Своевременная замена

День Дэ Шэна начинался не с бодрящей прохлады утра, а с тяжёлого, липкого ощущения на душе, будто он не спал, а всю ночь таскал мешки с песком. Он открывал глаза в своей обычной комнате в университетском общежитии, и первое, что он видел – это знакомые трещины на потолке, но его сознание ещё цеплялось за образы burning полей, придворных интриг или молчаливых, полных тоски детей. Он поднимался с кровати, и его тело отзывалось глухой, нефизической болью – эхом пережитого в снах напряжения. Рука сама тянулась к запястью, где под кожей пульсировал символ Обители. Он был здесь, в своей реальности, но часть его сознания оставалась там, в бесконечных лабиринтах чужих судеб. Утренний душ не смывал усталость. Вода была просто водой, а не очищающим потоком, смывающим скверну сражений. Завтрак в столовой – безвкусной кашей – он проглатывал автоматически, почти не ощущая вкуса. Его однокурсники смеялись, спорили о вчерашней вечеринке или предстоящем тесте, а он сидел среди них, как призрак. Их заботы казались ему невероятно мелкими, далёкими, словно происходящими в другом измерении. Как можно волноваться из-за оценки по истории, когда вчера ты отговаривал генерала от бойни, которая могла унести тысячи жизней? Пары в университете превратились в пытку. Лектор что-то монотонно бубнил о квантовой механике или экономических теориях, а Дэ Шэн смотрел в окно и видел не городской пейзаж, а бесконечные звёздные спирали Зеркальной Галереи. Слова преподавателя долетали до него обрывками, не складываясь в смысл. Его разум, настроенный на чтение микрожестов и скрытых подтекстов в речах придворных, отказывался воспринимать сухую академическую информацию. Он тупил. Откровенно и беспомощно. Когда его вызывали, он замирал, пытаясь собрать расползшиеся мысли. Профессор смотрел на него с недоумением — Парень вроде неглупый, а сидит с пустым взглядом. — Однокурсники перешёптывались, считая его странным или просто невыспавшимся прогульщиком. Однажды на семинаре по политологии, пока все обсуждали теорию власти, Дэ Шэн, не выдержав, вдруг пробормотал, глядя в пространство — Он не поверит. Прямые доводы для него – слабость. Нужно ударить по его интересам... через его же людей. В аудитории повисла неловкая тишина. Преподаватель поднял бровь. — Дэ Шэн, мы обсуждаем Макса Вебера, а не методы вербовки шпионов. Вы в порядке? Он кивал, краснея, и снова погружался в себя. Он был морально истощён. Каждая ночь в Обители отнимала у него кусочек души, оставляя после себя лишь пепел и тяжёлые, невысказанные мысли. У него не было времени на отдых, на то, чтобы просто побыть обычным парнем. Его сны были его работой, его учёбой, его битвой. А днём он должен был изображать студента, пытаться втиснуть свою измождённую душу в узкие рамки расписания пар и дедлайнов. Вечером, пытаясь сделать домашнее задание, он засыпал над учебниками, и его снова затягивало в водоворот миссий. Это был замкнутый круг, бесконечная истощающая карусель, на которой не было кнопки «стоп». Иногда, в редкие моменты ясности, он ловил себя на мысли, что забыл звук собственного смеха. И понимал, что плата за силу менять чужие миры – это его собственная, постепенно ускользающая, реальность. Мао Ян был полной противоположностью Дэ Шэну — громкий, жизнерадостный, с вечно взъерошенными волосами и неизменной ухмылкой. Он был тем, кто тащил Дэ Шэна на вечеринки, подкалывал за двойки и мог за пять минут разрядить любую напряжённую обстановку. И он не был слепым. — Эй, Дэ Шэн, ты вообще с нами на этой планете? — Мао Ян плюхнулся на стул рядом в университетской столовой, от чего тарелка Дэ Шэна подпрыгнула. — Ты третий день ходишь как зомби. У тебя даже синяки под глазами появились, будто ты не спал, а... не знаю, строил Великую Китайскую стену в одиночку. Дэ Шэн промычал что-то невнятное, отодвигая тарелку с почти нетронутой едой. — Ладно, ладно, — Мао Ян понизил голос, наклонившись ближе, его глаза блестели от любопытства. — Я всё вижу. Раньше ты просто тупил, а сейчас ты... будто вернулся с войны. Или... — он сделал драматическую паузу, — Это девушка!? Ты же не рассказываешь! Серьёзно, это она? Ты влюбился по уши, не спишь ночами, пишешь стихи? Покажи! Ну же, расскажи! Мысль была настолько абсурдной и далёкой от истины, что Дэ Шэн фыркнул – это был первый за несколько дней искренний, хоть и уставший, звук. — Какая девушка, Мао, — он потёр виски. — Просто... дела. — Какие ещё дела? — друг не отступал. — Учёба? Так мы все учимся, и никто не выглядит так, будто его через мясорубку прокрутили. Ты же на парах сегодня, когда тебя Го спросил о дифференциальных уравнениях, уставился на него с таким видом, будто он спрашивает о смысле жизни на древнесанскритском. Признавайся! Дэ Шэн почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Он не мог рассказать правду. Но ложь тоже не строилась. Он молчал, глядя на своего друга, и в его глазах, вероятно, читалась такая усталая, бездонная тяжесть, что шутливое выражение на лице Мао Яна постепенно сменилось на озабоченное. — Слушай, — Мао Ян сказал уже без намёка на подначку. — Если что-то случилось... с семьёй, с деньгами... ты можешь сказать. Мы же друзья. И тогда Дэ Шэн, почти не думая, выдал первое, что пришло в голову – полуправду, обёрнутую в тайну. — Письмо, — тихо выдохнул он. — Я... получаю письма. От одного человека. И я должен на них отвечать. Это... сложно. Очень. И отнимает все силы. Глаза Мао Яна округлились. Он явно ожидал чего угодно — Проблем с учёбой, семейных драм, даже криминальной истории — Но не этого. — Письма? — прошептал он, заинтригованный. — Что, в духе... древних шифров? Загадочных посланий? Ты что, в какую-то секретную переписку ввязался? Или это... шпионская история? Ты работаешь на правительство? Дэ Шэн с горькой усмешкой покачал головой. «Если бы он знал, что «правительство», на которое я работаю, находится вне времени и пространства». — Что-то вроде того, — уклончиво сказал он. — Не могу рассказывать. Это... конфиденциально. Мао Ян присвистнул, его взгляд наполнился неподдельным уважением и ещё большим любопытством. — Вау... — протянул он. — Вот это поворот. Ладно, не буду давить. Но, чёрт возьми, Дэ Шэн... — Он посмотрел на его бледное лицо, — Если это настолько выматывает, может, ну его? Кому сейчас нужны эти письма? — Не могу я их, ну... его, — с внезапной остротой сказал Дэ Шэн, вспомнив взгляд Мэй Ли и ледяную насмешку Ле Бина. — От этого... зависит слишком многое. Мао Ян задумался на секунду, потом решительно хлопнул его по плечу. — Ну, тогда держись, друг. Если что – я тут. Можешь не рассказывать, но если понадобится отвлечься... — Он вытащил из рюкзака пачку чипсов, — У меня всегда есть припасы и тупые комедии. Не тащи всё на себе, ясно? И в этот момент Дэ Шэн почувствовал странное облегчение. Он не солгал полностью. Он просто создал легенду, прикрытие для своей настоящей жизни. И знать, что кто-то в этом мире заметил его борьбу, даже не понимая её сути, было... важно. Это напоминало ему, что у него всё ещё есть якорь в обычной реальности. И этот якорь носил имя Мао Ян и пах солёными чипсами. — Зависит многое? — Мао Ян придвинулся ещё ближе, понизив голос до конспиративного шёпота. Его глаза горели азартом детектива, вышедшего на след. — Теперь ты просто обязан рассказать больше. Хотя бы на намёк! Это что, какая-то... государственная тайна? Или... ого! — он хлопнул себя по лбу, — Ты же всегда хорошо знал историю! Ты помогаешь какому-нибудь профессору расшифровывать старинные манускрипты? И там такое... проклятие фараонов? И по ночам к тебе являются призраки древних евнухов и требуют продолжить работу? Дэ Шэн не смог сдержать улыбки. Было одновременно и смешно, и горько. «Призраки древних евнухов» были на удивление близки к истине, если подумать о вечно недовольном Ле Бине. — Призраков нет, — устало сказал он, отпивая глоток холодного чая. — И манускрипты... не совсем бумажные. Это сложнее. — Сложнее манускриптов? — Мао Ян выглядел озадаченным. — Э-э-э... зашифрованные сообщения в Даркнет? Ты взламываешь серверы Пентагона? Хотя стоп, ты же на инженера учишься, а не на хакера... — Он замолчал, в его голове явно проносились самые невероятные сценарии. — Ладно, допустим, я верю в твою «конфиденциальность». Но, чувак, ты же сгоришь! Смотри на себя! Ты не можешь вечно сидеть на двух стульях. Или тебе платят столько, что можно забить на учёбу? Мысль о «плате» вызвала у Дэ Шэна новую, ещё более горькую усмешку. Плата? Его платой было знание, что он спасал жизни и менял историю, и мучительное осознание, что он манипулировал людьми и сеял раздор. Не та валюта, которой можно расплатиться за обед в столовой. — Плата... не в деньгах, — медленно проговорил он, глядя куда-то мимо Мао Яна. — Это... долг. Ответственность. — Перед кем? — немедленно последовал вопрос. "Перед Обителью Вечных Снов. Перед Мэй Ли. Перед Ле Бином. Перед всеми теми, чьи судьбы висят на волоске." Эти слова вертелись у него на языке, но он сглотнул их. — Перед... тем, кто дал мне этот шанс, — уклончиво ответил он. Мао Ян внимательно изучал его лицо, и его обычная дурашливость окончательно улетучилась. — Слушай, Дэ Шэн, — сказал он серьёзно. — Я не знаю, во что ты ввязался. И, похоже, ты правда не можешь рассказать. Но... — он ткнул пальцем в его грудь, — если это начнёт тебя по-настоящему ломать... если станет опасно... ты дашь знать? Просто крикни «Мао, помощь!», и я примчусь. С битой, с полицией, с чем угодно. Договорились? Эта простая, почти детская готовность помочь тронула Дэ Шэна сильнее, чем все мудрые речи жрецов. В его мире, полном тонких намёков и скрытых угроз, такая прямолинейная преданность была редким и бесценным даром. — Договорились, — кивнул Дэ Шэн, и в его голосе впервые за долгое время прозвучала искренняя теплота. — Если что... ты будешь первым, кого я позову. — Отлично! — Мао Ян снова превратился в весёлого беззаботного друга. — А пока что твоя миссия — доесть эту лапшу и пойти со мной на пару к старине Ли. Он сегодня обещал рассказывать про неудачные военные кампании Цао Цао. Будет весело! Может, подсмотришь что-то полезное для своих... кхм... «писем». Дэ Шэн вздохнул, но на этот раз в его вздохе было меньше тяжести. Он отодвинул тарелку и поднялся. — Пошли. Но только давай сядем на заднюю парту. А то я... могу снова уплыть. — Не проблема, — хохотнул Мао Ян, хватая его за локоть и направляя к выходу из столовой. — Если ты заснёшь, я тебя разбужу. А если старина Ли начнёт к тебе придираться, я скажу, что ты болен... редкой формой сомнамбулизма! Отличное прикрытие, да? И пока они шли по коридору, Дэ Шэн на мгновение позволил себе просто быть студентом. Слушать болтовню друга, чувствовать тёплое осеннее солнце из окна и надеяться, что сегодняшняя лекция по истории будет достаточно скучной, чтобы он наконец смог хоть немного отдохнуть. *** Контейнеры из-под лапши были пусты, смяты и отправлены в ведро. В ресторанной комнате повисла сытая, спокойная тишина, нарушаемая лишь редкими голосами из коридора. Дэ Шэн откинулся на спинку стула, чувствуя приятную тяжесть в желудке и лёгкую дрему. Это было первое по-настоящему расслабленное состояние за последние дни. Мао Ян, развалившись на соседней кровати, с удовлетворением наблюдал за ним. —Видишь? А говорил «не хочу». Человек – не машина, ему нужна подзаправка. Особенно тому, кто ночами... — Он сделал многозначительную паузу, — «отвечает на письма». Дэ Шэн улыбнулся, не открывая глаз. —Может, ты и прав. Спасибо за лапшу. — Не за что. Это моя инвестиция, — парировал Мао Ян. — Чтобы ты не свалился завтра на паре и мог хоть что-то записать. А то я уже все твои тетради исписал своими каракулями, пока ты в облаках витал. Он помолчал, глядя на потолок. — Серьёзно, Дэ Шэн. Ты сейчас выглядишь... почти как живой. На десять процентов. Это прогресс. — На десять? — Дэ Шэн фыркнул. — Щедро. — А то! Утром ты был на минус пятнадцать. Так что радуйся. — Мао Ян перевернулся на бок, упёршись подбородком в кулак. Его взгляд стал серьёзнее. — Слушай, а нет ли в твоих... делах... какого-нибудь переключателя? Ну, знаешь. Как в играх. Зашёл в какое-нибудь особенное место, нажал кнопку — и ты уже не «агент», а просто студент. Нет такого? Мысль была на удивление проницательной. «Особенное место»... У Дэ Шэна было такое. Его койка в Обители. Но она работала в обратную сторону — возвращая его в реальность, она оставляла в душе осадок, словно похмелье от слишком яркого сна. — Есть, наверное, — уклончиво ответил он. — Но кнопка... она не всегда срабатывает. Иногда кажется, что ты уже переключился, а потом ловишь себя на том, что думаешь о чём-то совершенно другом. О далёком. — О далёких людях? — подхватил Мао Ян, снова пытаясь нащупать след. — О далёких... последствиях, — поправился Дэ Шэн. Мао Ян вздохнул, но не стал давить. Вместо этого он поднялся и начал собирать свои вещи. — Ладно, философ. Оставляю тебя наедине с твоими последствиями. Но помни наш уговор. — Он показал на Дэ Шэна двумя пальцами, потом на свои глаза, и обратно на Дэ Шэна. — Я за тобой слежу. И если снова начнёшь превращаться в тень, я приду с новой порцией лапши и занудных разговоров. Это угроза. С этими словами он вышел, оставив дверь приоткрытой. Дэ Шэн сидел в наступившей тишине, но на этот раз она не была давящей. Она была мирной. Он посмотрел на учебник по сопромату. Буквы всё ещё были просто буквами, но теперь они не расплывались. Он снова почувствовал лёгкий запах лапши и услышал эхо смеха Мао Яна в коридоре. Это не было «переключением». Это был мост. Хрупкий, но реальный мост обратно в его жизнь. И он понимал, что такие простые вещи, как горячая еда и настойчивая забота друга, могут быть ничуть не менее важными, чем любая миссия в Обители. Возможно, даже важнее. Потому что они напоминали ему, ради чего, в конечном счёте, всё это затевалось. Ради жизни. Простой, шумной, пахнущей лапшой и по-настоящему живой. Когда дверь закрылась за Мао Яном, в комнате воцарилась тишина, настолько густая, что в ней можно было услышать собственное сердцебиение. Лёгкое умиротворение от лапши и дружеского общения постепенно испарилось, уступив место привычной, гнетущей тяжести. Дэ Шэн неподвижно сидел на стуле, уставившись в раскрытый учебник по сопромату. Буквы и формулы на странице снова поплыли перед глазами, но теперь они складывались не в задачи о нагрузках на балки, а в куда более сложную и безответную задачу – как распределить нагрузку на него самого. «Предел прочности», — механически прочитал он заголовок главы. Предел прочности. А какой у него предел? Сколько ещё ночей в Обители, сколько ещё изменённых судеб, подорванных доверий и посеянных раздоров он сможет вынести, прежде чем его собственная психика даст трещину? Он взял ручку и на чистом поле начал рисовать не схему, а нечто, напоминающее чаши весов. На одной чаше – «Реальность». Учёба, Мао Ян, сестра, которая всё чаще звонила с тревогой в голосе, простые человеческие заботы. Эта чаша казалась такой лёгкой, почти невесомой. На другой – «Обитель». Ответственность за ход истории, тонны прочитанных трактатов, необходимость всегда быть настороже, выматывающие миссии, после которых оставалась лишь горечь и пустота. Эта чаша прогибалась под невыносимой тяжестью. Как распределить нагрузку? Отказаться от Обители? Мысль вызывала приступ почти физического страха. Это было бы предательством. Предательством по отношению к Мэй Ли, к Ле Бину, ко всем тем, чьи жизни он мог изменить к лучшему. Да и сможет ли он вообще отказаться? Символ на запястье пульсировал, напоминая, что это не работа, которую можно уволиться. Это долг. Судьба. Значит, нужно найти способ нести этот груз, не сломавшись. Но как? Мао Ян говорил о «переключателе». Где его найти? Как по-настоящему, на сто процентов, возвращаться из снов о генералах эпохи Троецарствия к конспектам о дифференциальных уравнениях? Он отложил ручку и потёр лицо ладонями. Усталость накатывала волнами, но это была не та приятная сонливость после еды, а изматывающее, нервное истощение. Его разрыв между мирами был не мостом, как он подумал всего полчаса назад, а глубоким ущельем. И он раскачивался над ним на канате, с каждым днём всё больше рискуя сорваться. Он посмотрел на заветный учебник. Решить задачу по сопромату казалось сейчас проще простого. Силы, векторы, напряжения – всё это было логично, предсказуемо и имело решение. В отличие от задачи его собственной жизни. С глухим стуком он закрыл книгу. Сегодня сил не было ни на что. Ни на реальность, ни на сны. Было только одно желание – чтобы мир оставил его в покое хотя бы на несколько часов. Но он знал, что как только он заснёт, его снова унесёт в водоворот Обители. И завтра он снова будет сидеть на паре с пустым взглядом, пытаясь понять, как распределить невыносимую нагрузку между двумя берегами своего существования. Телефон зазвонил резко и неожиданно, разрывая тяжёлую тишину комнаты. Дэ Шэн вздрогнул, оторвавшись от мрачных размышлений. На экране горел незнакомый номер. Мысль отклонить вызов была мгновенной и единственно верной – у него не было сил ни на чьи разговоры. Он потянулся к телефону, но рука дрогнула от усталости, устройство выскользнуло из пальцев и с глухим стуком упало на стол. В попытке поймать его Дэ Шэн неловко рванулся вперёд, и край ладони случайно прижался к экрану, активировав приём вызова. Он замер, ожидая услышать голос оператора или навязчивого спамера. Но в трубке воцарилась пауза, а затем послышался голос. Спокойный, ровный, с лёгкой хрипотцой и странной, почти музыкальной интонацией. Голос, по которому можно было безошибочно представить его обладателя – человека с утончёнными чертами лица, скрытым интеллектом и, несомненно, привлекательной внешностью. — Надеюсь, я не отвлёк тебя от чего-то важного? — произнёс Ле Бин. В его голосе не было ни капли извинений, лишь лёгкая, привычная насмешка. — Судя по тому, как ты брал трубку, ты или занимался китайской каллиграфией в темноте, или снова витал в облаках. Дэ Шэн не нашёлся что ответить. Шок от того, что Ле Бин звонит ему по обычному телефону, был ошеломляющим. Это стирало последнюю грань между мирами. — Как... как ты узнал мой номер? — наконец выдохнул он. Лёгкий смешок в трубке. — Пожалуйста. Если я могу найти слабое место в обороне Сыма И, то найти номер студента для меня не составляет никакого труда. Не уклоняйся от вопроса. Ты готов к работе? — Сейчас? — Дэ Шэн с невероятным усилием заставил себя не просто бросить трубку. — Ле Бин, тут полночь. У меня учёба. Я... я не могу. — «Не могу» — это не то слово, которое я хочу слышать от своего подопечного, — голос Ле Бина сохранял спокойствие, но в нём появились стальные нотки. — Твоя учёба подождёт. А вот одно интересное событие в царстве У – нет. Час на сборы. Встречаемся на старом месте. Не заставляй меня приходить за тобой лично. Думаю, твоему соседу Мао Яну было бы невероятно интересно узнать, откуда берутся твои «письма». Связь прервалась. Дэ Шэн сидел с телефоном в руке, вдавливаясь в тишину, которая теперь казалась в тысячу раз громче, чем до звонка. Он снова проиграл. Мост в нормальную жизнь, который он с таким трудом начал строить, был разрушен одним звонком. Он с обречённым вздохом отложил телефон и потянулся к тёмному даосскому одеянию, аккуратно висевшему в шкафу. Отдых и сон снова откладывались. Впереди была только работа. Телефон завибрировал снова, заставляя Дэ Шэна вздрогнуть. На этот раз он машинально, почти рефлекторно, нажал на зелёную кнопку, ещё не успев как следует осознать предыдущий разговор. В трубке послышался совсем другой голос – женский, торопливый, даже слегка взволнованный. Он был таким непохожим на привычное холодное и размеренное повеление Мэй Ли, что Дэ Шэн на секунду усомнился, не ошибся ли он. — Дэ Шэн? Это Мэй Ли, — голос тараторил, слова лились без обычных пауз и взвешенности. — Слушай, я, наверное, не успела позвонить перед Ле Бином, проклятая бюрократия с отчётами, в общем, никуда не иди! Забудь, что он тебе сказал! Дэ Шэн замер с пол-одетым темным одеянием в руках, не в силах понять, что происходит. — Это... это его посыльные в царстве У, — продолжала Мэй Ли, и в её голосе сквозили редкие для неё нотки раздражения. — Натворили что-то, сейчас неважно что. А теперь пытаются сами решить, делают только хуже, и Ле Бин, как обычно, бросается всех подряд на амбразуру, чтобы закрыть их провалы. Она сделала короткую паузу, чтобы перевести дух, и её голос стал чуть мягче, почти... одобрительным. — А ты... ты единственный действительно способный к обучению новичок. С таким маленьким стажем ты уже знаешь и понимаешь о работе в Обители больше, чем иные за годы. Твои последние миссии... они были проведены с минимальным вмешательством и максимальным эффектом. Ты не должен разгребать чужие ошибки. Твоя задача – учиться дальше, а не быть затычкой для дыр, которые другие пробили. Дэ Шэн медленно опустился на стул, телефон прилип к его уху. Давление, которое всего минуту назад сжимало его виски, стало понемногу отступать, сменяясь волной облегчения и странной, теплой гордости. Мэй Ли, всегда сдержанная и критичная, хвалила его. И защищала от Ле Бина. — Понял, — наконец выдавил он. — Значит... я остаюсь? — Да, остаёшься, — её голос снова приобрёл привычные стальные нотки, но теперь они звучали почти по-матерински. — Ложись спать. Если Ле Бин будет настаивать, отправь его ко мне. Я с ним поговорую. И, Дэ Шэн... — она снова сделала небольшую паузу, — не позволяй его методам затмить твой собственный путь. Ты делаешь успехи. Хорошие. Спокойной ночи. Связь прервалась. Дэ Шэн сидел в полной тишине, глядя на тёмное одеяние в своих руках. Затем он медленно, почти ритуально, повесил его обратно в шкаф. Глубокое, почти физическое облегчение охватило его. Он был не просто пешкой. Его ценили. Его защищали. И сейчас ему не просто разрешили, а приказали отдыхать. Он повалился на кровать, и на этот раз усталость накатила не как враг, а как долгожданный союзник. Впервые за долгое время он закрыл глаза без гнетущего чувства долга и безотлагательности. Впереди была не миссия, а сон. Просто сон. И это было лучше любого задания.