Зеркало

      Егор вышел из комнаты впервые за два часа, только чтобы набрать воды в дешёвый чайник с Озона. Кипятил в комнате, там же держал продукты в небольшом холодильнике, ведь чем меньше вещей оставалось в общем пространстве, тем спокойнее он себя чувствовал.       На коммунальной кухне был неровный пол, покрытый светло-коричневым линолеумом, по которому ходить разве что в тапочках. Ряды разношёрстных шкафчиков, некоторые из которых хранили следы наклеек из десятых годов, дополняли не менее разношёрстные кухонные плиты, залитые жиром и накипью.       «Соль, мука... какао…».       Пока набиралась вода, Егор, осматриваясь вокруг, повторял очередной состав. На одной из плит в бурлящей кастрюльке кто-то из соседей варил картошку. Если присмотреться к зеленоватым кляксам на боках – скорее всего, Евгений Савельевич. Мужик лет сорока, довольно тихий и молчаливый, жил через стенку от Егора. С чем ему повезло, так это с соседями — вся жилплощадь полнилась разношёрстными странненькими интровертами.       «Тесто – соль, мука, какао, сливочн... нет, блять, нет там никакого какао. Соль, мука, сливочное масло…».       От количества информации, что он напихал в себя, откровенно подташнивало. Егор отключил интернет и на телефоне, и на компе, чтобы не отвлекаться, и чувствовал себя изолированным от мира. Оставшись в компании файла с меню, он штудировал одно за другим, другое за одним, проезжаясь по основным блюдам, напиткам, заканчивая десертами. Был поздний вечер, нервы начинали сдавать. Во дворе завизжала сигналка, послышался громкий мат. Вода набралась.       Вернувшись в комнату, Егор поставил чайник и, сев в сломанное компьютерное кресло – спинка не держалась, вечно откинутая назад – продолжил страдать. В компании муки, соли, масла и какао – хотя в составе не было никакого какао – до тех пор, пока не увидел строчку входящего вызова над описаниями блюд.       Раздражённо почесав глаз, сдался, и взял трубку:       — Да, мам.       По ту сторону достаточно долго молчали. В этой странной тишине доносившийся через форточку с улицы гундёж казался почти оглушающим.       — Привет, что такое? — повторил Егор, косясь на монитор компьютера, где так же был открыт файл с осточертевшим меню.       — Привет, — голос у неё стал сразу неестественно дружелюбный. — Как твои дела?       — Всё нормально. Твои?       — Ой, да... всё хорошо, вот, Вова поступать планирует, весь год готовился, папа твой вообще...       О том, что «папа его вообще» Егор знал и без её участия. Потому убрал трубку от уха, пока неразборчивая речь не прекратилась, и по ту сторону снова не стало тихо.       — Ты что-то сказала?       — Да! Завтра Вова в Петербург приезжает, вот бы встретить его, было бы хорошо очень...       — Я работаю, — отрезал Егор. — У меня смена с девяти до девяти.       — Ох, ну... не отпроситься никак?       — Никак.       — Ну, придумай что-нибудь. Вову совсем встретить некому, пожалуйста...       Егор хотел бросить трубку.       — Пожалуйста, — повторила мама. — Я за него переживаю.       — Ладно. Попробую. Попозже перезвоню.       — Хорошо-хорошо!       Завершив звонок, он подскочил с кресла. Магическим образом раздражение от бесконечной зубрёжки возросло в разы. Чайник выключился сам. Подхватив заранее подготовленную кружку, Егор щедро плеснул кипятка, отчего бирка утонула вместе с заваркой. Лишь после этого задумался. Он мог перезвонить через какое-то время и наврать, мол, нет, не отпустили, но вместо этого зашёл в сеть и открыл диалог в телеге.       «Катя, привет. У меня чп, мама просит встретить брата на вокзале утром. Могу я отпроситься с половины смены?» — напечатал как есть.       Через минут пять она ответила:       «Без проблем, напиши Ратмиру».       Гулявший из угла в угол Егор, по привычке перешагнув через сваленную рядом с кроватью одежду, резко остановился. Так приятно и одновременно тревожно тихо было – только системный блок гудел из-под поцарапанного стола.       Пока Катя ещё была в сети, Егор неуверенно напечатал:       «У меня нет его контакта».       «Ща».       Он сел на кровать. Через некоторое время в личных сообщениях появилась внутренняя ссылка: собака и следом нечитаемый набор букв. Егор тыкнул сразу же, и его перекинуло в личные сообщения менеджера.       Первые несколько секунд он дрожащими пальцами удерживал телефон, не особо понимая, почему так волнуется. После, медленно откинувшись на спину и придавив смятое одеяло, принялся разглядывать чужой профиль.       Скрыты были дата рождения и возраст, а доступны телефон, никнейм, аватарка и раздел «о себе». Егор остановился на фотографии. Ратмир был изображён в чёрном костюме, сфотографирован явно на каком-то мероприятии при тусклом освещении, отбрасывающем на него оранжево-красные пятна. Ни тени улыбки на лице, и взгляд, направленный в сторону. Бокал игристого. Походу, в момент, когда была сделана фотография, Ратмир собирался встряхнуть головой, чтобы убрать локоны со лба, и его поймали за секунду до. Это можно было понять по тому, как был вскинут подбородок, по некоторой небрежности позы, по смазанному движению правой руки. Здесь каштановые волосы казались слегка рыжими, а лицо, изнурённое недосыпом и неестественно белое, обрело какого-то рода жизнь.       Егор разглядывал Ратмира мучительно долго. И не то, чтобы хотел останавливаться, но…       В разделе «о себе» у менеджера было написано бесконтекстное «моргни». Что бы это ни значило, Егору стало неловко. Разыгравшаяся фантазия утаскивала его и от меню, и от надобности перезвонить маме. Егор легко представил это странное помещение, похожее интерьером на старые Питерские особняки. Поставил себя на место камеры. Ратмир откинул-таки волосы назад, что, впрочем, мало помогло, локоны быстро вернулись обратно. Егор ощутил его запах – тот, что поселился в памяти ещё с момента собеседования. Он шагнул достаточно близко, чтобы Ратмир обратил на него внимание. И в полумраке, в красно-оранжевых оттенках, от зелёных вопрошавших глаз менеджера нельзя было оторваться…       Егор поймал себя на том, что вот уже с минуту как щупал живот под футболкой. Рывком поднявшись с кровати, занял непослушную руку тем, что напечатал большими пальцами сообщение в чате, где телеграмм услужливо предлагал начать разговор со стикера:       «Добрый вечер, у меня чп, мне надо встретить брата на вокзале завтра утром, можно отпроситься с половины смены?»       Перечитав, раздражённо стёр, заменив на:       «У меня чп, надо быть на вокзале утром, могу отпроситься?»       Лучше не стало, а потому:       «Срочные дела завтра утром, могу ли прийти на пол смены?»       И так, и сяк, и эдак Егору не нравилось, но ему пришлось отправить хоть что-то. Нажав на кнопку, он тут же выключил телефон и откинул его в сторону, зарывшись пальцами в волосы. В комнате стало отвратительно душно. Пить чай расхотелось.       Он дошёл до ванной и умылся. Холодная вода сделала только хуже, стекая по чувствительной шее. Хотелось куда-то деть наваждение, избавиться от него. Вспомнить о соли, о сахаре, о муке, о масле…       Уже в комнате он прилёг на бок, нащупав кнопку включения. Подтянул загоревшийся телефон к себе, глянул в строку уведомлений. Замер. Ратмир ответил ему почти сразу.       Разблокировал экран, зашёл в телегу, и…       «Да, хорошо».       Егор облизал сухие губы.       И… всё?       Он ждал, что менеджер огрызнётся или спросит, что за дела такие срочные. Вместо этого нейтральное, и вполне логичное «да, хорошо». Егору не понравилось.       Стало ощутимо дискомфортно, когда Ратмир вдруг начал печатать что-то ещё. Скоро в диалоге появилось:       «Завтра будний день, ребята справятся. Можешь не приходить, учи меню».       Егор не знал, какими силами обладали конкретно эти буквы в конкретно этом диалоге, но он не мог от них оторваться. Выйти из приложения, выключить экран или там, пойти и сделать как Ратмир сказал, учить меню. Стоило поставить реакцию на сообщение или ответить что-то вроде «понял, спасибо». Егор же продолжал лежать на смятом покрывале, разглядывая каждый символ, напечатанный менеджером для него.       Так ничего и не ответил. Да и не нужен был Ратмиру никакой ответ.       Дабы как-то справиться с накатившим тремором, набрал маму.       — Да-да?       — Отпросился. Он на Московский приедет?       — Да! Приезжает в…       Егор замял разговор, узнав нужную информацию и бросил трубку.       Едва не забыл перевести будильники.       Лёжа на постели и глядя в потолок, старался не думать о завтрашней встрече с братом. Это не важно. Всё пройдёт быстро, Вовка и сам не любит разговаривать с ним. Куда сложнее было избавиться от мыслей об особенных, каким-то чёртом, буквах.       Куда сложнее было «моргнуть».

* * *

      До вокзала Егор дошёл на своих двух. Миновал самый дерьмовый пешеходный переход в центре, прорвался через бесконечную толкавшуюся толпу, и, наконец, подошёл к длинному светло-жёлтому зданию. С одной стороны – вход в метро, с другой – сам вокзал, и в свете утреннего солнца вся Площадь Восстания с высоким обелиском посередине казалась чем-то нереалистичным. Егор не выспался. Виноватыми в этом были шоколадный круассан, наполеон, баскский чизкейк и многие другие, чьи имена не будут указаны в титрах, но тем не менее, успевшие подпортить ему сон.       Вова странным образом узнал его издалека. Егор только успел напечатать ему, мол, «ты где», как младший брат возник перед ним с каменным лицом.       — Привет, — Егор спрятал руки в карманы.       Братец кивнул.       — Пошли.       Ещё один кивок.       На улице Егор полез в телефон, чтобы вызвать такси. Брат, держа чемодан на колёсиках за ручку, стоял молча.       Они не виделись почти пять лет. Егор не горел желанием разглядывать младшего брата — тот бы воспринял это по-дурацки, извратив насколько возможно. Вове исполнилось восемнадцать. Он сильно вырос, сломавшийся голос было трудно узнать, но всё та же растрёпанная короткая причёска, плотно сомкнутые губы и орлиный нос, доставшийся им обоим от деда (Егору в меньшей степени), сглаживали странный эффект новизны. Брат был плотно замотан шарфом, упрятан за тёмно-синей курткой. Из свободного кармана торчал край шапки. Егор готов был поспорить, что тот снял её, когда отъехал достаточно далеко от шибко заботливой мамы.       — Такс подъедет через пять минут, — сообщил Егор. — Ты как, один доберёшься? Или с тобой поехать?       Вова явно хотел как можно меньше времени провести в его компании, однако первый раз будучи в Питере со своим топографическим кретинизмом, не шибко верил в себя.       — Едем, — выдал младший едва слышно, не смотря на Егора.       Тот пожал плечами.       Пока такси подъезжало, Вова с любопытством разглядывал площадь и памятник, крупные буквы на здании: «ГОРОД-ГЕРОЙ ЛЕНИНГРАД». Смотрел на сумасшедшее движение, на толпы людей, идущих от метро и к метро. Егор украдкой наблюдал за ним.       Пять лет. Грёбанные пять лет. Егор провёл их, болтаясь по разным работам в Питере, съезжая с квартиры на квартиру, Вова же — в очаровательной компании отца, готовясь к вузу, к будущему, к нормальной, наверное, жизни. И хрен пойми, что было в его голове, теперь, когда они совсем не общались.       Машина подъехала. Вова подождал, пока Егор выберет заднее сидение и сам сел вперёд, рядом с водителем. В такси они так же ехали молча. Мимо плыли улицы, на которые Вова с интересом поглядывал, вытягивая шею. За всё время, что они были в пути, он ни разу не достал телефон и Егор, в свою очередь слушавший музыку в одном наушнике, этому искренне удивился.       Остановились на узкой улице, где от слякоти было негде пройти. Егор вышел первым. Вытащил чемодан из багажника, на что Вова, пытавшийся не вляпаться в лужу, отреагировал мрачным молчанием.       — Какой адрес хостела?       Вова показал на телефоне. Егор, быстро сориентировавшись по карте, повёл брата через дворы. Поглядывая на нумерацию домов, нашёл нужный. Там же рядом с домофоном нашлась едва заметная табличка с названием. На всякий случай Егор, пока они шли, быстро проверил отзывы.       Вова остановился перед домофоном. Егор кивнул мол, ну всё, пока. Хотел развернуться и уйти, но из вежливости спросил:       — Что-то ещё нужно? Сориентировать, не знаю, — Егор смотрел на брата в упор. — Что-то, быть может.       Вова некоторое время молчал. А после, подняв руку, указал пальцем:       — У тебя пидорская серьга в ухе.       Егор кивнул:       — Я в курсе, — и показательно пощупал мочку с небольшим серебряным кольцом.       Вова скривился.       На этом и разошлись. Егор позвонил маме, сообщил, что брата встретил, и бросил трубку. Он предполагал, что та, ради экономии денег, предлагала Вове остановиться у него — даже не спрашивая, согласен ли сам Егор, разумеется — но братец с возмущением отказался. Отец присел ему на уши, и вряд ли что-то изменится. Егор не сильно расстраивался. Подумаешь, отношения из замечательных превратились в говно. Ерунда.       Думал ли он так на самом деле или пытался себя успокоить — не мог знать наверняка.       Он достал наушники, включил кружки от Наташи, пришедшие двадцать минут назад, и пошёл до метро. Голос подруги быстро вымел дурные мысли, а хлюпавшая под ногами слякоть заняла всё Егорово внимание.