Своевременная замена

Спустя неделю, когда Дэ Шэн уже начал привыкать к относительному затишью, его вызвали в Зеркальную Галерею. На этот раз там был только Ле Бин, что само по себе было тревожным знаком. — Расслабься, — без предисловий начал он, изучая экран с каким-то современным офисным зданием. — Твоя песочница с генералами и советниками временно закрыта. Пора нюхнуть настоящего пороха. Точнее, офисного кофе и лживых улыбок. На экране показали мужчину лет сорока, Чэнь Хао, совладельца успешной технологической компании. Его лицо было истощённым, а глаза выдавали глубокий внутренний конфликт. — Задача, — голос Ле Бина был сосредоточен и деловит. — Его партнер и лучший друг, Ли Жэнь, методично разваливает их общее дело. Проводит темные схемы, выводит активы, подставляет компанию под суды. Но Чэнь Хао слеп. Он верит в их двадцатилетнюю дружбу как в святую реликвию. Любые прямые доказательства он будет игнорировать, пока не станет слишком поздно. Компания – это жизни трёхсот сотрудников и их семей. Она не должна рухнуть. Дэ Шэн смотрел на экран, чувствуя легкую панику. Никаких древних свитков, никаких намеков через астрологию. Только холодный, современный мир, где враг носит галстук и улыбается в лицо. — Мои методы... — начал Дэ Шэн. — Твои методы сейчас бесполезны, — отрезал Ле Бин. — Никто не будет слушать здесь странствующего философа. Ты будешь самим собой. Студентом-стажером, которого взяли в IT-отдел на неделю. Твое оружие – твой телефон, уши и способность быть невидимкой. День первый. Воздух в офисе был прохладным, стерильным и пахлом кофе, пластиком и едва уловимой ноткой человеческого стресса. Дэ Шэн стоял у стойки ресепшена, сжимая в потной ладони пропуск с надписью «Стажер». Его темное даосское одеяние было заменено на дешевый, неудобный костюм, который казался ему карнавальным. В ушах стоял гул принтеров, телефонных звонков и приглушенных разговоров – оглушительная какофония после тишины Зеркальной Галереи. Его представили отделу, состоящему из десяти человек. Имена пролетели мимо ушей, но он зацепился за одно – Сяо Лин, помощница Ли Жэня. Девушка с усталыми, но умными глазами за большими очками, чьи пальцы безостановочно стучали по клавиатуре, пока с остальными она обменивалась короткими, дежурными улыбками. "Она на грани", — мгновенно проанализировал Дэ Шэн, вспоминая уроки Мэй Ли. "Ее улыбка не достигает глаз. Плечи напряжены. Она делает вид, что погружена в работу, чтобы избежать лишнего общения." Его посадили за свободный стол в углу, рядом с кофейным аппаратом – идеальное место для наблюдения. Первые несколько часов он просто сидел, делая вид, что изучает вводные материалы по проекту, а на самом деле впитывая атмосферу. Он видел, как Ли Жэнь, улыбающийся и гладкий, проходил по отделу, похлопывая сотрудников по плечу, раздавая пустые комплименты. Его глаза, однако, были холодными и оценивающими. Дэ Шэн почувствовал знакомое, леденящее ощущение – это был тот же тип человека, что и придворные интриганы из прошлого, только в современной обертке. Во второй половине дня Сяо Лин, проносясь мимо с грудой бумаг, случайно задела угол его стола, и папка с документами выскользнула у неё из рук. Бумаги разлетелись по полу. — Ой, простите! — она бросилась их собирать, и ее лицо залилось краской смущения и раздражения. Дэ Шэн молча встал и начал помогать ей, аккуратно складывая листы. Он не говорил ни слова. Когда они закончили, он просто кивнул и вернулся на своё место. Через час у кофейного аппарата случилась небольшая очередь. Сяо Лин стояла впереди него, нервно постукивая ногой. Аппарат издал шипящий звук и выдал ошибку. — Опять! — вырвалось у нее, и она с отчаянием провела рукой по волосам. — Позвольте, — тихо сказал Дэ Шэн. Он подошел, несколько раз нажал на кнопки сброса, слегка постучал по боковой панели – трюк, которому его научил Мао Ян для их старого университетского аппарата. Машина ожила. — Вы... волшебник? — удивленно выдохнула Сяо Лин, наливая себе долгожданный кофе. — Просто стажер, которому повезло, — он слегка улыбнулся и отошёл, давая ей пространство. Больше он к ней не подходил. Не пытался заговорить. Он просто был. Наблюдал. Запоминал, кто с кем общается, кто перешёптывается, а кто избегает взглядов. Он мысленно составлял карту офисных связей и напряжений, как когда-то составлял карты расположения войск. К концу дня его голова гудела от непривычного шума и количества новой информации. Он чувствовал себя выжатым, но не из-за магии или бессонных ночей, а из-за постоянного, ни на секунду не прекращающегося психического напряжения. Этот мир был другим. Более шумным, более быстрым, более фальшивым. И в чём-то – более жестоким. Возвращаясь вечером в общагу, он с наслаждением снял душащий галстук. Задание только началось, но он уже понял главное: в этом современном мире его главным артефактом должна стать невидимость. И его первая, крошечная зацепка – имя и усталое лицо помощницы Сяо Лин. День второй. Послеобеденная пора в офисе была временем странного затишья. Большинство сотрудников разошлись по переговорным или ушли на обед, в воздухе витал ленивый гул немногочисленных разговоров и мерный стук клавиатур. Дэ Шэн, сделав вид, что идет к кулеру, замедлил шаг рядом с рабочим местом Сяо Лин. Она стояла, отвернувшись к окну, и тихо, но взволнованно говорила по телефону. — ...не знаю, как долго я еще выдержу, — ее голос дрожал. — Эти «особые поручения»... Я не для этого устраивалась на работу. Каждый раз, когда он дает мне новый... этот чек-лист, у меня руки трясутся. Дэ Шэн замер, делая вид, что поправляет рукав рубашки. Он не слышал всего разговора, но ключевые фразы – «странные поручения шефа», «чек-лист», «руки трясутся» – сложились в ясную, устрашающую картину. Это был не просто стресс от работы. Это была совесть, кричащая под гнетом чего-то нечистого. Он не стал подходить к ней. Не стал расспрашивать. Прямое вмешательство сейчас могло всё испортить, заставив её замкнуться. Вместо этого он вернулся к своему столу и стал ждать. Его момент настал, когда Сяо Лин направилась в маленькую офисную кухню, чтобы налить себе чаю. Дэ Шэн поднялся почти одновременно, будто направляясь туда же. Он шел прямо за ней, держа в руке полный стакан воды, который только что налил себе у кулера. Расчет был точен. На пороге кухни он якобы споткнулся о край коврика. Стакан выскользнул из его руки и с звонким хлюпающим звуком разбился о пол, расплескав воду прямо у ног Сяо Лин. — Ой! Простите! Простите! — засуетился Дэ Шэн, его лицо выражало идеальную панику смущённого стажёра. — Ничего страшного, — автоматически ответила Сяо Лин, отскакивая назад, но вода уже успела забрызгать ее туфли и низ брюк. Дэ Шэн тут же бросился убирать осколки, используя бумажные полотенца. —Позвольте, я все уберу! Это целиком моя вина! Он работал быстро и аккуратно, собирая осколки. Сяо Лин, видя его искреннее раскаяние, присела, чтобы помочь ему, отодвинув свой стул. — Не надо, я сама, — сказала она, но он уже подобрал последние крупные осколки. — Хотя бы протрите пол, а то еще кто-нибудь поскользнется, — сказал он, протягивая ей пачку бумажных полотенец. Пока она отвлекалась, вытирая лужу, его руки совершили два быстрых, отточенных движения. Первое – он будто нечаянно толкнул ее полуоткрытый ящик стола, чтобы получить к нему доступ. Второе – его собственная рука с телефоном мелькнула над ящиком, и когда он ее убрал, телефона там уже не было. Он лежал в глубине, среди папок и ручек, экраном вниз, с активированным диктофоном. — Все, вроде бы чисто, — он поднялся, держа в руках мокрый комок бумаги с осколками. — Еще раз прошу прощения. — Пустяки, — Сяо Лин вздохнула, садясь на место. — С кем не бывает. Дэ Шэн кивнул и удалился, выбросив мусор. Его сердце билось ровно, дыхание было спокойным. Внешне – просто неуклюжий инцидент. В реальности – идеально исполненная операция. Он не оставил следов, не вызвал подозрений. Он предоставил технологии и обстоятельствам сделать за него работу, пока сам отступал в тень. Теперь ему оставалось только ждать, чтобы Сяо Лин, в своём стрессе и отчаянии, выдала сама себя. И он был почти уверен, что так и произойдёт. День третий. Офис к восьми вечера был почти пуст. Гул жизни сменился тихим, настораживающим жужжанием серверов и мерцанием экранов в режиме ожидания. Дэ Шэн, сделав вид, что собирается домой, аккуратно повесил свою простую серую толстовку на спинку стула – на самом видном месте. Он вышел из офиса, спустился на лифте, пересек улицу и замер в тени подъезда напротив, не сводя глаз с освещенных окон на пятом этаже. Он ждал. Почти час. Его терпение было вознаграждено, когда он увидел, как в кабинете, где работала Сяо Лин, мелькнула тень. Она все еще была там. Он подождал ещё пятнадцать минут, давая ее одиночеству и усталости достичь критической массы. Затем он медленно вернулся в офисное здание. Его шаги по пустому коридору были беззвучными, отточенными в иных мирах. Дверь в его отдел была приоткрыта. Он вошёл. Сяо Лин сидела за своим столом, но не работала. Она сидела, сгорбившись, положив голову на скрещенные руки на клавиатуре. Ее плечи отчаянно вздрагивали. Тихие, надрывные всхлипы разрывали тишину кабинета – звук полного, безоговорочного поражения. Дэ Шэн остановился на мгновение, давая ей шанс заметить его. Но она была слишком поглощена своим горем. Тогда он бесшумно подошел к кулеру, налил в бумажный стаканчик горячей воды, достал из кармана пакетик травяного чая «для успокоения», который он прихватил с утра, и заварил его. Он подошел к ее столу и без слов поставил стакан с дымящимся чаем рядом с её локтем. Сяо Лин вздрогнула и резко выпрямилась, смахивая слезы тыльной стороной ладони, ее лицо было испуганным и растерянным. —Я... я просто... Дэ Шэн не сказал ничего. Он просто откатил соседний стул и сел рядом, не глядя на неё прямо, а уставившись в пустой монитор напротив. Он создавал пространство. Безопасное, безоценочное пространство, где её боль могла выйти наружу. Тишина длилась минуту, другую. Она была густой, тяжёлой, но не неловкой. Она была наполнена доверием, рождённым от отчаяния. — Он заставит меня подписать эти бумаги завтра, — ее голос прозвучал хрипло, прорываясь сквозь остатки слёз. Она не смотрела на него, а говорила в пространство, как будто исповедуясь. — Фальшивые счета. За несуществующие услуги. А потом... потом эти акты сверки с поддельными печатями... Я знаю, что это неправильно! Я знаю! Её пальцы впились в ее же волосы. —Но он сказал... он сказал, что если я откажусь, он уволит меня и позаботится, чтобы я больше никогда не нашла работу в этой отрасли. У меня... у меня мать болеет, кредит за квартиру... Она обернулась к нему, и в ее глазах стоял настоящий ужас. —Он сказал, что я уже соучастница. Что я не смогу ничего доказать, а он всё повернет против меня. Что все подумают, что это я все придумала. Дэ Шэн медленно кивнул, все еще не глядя на нее. Он позволил ее словам, ее страху, ее исповеди заполнить комнату. Он был лишь сосудом, зеркалом, в котором она наконец увидела чудовищность своего положения. — Вам не нужно с этим оставаться наедине, — тихо сказал он наконец. Это была не констатация факта, а констатация выбора. Он не предлагал решений. Не давал советов. Он просто признавал её боль и давал ей понять, что она не одна. И в этой тишине, после ее излияния, это прозвучало громче любого обещания или угрозы. Он добился своего. Правда была добыта не хитростью или силой, а простой человеческой эмпатией, которую он, как оказалось, тоже умел использовать как оружие. Эпилог операции. Дэ Шэн сидел в своей комнате в общаге, перед ним был открыт ноутбук. На экране – интерфейс анонимной электронной почты. Он не испытывал ни триумфа, ни сомнений. Была лишь холодная, отточенная ясность. Он был скальпелем, а не хирургом. Его работа – сделать точный разрез. Последствия – не его дело. Он подключил телефон к компьютеру. Файл с записью был единственным, что он скопировал. Сам телефон он позже, по дороге домой, «случайно» уронил в ведро с водой, стоявшее у входа в метро для мытья полов. Устройство, выполнившее свою роль, перестало существовать. Его пальцы замерли над клавиатурой. Он набрал адрес Чэнь Хао – тот самый, что был указан на корпоративном сайте в разделе «Руководство». Кому: chen.hao@xinghe-tech.com Тема:[Пусто] В поле для текста письма он не вписал ни единого слова. Ни угроз, ни просьб, ни намёков. Только молчание, которое будет кричать громче любых обвинений. Он прикрепил аудиофайл. Без названия. Просто «audio_message.mp3». Курсор завис над кнопкой «Отправить». Он видел перед собой не экран, а лицо Сяо Лин, искаженное болью и страхом. Слышал ее сломленный голос, в котором плескалось отчаяние честного человека, загнанного в угол. Он нажал кнопку. Письмо ушло. Безымянное, безликое, необратимое. Дэ Шэн откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Он не знал, что сделает Чэнь Хао. Проигнорирует, возненавидит посланника, наконец-то прозреет. Это было уже не в его власти. Он поступил не как Мэй Ли, не как Ле Бин. Он поступил как Дэ Шэн. Он не манипулировал и не ломал. Он просто вскрыл гнойник и позволил правде, уродливой и неприглядной, хлынуть наружу. Иногда лучшее оружие – не изящный намек и не грубая сила, а голая, не приукрашенная реальность, поднесенная к самому лицу. Он не спас компанию. Он не наказал виновного. Он всего лишь дал правде шанс быть услышанной. А уж что люди сделают с этой правдой – их выбор. Его же работа была закончена. Безупречно, холодно и без сожалений. Дэ Шэн стоял рядом, глядя на экран, где Ли Жэнь, уже без своей гладкой улыбки, что-то яростно доказывал побледневшему Чэнь Хао. Картина была беззвучной, но от этого не менее выразительной. Он чувствовал странную пустоту. Не удовлетворение, не раскаяние. Просто... факт. — Инструмент, — повторил он про себя, пробуя это слово на вкус. Оно было холодным и металлическим. — Именно, — Ле Бин подошел ближе, его плечо почти касалось плеча Дэ Шэна. — Ты был проводником. Каналом, по которому правда достигла ушей того, кто должен был её услышать. Ты не судил, не обвинял. Ты просто... предоставил доказательства. В самой чистой, необработанной форме. На экране Чэнь Хао медленно опустился в своё кресло, проводя рукой по лицу. Это был жест полного краха – не бизнеса, а веры. — Она... Сяо Лин, — начал Дэ Шэн. — Что с ней будет? — Это уже не твоя забота, — голос Ле Бина был лишён жестокости, но беспощадно объективен. — Ты дал ей выбор. Она им воспользовалась, сама того не зная. Ее судьба теперь в ее руках и в руках Чэнь Хао. Наша работа завершена. Он выключил экран, и Зеркальная Галерея погрузилась в привычную звёздную мглу. — Ты сделал то, что должен был сделать, — продолжил Ле Бин, поворачиваясь к Дэ Шэну. — Спас триста жизней от хаоса и разорения. Но не жди за это благодарности. Ни от Сяо Лин, ни от Чэнь Хао, ни от кого. В нашем ремесле награда – это знание, что ткань реальности не расползлась еще на один шов. И понимание, что иногда для ее починки приходится пачкать руки. Он внимательно посмотрел на Дэ Шэна, и в его взгляде читалась сложная смесь – усталое признание и суровая гордость. — Ты научился слушать. Научился быть невидимым. И сегодня ты научился самому важному – отделять себя от результата. Не позволять чужим эмоциям становиться твоими. Это и есть профессионализм. Горький, безрадостный и абсолютно необходимый. Ле Бин положил руку ему на плечо. Прикосновение было твёрдым и коротким, как печать. — Задание закрыто. Иди отдыхай. Завтра... завтра начнётся что-то новое. Всегда начинается. С этими словами он растворился в мерцании звезд, оставив Дэ Шэна наедине с тишиной и новым, непривычным знанием о себе самом. Дэ Шэн стоял неподвижно, вглядываясь в ту точку, где только что был экран. Перед его внутренним взором проносились обрывки: испуганные глаза Сяо Лин, надменная улыбка Ли Жэня, опустошённое лицо Чэнь Хао. Он провел рукой по лицу, словно пытаясь стереть невидимые следы этой истории. «Инструмент», — снова подумал он. Слово все еще было холодным, но теперь в нем появился странный отзвук... ответственности. Быть инструментом – не значит быть бесчувственным. Значит – быть точным. Не позволять личному вмешиваться в работу. Он медленно вышел из Зеркальной Галереи, и его шаги эхом отдавались в пустоте зала. Вернувшись в свою келью в Обители, он сел на простую циновку и закрыл глаза. Он не медитировал. Он просто пытался ощутить границы своего «я» после того, как на время стал чистым каналом, проводником. Вспомнились слова Ле Бина — Не позволять чужим эмоциям становиться твоими. — Раньше он бы счел это бесчеловечным. Сейчас он понимал – это не бесчувственность. Это единственный способ сохранить рассудок и не сгореть, когда твоей кистью пишутся чужие судьбы, а краска – чужая боль. Он глубоко вздохнул и впервые за долгое время не почувствовал тяжести на плечах. Вместо неё появилось странное, лёгкое опустошение, как после хорошо выполненной, трудной работы. Он не чувствовал себя героем. Он чувствовал себя... профессионалом. Где-то в глубине души он знал, что завтра его снова позовут. Будет новое задание, новый узел в ткани реальности, который потребует распутывания. И он пойдёт. Не из чувства долга или страха, а потому что это стало его природой. Его путём. Он лег на циновку, глядя в потолок, и впервые за многие дни сон начал подступать к нему не как бегство, а как заслуженный отдых. Последней мыслью перед тем, как погрузиться в забытье, было "Я — Посыльный." И в этих словах не было ни гордости, ни сожаления. Только факт. Точный, как удар отточенного клинка.