Своевременная замена

— А Хон Се... — Ле Бин усмехнулся, и эта усмешка была подобна сухому треску раскаленного камня. — Этот буйный дух нашел свое отражение в мире, где ярость стала законом природы. Его владения – Песчаная Империя Бурь планеты Ксарот. И не думай, что это просто пустыня. Это гигантские тиски из песка, камня и ветра, которые либо выдавят из тебя всё до последней капли влаги, либо выкуют в нечто... закалённое. Он сделал шаг, и его тень на каменной стене Обители удлинилась, будто отбрасываемая низким солнцем пустыни. — Представь: стоишь на краю Поющих Дюн. Это не холмы, а песчаные горы, высотой с облака. Их гребни – это лезвия, отточенные ветром. И когда этот ветер скользит по ним... они поют. Низкий, гудящий гул, который входит в тебя через кости. Он сводит с ума, путник. Одних он погружает в транс, и они бредут на этот зов, пока ноги не поглотит зыбучий песок. Других – доводит до бешенства, заставляя разрывать свою одежду и кричать в такт этому песчаному стону. Ле Бин провел рукой по горлу, словно смахивая невидимую песчинку. — А под ногами – Шептуны. Целые равнины, где песок мелкий, как пудра. Они шепчут тебе, заманивая в ловушку. Один неверный шаг – и ты проваливаешься. Не в воду, а в сухую, бездонную трясину, что засасывает медленно, давая тебе время осознать весь ужас конца. И только народ Сайру, Дети Песков, знают невидимые, устойчивые тропы, прошитые сквозь эту гиблую землю. Он прищурился, будто вглядываясь в палящий зной. — Но настоящие артерии этого мира – не реки. Воды здесь почти нет. Это Великие Каньоны. Бездна Сирокко – это разрез на теле планеты, такой глубокий, что на её дне – вечная ночь и прохлада. И жизнь там кипит ярусами, как в гигантском муравейнике. А Лабиринт Ирок... — Ле Бин многозначительно покачал головой. — Это детище самого ветра. Узкие ущелья, где стены испещрены пещерами, как соты. Говорят, сам Лабиринт дышит и меняет свои ходы, играя с путниками, пока они не умрут от жажды или безумия. Его голос стал тише, но не от страха, а от уважения к опасности. — Вода здесь – это божество. «Слёзы Ксарота» — источники, бьющие из скал. Вокруг них оазисы, торговля, заговоры... и сила. Владеть источником — значит владеть жизнью. Но есть и «Миражные Озёра». Это не обман зрения. Это магические язвы на реальности. Одно может дать тебе видение будущего, другое – засосет в ловушку снов наяву, из которой нет возврата. Ле Бин скрестил руки, и в его позе читалась готовность к схватке. — И среди всего этого выживают Сайру. Высокие, стройные, с кожей цвета загара и узкими, как щели, зрачками. Они не борются с пустыней. Они – ее часть. Их города – это не дома, а пещеры, высеченные в скалах. Их верблюды-скакуны неделями не пьют, а их магия... — Он сделал паузу, давая словам проникнуть глубже. — Их магия – это дыхание самой пустыни. Аэроманты могут поднять стену из песка, чтобы погрести врага, или создать иллюзорный дворец, который исчезнет с восходом солнца. Они могут уплотнить песок под ногами союзника и превратить землю под врагом в зыбучую могилу. А самые сильные... могут вдонуть в песок ярость бури и слепить из него Песчаных Големов – слепых, но неумолимых убийц. Но его лицо вновь стало серьезным. — И все это – лишь прелюдия к настоящему гневу Ксарота. Это «Дыхание Пустыни» – буря планетарного масштаба. Она приходит раз в несколько лет. Небо становится желтым, солнце гаснет, и стена из песка, высотой в небоскребы, медленно, но неизбежно движется, перемалывая дюны, засыпая каньоны. Пережить ее можно только глубоко под землей, и даже тогда ее рев будет преследовать тебя в кошмарах. А в самый разгар зноя, когда солнце яростнее всего, из песка рождаются Песчаные Химеры – порождения магии, гнева и отчаяния погибших. У них нет формы, нет разума, есть только жажда уничтожения. Он выдохнул, и его выдох показался сухим и раскалённым. — Хон Се – не укротитель этой стихии. Он – ее самое яростное дитя. Его школа – это школа гнева и выживания. Там тебя научат не медитировать, а выжимать волю из последних сил. Чувствовать приближение бури по вкусу песка на языке. Сражаться так, чтобы твои удары были резки и безжалостны, как ураганный ветер. Его последователи не носят тяжелых доспехов – их броня это скорость, ярость и способность стать песчинкой в всесокрушающей буре. — Ксарот... — Ле Бин отхлебнул воды из походной фляги, и его гортань двинулась с сухим щелчком, будто он глотал не влагу, а пыль. Он с силой поставил флягу на каменный выступ, и эхо от удара резко прокатилось по переходу. — Этот мир не просто суров. Он – великий алхимик, что превращает слабость в прах, а силу – в обсидиановое лезвие. Ты спрашиваешь подробностей? Хорошо. Позволь мне провести тебя по его язвам и чудесам. Поверхность: Лик Безжалостного Божества — Представь: день. — Ле Бин широко развел руками, словно обнимая невидимый раскаленный шар. — Солнце Ксарота – не ласковый светильник, а раскаленный шар белого яда, что выжигает глаза и душу. Воздух колышется от зноя, искажая очертания дюн, превращая мир в дрожащий мираж. Он внезапно сжал кулаки,и его суставы побелели. —Но ночь... Ночь здесь не менее жестока. Температура падает так стремительно, что камни трескаются с звуком ружейного выстрела. — Он щелкнул пальцами, и звук был неожиданно громким в тишине. — И над тобой – чёрный, бархатный полог, усыпанный звездами до тошноты. Они не мерцают, а холодно, безжалостно сверкают, как осколки льда. Ле Бин провел рукой по рукаву своей одежды,и с ткани посыпалась невидимая пыль. —И ветер... Вечный ветер. Он не стихает ни на миг. Он несёт с собой мелкий, абразивный песок, который за день отполирует кожу до крови, а за год – срежет с горы вершину. Сердце Пустыни: Не только Песок — Ты думаешь, все здесь – это песок? — вдруг усмехнулся Ле Бин, и в его глазах мелькнула насмешка. — Ошибаешься. Он сделал шаг к Дэ Шэну и провел указательным пальцем по воздуху, вычерчивая воображаемую линию. — Есть Стеклянные Равнины. Огромные пространства, где песок был сплавлен в древних катаклизмах в идеально гладкое, темное зеркало. Дэ Шэн,до этого молча слушавший, слегка нахмурился. —И кто или что смогло сплавить такую площадь? Ле Бин одобрительно кивнул, будто ждал этого вопроса. —Падение звезды? Древняя магическая война? Кто знает. Но сейчас... Стоишь на нем в полдень – и видишь свое отражение, изможденное и испепеленное, а под ногами – второе солнце, пылающее в адском отблеске. Ходить по ним – пытка. Свет ослепляет, жар плавит подошвы. Он наклонился ближе,понизив голос до доверительного шепота. —Но Сайру используют их не только как ориентиры. Они... молятся на них. Говорят, на этих равнинах можно увидеть тени прошлого, отпечатанные в стекле, как фотографии. Войны, что создали эти пустоши... лица давно умерших... Жизнь, что Цепляется за Существование — Флора и фауна здесь – это гимн выживанию, — Ле Бин выпрямился, и его голос вновь стал лекторским. — Ветрорезы... эти деревья похожи на скелеты, поднятые из ада. Он с силой ударил кулаком по своей ладони. —Их кора тверже стали, а корни уходят на десятки метров вглубь, к подземным водоносным слоям, о которых не знает никто, кроме них. Их сок – густая, питательная смола – считается эликсиром жизни. За один бурдюк готовы убить. — Чем они питаются, если вокруг лишь песок? — перебил Дэ Шэн, его практичный ум искал уязвимости. — Соком самой пустыни, — не моргнув глазом, ответил Ле Бин. — Они впитывают росу, что выпадает раз в месяц, и конденсируют влагу из воздуха своими иглами. Но продолжу. Он внезапно сделал резкое движение ногой, будто что-то отшвыривая. —А Песчаные Скаты... Ты идешь по дюне, и под ногами – лишь песок. И вдруг... — он сделал театральную паузу, глядя Дэ Шэну прямо в глаза, — из-под земли вырывается плоская, серая тварь с липкими щупальцами и утаскивает твоего спутника вглубь. Они не плавают в песке. Они парят в нем, как демоны в своей стихии. Ле Бин скрестил руки на груди,наблюдая за реакцией Дэ Шэна. —И Каменные Стражи. Ты отдыхаешь в тени скалы, прислонившись к ней. А через час... — он медленно повернул голову, имитируя пробуждение некоего великана, — «скала» шевелится. Это гигантская рептилия, что питается камнями и солнечным светом. Ее терпение безгранично. Она может ждать добычу неделями. Он внезапно щелкнул зубами с сухим,костяным звуком. —Одно неверное движение – и ее пасть, способная перемолоть камень, сомкнется на тебе. Дэ Шэн стоял неподвижно, но его взгляд стал более сосредоточенным, оценивающим. Он не отводил глаз от Ле Бина, слов примеряя каждое слово на себя, представляя, как бы он действовал в этом мире песка и смерти. Тишина в переходе стала густой и напряженной, наполненной отзвуками воображаемых бурь и шепотом невидимой песчаной пыли. — Сайру делятся на оседлых и кочевников, — Ле Бин провел пальцем по стене перехода, будто вычерчивая карту. — Оседлые живут в Бездне Сирокко. — Он сделал резкое движение рукой вниз, изображая падение в пропасть. — Их города – это не строения, а полости, высеченные в стенах каньона. Тысячи пещер, соединенных веревочными мостами, лестницами, вырубленными в скале. Он ухмыльнулся,показывая на воображаемые уровни в воздухе. —Сверху – бедняки, те, кого солнце жарит, как на сковороде. Чем глубже – тем знатнее род. А на самом дне... Ле Бин понизил голос до таинственного шепота,наклонившись к Дэ Шэну. —...в вечном полумраке, где воздух прохладен и пахнет сыростью, живут их правители. Стены там покрыты светящимися лишайниками, и тишина такая, что слышно, как песчинки падают со сводов. Дэ Шэн внимательно слушал, его пальцы невольно постукивали по поверхности Зеркала Мо Ин. — И эти... верхние уровни. Они не пытаются бунтовать против тех, кто внизу? — Умный вопрос, — кивнул Ле Бин. — Но представь: чтобы добраться до низов, нужно пройти все уровни сверху вниз. А каждый проход охраняют воины клана, живущего этажом ниже. Это идеальная тюрьма. Он выпрямился,его взгляд стал отстраненным, будто он видел бескрайние пески. —Кочевники же... они – настоящая душа Ксарота. Они не сидят в каменных норах. Их жизнь – это путь. — Ле Бин сделал несколько медленных шагов, имитируя движение каравана. — Они следуют за тенью и слушают шепот воды под землёй. Их Кхолити... — он похлопал себя по бедру, — эти верблюды-скакуны чувствуют сдвиг песка за версту. Кочевники – это кровь, текущая по венам пустыни. Они разносят новости, товары... Ле Бин внезапно резко повернулся к Дэ Шэну. —...и яды. Никогда не доверяй кочевнику, который слишком уж любезен. Его вода в бурдюке может даровать жизнь... или мучительную смерть. — Их магия... — Ле Бин поднял руку, и его пальцы сжались в кулак, будто сжимая горсть невидимого песка. — Это не для философских бесед. Это для выживания. Смотри. Он резко разжал ладонь, сделав выбрасывающее движение. —«Поцелуй скорпиона» – сжать песок в раскалённую стеклянную иглу и выстрелить ею. Никакой брони не хватит. Ле Бин сделал плавное движение рукой перед собой,и его очертания на мгновение показались размытыми. —«Одеяние миражей» – стать тенью, искажением. Враг будет целиться в мираж, а ты в это время перережешь ему горло. Он с силой топнул ногой по каменному полу. —Но самое опасное... «Душа бури». Пробудить голема из песка. — Ле Бин пристально посмотрел на Дэ Шэна. — Но песок – ненадежный союзник. Один миг слабости, потеря концентрации... и эта тупая ярость обратится против тебя. Говорят, мастера могут поднять целую дюну, чтобы поглотить караван. Но цена... — Какая цена?— не удержался Дэ Шэн. — Разум, — коротко бросил Ле Бин. — Часть твоего сознания навсегда остается в песке, превращаясь в шепчущий прах. Но это еще не все опасности. Он вытер рукой лоб,хотя в переходе было прохладно. —«Солнечный гнёт». В полдень магия солнца выжигает все на своем пути. Незащищенный заклинатель может почувствовать, как его внутренняя энергия вскипает и испаряется, оставляя лишь обугленную скорлупу. Ле Бин сглотнул,и его лицо на мгновение исказилось от отвращения. —«Песчаная лихорадка». Споры грибов в бурях. Попадают в легкие... и через неделю ты начинаешь кашлять пылью. Твои же легкие превращаются в каменную крошку. Он внезапно замолк, прислушиваясь к тишине Обители, а затем прошептал так тихо, что Дэ Шэну пришлось наклониться: —А в Лабиринте Ирок есть места, где ветер говорит... «Шепот Пустоты». Он не сводит с ума. Он... стирает. Оставляет пустую оболочку, которая бродит и повторяет услышанное. Навеки. — И на фоне этого всего живет Хон Се, — Ле Бин отступил на шаг, и его фигура вдруг показалась больше, заполняя пространство. — Его крепость – не камень. Она самом сердце «Дыхания Пустыни», там, где рождаются бури. —Его ученики не носят мантий. Только обмотки. Их первое испытание? — Ле Бин жестко ткнул пальцем в грудь Дэ Шэну. — Неделя в Зыбучих Пустошах. С одним кинжалом. И одним бурдюком воды. Он начал медленно обходить Дэ Шэна по кругу,его голос стал резким, как скрежет песка по камню. — Их не учат смирению. Их учат ярости. Той ярости, что заставляет сердце биться, когда вода на исходе. Той ярости, что даёт силы вонзить клинок в глотку врага. Их стиль – это песчаная буря. Безостановочная, ослепляющая, безжалостная. Ле Бин внезапно остановился прямо перед Дэ Шэном,их лица оказались в сантиметрах друг от друга. —Иди к нему, и ты перестанешь бояться смерти. Ты начнешь бояться только одного – быть слабым. Слабость здесь – смертный грех, и кара наступает немедленно. Он отступил,и его взгляд стал тяжелым, оценивающим. Его голос снова стал ледяным. — Что останется от человека, когда песчаная буря утихнет? Останется ли что-то, кроме выжженной пустыни? Дэ Шэн не отвел взгляда. Его пальцы все так же лежали на рукояти меча, но теперь их положение изменилось – стало более готовым, более опасным. Он не ответил, но его молчание было красноречивее любых слов.