Разбитые очки

Полиция. Скорая. Преподаватели держали студентов на местах. Много девушек плакало. Шум стоял повсюду, громкие разговоры сливались в гул. Родители начали приезжать, их машины одна за другой съезжались к лагерю. Дин стоял вместе с Мэг в стороне. Лора осталась одна — неподвижная, сжимая свою сумку. Вову положили на носилку. Майк очнулся: его усадили на лавку, с ним разговаривала полиция. Дин слушал, как Мэг делится своими предположениями: — Я думаю… Лора стреляла. Но он уже почти не слышал её слов. Его взгляд был прикован к Лоре. Она стояла, прижатая к дереву, в тени, словно зажатая этим лесом. Лицо испуганное, в глазах стояли слёзы, другие катились по щекам, поблёскивая в красно-синих отблесках мигалок. Дин шагнул к ней. Смотрел не с подозрением, а с болью и переживанием. Он хотел верить: она не стреляла. Он хотел этого так же сильно, как боялся обратного. Он подошёл ближе и тихо, почти неслышно спросил, так что её слух едва уловил его слова: — Скажи честно, Лора… это ты? Она помотала головой и прошептала в его ухо: — Я не стреляла. У Дина по коже пробежали мурашки, волосы на затылке встали дыбом. Он снова спросил, глядя ей в глаза: — Тогда кто? — Я не знаю… — губы дрожали, голос срывался. — Но я клянусь тебе, Дин. Это не я. — У тебя с собой пистолет? — спросил он прямо. — …Но я не стреляла, Дин. — Вопрос был другой. Лора замолчала. Дин сделал шаг назад, подошёл к Мэг и обнял её, будто чтобы согреть, но на самом деле — чтобы их слова никто не смог прочитать по губам. Полиция смотрела на студентов слишком внимательно. — Что она сказала? — шёпотом спросила Мэг, не поднимая глаз. Дин прошептал ей в ухо: — В сумке у неё пистолет. Она говорит, что не стреляла. — И ты ей веришь? — Мэг скорчила лицо в недоумении. — Я хочу верить, — твёрдо сказал Дин. — Пожалуйста. Иди к ней и спрячьте пистолет. Если полиция начнёт обыскивать, и они его найдут — всё, конец. Мэг посмотрела ему прямо в глаза. — Ты понимаешь, когда достанут пулю из бедра Вовы, станет ясно, с какого оружия стреляли. Там может быть гравировка. — Логика тут ни к чему, — резко перебил её Дин. — Нужно время. Нужно создать хаос. Просто убери пистолет вместе с ней. Мэг молча кивнула. — Я сделаю это, — тихо сказала она. Она отошла в сторону к Лоре. Дин видел, как они скрываются в гуще леса. Но тут их окликнул полицейский: — Куда вы идёте?! Мэг обернулась, встретилась взглядом с Дином. Он чуть заметно качнул головой: молчи. — Мы… просто хотим в туалет, — произнесла она вслух. — Тот занят. Полицейский не сводил с них подозрительного взгляда. Дин решил подойти к скорой. Почти все родители уже приехали, только родителей Вовы не было. Он подошёл к полицейскому, который стоял рядом и разговаривал с врачом. — Это мой друг… могу я с ним поговорить? — спросил Дин. Он понимал, как бредово это звучит. Он — никто Вове, никакого «друга» для документов семьи. Полицейский тоже понял всю абсурдность и твёрдо ответил: — Нет. Молодой человек, оставайтесь на месте. Вы не можете говорить с пострадавшим. Но Вова услышал голос Дина. Он приподнялся на носилке. Медсестра тут же попыталась уложить его обратно: — Тише, успокойтесь, сейчас препарат подействует. Я знаю, очень больно. Вова, глядя на Дина, с трудом выдавил: — Дин… не она. Полицейский заметил это, но ничего не сказал. Дин тоже промолчал, но внутри уже понял: выстрел был сзади. Если бы Лора стреляла, пуля вошла бы спереди. Машину стали закрывать. Дин медленно отошёл от  скорой и двинулся сквозь толпы обратно туда, где в последний раз стоял с  Мэг. Мэг стояла с Лорой на том самом месте, где она в последний раз разговаривала с Дином. Дин подошёл. Его голос дрожал, он говорил тихо: — Ну что? Мэг посмотрела ему прямо в глаза и ответила: — В её сумке был Glock 26. Мы спрятали его в реке, под большим камнем. Лора стояла рядом, опустив голову. Она сжимала руки так сильно, что побелели пальцы. Спустя три часа, когда полиция уже успела опросить более ста пятидесяти человек, Дин выходил последним из полицейского буса. Воздух был тяжёлый, Дин уставший от бесконечных вопросов и ответов. Он сразу подошёл к Лоре и Мэг. — Ну что, как всё прошло? — спросил он. Лора тихо ответила, глядя куда-то в сторону: — Всё отлично. В глазах полицейских нет ничего такого, чтобы они могли меня подозревать. Мэг же добавила, наклонившись ближе, почти шёпотом: — Но только что, со стороны, откуда вышел Вова… там нашли накладной ноготь. Дин нахмурился. — И что? Неужели это кто-то из студентов? Мэг качнула головой: — Нет. Этот ноготь был не использованным. Его просто подбросили… как ложную улику. Кто это сделал и зачем — непонятно. Мы все здесь новички. И вообще — зачем было стрелять в Вову? Дин задумался и произнёс: — Значит, кто-то ещё видел, как Вова ударил Майка, и хотел его остановить… Но непонятно, как этот человек мог заранее знать, что Вова собирался это сделать. Мэг покачала головой. — Я пока совсем ничего не понимаю. Студенты стали постепенно разъезжаться. Через время уехала и Мэг вместе со своими родителями. Дин наблюдал, как подъехали родители Лоры: высокий мужчина с отёкшим лицом, видно — только что проснулся, в шортах и майке. Рядом с ним — мать Лоры, всё ещё в домашнем халате. Они торопливо забирали дочь в машину. И вдруг голос отца прозвучал резко, громко: — Дин! Живо в машину! Дин сразу двинулся к ним. Мать сидела на пассажирском сиденье. Когда он сел в машину и закрыл дверь, в последний раз посмотрел на оставшихся студентов и полицию. Мысль больно кольнула его: Неужели этот город, который казался таким светлым, накрылся тенью тайны? С той ночи, которую разорвал выстрел, прошло две недели. Вова впервые переступил порог своей комнаты. На нём были свободные спортивные штаны и растянутая серая футболка. Лицо побледнело, скулы заострились. Отец, Дерек Серов, высокий мужчина с коротко стриженными русыми волосами и серо-голубыми глазами, такими же, как у Вовы, держал сына под руку. На нём была тёмная футболка и джинсы, натянутые на крепкую фигуру. Красивый, но суровый, он выглядел так, будто сдерживал бурю внутри себя. С другой стороны поддерживала мать, Анна Серовa. Голубые глаза, светлое лицо, русые волосы, собранные в хвост. На ней был домашний свитер цвета молочного кофе и длинная юбка. Она шагала мягко, словно боялась причинить сыну лишнюю боль даже своим движением. Каждый шаг давался Вове тяжело. Он хмурился, но молчал, не желая показывать слабость. Когда они довели его до кровати, он сел, и матрас тихо скрипнул. Комната встретила его привычной пустотой. Серые стены, шкаф у окна, стол с разбросанными тетрадями и книгами. На тумбочке пыльная лампа. Всё выглядело так, будто время здесь остановилось. Только запах больницы — смесь лекарств и стерильности — тянулся за ним, разбивая прежний уют. — Осторожнее, сын, — сказал Дерек, поправляя подушку за его спиной. — Тише, тише… сейчас препарат подействует. Я знаю, очень больно, — добавила Анна, присаживаясь рядом. Вова откинулся назад и закрыл глаза. Анна вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Дерек задержался на миг, наклонился к сыну, погладил его по голове и поцеловал в лоб. Вова уже почти спал под действием обезболивающего. Отец вышел следом, и дверь мягко закрылась. В коридоре дома Анна остановилась, глядя на мужа: — Звонил директор, Роберт Хейден. Он спрашивал, когда Вова сможет вернуться к учёбе. И ещё… он сказал, что все годы учёбы для Вовы будут бесплатными. Дерек провёл рукой по щетине и глухо ответил: — Пока полиция не найдёт того, кто стрелял, он никуда не выйдет. Абсолютно нет. Анна посмотрела на него с тревогой: — Дерек, ты понимаешь, что Вова всё равно рвётся обратно? Его уже ломит в колледж. Мы не сможем его остановить. — Я остановлю, — твёрдо сказал он. Она замолчала на секунду, потом тихо добавила: — Мы переехали сюда только ради того, чтобы он виделся с ним. Анна подошла ближе, её голос дрогнул, но слова резанули: — Ты помнишь его слова? Если мы помешаем ему видеться с ним, он убьёт себя. Ты же помнишь тот вечер? Дерек нахмурился. Он не хотел снова возвращаться туда. Он сам себе уже сотни раз повторял, что тот вечер — всего лишь выдумка, что признание Вовы было болезненным бредом. Но это была правда. Он вдохнул, медленно выдохнул и хрипло сказал: — Окей… Мы сделаем так, как говорит он. И как говоришь ты. Я не буду прилагать усилий против. Он шагнул ближе, совсем впритык к жене, его лицо потемнело от напряжения. — Но знай, и запомни себе, мотай на ус… — его палец ткнул ей в грудь. — Если из-за того, что ты снова решила поступить так, как он хочет, а не так, как я говорю… Анна отступала всё ближе к стене. В её глазах появился испуг, дыхание стало прерывистым. Дерек наполнялся яростью, голос становился всё тяжелее, давил, как стальной обруч. — …Если ещё хоть что-то произойдёт с моим сыном… — он почти рычал, нависая над ней. — Я убью тебя. Запомни это. В это время Дин стоял на перерыве в колледже у кабинета, который считал нужным, сверяясь с листком, полученным им ещё первого сентября. На нём было расписание: сейчас должна была начаться лекция по введению в ботанику — первой базовой дисциплине, с которой и начиналось его долгожданное обучение. Дин, поправив очки, ещё раз проверил номер аудитории. Он был в серой толстовке и джинсах, с рюкзаком, перекинутым на одно плечо. К нему подошла Мэг — в чёрной водолазке и синей юбке до колен, волосы собраны в пучок. — Лоры сегодня так и нет, да? — спросила она. — Да она уже неделю не отвечает на сообщения, — вздохнул Дин. В этот момент мимо них прошёл Майк. Он махнул Дину рукой и улыбнулся, поправив свои волосы, и пошёл дальше. Мэг снова повернулась к Дину: — А может, мы сходим к ней сегодня? — Ну, если хочешь, можем пойти, — кивнул он. Мэг посмотрела на часы и сказала: — О, заходим, уже пара началась. Дин и Мэг вошли в аудиторию. Внутри уже сидели студенты, кто-то раскладывал тетради, кто-то переписывал расписание в блокнот. У доски стоял преподаватель — невысокий мужчина лет сорока с густыми тёмными волосами и аккуратной бородкой. На его бейджике было написано: профессор Эндрю Коллинз. — Доброе утро, — сказал он, взглянув на вошедших. — Новенькие? Дин протянул ему листок с расписанием. Коллинз бегло пробежал глазами по бумаге и поднял взгляд: — А, да… вы, кажется, Дин Моррис. И… — он посмотрел на Мэг. — Мэг Риверс, — улыбнулась она и поправила прядь волос, выбившуюся из пучка.  — Да, это я. А это вот Дин. — Отлично. Располагайтесь, — сказал профессор. Мэг, обернувшись к Дину, спросила тихо: — Где сядем? — Мы можем сесть, где хотим, — так же тихо ответил он. — Тогда всё, садимся, — заключила она и потянула его за пятую линию парт, почти к середине аудитории. Они уселись. Коллинз подошёл ближе к кафедре, хлопнул ладонями, чтобы привлечь внимание. — Ну что ж, добро пожаловать на введение в ботанику, — начал он. — Сегодня мы поговорим о том, как растения выживают и адаптируются. Знаете, прежде чем изучать редкие виды, нужно понять самые простые механизмы: как семена прорастают, как стебель ищет свет, и почему корни всегда тянутся вниз… Пока профессор Эндрю Коллинз продолжал говорить, голос его словно гул шёл по комнате, но слова перестали складываться для Дина в осмысленные фразы. Он смотрел на доску, но мысли уносили его далеко от аудитории. Где сейчас Лора? Почему её нет уже неделю, и почему она не отвечает ни на одно сообщение? С Майком всё было понятно — он вроде бы в порядке. Но больше всего его терзала мысль о Вове. Как-никак, когда им обоим было по тринадцать, их семьи дружили. Тогда Вова и Дин ещё могли называться друзьями. Но дальше пути разошлись: Вова связался с плохой компанией, а Дин всё больше уходил в учёбу. Буквально за четыре года они стали противоположностями — Дин примерным мальчиком, а Вова — отбитым на голову подростком, которому в жизни ничего не было нужно, кроме дозы. Дин до сих пор помнил, как боялся вечерами идти по улицам в родном городе: а вдруг где-то рядом окажется Вова? Тот никогда не трогал его… кроме одного единственного раза. Того удара хватило, чтобы Дин уехал. Но дело было даже не в страхе — он просто не хотел видеть Вову в том состоянии, в котором тот находился четыре долгих года. Спустя четыре часа, когда Дин возвращался домой на автобусе и уже подъезжал к своей остановке, он заметил странную картину. Возле их дома отец грузил вещи в машину, мать стояла на пороге, размахивала руками и кричала. Лицо отца было злым, он явно не собирался её слушать. Дин никогда прежде не видел такой ссоры. Для него это было чуждо, даже страшно. В голове пронеслось: неужели отец уходит? куда? зачем? что сделала мать такого, что он решился уйти? Он вскочил с места, сердце бешено заколотилось. Едва автобус притормозил, Дин вылетел наружу и закричал: — Пап! Что происходит?! Он подбежал к машине. В багажнике стояли два чемодана. Отец был в серой футболке и джинсах. Мать — в домашнем халате и лёгких тапочках, с растрёпанной причёской, уже не кричала. Она лишь замерла, увидев сына. Отец, заметив Дина, встал спокойно, посмотрел на мать, покачал головой — как будто упрекнул её взглядом, что она допустила это. Потом повернулся к сыну и сказал: — Сынок… просто сейчас мне нужно уйти. Пока от вас. Точнее, пока от мамы. Он взял Дина за плечи, погладил по щеке. — Но почему, пап? Что произошло? — голос Дина дрогнул. Мать подошла ближе, опустила глаза. — Дин… я не знаю, что сказать. Мы просто поругались. — И что, из-за этого нужно расходиться? — Дин смотрел то на мать, то на отца.  — Пап, куда ты пойдёшь? Отец снова наклонился к багажнику, поставил чемодан. — Я пока сниму номер в отеле «Гринвуд Инн». — Пожалуйста… ну не надо! — Дин почти взорвался криком. — Пап, зачем именно сейчас? Когда впервые всё стало хорошо… Он схватился за голову, размахивая руками. Мать, уже не крича, подошла вплотную и зашептала, оглядываясь на улицу: — Дин, тише… на нас соседи смотрят. Люди уже выходят из домов. — Мне всё равно! — выкрикнул он. — Почему, когда впервые у меня жизнь стала такой, о какой я мечтал… вы решили её разрушить?! Отец закрыл багажник, тяжело вздохнул. — Если бы ты знал… — он замолчал, а мать лишь замотала головой, будто умоляя его молчать. — Всё, Дин. Мы будем видеться всегда, я буду приходить. Но жить здесь… я не могу. Он стал садиться в машину. Дин схватил его за руки: — Нет! Пожалуйста, пап! Мам! Почему ты стоишь?! Почему ты не останавливаешь его?! Мать отвернулась. Дин остался стоять, смотреть, как отец уезжает, а мать, опустив голову, уходит в дом. Мысли метались, давили, клокотали внутри. Но одна, одна-единственная, словно гвоздь в голове, не давала прийти в себя: что сделала мама? Он уже хотел зайти следом в дом, но вдруг обернулся и заметил движение. Из дома на против выбежала женщина — как он предположил, мать Лоры. Высокая, с длинными рыжевато-русыми волосами, собранными в небрежный хвост, в лёгком халате и кроссовках наспех натянутых на босу ногу. Лицо её было бледным, губы сжаты, а глаза — широко распахнуты, как у человека, который увидел что-то страшное. За ней почти сразу выскочил мужчина — Дин решил, что это отец Лоры. Крепкий, высокий, в спортивных штанах и тёмной майке, он бежал тяжело, сжав кулаки. На лице застыла тревога, а глаза метались по сторонам. Они оба выбежали на улицу быстро, но при этом странно молча, будто каждый звук мог обернуться бедой. Испуганные, напряжённые, словно в один миг потеряли почву под ногами. Дин почувствовал, как внутри сжалось сердце. Неужели что-то случилось с Лорой? Но он не решался даже сделать шаг навстречу. Сейчас, в эту минуту, боль от того, что рушилась его семья, перевешивала всё остальное. Наконец, собравшись с силами, Дин сделал шаг к своему дому. Но возле забора слева его вдруг позвал голос — до боли знакомый, отчётливо различимый в тишине. — Дин! — окликнула женщина. Он резко повернул голову. И замер. Перед ним стояла миссис Анна, мать Вовы. Её голубые глаза смотрели тревожно и настороженно, лицо побледнело, будто осунулось за последние дни. Русые волосы были стянуты в хвост, несколько тонких прядей выбивались и спадали на виски. На ней был лёгкий тёмно-синий кардиган поверх светлой майки и простые джинсы. Казалось, что она выбежала в спешке, не думая об одежде. Анна прижимала руки к груди, словно пытаясь сдержать волнение. В её облике чувствовалось что-то взволнованное и настораживающее, будто слова, которые она собиралась сказать, могли многое изменить. В окне мать Дина, Эмми, увидела, как её сын остановился возле Анны. Лицо Эмми в ту же секунду перекосила злость. Она поспешно вышла из дома и направилась к ним. Анна стояла за низким каменным забором и с тревогой обратилась к Дину: — Дин, помоги, пожалуйста. Ты сейчас очень нужен… Но не успела она сказать что-то ещё, как услышала голос Эмми: — Ваша семейка… мало того что приехала сюда, так вы ещё и купили дом рядом с нашим! Анна вздрогнула от этих слов и со страхом ответила: — Эм… пожалуйста… Вове плохо! По её щеке покатилась слеза. Эмми подошла ближе, и ярость в её глазах была такой сильной, что казалось, она готова загореться прямо здесь. — Ну уж нет, Анна. Когда моему сыну было плохо — всем было всё равно. Особенно тебе. Скажи честно, тебе хоть раз было стыдно за то, что сделал твой сын? Эмми посмотрела на Дина: — Дин! Живо домой! Анна не отступала, её голос дрожал, но в нём звучала решимость: — Дин… прошу… Вова хочет тебя увидеть! Эмми шагнула ближе, перекрывая сына, и рявкнула так, что даже птицы в ветвях взлетели: — Дин! Я же сказала! Дин вскрикнул почти рыком, сорвавшись на крик: — Нет! Мама, ты что, не слышишь?! Вове плохо! Он хочет меня увидеть! Эмми закричала ещё громче, срываясь в ярость и боль: — Он чуть тебя не убил, Дин! Ты забыл это?! Анна, отстань от нашей семьи! Но Дин, глядя прямо на мать, твёрдо произнёс: — Миссис Анна, я иду. Он шагнул параллельно забору, и, не оборачиваясь, сказал матери: — Мама… иди в дом. Эмми застыла. Слова застряли в горле. Она не смогла ни остановить его, ни даже крикнуть. Её глаза расширились от ужаса — неужели Дин впервые в жизни ослушался её? «Где тот мальчик, которого я растила… защищала всё время?» — отчаянно пронеслось в её голове. И вдруг будто чужой, холодный голос внутри ответил ей: Он вырос. Дом Серовых оказался двухэтажным, в светлых белых тонах, с современными прямыми линиями, большими окнами и широким холлом. На полу мягко поблёскивал паркет, в углу стояла высокая зелёная пальма в кадке, пахло свежей краской и лёгкими духами миссис Анны.  Анна первой начала подниматься по лестнице, оборачиваясь к Дину и тихо говоря, будто боялась, что её услышат стены: — Я сделала ему укол кетамина… у него сейчас бывают галлюцинации, он то смеётся, то плачет… но всё равно твердит одно: он хочет видеть тебя. Только тебя. Дин остановился на секунду, поднял взгляд на Анну и спросил: — Это он просит? Или… это всё препарат? Анна вздохнула, покачала головой: — Я не знаю. Но он зовёт тебя по имени. Говорит, что только рядом с тобой ему легче. Они дошли до конца коридора. У двери комнаты Вовы Анна замялась, потом медленно открыла дверь. В нос Дину ударил резкий больничный запах  — смесь лекарств, спирта и чего-то тяжёлого, тревожного. Вова лежал на кровати без футболки, только в тёмных трусах, с перевязанной правой ногой. Жар бил по телу, виски были влажные, волосы прилипли ко лбу. Он смотрел в окно мутным взглядом, будто уже готовый провалиться в беспамятство. Услышав шаги, он медленно повернул голову, и его глаза встретились с глазами Дина. Анна сделала шаг назад, тихо проговорив: — Я, наверное… оставлю вас. Дин кивнул. — Да. Хорошо. Конечно. Анна вышла и закрыла за собой дверь. Глаза Вовы были воспалённые, налитые красным, с едва заметными слезами от жара и боли. Но сквозь мутную пелену всё равно пробивался тот самый серо-голубой цвет — глубокий, холодный, словно кусок льда в огне. В этих глазах смешались бессилие, усталость, отчаяние и что-то ещё, почти детское — мольба о помощи. Вова хрипло, прикрывая глаза, произнёс: — Ты пришёл… Дин опустил голову и сел рядом на стул. Он молчал — не знал, с чего начать, какие слова здесь были уместны. Вова продолжил, чуть улыбнувшись сквозь тяжёлое дыхание: — Хорошая сегодня погода в Гэри, правда? Дин вскинул взгляд на него. И вдруг понял — возможно, сейчас Вова видел не его сегодняшнего, а того самого тринадцатилетнего мальчишку, с которым они когда-то дружили в Гэри. Вова снова посмотрел на него и тихо добавил: — Ты как-то изменился… Дин наконец-то осмелился что-то сказать. Поправил очки, которые снова сползли с переносицы, и тихо произнёс: — Думаешь, я сильно изменился, да? Он чуть улыбнулся, но внутри всё сжималось. Ему было так жаль Вову… бесконечно жаль, что всё повернулось именно так. Вова посмотрел на него и с хрипотцой выдавил: — А ты… а ты принёс ту книжку, которую мы с тобой читали? Про супергероя. — Вова, я… — начал было Дин, но Вова перебил: — Вон там, в тумбе. — Он медленно повернул голову в сторону угла. — Вот, открой. Дин проследил за его взглядом. В левом углу стояла белая тумба. В голове сразу мелькнула мысль: «Её там нет. Не может быть. Он просто воспроизводит наши воспоминания из Гэри… его мозг проецирует прошлое в сегодняшнее». Но, несмотря на сомнения, Дин всё же встал. Подошёл. Открыл дверцу. И — сердце кольнуло. Там, на самом деле, лежала книга. Потёртая, с обложкой, чуть облезлой на краях. Яркие краски всё ещё угадывались: на обложке был изображён мужчина в красно-синем костюме, с маской, раскинув руки, будто летел, а за спиной — сияющий город. В центре большими буквами название: «Новый защитник». Дин замер. Он вспомнил, как они сидели тогда, лет в десять, в Гэри, и по очереди читали друг другу вслух — Вова всегда старался менять голоса персонажей, а Дин смеялся, пока они не засыпали прямо с этой книгой в руках на лугу под деревом. Он медленно вернулся на стул, прижимая книгу к груди, и спросил: — Ты хочешь, чтобы я тебе почитал? Вова слабо улыбнулся, в уголках губ дрогнула тень прежнего мальчишеского задора: — Ну да… мы же всегда её читаем. — Хорошо, — тихо ответил Дин и начал раскрывать книгу. А пока Дин начинал читать, Вова не слушал слова — он смотрел на него. Сначала на глаза. Карие, глубокие, с длинными ресницами. Потом на алые пухлые губы, которые так и хотелось разглядывать. Чёрно-каштановые волосы спадали на лоб и слегка закрывали очки, которые Дин всё время поправлял привычным движением. Вова следил, как двигались его пальцы — нежные, тонкие, когда перелистывали страницы. Как напрягалась широкая спина, когда он наклонялся к книге. Вова улыбался. Ему наконец-то становилось легче. От голоса Дина. От того, что Дин был рядом. А в это время Мэг решила пробежаться по улице Элм-стрит. Она жила с родными в начале улицы, в двухэтажном доме, куда они переехали ещё 15 августа. На ней был синий спортивный костюм, облегающий фигуру, волосы собраны в хвост, поверх — синяя кепка. В ушах играла музыка из наушников. Небо было пасмурным, а по улице стелился густой туман. На часах было шесть вечера. С другой стороны улицы шёл Майк — он жил в самом конце Элм-стрит. Увидев Мэг, он резко ускорил шаг и почти побежал к ней. Мэг заметила его встревоженное лицо, сняла наушники: — Что случилось? Почему ты такой напряжённый? — Лора пропала, — выдохнул Майк. — Весь город её ищет. И полиция, и студенты. Продавщица из магазина на соседней улице сказала, что продала ей две бутылки водки. А отец Лоры рассказал, что она последние две недели была подавленной. Они думают, что сегодня может произойти что-то страшное. — Нужно сказать Дину, — сразу сказала Мэг. Они как раз оказались возле дома Дина. Мэг подбежала к двери и быстро постучала. Дверь открыла Эмми, мать Дина. Она посмотрела на девушку с лёгким недоверием. — Да? — спросила она сухо. — Я Мэг Риверс, учусь с вашим сыном, — поспешно произнесла Мэг. — Дин дома? Эмми отвела взгляд куда-то вдаль, будто задумавшись. — Дин сейчас у Вовы. Вон, в этом доме с левой стороны. Если он тебе нужен — иди позови его. — Спасибо большое, — ответила Мэг и почти сразу побежала к дому Сёровых. Она постучала, и дверь открыла Анна. — Здравствуйте, я Мэг Риверс, учусь с вашим сыном и Дином в университете. Мы друзья. Дин у вас? Анна посмотрела с тем же недоверием, что и Эмми, но всё же кивнула: — Да, он сейчас с Вовой. Что-то случилось?  быстро рассказала про Лору.  Анна ахнула: — О боже… Подождите здесь, в коридоре. Я сейчас позову Дина. Мэг осталась ждать, нервно перебирая пальцами капюшон костюма. Через минуту по лестнице спустился Дин. Лицо у него было встревоженным. — Что произошло? — спросил он. Мэг всё рассказала. Дин поправил очки и коротко сказал: — Подожди меня здесь. Я скажу миссис Анне, что мне нужно уйти. И мы пойдём её искать. Когда уже было одиннадцать, Дин бежал через перекрёсток на окраине города. Он больше не сверялся с картой . Кричал, надрывая голос: — Лора! Лора! Это я, Дин! Вокруг тянулась посадка, попадались редкие небольшие дома. Мимо проехала полицейская машина с мигалками. На другой стороне перекрёстка Дин заметил Мэг и Майка. Увидев его, они побежали навстречу. — Ну что? — тяжело дыша, спросил Майк. — Ничего. Её нет, — ответил Дин, вытирая пот со лба. Мэг схватилась за голову: — Боже… Лора, где же ты? Дин видел, как её мать идёт по другой улице, зовёт, оглядывается, плачет. — Это ужасно, — прошептала Мэг. — Почему мы за две недели так и не соизволили к ней прийти? — Я даже не думал, что она могла вот так исчезнуть, — сказал Дин. — Господи… она, возможно, уже в алкогольном отравлении. — Она где-то лежит… — глухо добавил Майк. — Я не хочу про это думать. — Давайте пойдём к мосту, — предложил Дин. — Может, она туда пошла. Мэг вскинула голову и сказала: — Да! Давайте. Мы как раз там ещё не были. Тогда они повернули направо и направились к мосту, который соединял Боулдер с городом Рэндэй. Пока Майк, Мэг и Дин спешили к мосту, Вова очнулся от криков в доме. Действие препарата сходило на нет: жар спал, дыхание стало ровнее. Он с трудом поднялся с кровати, подошёл к двери и, глядя в пол, приоткрыл её. Из коридора доносился знакомый голос — это кричала миссис Эмми, мать Дина: — Я отпустила Дина к тебе в дом! Думала, что ты потом соизволишь сказать ему вернуться…Но ты отпустила его искать эту девчонку! Где мне теперь искать его? Он не отвечает на звонки! Вова нахмурился, не понимая, о ком речь. И тогда он услышал голос своей матери, Анны: — Эмми, прибежала девочка Мэг, подруга твоего сына. Что я могла сделать? Остановить Дина?! Эта Лора Миллер пропала, по улицам ездит полиция, весь город поднят. С Дином ничего не произойдёт. Успокойся. Но всё, что уловил Вова в этом шуме, было одно: с Дином могло что-то произойти. О Лоре, о Мэг, даже о Майке он не думал. Всё внимание сжалось в одну точку — где сейчас Дин? Гул ещё стоял в ушах, слова смешивались, но имя Дина прожигало сознание, вызывая панику и трепет. Мать Дина хлопнула дверью и ушла. Вова услышал, как его мать поднимается по лестнице. Он поспешно прикрыл дверь и снова лёг в кровать. Анна вошла в комнату: — Сынок, Вова, всё хорошо? Он сделал вид больного, посмотрел ей в глаза: — Да, мам, всё хорошо. — Тебе что-нибудь принести? Я приготовила курицу, — спросила она заботливо. — Нет, спасибо, я хочу поспать, — ответил Вова, намекая, что хочет остаться один. — Да, конечно, я оставлю тебя, — кивнула Анна и вышла, прикрыв дверь. Вова тут же снова поднялся. Натянул на себя спортивные штаны, и, случайно задев рукой раненую ногу, застыл от боли, стиснув зубы. После этого он накинул чёрную толстовку, огляделся и, убедившись, что в доме никого рядом нет, тихо прокрался по коридору. Осторожно открыл дверь и вышел наружу. Вова вышел на улицу и, прихрамывая, пошёл вдоль дороги. В этот момент мимо проехала машина. Он замахал рукой, почти теряя равновесие. Автомобиль резко сбавил скорость и остановился рядом. За рулём сидел мужчина лет пятидесяти, с коротко подстриженными седыми висками и тяжёлым взглядом. — Пожалуйста… вы можете мне помочь? — тяжело дыша, спросил Вова. Мужчина чуть нахмурился: — Вы тоже ищете пропавшую девушку? — Да, — кивнул Вова. — Но ещё я ищу своего друга. Я… я не знаю, может, вы видели его… парня.. Он осёкся. В голове тут же мелькнуло: он даже не помнит, в чём Дин был одет, когда ушёл. Водитель посмотрел внимательнее, после чего мягко сказал: — Садитесь, молодой человек. Садитесь рядом со мной. Сейчас попробуем хотя бы вашего друга найти. Мужчина решил сначала ехать по окраине города, и они выехали. Он выбрал путь вдоль старого моста, чтобы потом спирально вернуться в центр. Вова сидел, глядя в окно, он вцепился пальцами в край сиденья, стараясь не показывать, как внутри всё сжимается. В это же время Дин, Мэг и Майк добрались до моста. Холодный воздух тянул от воды, фонари бросали бледный свет на мокрый асфальт. На середине моста показалась фигура. Девушка шаталась, в руке блестела бутылка водки. Голубая толстовка и серые джинсы.  — Господи… это Лора, — выдохнул Дин. — Лора! Лора, постой! Она резко обернулась. Глаза её были мутными, шаги неровными. Водка плеснулась из горлышка. Мэг закричала: — Лора! Пожалуйста, остановись! Майк  бросился вперёд, но Лора, увидев их, будто решила, что времени больше нет. Она рванула к железным перилам и обеими руками вцепилась в холодный металл. Дин сорвался с места, бежал к ней, сердце готово было выскочить из груди. За ним спешили Мэг. — Лора! — закричал он. Она облокотилась на перила и уставилась вниз. Под ней бурлила река, течение было быстрым, чёрная вода несла ветки и мусор. Дин почти настиг её, протянул руки, словно хотел обнять и заслонить от бездны за спиной. Но Лора продолжала смотреть только вниз. Дин протянул руки, словно прося её остановиться: — Лора, стой. Ничего не делай. Пожалуйста… Скажи, что произошло? Ты можешь всё рассказать. Она медленно обернулась. Лицо было в слезах, глаза красные, полузакрытые. Два литра водки сделали своё дело. Она шаталась, едва удерживалась на ногах. Но сил хватило, чтобы подпрыгнуть и перекинуть ногу за холодное железо перил. — Лора! — Дин сорвался Лора крикнула сжимая бутылку: — Стойте! Не надо! Она снова посмотрела вниз, на ревущую реку. Потом с горечью вытерла рукавом глаза. — Лора… — голос Дина дрожал. — Расскажи, что случилось. Только прошу, не делай этого. Лора медленно подняла голову. Мэг тем временем отошла в сторону и, дрожащими пальцами, набрала номер отца Лоры. — Лора здесь… она на мосту, — выдохнула она. — Приезжайте скорее. — Уже выезжаю, — ответил её отец. Когда Мэг вернулась, Лора заговорила хриплым голосом: — Я должна была выстрелить… но я не смогла. Я… я испугалась. Дин и Мэг переглянулись. — Лора, это хорошо, что ты не сделала этого, — мягко сказала Мэг. — Ты не должна была. Но Лора покачала головой. Слёзы снова полились по лицу. — Когда мне было десять… — её голос дрогнул. Она опустила взгляд вниз, на воду, потом снова на друзей. И вдруг всё вокруг стало растворяться. Сначала фонари, потом мост, потом ночной туман. Пространство словно сменилось, и Дин, Мэг и Майк оказались внутри чужой памяти. В воспоминании Лоры. Они стояли в старом доме. Тёмное дерево, полированный коричневый лак на мебели, запах пыли и застоя. И прямо перед ними — сцена. На лестнице был привязан мужчина — отец Лоры, Джейк Миллер. В дверях стоял другой — в маске, с пистолетом, голос гремел: — Ты, Джейк, забрал у меня сына. У него был шанс жить, но в вашей больнице и в твоем морге его его решили сразу закрыть в холодильнике! Он был ещё тёплый, ещё можно было спасти! Джейк поднял голову, лицо было искажено болью. — Нет, Сэм. Твой сын был мёртв уже час. Ничего нельзя было сделать. — Лжёшь! — завопил Сэм. — Ты просто сдался! Теперь я убью твоего сына! Пистолет дёрнулся в сторону восьмилетнего Тома, брата Лоры. Мальчик сидел на ступеньках, закрывшись руками, и плакал: — Нет! Папочка! Пожалуйста! Наверху на лестнице стояла маленькая Лора. Ей десять. Под юбкой, спрятанный, был пистолет, который отец дал ей раньше. “Если когда-нибудь случится самое страшное — ты сможешь может защитить нас”, — говорил он тогда. Рука девочки дрожала. Она потянулась к оружию. Но страх сковал её. Она не смогла. Выстрел. Резкий, гулкий. Пуля вошла прямо в голову Тома. Мальчик рухнул на ступеньках. Крик Лоры пронзил всё пространство воспоминания.  Отец рванулся, привязанный к лестнице, пытаясь вырваться, но верёвки впились в кожу. Сэм, мужчина в маске, выбежал прочь из дома. Его так и не нашли. А Джейк, повернулся к дочери. Его голос был как приговор: — Ты… на всю жизнь будешь виновата. Ты должна была выстрелить. Ты должна была… но ты не смогла. И с этими словами Дин, Мэг и Майк моргнули — и снова оказались на мосту. Мэг плакала, её плечи дрожали. Майк опустил голову, сжал кулаки. — Лора, — тихо сказал Дин, голос его сорвался. — Ты не должна была. Ты ни в чём не виновата. Послушай меня. — Но… но отец всю жизнь твердил мне, что я должна была выстрелить! — Лора рыдала, слова захлёбывались. — Что именно я должна была это сделать! Почему я этого не сделала?.. Слёзы катились по её лицу. Она судорожно вдохнула и продолжила: — Когда я увидела, что тебе что-то угрожает… — она посмотрела на Дина. — Я подумала… этот Вова… он хочет что-то тебе сделать. Я всегда ношу с собой этот несчастный « Glock-26». Отец об этом даже не знает… Она подняла голову к небу. Над ними — густой туман, звёзды, ветер. Волосы у всех развевались, листья кружились над мостом. — Я увидела в Вове ту же злость, что была в том мужчине в маске… — Лора резко перевела взгляд на Майка. — И даже когда он тебя ударил… я не смогла выстрелить. Может… может, если бы я выстрелила тогда… И в этот момент на мост  выехала машина. Тормоза взвизгнули, двери распахнулись. Из неё выбежал мужчина. Отец Лоры. — Лора! — крикнул он, сорвав голос. — Лора! Он подбежал ближе, почти падая на бегу. — Пожалуйста! Что происходит? Садись в машину! Ребята… помогите! — Нет! — закричала Лора. — Уйди! Это ты сделал меня виноватой! И она перекинула вторую ногу через перила. Теперь её держали только руки. Внизу бурлила река. — Лора! — Дин шагнул вперёд, протянул руки. — Пожалуйста! Я тебя прошу! Ты ни в чём не виновата! Ты была ребёнком! Тебе было десять! — Лора! — закричала Мэг. — Ты не должна была стрелять! Это не твоя вина! Ветер усилился, сорвал слёзы с лица. Отец Лоры застыл. Он понял, что всё происходит… но молчал. Лора медленно обернулась. Слёзы текли непрерывно. Она посмотрела прямо на него, в глаза. — Папа… скажи честно. Ты до сих пор считаешь, что я виновата? Отец тихо выдохнул и произнёс: — Нет, Лора… ты не виновата. Но Лора, всхлипывая, снова посмотрела на всех и прошептала: — Я вам не верю. И тут её взгляд остановился на Дине. Из-за его спины, прямо как из воздуха, появился мальчик. Русые волосы торчали, на носу — очки, на теле клетчатая рубашечка. На ногах — бриджи и кроссовки белые. Он шёл к ней. Это был Том. мальчик был восьмилетний, одет ровно так же как в день смерти. — Нет… — прошептала Лора. — Это неправда… — Лора, что неправда? — спросил Дин, но она уже не слушала. Мальчик подошёл ближе, его голос прозвучал мягко и отчётливо: — А мне ты поверишь? Я никогда не считал тебя виноватой. Ни в чём. То, что произошло — это не твоя вина. Лора смотрела на него, глаза её впервые за долгое время засветились. Она прошептала: — Спасибо… И отпустила руки. Тело сорвалось вниз. — Лора! — закричал Дин, бросаясь к краю. — Господи, Лора! — закричал её отец, хватаясь за голову. — Ребята, что делать?! Все подбежали к перилам. Но в воде уже никого не было видно — течение унесло Лору. Дин перебежал на другую сторону моста и заметил: внизу, в бурлящей реке, её тело несло вниз головой. И в этот момент, чуть поодаль, за деревом, стоял Вова. Он приехал минут десять назад и всё это время наблюдал, не решаясь выйти. Но, когда он увидел, как Дин полез на перила, он закричал: — Нет, Дин, стой! Но Дин не остановился. Он прыгнул. Вода хлестнула, раздался глухой плеск. Дин пытался плыть за Лорой, которую несло течением. — Боже… — выдохнула Мэг, закрывая рот ладонью. Вова выбежал из-за деревьев, подбежал к мосту, запрыгнул на перила. — Почему вы его не остановили?! — крикнул он, глядя прямо на Майка и Мэг. Мэг схватила его за руку, умоляюще закричала: — Не надо! — Пусти меня, — сдавленно сказал Вова. И вырвался. В следующее мгновение он тоже прыгнул в реку. Холодная вода обжигала тело, течение тянуло вниз. Вова плыл, но боль в простреленной ноге вспыхнула адом. Каждый взмах отдавался огнём, дыхание сбивалось. Он закричал, захлебываясь: — Дииин! Дин, который рвался вперёд за Лорой, обернулся. Вода хлестала ему в лицо, очки слетели, но он всё же увидел Вову, который барахтался в воде, едва держась. — Вова… что ты творишь?! — крикнул он, почти с отчаянием. Но тут же снова резко повернул голову вперёд — Лору уже почти скрывало течением. Вова пытался плыть, но ударился боком о камень, от боли заорал, захлебнулся, вырвался на поверхность, кашляя. В этот момент рядом со свистом воды пронеслось массивное бревно. Оно едва не задело его по голове. Вова ушёл под воду, потом вынырнул, хватая воздух ртом. В голове у него билось только одно: «Только бы Дин не исчез в этой чёртовой реке… только бы с ним ничего не случилось». А у Дина всё внимание было приковано к Лоре. Её тело болтало течением, то поднимая, то унося вниз. Он видел, как волосы намокли, закрыли лицо, как её руки безвольно плавали в воде. «Только бы не опоздать… только бы вытащить её», — твердил он сам себе, вбивая каждое слово как ритм для гребков. Вода ревела. Камни мелькали под ними. Вова гнал себя вперёд сквозь адскую боль в ноге, а Дин гнал себя вперёд сквозь страх потерять Лору. Каждый жил только одним — вытащить друга. Хаос накрыл их: крики, плеск, удары течения. Снизу рёв воды. Мэг стояла на мосту, не зная, что делать. Сердце рвалось из груди. В этот момент отец Лоры резко сказал: — Садитесь в машину. Мы поедем вдоль реки. Мы должны их обогнать. — Давай! — крикнула Мэг Майку. Они втроём рванули к машине. Мэг села впереди, рядом с отцом, Майк прыгнул назад. Машина с визгом шин сорвалась с места. Они неслись по аллее вдоль реки, огни фар метались по мокрой дороге. Отец Лоры, сжав руль до белых костяшек, думал только одно: «Господи, лишь бы успеть… лишь бы достать Лору». Паника и адреналин толкали его ещё сильнее — он гнал быстрее, чем когда-либо. Наконец, резко затормозив, он выскочил из машины вместе с ребятами. Мэг первой бросилась к реке, Майк за ней, потом отец. — Майк! — закричала Мэг. — Иди в реку, переплывай, становись с того края. Я зайду здесь, с этой стороны! — А что делать мне? — растерянно спросил отец. — Оставайтесь на берегу! — крикнула Мэг, стягивая кроссовки и кидая их на траву. — Но я не пущу вас туда, ребята! — закричал он, хватая Майка за руку. Мэг обернулась, вся дрожащая от решимости и страха: — Мы сможем! — выкрикнула она, и бросилась в воду. Дина колыхали волны. Он почти схватился за голубую толстовку Лоры, за капюшон, но течение понесло её ещё быстрее. Дин ушёл с головой под воду, пытаясь вытащиться, и едва не потопил Лору. Вова был всё ближе. Наконец он схватил Дина за плечо и рывком вытянул его из воды. Боль в ноге исчезла — сейчас он думал только о нём. Впереди он видел, в воде  Мэг, а с другой стороны переплывал Майк. На берегу отец Лоры заметил у машины бухту каната. Он быстро схватил его, подбежал к сосне, что росла прямо у кромки реки, и крепко обвязал узлом ствол. После этого крикнул: — Мэг! Держи! И метнул конец верёвки. Мэг поймала его, обернула вокруг руки и крикнула Вове: — Хватайся! Дин захлёбывался, Вова держал его и Лору, и, когда коснулся верёвки, вцепился изо всех сил. Отец тянул канат стоя по пояс уже в воде. Майка чуть не снесло течением, но он доплыл и тоже ухватился за верёвку. Они начали выбираться. Отец подплыл ближе к Лоре, схватил её за плечи и стал вытягивать вместе со всеми. Любое неверное движение — и течение могло сорвать их и унести дальше. Через десять минут Дин уже лежал в палате. На нём были выданные  вещи — чёрные спортивные штаны и простая чёрная футболка. Волосы ещё влажные, очки он держал рядом на тумбочке. За дверью слышались голоса. Его мать, Эмми, стояла в коридоре с курткой в руках и что-то быстро, взволнованно говорила доктору. В палату вошёл Майк. Он был переодет — белая футболка, чёрные спортивные штаны. Поправив рукой мокрые волосы, он сел у ног Дина и, будто невзначай, коснулся ладонью его ноги. — Ну как ты здесь? — спросил он. Дин вздохнул, слегка приподнялся на подушке: — Да… всё нормально. Но, Майк, не здесь же… Он замялся, вспомнив, как захлёбывался в реке, как ледяная вода сдавливала грудь. Потом всё же тихо добавил: — Скажи, как там Лора? Майк посмотрел на него серьёзно, кивнул: — С ней уже всё хорошо. Врачи сказали, что откачали воду из лёгких. Алкогольное отравление тоже взяли под контроль. Она была на грани, Дин… но теперь её состояние стабилизировали. Дин на мгновение закрыл глаза, будто облегчённо выдохнул. Но потом, не сразу решившись, спросил: — А Вова? Майк почесал затылок, откинулся назад на стуле: — У него швы немного разошлись. В воде зацепил ногу, прямо там, где разрез. Но врачи уже всё обработали, заново наложили. Говорят, будет в порядке. Дин слушал, и на лице его смешались усталость, тревога и облегчение. А когда Майк снова погладил Дина по ноге, то Дин к нему ничего не почувствовал. Все его мысли были о Вове. И о том, что в тот вечер каждый из них узнал цену жизни. Кто-то испытал отчаяние, стоя на мосту. Кто-то — страх, бросаясь в ледяную реку. Кто-то — боль, вновь разрывая старые швы. Но все они поняли одно: жизнь редко спрашивает, «Готовы ли мы спасти и быть спасёнными?» Иногда прошлое настигает нас, как бурная вода, затягивая вниз. Иногда — как тяжёлое слово, сказанное много лет назад. Но всегда остаётся выбор: сдаться… или держаться за тех, кто рядом. Дин понял это, когда услышал, что Лора жива. Вова — когда почувствовал, что ему удалось спасти друга.  И, может быть, в этом и есть самое главное: как бы ни било течение, важно найти того, за кого можно ухватиться — и никогда не отпускать. Любить… и быть любимым.