Чёрная вода ✨

Рейна тащила упирающуюся девушку через палубу «Морского Призрака». Девушка вырывалась с силой, рождённой отчаянием, её тонкие пальцы царапали, отчаянно пытаясь разжать загрубевшие пальца Рейны, а ноги скользили по мокрым от ночной влаги доскам. — Пусти меня! — её крик был высоким и чистым, звонким в этом хриплом мире. — Отпусти, ты слышишь! Рейна не удостаивала эти мольбы ответом. Она молча, с железным упрямством, волокла свою добычу. Её лицо было каменной маской, но в глубине тёмных глаз тлела искра раздражённого интереса. Эта «пташка» пела не песни страха, а гимны ярости. Она втолкнула девушку в каюту, и та, споткнувшись, грузно рухнула на стул у массивного стола. Каюта была странным гибридом убежища и арсенала. На стенах, прилаженные коваными крюками, висели сабли крюки, а на полках стояли потрёпанные книги в кожаных переплётах. Воздух был густым, пропитанным запахом старой бумаги, морской соли, дыма и кожи. — Посиди, пташка, остынь, — голос Рейны прозвучал приглушённо в тесном пространстве. Девушка, тяжело дыша, потирала запястья, на которых алели красные следы от её пальцев. Её грудь вздымалась, а синие глаза метали молнии. Рейна, не спуская с неё взгляда, налила воды из глиняного кувшина в такую же простую чашу и поставила перед пленницей. — Вот, выпей и успокойся. Мы просто поговорим... Девушка метнулась, надеясь проскочить к двери, но Рейна была быстрее. Её рука, тяжёлая и неумолимая, легла на хрупкое плечо и с силой вдавила тело обратно в стул. — Не рыпайся, — её голос не повысился, но в нём появилась стальная опасность. — Тебе лучше не бегать по моему кораблю. Мои матросы сейчас разгорячены после боя, и такая красивая юная аристократка для них будет весьма кстати. Так что сиди и не двигайся, дитя. Девушка замерла, вцепившись в край стола. Её дыхание было прерывистыми и тяжелым. Она смотрела на Рейну со всей ненавистью, на которую была способна, а способна она была, судя по всему, на многое. Эта ненависть была почти осязаемой, живым существом в каюте. Рейна усмехнулась, наблюдая за этой бессильной яростью. Её забавляла эта буря в хрустальном сосуде. — Кто ты, девочка? Расскажи о себе. Девушка демонстративно отвернулась, уставившись в закопчённую стену. Её подбородок задрожал, но она стиснула зубы, не желая показывать слабость. — Я могу заставить тебя говорить, дитя, — Рейна произнесла это спокойно, почти ласково, и от этого слова прозвучали ещё страшнее. — И тебе это не понравится. Поэтому давай поговорим спокойно. Расскажи мне о себе, о своей матери, куда и зачем ты плыла. Молчание. Упрямое, детское, полное презрения. Рейна помолчала, давая этому молчанию повиснуть, стать громче любых слов. Она наблюдала, как по тонкой шее девушки пробегает нервная дрожь. — Хорошо. Как хочешь, — наконец сказала она и крикнула: — Агата! Мгновение спустя дверь распахнулась, и в каюте возникла тень. Это была женщина, чуть старше Рейны, с лицом, которое, казалось, было высечено из старого, потрескавшегося дерева изуродованное оспинами. Чёрные, спутанные волосы падали на низкий лоб, а из беззубого рта, когда она усмехнулась, пахнуло тяжёлым смрадом гнили. — Звала, капитан? — её голос был похож на скрип ржавых петель. — Девчонка отказывается говорить, кто она, — равнодушно констатировала Рейна, кивая на пленницу. — Тратить своё время на упрямство я не собираюсь. Отведи её в трюм к другим. Продам на ближайшем рынке рабов или в первый попавшийся притон. — Милашка... — просипела Агата, и её глаза, маленькие и пронзительные, двигались по фигуре Вивьен, оценивающе, жадно. — Можно развлечься с ней перед тем, как сбросить в трюм к другим? — Делай с ней что хочешь, но не попорти шкуру. На рынке или в притоне за такую хорошо заплатят. — Я нежно... — прорычала Агата и двинулась к девушке. Её движения были обманчиво медленными, но когда её цепкие, грязные пальцы впились в локоть Вивьен, сила в них оказалась звериной. Она потянула её к двери, к тому смрадному аду, что ждал за порогом. И в этот миг что-то в девушке надломилось. Ужас, сильнее гордости, сильнее ненависти, вырвался наружу. Она с криком вырвалась из цепких пальцев, отпрянула назад, вцепилась в край стола, её костяшки побелели. — Я Вивьен Ив Мари Дюрэн! — выкрикнула она, и голос её сорвался на высокой ноте, полной отчаяния и стыда. — Дочь губернатора Южных Островов, Ровены Элизабет Дюрэн! Рейна медленно подняла руку, и Агата замерла, отозванная приказом. Её лицо исказилось гримасой разочарования. — Выйди, — коротко бросила Рейна. Агата, нехотя, испустив ворчливый звук, скрылась за дверью. Тишина в каюте снова воцарилась, нарушаемая лишь тяжелым дыханием девушки и её всхлипами. Рейна повернулась к девушке. На её губах играла лёгкая спокойная улыбка. — Совсем другое дело, леди Вивьен, — произнесла она, растягивая слова. — Дочь губернаторши... Какой неожиданно приятный сюрприз. И куда же тебя везли, дитя? Ты далеко от Южных Островов. Вивьен, сидела, тяжело дыша, и её взгляд беспокойно метался к двери, боясь возвращения этой жуткой Агаты. — Меня... меня везли к леди Себилле Кроу-Шталь, — прошептала она, и в её голосе прозвучала бездна отчаяния. — Я была обещана ей как жена. — О-о, даже так? Как интересно... — Рейна взяла второй стул и уселась рядом с Вивьен, нарушая её личное пространство, заполняя его своим присутствием, запахом кожи и моря. — Молодая невеста графини Кроу-Шталь... — она усмехнулась, и в усмешке этой была какая-то тёмная ирония. — Что ж, твоя судьба делает ещё более крутой поворот. Теперь слушай меня внимательно, маленькая птичка. Ты напишешь два письма. Одно — твоей драгоценной матери. Второе — твоей будущей... жене. Сообщи им, что ты находишься в руках капитана «Морского Призрака» Рейны Гримвейв, приёмной дочери Векс Гримвейв. — Я не буду ничего писать! — снова вспыхнула Вивьен, но в её протесте уже не было прежней силы, лишь тлеющие угли былого гнева. Рейна наклонилась чуть ближе. Её улыбка стала мягкой, и от этого — ещё более пугающей. — Мне позвать Агату, дитя? Вивьен вздрогнула. Память о гнилом дыхании, о цепких пальцах, о том животном ужасе, что она испытала, заставила её сжаться. Она снова посмотрела на дверь. — Пиши, леди Вивьен, — голос Рейны снова стал деловым и властным. — Пиши. Она достала из ящика стола листы плотной бумаги, песочницу и чернильницу с пером. Затем положила перед Вивьен уже готовый, испещрённый чётким почерком образец. — Давай, девочка. Одно письмо твоей матери, одно — твоей будущей жене, — мягко, произнесла она, вкладывая холодное перо в дрожащие, холодные пальцы Вивьен. Девушка какое-то время сидела неподвижно, глядя на пустой лист. Она была бледна. Потом её плечи сгорбились, последние капли сопротивления испарились, вытесненные леденящим страхом. С тихим, сдавленным всхлипом она склонилась над бумагой. Маленькие, изящные пальцы обхватили перо, и она начала выводить первые, неуверенные буквы. Каждая из них была каплей её унижения, печатью её поражения. А Рейна сидела рядом, наблюдая, как воля этой маленькой аристократки ломается и растворяется в чёрных чернилах.