Школа и рок-н-ролл.

Одним поздним вечером, в одном из репетиционных залов немаленького городка молодая группа музыкантов снова тренировалась. Комната была маленькой, душной, но своей. Только на такую наши студенты смогли скинуться — зато всё необходимое там имелось. Без окон, с шумопоглощающими панелями на стенах — на этом настояла барабанщица, чтобы звук не бил по ушам. В глубине сияла её гордость — недешёвая барабанная установка. Она прочно стояла на ковре, который не давал стойкам разъезжаться и был достаточно тёплым, чтобы ходить по нему в носках и не чувствовать ледяной бетон под ногами. По периметру тесно притулились гитарные и басовые усилители, колонки, микшерный пульт, микрофоны на стойках. Хотели бы ещё клавиши, да только ни денег, ни клавишника. В комнате царил полумрак — никто не любил включать верхний свет. Лишь лампа в углу синим оттенком подсвечивала диван, а на стенах вперемешку висели плакаты групп, афиши концертов, наклеенные стикеры и какие-то кривые рисунки. Всё вместе больше походило на подвальный клуб, где важен звук, а не красота. Группа собиралась пару раз в неделю: отрепетировать пару песен и просто провести время. Но в последнее время они встречались почти каждый день. Вокалистка стояла с телефоном в руках, напевала песню под минус, пока барабанщица щёлкала палочками, а парень с акустикой подбирал аккорды вместо отсутствующей электрогитары. — Нет, погоди, — вокалистка сбилась и махнула рукой. — Барабаны идут после соло гитары, а не до. — Было бы неплохо эту гитару слышать, — пробормотала барабанщица и отбила по палочкам счёт. Но начать заново они не успели. — Тук-тук! — раздалось снаружи. И тут же дверь распахнулась с таким грохотом, будто её открыли с ноги. Гул прокатился по комнате, струны на гитаре дрогнули. В зал чуть ли не ввалилась девушка с рюкзаком от гитары за спиной. — Чёрт возьми, Ремина! — барабанщица дёрнулась так резко, что задела палочкой тарелку, и та жалобно звякнула. — Неужели, а ещё на час раньше прийти не могла? — парень с акустикой даже не встал, только сильнее прижался к стене и прожёг опоздавшую взглядом. — Могла! — Ремина улыбнулась так, будто её уже простили. — Но я вас всех очень люблю, поэтому пришла как смогла. А ещё!.. — она ловко скинула рюкзак и расстегнула его. Металл звякнул о молнию. Внутри оказалась не только гитара, но и четыре банки энергетика. — Вот мои извинения! Она, как фокусник карты, раздала банки всем и с довольной ухмылкой посмотрела на друзей. Вокалистка только успела вдохнуть — и тут же уловила тонкий запах спирта, исходивший от фиолетовых волос Ремины. — Ты опять выпила перед тренировкой? — нахмурилась она, ставя банку на диван и подходя ближе. — Что? Выпила? — Реми вскинула брови. — Шутишь? Нет, конечно! — Она присела, чтобы подключить гитару к колонке, но движения выдали её. — Реми, хватит врать. — Я? — девушка резко обернулась к остальным, театрально прижимая ладонь к груди. — Вру? — не найдя никакого доверия в глазах остальных, девушка добавила — Ну, выпила стаканчик перед выходом, ладно! Для настроения! Мне сразу сил прибавилось после учёбы. Даже вышла пораньше! — Вышла пораньше, а пришла попозже? — парень снял ремень от гитары. Его голос прозвучал сухо. — Да ладно, не так уж и сильно я опоздала. — Сильно, — он взглянул на часы, поднялся и накинул ремень сумки на плечо. — Мне уже пора. Удачи вам тут. Он вышел, и дверь за ним закрылась глухо, как крышка ящика. Барабанщица тяжело вздохнула, сдвинув брови. — Реми, ты приходишь тогда, когда уже всем надо расходиться. Ты же знаешь, мы стараемся собираться почаще, чтобы как следует подготовиться к выступлению. — Ну что там готовиться? — Ремина резко вскинула руки, словно отмахиваясь от её слов. — Пиво, да мы ахринительная группа! Мы играем так, будто у нас один мозг на всех. А вы чуть ли не каждый день собираетесь, чтобы зазубрить эти песни. — Это нужно, чтобы на сцене никто не растерялся и не забыл свою партию, — спокойно ответила светловолосая, но в голосе прозвучала твёрдость. — Но вся энергия уходит в никуда! — возмутилась Ремина, делая шаг ближе, будто хотела надавить своим присутствием. — Реми, репетиции обязательны. В любом случае. — Но не каждый же день! — её голос стал громче, и в тишине зала он неприятно отдавался от стен. — Я пошла, — коротко бросила Пиво. Она поднялась, сумка заскользила с дивана на плечо, и, не глядя ни на кого, вышла, хлопнув дверью. Зал будто провалился в тишину. Воздух стал тяжёлым, давящим. Ремина замолчала, плечи опустились. Она медленно сняла гитару и опустила её на диван, а сама с глухим звуком рухнула рядом. Голова откинулась назад, глаза закрылись. Несколько секунд она лишь шумно втягивала воздух, будто пыталась отдышаться после бури. — Мэй, скажи мне, — тихо, почти шёпотом, проговорила она, снова поднимая голову. — Только честно. Проблема во мне? Мэй замерла. Несколько секунд она просто смотрела на неё, будто пытаясь подобрать слова. Потом вздохнула, скользнула к ней и села рядом. Колени плотно сомкнуты, руки лежат поверх — напряжённые, пальцы то и дело сжимались. Она смотрела на лицо Ремины и всё ещё морщилась от лёгкого запаха спирта. — Не в тебе, — наконец сказала она мягко. — Тут скорее… в разном уровне ответственности в нашей группе. — То есть я безответственная? — с оттенком вызова переспросила Ремина. — Нет! — Мэй резко выпрямилась, голос её сорвался чуть громче. — Ну… то есть, все мы иногда такие. Просто… это же я заставляю всех собираться почти каждый день, не давая вам отдыха. Я требую, чтобы вы учились вне репетиций. — Ну а что в этом плохого? — Ремина лениво откинулась, закинув руку на спинку дивана позади неё. — Ты же хочешь как лучше. — Я даже не спрашиваю, хотите ли вы. Все просто молча делают. А я вижу, как вы устаете… и всё равно продолжают делать. — Я никогда ничего не учила вне репетиций, — перебила её Ремина, с ухмылкой. — Всё на ходу. — Я знаю. Ну, догадывалась. Ты стараешься упростить себе жизнь. В этом нет ничего плохого… но из-за разных подходов могут появляться… — Мэй закрутила пальцы, будто пытаясь вытянуть нужное слово. — Конфликты, — подсказала Ремина, чуть приподняв уголки губ. — Да, именно, — тихо согласилась Мэй. Повисла пауза. Воздух стал каким-то вязким, и даже тихий гул колонок вдруг показался оглушительным. Обе девушки будто не знали, куда деть руки, куда смотреть. — Ладно… я пойду, — первой нарушила тишину Ремина. Она поднялась, схватила гитару, небрежно повесив ремень на плечо. — Давай, — отозвалась Мэй, всё ещё сидя на диване. — Я приберусь здесь. Ремина лишь кивнула и, не оборачиваясь, вышла. На улице её окутал холодный воздух. Она сунула руки в карманы и нащупала знакомую пачку сигарет. Долго не думая, вытащила одну, поднесла к губам. Щёлкнула зажигалкой — но остановилась. Зажигалка осталась открытой в руке, пламя едва дрожало на ветру. Ремина замерла, взгляд уставился в пустоту. В голове всплыли последние слова Мэй, её напряжённый голос, усталые глаза. Губы сжались. Она резко захлопнула зажигалку и с раздражением швырнула сигарету в ближайшую мусорку. Вдохнула полной грудью морозный воздух и впервые за весь вечер почувствовала лёгкость. Мэй быстро собрала все лишнее, выключила свет и тихо закрыла дверь репзала на ключ. Зал находился прямо в её доме, поэтому оставалось лишь подняться на свой этаж и зайти в квартиру. Мысль о том, что завтра понедельник, неприятно кольнула — от этого у всех обычно портилось настроение. Скинув с плеч сумки, Мэй почти упала на диван. Небольшая однокомнатная квартирка встретила привычным теплом и тишиной — для неё этого было вполне достаточно. Девушка перевернулась на спину и уставилась в потолок. В голову сразу полезли мысли о предстоящем выступлении. А вдруг не получится? А если на сцене всё пойдёт не так? А если кто-то не придёт? Заболеет? Провалится… Сердце ухнуло и забилось быстрее, дыхание стало поверхностным и сбивчивым. Тревога подкралась так быстро, что Мэй даже не успела понять, как её тело само начало входить в паническую спираль. Пальцы дрожали, в груди сжалось, перед глазами слегка потемнело. Она резко села, сжав руками колени, словно пытаясь вернуть себе контроль. Несколько глубоких вдохов… выдохов. Голова чуть закружилась. Надо спать. Всё. Просто лечь спать. Она попробовала. Даже после душа, когда тело было расслабленным и тёплым, мысли не отпускали. Они снова и снова наваливались: сцена, провал, чужие взгляды, страх подвести группу. Казалось, чем больше она старалась отогнать их, тем сильнее они возвращались. Мэй не выдержала. Вскочила с кровати, включила настольную лампу и села за стол. Рука сама потянулась за ручкой. Лист блокнота распахнулся, и слова полились, словно вырывались наружу через чернила. Она писала всё — свои страхи, свои «а вдруг», свои панические картинки. Писала быстро, будто боялась, что мысли убегут, если не успеет их зафиксировать. Строчка за строчкой заполняла страницы до тех пор, пока пальцы не заныло от напряжения. И только тогда пришло облегчение. Будто тяжесть в груди немного отпустила. Голова стала светлее, яснее. Мэй перечитала несколько фраз, пробежалась глазами по исписанным страницам и тихо захлопнула блокнот. Глубоко вдохнула носом. Выключив свет, она вернулась к кровати. На этот раз, едва коснувшись подушки, глаза закрылись сами собой. Сон пришёл почти мгновенно.