Заметки докторского общежития

Шэнь Сюань, величественно именуемый Императрицей-матушкой, взял Юэдуна за подбородок и внимательно его разглядел: — Похож на Его Величество в молодости. Такой же… обворожительный. С улыбкой Ян Чжэнь подхватил: — Кто может сравниться с вами в обаянии, Ваше Величество? Шэнь Сюань, довольно хмыкнув, потрепал его по голове: — Молодец, умеешь польстить. Что, собрались в медовый месяц, а мне ребёнка оставить хотите? Смущённо улыбнувшись, Ян Чжэнь ответил: — Профессор Цинь едет в Юньнань на конференцию, мы с ним и ещё пара человек. Просим лишь приглядывать за Дундуном, кормить его, вот и всё. Шэнь Сюань высокомерно взглянул на мальчика, но, встретив его невинный взгляд, выдержал пять секунд и решительно отказался: — Нет, не выйдет. — Почему? — растерялся Ян Чжэнь. — Во-первых, я привык жить один. Ребёнок в моём доме? Что подумают о моей репутации? Во-вторых, я не умею воспитывать детей. В годы учёбы за границей у меня была кошка, но через два месяца её забрало общество защиты животных, а меня едва не упекли за решётку. Я любил ту кошку, но, видимо, у меня нет инстинкта заботы о живых существах. Он аккуратно постучал по голове Дундуна суставом пальца: — Это не жестокость, малыш, это моя любовь к тебе. Юэдун моргнул, посмотрел на Шэнь Сюаня и, закрыв лицо руками, всхлипнул: — Я знаю, ты меня не любишь. Да и никто меня не любит… Ян Чжэнь вздрогнул. Дундун продолжил: — Мои родители меня не любят, и ты тоже! Что мне ещё один человек, который меня не принимает? Одним больше, одним меньше… Даже ты, Ян Чжэнь, меня разлюбил… Шэнь Сюань, взяв пачку сигарет дрожащими пальцами, попытался прикурить, но сигарета выскользнула из рук. Юноша, прижав ладонь к груди, еле слышно пробормотал: — Мои чувства… обмануты. В этот момент мимо двери прошёл директор по учебной части. Заметив их, он заглянул в комнату и с неожиданным пылом воскликнул: — Я возьму тебя! Хочу ребёнка! Шэнь Сюань бросил на него холодный взгляд. Директор, смущённо кашлянув, напустил важный вид и степенно удалился по коридору, на лестнице растворившись в воздухе. Профессор усмехнулся: — Ну и подлец! На самом деле Императрица-матушка не умела ладить с детьми. Он жил в двухэтажной квартире, где окна сияли кристальной чистотой, а полы блестели, как зеркало. Так же была кухня, слишком стерильная. Плита, кажется, использовалась едва ли пять раз с момента покупки. Указывая на холодильник, Шэнь Сюань наставительно произнёс: — Пиво моё, кола твоя. Лапша быстрого приготовления моя, хлеб твой. Колбаса моя, сосиски твои. И не смей трогать сигареты, иначе Цинь Цзян меня прикончит. Запомнил? Дундун послушно кивнул, но затем нерешительно спросил: — А ночью… можно мне спать с тобой? Шэнь Сюань задумался на мгновение и ответил с лукавой улыбкой: — Вот когда у тебя будет 36D, тогда и поговорим. А пока спи, обнимая фотографию Ян Чжэня. В итоге мальчик, тихий и послушный, остался дома один. Шэнь Сюань умчался по своим делам. После лекций ему позвонил старый друг, пригласив в бар. Забыв, что теперь он отвечает за ребёнка, мужчина с лёгкостью сел в машину и укатил в центр города. Дундун, оставшись один, заваривал лапшу и грустно пробормотал: — И всё-таки я никому не нужен… *** В университете Шэнь Сюань был настоящей легендой. В студенческие годы он покорял бары, сводя с ума всех вокруг. В магистратуре всё было так же. Когда он уехал за границу на докторскую, иностранцы в барах гадали, вернётся ли он. Став профессором, он сохранил свою харизму. Те, кто знал его в молодости, с теплотой замечали: годы идут, а этот старый дьявол всё так же неисправим, и это чертовски радует. Когда Тан Фэй вошёл в бар, его встретила знакомая картина: Шэнь Сюань, небрежно опираясь о стену, с расстёгнутым воротом рубашки и высоко задранным подбородком, хохотал до хрипоты: — Чёрт возьми, когда ты успел стать таким крутым? Дайте мне разойтись, и я уложу вас всех под стол! Толпа университетских завсегдатаев гудела, кто-то надрывался в караоке, кто-то тасовал карты, а кто-то, потеряв рассудок, вопил: — О, Императрица! Ваше сияние ослепляет нас, словно весенний сад! Тан Фэй, лавируя между пьяными телами, подошёл к Шэнь Сюаню сзади и прошептал: — Хватит пить. Пойдём. В таком состоянии тебе нельзя садиться за руль. — Император вернулся, — толпа разразилась восторженными криками. Шэнь Сюань, не успев разобрать, кто его подхватил, уже шатался на полпути к выходу, поддерживаемый крепкими руками Тан Фэя. По дороге учитель Ван, крадучись, подскочил с лукавым вопросом: — Что, старые чувства вспыхнули? Тан Фэй, не сбавляя шага, бросил: — Я пришёл за своей женой. Хочу её вернуть. В почасовой гостинице Шэнь Сюань, добравшись до раковины, согнулся от приступа тошноты. За день он ничего не ел, и рвать было нечем. Тан Фэй, прислонившись к дверному косяку ванной, с насмешливой улыбкой захлопал в ладоши: — Ну ты и герой! Резко обернувшись, профессор с яростной точностью влепил ему кулаком в лицо. Тан Фэй, охнув, вылетел из ванной и рухнул на пол. Шэнь Сюань наступил ему на грудь и, наклонившись, впился взглядом в его глаза: — Бессердечный, бесстыжий, наглый пустозвон! Снаружи позолота, внутри труха. Язык острый, душа чёрная, шкура толстая, а сердце пустое. С таким сыном династия обречена! Мягко глядя на него снизу вверх, Тан Фэй спросил: — Тяжело после такого количества выпивки? Профессор замахнулся снова, но мужчина ловко подскочив с пола, перехватил его запястье, рванул через себя, и Шэнь Сюань с грохотом рухнул на стоящую рядом кровать. — Тан Фэй, ты подонок! — выкрикнул он. — Почему ты не сгинул где-нибудь? Но мужчина быстро закрыл дверь и, подойдя ближе к кровати, примирительно заговорил: — Ну всё, всё, профессор Шэнь, успокойся. Может, каши поешь? — Тебя увидел и уже сыт, — огрызнулся Шэнь Сюань. Тан Фэй сел рядом и тяжело вздохнул: — Я примчался через полмира ради тебя, а ты сразу проклинаешь, желая мне «вдовства»? Считай, сколько лет прошло? Десять? Ещё десять, и ты станешь ворчливым стариком, а через двадцать дряхлым. Может, меня тогда и правда уже не будет. Неужели ты хочешь, чтобы я ждал ещё два десятка лет? Шэнь Сюань, холодно усмехнувшись, начал «точить когти»: — Отличная мысль. Сейчас я устрою так, что ты вообще не доживёшь до старости. Он резко обхватил шею Тан Фэя, готовясь нанести удар. Но мужчина перехватил его руку, и в следующую секунду навалился сверху. Шэнь Сюань, не успев опомниться, оказался прижатым к матрасу, его руки завели за спину, а пыл обезвредили. Спиртное ударило в голову, тело обмякло, кровь пульсировала в висках. Шэнь Сюань, извиваясь, кричал: — Да ты просто напрашиваешься! Крепко обнимая его, Тан Фэй рассмеялся: — Ну что ты, старичок? Всё ещё такой упрямый. Думаешь, ты всё тот же юный красавец? Да ты уже дядька в годах, знаешь об этом? — А тебе-то что? — прорычал профессор, скрипя зубами. — Шэнь Сюань, Шэнь Сюань, — вздохнул Тан Фэй, — почему ты такой упрямый? Ты же ждал меня, признай. Сколько у тебя ещё таких десятилетий? Посмотри… у тебя уже седина. Шэнь Сюань буркнул: — Это от недосыпа. — Ты ведь никогда меня не ненавидел, правда? Готовый взорваться, профессор попытался вырваться, но Тан Фэй держал крепко: — Ты никогда меня не ненавидел, Шэнь Сюань, правда? — Правда? — Ты не можешь меня ненавидеть, так ведь? — Правда, Шэнь Сюань? — Ты просто говоришь это, но не чувствуешь, верно? В висках Шэнь Сюаня стучала боль, сознание затуманилось, будто принадлежало кому-то другому. Но Тан Фэй не унимался: — Правда, Шэнь Сюань? Ты никогда меня не ненавидел, так? У меня ещё есть шанс, верно? Шэнь Сюань, Шэнь Сюань… Будто это был самый важный вопрос на свете. — …Да, — медленно выдохнул он. — Я никогда… по-настоящему… Тан Фэй обнял его так крепко, что казалось, хотел в этом объятии вернуть потерянные годы. — Ты всегда ждал меня… — его голос дрогнул. — Ты никогда не переставал давать мне шанс… …Глупый. Так подумал Шэнь Сюань, медленно погружаясь в сон. *** Перевод команды Golden Chrysanthemum