Луночка и Школа Извращённых Исскуств

Софи поправила два светлых хвостика, ниспадающих на плечи, и ямочки на её щеках стали ещё глубже, когда она подошла к кабинету доктора Мейсона. Конверт с фотографиями тяжело лежал в её маленьких ручонках. Она тихонько постучала. Дверь мгновенно открылась, открыв безупречную улыбку дяди Мейсона. — Моя старательная девочка, — пробормотал он, беря конверт. Его пальцы коснулись её пальцев. Он пролистал фотографии, и в его груди раздался тихий одобрительный «угу». — Великолепная работа, Софи. Правда. Он крепко обнял её, одной рукой скользнув вниз и крепко обхватив ягодицу под короткой юбкой. Софи вспыхнула, по её телу разлилось знакомое тепло. — Я старалась, дядя, — прошептала она в его белоснежный халат. Когда она повернулась, чтобы уйти, его рука нежно сжала её запястье. — Подожди, птичка. — Его голос был мягким, бархатистым. — Ты так много работала на этой неделе. Пойдём со мной. Небольшая награда. Сердце Софи ёкнуло. Она лучезарно посмотрела на него, её зелёные глаза засияли. —Правда? Куда? Он не ответил, просто повёл её по тихому коридору к частному крылу клиники, медленно водя большим пальцем по внутренней стороне её запястья. Софи последовала за ним, лёгкими шагами, ямочки на её щеках становились всё глубже. Он открыл тяжёлую дубовую дверь, которую она никогда раньше не видела открытой. Внутри это был совсем не стерильный кабинет. Мягкий ковёр поглощал их шаги. Бархатные шторы закрывали окна. Огромная кровать занимала главное место в комнате. Мейсон запер за ними дверь с тихим, последним щёлком. Он опустился на край матраса, похлопав себя по твёрдому бедру. — Иди сюда, Софи. У неё перехватило дыхание. Она забралась к нему на колени, маленькая на фоне его широкой фигуры, инстинктивно обвив руками его шею. Его губы нашли пульсирующую точку под ухом, затем, горячо и неторопливо, поцелуями спустился ниже, вниз по изгибу её шеи. Его руки скользнули ей под юбку, тёплые ладони собственнически лежали на её обнажённых бёдрах. Она ахнула, когда его рот сомкнулся на тонкой ткани, прикрывающей её сосок, и влажное тепло просачивалось сквозь неё. Тихий стон вырвался из её груди. Её бёдра двигались, инстинктивно потираясь о толстый бугорок, напрягающийся под его брюками. Она почувствовала, как её кружевные трусики наливаются влагой, и знакомое напряжение нарастает внизу живота. Её маленькая ладонь прижалась к его груди, ощущая мощный стук его сердца. Большая рука Мейсона скользнула между её бёдер, пальцы пробежались по пропитанному влагой кружеву. — Моя хорошая девочка, — пробормотал он, прижав пальцы к её коже. Софи заскулила, выгибаясь всем телом под его прикосновением, пальцы сжимали ткань его рубашки. Трение ощущалось восхитительно, давление нарастало, пока она тёрлась на его ладони. Другой рукой он схватил её за бедро, направляя её движения, притягивая ближе, пока она не оседлала его твёрдый член сквозь слои ткани. Её дыхание стало коротким, прерывистым, теряясь в аромате его одеколона и тёмном бархате комнаты. Он без усилий поднял её, уложив спиной на мягкие подушки. У Софи перехватило дыхание, когда его пальцы зацепились за пояс её трусиков, с привычной лёгкостью спустив их вниз по её ногам. Она инстинктивно приподняла бёдра, позволяя ему раздеть себя. Ноги дрожали, когда она закинула их на его широкие плечи, грудь быстро поднималась и опускалась. Взгляд Мейсона был пристальным, хищным, когда он наклонился вперёд, нежно раздвигая большими пальцами её скользкие складочки. — Всё прекрасно, — выдохнул он, проникая глубже, растягивая её с нарочитой медлительностью. — Кто-нибудь ещё трогал тебя здесь? Софи отчаянно покачала головой, её голос дрожал. — Нет, дядя. Только ты. Всегда ты. Собственническая улыбка изогнула его губы, когда он стянул рубашку, обнажив под ней твёрдые мышцы. Он расстёгнул брюки, высвободив свой внушительный член, головка которого блестела. Софи заворожённо смотрела, как он поднимает её бёдра всё выше, прижимаясь к её влажному входу. Сначала он прижал головку к её животу, оставляя влажный след, прежде чем скользнуть ниже. — Ты же принимаешь таблетки? — спросил он хриплым голосом. Софи энергично кивнула, её ноги сжимали его. — Каждое утро, дядя. Пожалуйста… Её мольба оборвалась, когда он одним плавным, глубоким толчком вошёл в неё, полностью заполняя её. Софи вскрикнула, её пальцы впились в его спину, тело выгнулось на кровати. Он на мгновение замер, глубоко погрузившись в неё, его взгляд был устремлён на неё. — Вся моя, — прорычал он, его бёдра двигались, трясь о её клитор. Софи застонала, её голова забилась о подушки. — Да, к-как скажешь, — выдохнула она, её голос дрогнул, когда он начал двигаться — медленные, размеренные толчки, от которых у неё перехватило дыхание. Её ногти царапали его спину, пока он её брал, каждый толчок был глубже предыдущего, кровать скрипела под ними. Софи закрыла глаза, потерявшись в ритме, жаре, в неоспоримом обладании каждым прикосновением. Затем он резко ускорился, его движения стали грубыми и мучительными. Софи вскрикнула, её руки упёрлись об его грудь — Нежнее, пожалуйста! – взмолилась она тонким, отчаянным голосом. Но он проигнорировал её, его хватка болезненно сжала её бёдра, когда он входил в неё всё сильнее и быстрее. Она попыталась оттолкнуть его, прижав ладони к его влажной от пота коже. Он мгновенно остановился, его лицо стало строгим. — Перевернись, – скомандовал он, его голос был холодным, словно сталь. Софи замерла, дрожа, но тут же повиновалась. Она перевернулась на четвереньки, схватив подушку и подсунув её под живот. Её спина инстинктивно выгнулась, подставляясь, дыхание стало прерывистым. — Хорошая девочка, – пробормотал Мейсон, поглаживая её позвоночник, прежде чем обнять за талию. Он резко толкнулся, войдя полностью. Софи ахнула, когда кончик члена ударился о шейку матки, и острая, невыносимая боль пронзила всё её тело. Она уткнулась лицом в подушку, тихо и прерывисто застонав в ткань, пальцы вцепились в простыни. Он не замедлил движения. Каждый толчок был жестоким, точным, вызывая сдавленные стоны из горла Софи. Слёзы навернулись на глаза, но она не отстранилась — она оттолкнулась, встречая его толчок за толчком. Боль переросла в головокружительное, электризующее удовольствие, которое всё туже сжимало её живот. Стоны становились громче, приглушённые только подушкой, а дыхание Мейсона за её спиной стало хриплым и прерывистым. Его пальцы впивались в её бёдра, оставляя синяки, удерживая её, пока он вёл их обоих к окончанию. Перед тем, как кончить, Софи прошептала, уткнувшись в бархатную наволочку, тихим, отчаянным голосом: — В-внутрь, дядя... пожалуйста. Он торжествующе выдохнул и повиновался. Его оргазм пульсировал внутри неё, вызывая её собственный оргазм – яростную, сотрясающую волну, которая пронзила её, оставив дрожать и задыхаться. Она рухнула на матрас, скользкая и измученная, Мейсон был всё ещё глубоко внутри неё. Прежде чем она успела отдышаться, Мейсон с неожиданной силой перевернул её на спину. Его пальцы тут же нашли её набухший клитор. Он начал размазывать по нему влагу медленными, размеренными круговыми движениями – нежный массаж, который посылал новые искры по её сверхчувствительным нервам. Софи застонала, инстинктивно выгнувшись. — Я... я, наверное, не смогу, – прошептала она хриплым голосом. — Я уже... кончала недавно. Упоминание о её собственном удовольствии – о том, чего он запретил ей достигать в одиночку – мгновенно сделало его прикосновение более грубым. Он сильно надавил большим пальцем, скользя по её клитору. Софи ахнула, острая волна боли и удовольствия пронзила её. Медленная, коварная улыбка изогнула её губы. Грубость была тем, чего она жаждала – доказательством его контроля, его неудовольствия, его тёмного, волнующего обладания. Она закрыла глаза, отдаваясь мучительному ритму. Он наклонился ближе, обжигая её ухо жарким дыханием. — Ты не выйдешь из этой комнаты, — пробормотал он низким и угрожающим голосом, — пока я снова всё не увижу. Софи послушно кивнула, прикусив губу, когда его пальцы скользнули глубже, исследуя её покрасневший вход с грубой, отточенной точностью. Его большой палец продолжал свою безжалостную атаку — твёрдые, требовательные прикосновения, от которых у неё перехватывало дыхание. Она чувствовала годы его опыта в каждом движении: точное давление, идеальный угол, то, как он менял прикосновения за мгновение до того, как ощущение становилось невыносимым. Это интимное знание — насколько досконально он знал её тело — возбуждало Софи больше всего. Он точно знал, что делает, и эта уверенность заставляла её дрожать. Бёдра Софи дико дергались, когда давление снова нарастало, словно сжатая пружина внутри неё. Пальцы Мейсона работали быстрее – два погружались глубоко в неё, а большой палец кружил вокруг её клитора, выписывая тугие, яростные спирали. Стоны превратились в отчаянные, прерывистые крики. Она чувствовала, как напрягается, наслаждение обостряется, превращаясь во что-то почти болезненное, невыносимо интенсивное. — Дядя… – прохрипела она, вцепившись пальцами в простыни. Он не замедлился, не смягчился. Его взгляд, тёмный и властный, был прикован к ней. — Сейчас, – приказал он. Тело Софи мгновенно повиновалось. Поток тёплой жидкости пропитал его руку и простыни под её бёдрами, она яростно содрогнулась, её стон эхом отразился от тёмных стен. Мейсон с огромным удовлетворением наблюдал за её кульминацией, его пальцы наконец замерли внутри неё, когда дрожь не утихла. Он медленно вышел, задержавшись взглядом на её раскрасневшемся, дрожащем теле. Затем, в последний раз, собственнически сжав её бедро, он нежно похлопал её по ягодицам. — Хорошая девочка, — пробормотал он, и в его голосе снова потеплело. Софи лежала, измученная, прерывисто дыша, прохладный воздух покалывал её влажную кожу, когда он поднялся с кровати. Она смотрела, как он подходит к богато украшенному шкафу красного дерева и открывает его маленьким серебряным ключом. Тихий звон раздался во внезапно наступившей тишине. Софи свернулась на боку, натянув на себя уголок одеяла, и покорно ждала, что будет дальше.