, умерла просто так. И его жалко, он ведь теперь страдать будет, что не смог спасти. — А давай, — вдруг предложила Люба, — давай ему кто-нибудь из наших, настоящих героев поможет. Пусть они и обычные. А то не люблю, когда людям плохо, даже выдуманным. Вот! Как просто Люба сказала то, что я не могла передать словами. Ведь когда я читала «Кортик», или «Двух капитанов», или «Судьбу барабанщика» — я никогда не думала, что эти персонажи выдуманные. А тут сразу ясно, что такого, как Питер, быть не может. Выдумка он и ничего больше. — Давай, — согласилась я. И мы до вечера, с перерывами на еду и иногда отвлекаясь на Верочку, сочиняли, кто и как бы мог помочь американскому герою. Чтобы у него получилось спасти Гвен и не пришлось грустить.