Обида не помеха отношениям

Ценное воспоминание длилось недолго. Нэо устало перевёл взгляд на улицу, словно проверяя, не прячется ли там что-то за стеной дождя. Осенний ливень хлестал по стеклу, но не омрачал его — наоборот, придавал странное спокойствие, будто смывал лишние мысли. Ближе к ночи, когда стрелки часов давно перевалили за полночь, Осуда вернулся к Ючи. Тихо присел на край кровати, не желая спугнуть его. Он прекрасно знал: гамма не спит, лишь упрямо делает вид. — Ючи… я знаю, что ты не спишь, — мягко сказал альфа, пытаясь расположить его к разговору. Но тот продолжал хранить молчание, будто наказывая его тишиной. Нэо вздохнул и всё же продолжил: — Я хочу извиниться. Я понимаю, что тебе понравился браслет. Но я не могу подарить его тебе. Ючи медленно повернулся к нему, глаза сверкнули обидой и любопытством: — Почему? Он для кого-то особенного? — Нет… — Осуда опустил взгляд. Его голос стал тише, но тяжелее. — Этот браслет… единственное, что осталось у меня от моей первой любви. Это воспоминание, к которому я всё ещё не готов прикасаться иначе… Я не могу отдать его. По крайней мере, пока. — Первой любви?.. — Голубоволосый неожиданно резко притянул альфу ближе. — Расскажи о ней! Или о нём? Всё равно! Ты ведь почти никогда не говоришь о своём прошлом… а я уже чуть ли волосы не рву, пытаясь хоть что-то узнать! — Ну… тебе правда интересно? — Осуда нахмурился, словно не до конца веря в его рвение. — Конечно! — уверенно кивнул Ючи, хотя внутри у него всё неприятно сжималось. Альфа тяжело вдохнул. Слова сами просились наружу, но он тщательно выбирал, что можно сказать, а что лучше скрыть. — Дэйки был необыкновенным омегой… — начал он, и в голосе его зазвучала мягкая тоска. — Безумно талантливый, умел ладить с людьми, улаживать ссоры, всегда находил правильные слова. Когда мне было семнадцать, я впервые решился подойти к нему. Подарил небольшой букет и этот браслет… мою первую работу. Он тогда улыбнулся так, будто я подарил ему целый мир. — Вау… — выдохнул Ючи, но в груди кольнуло. Слова альфы были будто сотканы из восхищения, и каждое из них болезненно отзывалось в нём. Непрошеное чувство липкой зависти и ревности обожгло сердце. Он невольно отвёл взгляд, боясь, что Осуда прочтёт на его лице все сомнения. В голове крутились вопросы: он всё ещё любит его?.. если да, то разве найдётся место для кого-то ещё? Может, я для него — всего лишь тень? Сердце билось быстрее, и чем больше Ючи пытался отогнать мысли, тем сильнее они вцеплялись. А если он ищет во мне сходство с Дэйки?.. А если… я просто подмена? — И... он погиб. — Последняя фраза рассказа оборвала гамму от раздумий. Он, к несчастью, прослушал последние части рассказа, но не стал показывать этого, скорчив что-то похожее на сожаление. — О-Оу... это... Нэушка, это безумно грустно... Но не стоит вспоминать об этом. Твой Дэйки наверняка не хотел бы, чтобы ты ставил крест на себе. — Он взял Нэо за руку. В отличии от альфы ладошки были меньше, но и на омежьи не тянули. — Просто стоит принять то, что есть. — Да, ты прав, Ючи. Знаю, нужно жить дальше, как бы не было больно..., — Ответил Осуда, закивав. Он не заметил, что Ючи даже не слушал рассказ, но ему льстило, что тот не промолчал, и даже не сменил тему во время разговора. — Н-да... Нэо, ну и рассказы у тебя, фух... Так утомляют. — Гамма потянулся вместе с зевком, затем глянул на салатового, будто ища у него поддержки в словах Манами. — И уже так поздно... ложись со мной. Хочу пообниматься. — Он потянул руки на себя, заулыбавшись. — Хах, хорошо. — Кивнул альфа. Нэо устроился рядом, его сильные руки сомкнулись вокруг тонкой талии Ючи, и тепло альфы сразу разлилось по телу, словно вытесняя все тягостные мысли. За окном всё так же мерно шумел дождь, капли в такт их дыханию бились о стекло. Ючи на секунду прикрыл глаза, позволяя себе спрятать ревность и зависть за маской сонной нежности. Он прижался к груди Нэо, ощущая ровный стук сердца — спокойный, надёжный, слишком настоящий, чтобы позволить себе думать о прошлом. — Вот так намного лучше… — прошептал он, едва заметно улыбнувшись. — Никаких историй, только ты и я. Альфа тихо рассмеялся, чуть сильнее прижимая его к себе. И на какое-то мгновение Ючи почти поверил, что в этих объятиях он единственный. Следующим утром Нэо только и успел приготовить завтрак прежде чем убежать на работу. Сегодня от дел хранителей он был отстранён, так как хранителям не нужно было выполнять задание, а потому он теперь занимался человеческими делами. Осуда имел ещё один секрет, который никогда не раскрывал. Он работал на мафию, что и покрывала огромные расходы альфы, которыми пользовался Манами. Да, было трудно, усидеться в двух мирах, но не для альфы. Его будто это отвлекало. Одно от хранительства, второе от мафии. А всё вместе отвлекало от дурных мыслей и иногда даже от истерик Ючи, когда тот наглел и капризничал. Сейчас он слушал, как их босс, японский мафиозник Иида Эиджи отчитывал тех, кто провинился перед ним. — Злости нет на вас уже. — Он закурил дорогущую сигару, наблюдая за тем, как его страшились сотрудники. — Когда я говорил повесить за яйца должника, что прячется от долгов, я не имел в виду буквально его на дерево повесить, чтоб все пялились на его голую задницу. — Простите, босс... Он просто очень наглел. Он буквально послал нас нахуй. — И правильно, сам бы послал. — Фыркнул Иида, строго посмотрев на провинившихся. — Потому, что нехуй цацкаться с нариком. Наверняка, обкуренный был, когда с вами разговаривал. Надо было сразу приводить ко мне. В густом табачном дыму комната казалась теснее, чем была на самом деле. Осуда сидел чуть в стороне, в тени, наблюдая за происходящим. Он прекрасно знал — Эиджи не терпел суеты и лишних слов. Когда босс говорил, нужно было только слушать. Запах дорогого табака витал по залу, смешиваясь с потом и страхом. Провинившиеся переглядывались, но встречали лишь холодные взгляды остальных. — Надо было сразу приводить ко мне, — повторил Эиджи, стряхнув пепел на мраморный пол. В его голосе не было злости, только холодная усталость. — И помните: в этой семье ошибку может совершить каждый, но дважды её не повторяет никто. — Милый, расслабься. — Омега, что был рядом, сразу принялся за массаж, шепча альфе за ушком. — Что ты разорался на них? Идиоты и есть идиоты, главное, что никто против тебя ничего не выставит. А задачу они выполняли на отлично. Стоит ли дальше ругать? — Он ласково шептал тому, чтобы особо никто не слышал. Он не переставал делать массаж, лишь больше расслабляя альфу. Эиджи не сразу ответил. Его глаза, чуть прикрытые, блеснули хитрым удовлетворением — не то от слов, не то от рук омеги, скользящих по его плечам. Он будто смаковал момент, а провинившиеся облегчённо вздохнули, видя, что буря миновала. — Где-то я же подобное видел..., — Прошептал самому себе Осуда, в каком-то смысле став ассоциировать жениха босса с теми же аку. Ему вспомнилось, как они, используя слабости жертвы, играли на нервах, подчиняли через тело. Первым делом — плечи. Там, где напряжение копится сильнее всего. Так жертва раскрывается, будто книга. Нэо чуть прищурился. В его памяти всплыли страницы старых манускриптов и собственные наблюдения: аку редко ошибались с тактикой, а этот омега, по странному совпадению, действовал так же точно. Но господин Аоки точно не был аку, и это Нэо проверил ещё на первой встрече. И всё же что-то в этом прикосновении, в мягком тоне и в том, как Эиджи моментально сбавил ярость, тревожило Осуду. Он не мог позволить себе расслабиться. Он перевёл взгляд на босса — тот уже спокойно выпускал кольца дыма, полностью отдаваясь ласке. «Манипуляция или любовь?..» — подумал Нэо, скрестив руки на груди и откинувшись в кресле, но не сводя взгляда с Аоки.