Заметки докторского общежития

Пока в одной комнате Шэнь Сюань безмятежно спал, в другой Ли Вэй ответил на звонок Тан Фэя. Голос его, полный неукротимой энергии, гремел из трубки: — Я перемахнул через стену и уже под вашим общежитием! Где Шэнь Сюань? Повесив трубку, Ли Вэй мысленно посетовал: Стены кампуса давно стали декорацией, а меры безопасности превратились в посмешище. Как же выживать молодым, дерзким и привлекательным аспирантам в докторском общежитии? С этими мыслями он торопливо сбежал по лестнице встречать гостя. Тан Фэй ворвался в комнату, окинул взглядом скромное убранство и с пафосом, достойным помещика Хуан Шижэня*1, попавшего в ветхий домишко Ян Байлао*2, воскликнул: — Старые добрые времена! Будто одним прыжком вернулся в юность! Ли Вэй, устало потирая виски, проворчал: — Ваше величество, заберите императрицу обратно во дворец, и поживее! Если Цай Гэ проснётся и застанет её на кровати Хуа Маньлоу, этой ночью никто в общежитии глаз не сомкнёт! Не утруждая себя церемониями, Тан Фэй попытался подхватить Шэнь Сюаня на руки, но неловкое движение задело его живот. Профессор с криком оттолкнул его, прижал руку к животу и, побледнев, опустился на колени. Тан Фэй в панике бросился его поддержать, но Шэнь Сюань, отмахнувшись, холодно бросил: — Ничего страшного. — Точно всё в порядке? — неуверенно переспросил Тан Фэй. Шэнь Сюань поманил его пальцем. Тот, озадаченный, наклонился ближе. Тяжело дыша, профессор с насмешкой шепнул: — А теперь вали отсюда. Тан Фэй опешил, но тут в дверь громко заколотили, и послышался зычный голос: — Открывайте! Проверка комнат! — Ох, беда! — Ли Вэй подскочил и метнулся к двери. Разбуженный стуком, Цай Гэ сонно потёр глаза, пробормотал: — Чтоб вас всех… И, подняв голову, невинно спросил: — Профессор, что вы делаете на кровати Хуа Маньлоу? Ли Вэй, не теряя времени, молниеносно развернулся и одним точным ударом отправил Цай Гэ обратно в объятия сна. Тот, покачнувшись, рухнул на кровать. Проверки общежитий стали бичом университетской администрации. Под раздачу попадали не только бакалавры, но и аспиранты. В докторском корпусе, где обитали и молодые, и тридцатилетние и те, кто постарше, это вызывало особое негодование. Кому-то хотелось сбежать на ночь, посидеть за карточной игрой, но внезапные рейды рушили все планы. Это именовалось «строительством духовной цивилизации». Если уж взялись за бакалавров, то магистры и докторанты тоже не оставались в стороне, вместе, мол, веселее. Группа кураторов бакалавриата ворвалась в комнату, освещая всё фонариками. Один из них, обратившись к Ли Вэю, заметил: — Брат, у вас, похоже, одного человека не хватает? Рздражённо поднявшись, Шэнь Сюань отрезал: — Ушёл за материалами для исследования. Главный куратор, осветив его фонариком, ахнул и, чуть ли не падая ниц, воскликнул: — Ваше величество, да пребудет с вами благодать! Что вы делаете в этой скромной обители? Скорее помогите императрице вернуться во дворец! Шэнь Сюань, массируя виски и морщась от боли, простонал: — Дайте мне хоть одну ночь покоя, умоляю. Ли Вэй незаметно подмигнул куратору: Перебрал с вином, не чуете, как комната пропахла спиртным? Куратор кивнул, но его взгляд упал на Тан Фэя. Удивлённо прищурившись, он спросил: — А это кто? Студент? Я знаю, у вас в комнате, кроме Хуа Маньлоу, есть ещё один красавчик, но этот парень кто такой? Ли Вэй оттащил его в сторону и шёпотом пояснил: — Друг императрицы, пришёл забрать её домой. Всё так, как я сказал. Но Шэнь Сюань, облокотившись о дверной косяк и скрестив руки, с холодной усмешкой произнёс: — Этот человек мне незнаком. Ли Вэй застыл: — Что? Указав на Тан Фэя, профессор равнодушно повторил: — Я его не знаю. Он не из нашего университета. Если вы так рьяно следите за порядком, отведите его в отдел безопасности. Главное, уберите его с моих глаз. Его тон не терпел возражений. Он даже пригрозил куратору, аспиранту юридического факультета: — Если не отведёте его в отдел, устрою на следующем занятии внеплановую контрольную. Двадцать задач по анализу кейсов. И списать не дам. Куратор побледнел и в отчаянии повернулся к Ли Вэю: — Что делать? Если его увести, дело раздуется до небес! Ли Вэй подумал: Когда Шэнь Сюань в таком настроении, кто посмеет ему перечить? Тан Фэй сам напросился. Но, поразмыслив, он решил, что гость вёл себя не лучшим образом. Как бывший студент профессора, он проникся чувством ответственности: учитель на день, отец на всю жизнь. Он махнул рукой: — Уводите его! Разве вы не знаете, что от одной улыбки Шэнь Сюаня даже Янь-ван, владыка ада, обходит его стороной? А сегодня он уже несколько раз улыбался, и, поверьте, не от души. И вот Тан Фэй, знаменитый писатель и общественный деятель, полный обиды и недоумения, был уведён прочь от своей «супруги» в дежурную комнату университетского отдела безопасности. Ли Вэй, проводивший процессию до выхода, тут же заметил, что Шэнь Сюань остался в комнате и закурил, и, улучив момент, спрятался в коридоре, чтобы позвонить Цзи Е. Он подробно изложил ситуацию и напоследок велел: — Беги в отдел и вытаскивай Тан Фэя, пока его не выставили на всеобщее обозрение. Иначе мы станем героями самой эпичной нелепицы года! К слову, прошлогодняя «нелепица года» случилась, когда профессор Цинь, вообразив себя родителем студента Ян Чжэня, явился на родительское собрание в магистратуру. Там он выслушал мнение завкафедрой о промежуточных результатах Ян Чжэня, вернулся в общежитие, вытащил беднягу из-под кровати и отлупил. Позже выяснилось, что завкафедрой перепутал зачётки, и профессору пришлось полгода задабривать своего «младшего ученика». Цзи Е, разбуженный посреди ночи, хотел было возмутиться, но, услышав голос Ли Вэя, смягчился. Узнав, что тот просит о помощи, он прямо-таки засиял, будто Рождество наступило раньше срока. — Ли Вэй, не волнуйся! — горячо заверил он. — Я бы никогда не стал путаться с какими-то там любовниками! Я на всю жизнь с тобой, других и не замечу! Юноша, не меняя выражения лица, повесил трубку и тяжело вздохнул: — И как этот парень вечно умудряется упускать суть дела? *** В полночь Цзи Е помчался на улицу. За ним, размахивая платочком, семенил его отец, почтенный и весьма колоритный мужчина, который не раз поучал сына: Если хочешь завоевать сердце, будь упорен и не отступай, пока не достигнешь вершины успеха! С балкона он, переполненный воодушевлением, кричал вслед: — Мчись навстречу судьбе, сынок! О, юноша, избранный самой судьбой, вперёд! Цзи Е примчался в отдел охраны. Там его встретил неожиданный порядок. Дюжие охранники чинно выстроились в очередь, сжимая в руках книги. Удивлённый, он подскочил к последнему в ряду и выпалил: — Что тут происходит? Охранник с торжественным видом ответил: — Ждём автографа писателя. Цзи Е метнулся к началу очереди и, схватив Тан Фэя за руку, воскликнул: — Ваше величество, ваш верный слуга прибыл, чтобы вас спасти! Тан Фэй в этот момент яростно раздавал автографы. Перед ним возвышался здоровенный охранник с смуглым лицом, мечтательно мурлыкавший: — О, как же мне нравится эта эльфийская рыцарша! Я влюблён в неё на всю жизнь! Клянусь, женюсь только на ней! Тан Фэй, внутренне содрогнувшись, тихо пробормотал: — Я и сам не знаю, как управлять вкусами читателей. Но, признаться, нынешние рыночные тенденции весьма странные. Вытирая пот со лба, Цзи Е сказал: — Слушайте, Ли Вэй велел мне вытащить вас отсюда. Может, выйдем, а потом разберётесь с вашей императрицей? Тан Фэй, с тоской оглядев длинную очередь, вздохнул. Люди в конце начали возмущаться: — Эй, откуда этот выскочка? — Становись в очередь, как все! — Все тут за автографами! — Никакого уважения к порядку! Цзи Е, пробормотав «понял», покорно поплёлся в конец очереди. Очередь тянулась до поздней ночи. Лишь под утро Цзи Е удалось вызволить Тан Фэя из лап восторженных охранников, чьи суровые тела скрывали души пылких романтиков. На прощание они, прильнув к дверям, кричали: — Господин Тан Фэй! Мы вас обожаем! — Возвращайтесь, господин! *** По дороге, сидя за рулём, Цзи Е спросил: — Как же вы, уважаемый, до такого докатились? Писатель, устало откинувшись на сиденье, издал тяжёлый вздох: — Эх, не спрашивай. В юности я был молод и горяч, слишком долго колебался между ‭«прямой‭» и ‭«извилистой‭» дорогой. Одно мгновение сомнений, и вот вечное сожаление. — Это что, вы изменяли? — удивился Цзи Е. — Какая измена! — горько усмехнулся мужчина. — Взрослый человек обязан держать страсти в узде. Но это работает, только если у тебя есть законный или моральный партнёр. После тех событий первая волна эмигрантов-студентов была куда более дикой, чем ты можешь представить. И сохранить в той среде чистую репутацию, как у меня, было, знаешь ли, редкостью. Цзи Е с подозрением покосился на него. — Ладно, хватит! — Тан Фэй решительно обнял младшего товарища за плечи. — Поехали пить! Я угощаю! Ли Вэй, не так давно дотащив пьяного профессора до общежития, столкнулся с новой задачей... Перетащить туда же не менее пьяных Тан Фэя и Цзи Е. В ярости он проорал в телефон: — Сам добирайся, чёрт возьми! Или вообще не возвращайся! Цзи Е жалобно пробормотал: — Но я еле на ногах стою, как мне тащить писаку? — Тогда оставайтесь там и продавайтесь в баре как мальчики по вызову! — рявкнул Ли Вэй. *** На следующее утро Шэнь Сюань проснулся на кровати Хуа Маньлоу. Открыв глаза, он обнаружил, что Цай Гэ смотрит на него с глубоким чувством. — Ваше величество, — торжественно начал студент, — вы наконец вошли в двери нашей общаги! Шэнь Сюань, ещё не отошедший ото сна, пробормотал: — Что? — Ничего не говорите, мы всё понимаем, — Цай Гэ серьёзно махнул рукой. — Хуа Маньлоу, парень универсальный, может быть и активом, и пассивом. Но, встретив вас, он окончательно выбрал путь блистательного «верхнего» хулигана. Профессор нахмурился: — Что?! Цай Гэ, пылая энтузиазмом, прижал его к кровати: — Ваше величество! Комната триста пять общежития для аспирантов приветствует вас! Мы горячие, дружелюбные, сияющие и великолепные! Мы пары верхних и нижних, а вы нежный цветок в нашем саду! С подрагивающей от раздражения жилкой на лбу,Шэнь Сюань выдавил: — Что?!?! Цай Гэ, сжимая грудь руками и глядя вдаль с влажными глазами, провозгласил: — Мир во всём мире! Мечта уже близко! Гармония, дружба и прогресс наши идеалы! Мы вечно следуем за великим Аданем*3, и наш боевой дух пылает! Он крепко схватил профессора за руку: — Пылает, я сказал! Шэнь Сюань одним пинком отправил его за дверь. В этот момент в комнату влетел Хуа Маньлоу, чтобы забрать учебник. Увидев Шэнь Сюаня, он рухнул на колени: — Профессор, умоляю, не надо! Я всего раз завалил экзамен, неужели вы пришли в общагу, чтобы со мной разобраться?! Шэнь Сюань лениво отозвался: — Мне плевать, сдал ты или нет. В комнате было тепло, и он, даже не удосужившись накинуть рубашку, босиком отправился умываться. Хуа Маньлоу, ухмыляясь, последовал за ним к ванной и, потирая подбородок, принялся комментировать: — Ваше величество, фигура у вас загляденье! Талия идеальная, сзади вид просто огонь, да и бёдра весьма соблазнительны. А что там Ли Вэй? Не натворил ли он ночью чего-нибудь этакого? Расскажите, порадуйте братанов! Шэнь Сюань, чистя зубы и глядя в зеркало, невнятно буркнул: — Конечно, натворил. Пока я был не в себе, он забрался на твою кровать и начал строить из себя роковую красотку. Но я стойко выдержал это искушение и спихнул его на пол. Юноша, оглядываясь, заметил Ли Вэя, который, накинув рубашку, склонился над компьютером, работая над статьёй. Хуа Маньлоу, подкравшись к профессору, зашептал: — Ваше величество, зря вы так. Когда Ли Вэй поступал в аспирантуру, он был таким красавчиком, таким франтом, что толпа парней-аспирантов ночами устраивала на него облавы. И как вы могли устоять перед таким? Как говорится, «красота девицы редко встречается, так позволь же мне насладиться ею сполна»… Он с двусмысленной ухмылкой скосил глаза вниз: — Или у вас и правда есть какие-то скрытые проблемы? Шэнь Сюань, не меняя выражения лица, громко крикнул: — Ли Вэй! Слышал? Говорят, когда ты поступал в аспирантуру, чуть не лишился невинности! И как, лишился в итоге или нет? Ли Вэй поднял голову, и в его взгляде мелькнула властная сила. Через минуту из комнаты триста пять раздались душераздирающие вопли: — Господин Ли! Я больше не буду! Пощадите! Ох, не надо, не берите ту табуретку! Это моя последняя табуретка с четырьмя ножками! Господин, я был не прав, больше не буду разносить сплетни! Простите! Профессор, напевая себе под нос, лёгкой лисьей походкой вышел из комнаты триста пять. Сноски: *1. Хуан Шижэнь (黄世仁), имя главного антагониста из классической китайской революционной оперы «Баймао Ню» (白毛女). Жестокий и алчный помещик, который доводит бедного крестьянина Ян Байлао до смерти и пытается продать его дочь в рабство в уплату долга. Его имя стало нарицательным для обозначения жестокости и эксплуатации. *2. Ян Байлао (杨白劳), трагический персонаж той же оперы, бедный крестьянин-арендатор, отец главной героини. Не в силах выплатить неподъёмные долги Хуан Шижэню, он кончает жизнь самоубийством. *3. Великий бог Адань, шутливое божество, олицетворяющее жанр Boys Love (яой/данмэй). *** Перевод команды Golden Chrysanthemum