Заметки докторского общежития

У входа в полицейский участок, упираясь руками в бёдра, Су Инь задрал голову к звёздам и сиял улыбкой. Хуан Цзянь, заметив, как Ян Чжэнь вцепился в дверной косяк, принялся его успокаивать: — Не трясись! Он всегда так сияет, когда на взводе. В прошлый раз он светился, точно фонарь, получив приказ выследить покушавшегося на дипломата киллера. А до того, когда накрыли транснационального наркоторговца после долгих лет погони.И ещё раньше, когда разгромили межконтинентальную сеть торговцев оружием и отправили их за решётку… Ян Чжэнь, всё ещё цепляясь за косяк, дрожащим голосом выдавил: — А… а сейчас что? Су Инь щёлкнул пальцами: — Пропавший ребёнок! Эй, ребята! Хуан Цзянь тут же согнулся в почтительном поклоне. — Поднять спецназ! Мотоциклы, вертолёты, прочесать весь город! Разделить высотки на три зоны, созвать экстренное совещание. Найти Цинь Юэдуна за десять часов! — Слушаюсь! — отчеканил Хуан Цзянь, бросившись выполнять приказ. Довольный Су Инь вошёл в участок. На пороге он заметил Ян Чжэня, жавшегося к стене. Одарив его тёплой улыбкой, он подошёл ближе и, пощипывая за щёки, пропел: — Не бойся, малыш, мы найдём твоего сына. Но в глазах Ян Чжэня мелькнула зловещая картина. Тёмная ночь, кладбище, где кружат стаи летучих мышей, огромная луна плывёт по небу, а на краю обрыва стоит фигура в чёрном плаще, воздев руки к звёздам и хохоча: — Ха-ха-ха! После долгих лет в пустыне без сплетен и интриг я, великий ученик XX-го поколения народной полиции, первой гильдии, возвращаюсь! *** Тем временем Цинь Цзянь, ворочаясь в постели, получил ночной звонок. На другом конце провода рыдал его ученик Ян Чжэнь, который, по идее, должен был мирно спать рядом, готовый к поддразниваниям: — Профессор! Приезжайте скорее! Су, капитан Су… он… он хочет… Цинь Цзянь подскочил, накинул пальто, прыгнул в машину и через пять минут мчался по шоссе. Вдруг он резко затормозил. Остановившись, он взглянул в зеркало заднего вида, поправил воротник, потёр глаза и пробормотал: — Лунатизм. Я сплю. Развернувшись, он начал сдавать назад, но тут его перехватил Су Инь, махая рукой у окна и восторженно крича: — Ого, профессор Цинь! Лично пожаловали на место нашего… э-э, расследования? Цинь Цзянь ошарашенно уставился в окно. Ночное небо за спиной Су Иня полыхало светом, вертолёты кружили над городом, подсвечивая холм за школой, как днём. Спецназ на машинах прочесывал местность, а в центре временного командного пункта на шоссе восседал Хуан Цзянь, окружённый охранниками, которые с хохотом подтрунивали над розовощёким Ян Чжэнем. С пульсирующей веной на лбу, Цинь Цзянь прорычал: — Что за цирк?! Су Инь, потягивая чай из эмалированной кружки, лениво ответил: — Поймите, мы, госслужащие, скучаем без дела. Нет Ли Вэя, который каждый день в ярости собирает толпу, чтобы кого-то поколотить. Нет Хуа Маньлоу, который громит бары и ввязывается в драки. И не каждый день ваш Ян Чжэнь подворачивается, чтобы его подразнить. Жизнь у нас суровая. Полицейский, покачивая кружкой, бродил по шоссе и, задрав голову, вздыхал: — Никаких сплетен… Тоска-а-а… Профессор Цинь решительно направился к штабу, чтобы вытащить ученика. Тот, весь в слезах, жалобно выдавил: — Это не я вызвал вертолёты! Это он настоял, ещё и заставил Хуан Цзяня сказать всем, что на холме прячутся террористы! Цинь Цзянь спросил: — И Хуан Цзянь согласился? — Согласился, — подтвердил Ян Чжэнь. — А потом объявил, что на холме видели членов террористической группировки, и велел усилить бдительность. Проходивший мимо Хуан Цзянь, под двумя испепеляющими взглядами виновато попятился, держа табличку: На самом деле я не подкаблучник. Цинь Цзянь и Ян Чжэнь синхронно одарили его презрительным взглядом. Профессор Цинь, не говоря ни слова, юркнул за угол и начал звонить. Дозвонившись, он рявкнул в трубку: — Цинь Юэдун! На том конце раздался отчаянный вопль: — Это что за безобразие?! Вертолёты по всему городу! Внедорожники! Они что, миллиардеры, чтобы так тратиться?! Цинь Цзянь устало вздохнул: — Да, это их техника. Сын, я больше не могу. Возвращайся. Устроил тут романтику, а вышло чёрт-те что. Где твоя скрытность? В мои годы я покорял всех девчонок в школе так, что никто и не замечал! Катаясь по земле, Дундун орал: — Свет такой яркий! Полицейские повсюду! Сяомэй в слезах! Я просто хотел встретиться с ней после школы, чтобы вы с мачехой могли побыть вдвоём! Кто запустил эти вертолёты?! И этих вооружённых копов?! Цинь Цзянь, не моргнув глазом, сдал ученика: — Это твоя мачеха. Переживала за тебя, подала жалобу, дошла до самого правительства. Вылезай, пока есть шанс. И не попадись мачехе, скажи, что заблудился, но нашёл дорогу. И главное, не выдавай меня! Держи революционную твёрдость, малец! Подкравшись сзади, Ян Чжэнь похлопал профессора по плечу и зловеще улыбнулся: — Я всё слышал… Цинь Цзянь бросил трубку и выпрямился, будто ничего не произошло. Юноша спросил: — Где Дундун? — На холме за школой, — признался профессор. — Что он там делает? — Встречается с девочкой. — И ты всё знал? — Всё знал. Ян Чжэнь прищурился, и Цинь Цзянь тут же выпалил: — Это всё он! Сказал, что если не пущу, не будет делать уроки, прогуляет школу и станет полуночным гонщиком, как У Лян! Ян Чжэнь, глядя на вертолёты над холмом, зловеще улыбнулся: — Полуночный гонщик… Цинь Цзянь, сохраняя невозмутимость, отскочил на несколько метров. Ян Чжэнь повторил: — Полуночный гонщик… Цинь Цзянь, не теряя времени, дал дёру. *** В итоге Цинь Юэдуна поймали с поличным. Десяток полицейских с автоматами окружили холм, застав его на месте преступления. Главный разрушитель свидания доложил по рации Су Иню: — Командир! Нашли! Двоих! Воодушевлённый Су Инь спросил: — А девочка симпатичная? Хуан Цзянь кашлянул: — Кхм! Су Инь поспешил добавить: — Я просто хотел узнать, подходят ли они друг другу… Ян Чжэнь, пылая гневом, помчался на холм. С трудом взобравшись на склон, он услышал, как Цинь Цзянь сзади кричит: — Осторожнее, осторожнее! Но стоило ему обернуться и сверкнуть глазами, как тот замолк. Наконец они нашли бледного от страха, съёжившегося в пещере Дундуна. Рядом дрожала девочка, готовая разрыдаться. Сердце Ян Чжэня смягчилось. Он потянул Цинь Цзяня за рукав: — Ладно, хватит. Простим его. Цинь Цзянь возмутился: — Нельзя потакать! Не воспитать сейчас, что с ним будет, когда вырастет? Ян Чжэнь схватил Дундуна за руку: — Скажи, что виноват! Виноват! Мальчишка пробормотал: — Я виноват… Да ну, в чём я виноват? Кто мне сказал, что хочет вечер вдвоём и велел гулять где угодно? Цинь Цзянь улизнул, чтобы любоваться луной и сочинять стихи вроде «Хочу оседлать ветер и улететь». Ян Чжэнь, схватив Дундуна, заявил: — Это не его вина, а твоя! Пошли! Дундун, робко семеня за ним, спросил: — А папа? — Нам он не нужен! Найдём тебе другого! Цинь Цзянь мысленно записал в список проступков сына пункт номер 3568: подстрекательство мачехи к измене. Старик и молодая жена — табу, ох, табу, — подумал он. *** Ян Чжэнь усадил Дундуна в машину, но оба лишь переглянулись и застыли. Ян Чжэнь не умел водить, а Цинь Цзянь не учил его, предпочитая поддразнивать на пассажирском сиденье. Оба, дрожа, сидели в машине, обнявшись. Цинь Цзянь, прильнув к окну, посмотрел на них взглядом орла и вкрадчиво спросил: — Кто тут собирался искать другого? Ян Чжэнь и Дундун хором указали друг на друга: — Он! — А другого, это кого? Снова в унисон: — Его! Через секунду оба, ластясь к Цинь Цзяню, промямлили: — Тебя… Торжествуя, профессор Цинь улыбнулся, сел за руль и объявил: — В наказание сегодня спите отдельно. Дундун, ты с игрушками, а Ян Чжэнь со мной. Ян Чжэнь и сын, сидя на заднем сиденье, зашептались: — Видел? Вот он, помещик, зверь в человеческом обличье. Похищает людей, даже бровью не ведёт. Хладнокровный, безжалостный, кто знает, сколько семей он погубил… Поймав их взгляды в зеркале, Цинь Цзянь приподнял бровь. Двое тут же разлетелись в стороны. Один принялся зубрить английский, другой увлечённо разглядывать фонари на шоссе. Сохраняя невозмутимость, профессор мысленно хмыкнул: Малыши, тягаться со мной вздумали? И, довольный, начал напевать: — В левой руке цыплёнок, утка в правой, а на спине толстый малыш, ах, толстый малыш… Куда с этим малышом? Обратно в родительский дом. *** У Су Иня не было родного дома, а если бы и был, то домом служила казённая квартира в полицейском городке. У ворот дежурили два охранника с огромными, напускавшими на себя важный вид псами. Хуан Цзянь, мечтая сбежать к жене, столкнулся с проблемой. Его охранники не помещались в квартире и были выгнаны в сторожку. Он, привыкший, что за него всё делают другие, растерялся. Су Инь, глядя на него, спросил: — Ты хоть знаешь, что ночной перекус нужно готовить самому? Хуан Цзянь кивнул. Это же очевидно. Су Инь продолжил: — А знаешь, что в этой коробке собачий корм для полицейских собак, которых я завтра буду кормить, а не еда для тебя? Хуан Цзянь кинулся в ванную, где его вывернуло наизнанку. Опершись о дверной косяк, Су Инь поддел: — Токсикоз, токсикоз. Развеселившись, он пошёл принимать душ, но, оставшись в полурасстёгнутой рубашке, был застигнут врасплох. Хуан Цзянь, прижав его к себе, принялся тискать, приговаривая: — Кто тут у нас с токсикозом, а? Су Инь, хватаясь за пистолет, крикнул: — Нападение на полицию! — Патроны я вынул, — ухмыльнулся Хуан Цзянь, целуя своего красавца-полицейского. — Даже из своего оружия. В тот памятный день Хуан Цзянь получил суровый урок. Жена была прижата к кровати, атмосфера накалилась, одежда почти снята, но Су Инь вытащил из кармана Хуан Цзяня его же пистолет, приставил к подбородку и ласково спросил: — Кто сверху, а кто снизу? Хотя переворот не удался, Хуан Цзянь с тех пор перед атакой на Су Иня обезоруживал и себя, и его, полагаясь лишь на физическую силу. И Су Инь ни разу не победил. Уворачиваясь, капитан возмутился: — Подло! Хуан Цзянь возразил: — Ошибаешься. Война выигрывается хитростью, и в моём словаре «подлость» это комплимент. Доказано военными экспертами. — Какими ещё экспертами? Назови, я заявлюсь к нему и разнесу его репутацию! Гордо ткнув в себя пальцем, Хуан Цзянь заявил: — Я! Выпускник военной академии, эксперт! Хочешь, поделюсь последними наработками? *** Итогом этих «наработок» стало то, что на следующее утро Су Инь проснулся, когда рабочий день уже шёл полным ходом. Спина ныла, ноги сводило судорогой. Красавец, лениво потягиваясь, встал после весеннего сна, как ветка груши, придавившая цветущую ветку. (Все поэтические сравнения чистая фантазия автора, совпадения случайны.) Су Инь, сидя на кровати и потирая лицо, пробормотал: — Сволочь… Натянув форменную рубашку с расстёгнутым воротом и свободные брюки, он услышал стук в дверь. — Кто там? — лениво спросил он. — Я, — ответили снаружи. Голос показался знакомым, похожим на голос Хуан Цзяня. Шаркая тапочками, Су Инь поплёлся открывать, но, распахнув дверь, опешил. Перед ним стоял мужчина, похожий на Хуан Цзяня, но старше, с сединой на висках и величественной осанкой, от которой веяло спокойной силой. Су Инь, почесав голову, спросил: — Простите, вы кто? Мужчина улыбнулся: — Здравствуйте. Я отец Хуан Цзяня. А вы, должно быть, господин Су? *** Перевод команды Golden Chrysanthemum