Заметки докторского общежития

Ли Вэй, укоризненно покачав головой, заметил:  — Хуа Маньлоу, ты уже и на старшеклассниц заглядываешься? Цай Гэ подхватил с возмущением:  — Человек, поддавшийся низменным страстям, без капли стыда! Ян Чжэнь, сохраняя философское спокойствие, добавил:  — В каком-то смысле он помог сберечь наши и без того скудные женские ресурсы. Цзи Е, пуская розовые пузырьки восторга, провозгласил:  — Что скажет Ли Вэй, то и истина ^_^! Девушка, ответственная за культурные мероприятия, ткнула младшего брата локтем в бок:  — Может, уступишь свою девушку учителю Хуа? *** Профессор Цинь, выступив вперёд размеренным шагом с руками за спиной, авторитетно изрёк:  — Желание обладать более молодым и репродуктивно способным партнёром, это естественная черта всех живых существ. Соперничество самцов разных возрастов за благосклонность противоположного пола через демонстрацию жизненного капитала совершенно нормальное явление. Хуа Маньлоу, съёжившись в углу общежития, слабым голосом пробормотал:  — Профессор Цинь прав… Мужчина, удовлетворённо хмыкнув, похвалил:  — Молодец, схватываешь. Старикам поедать молодую траву — естественный ход природы. Студент, порывшись в карманах, решил, что хватит изображать жертву в больнице, и поплёлся в общежитие, где продолжил разыгрывать роль трагического героя. Среди толпы аспирантов затесался старшеклассник, пылкий мотоциклист У Лян, который увязался за ним, чтобы навестить «спасителя сестры», попутно злорадствуя:  — Сестра, не верь этому старому дядьке! Если бы я увидел, как грабят младшеклассницу, тоже бы кинулся спасать. Это просто мужская натура! Лёжа на кровати и тоскливо потирая нос, Хуа Маньлоу вздохнул:  — Мир катится в пропасть… Быть хорошим человеком так тяжело… У Лян, подцепив пальцем бинты на его голове, насмешливо бросил:  — А когда ты в нашей школе за девчонками бегал, где был твой образ «хорошего человека»? Студент, возмущённо выпрямившись, заявил:  — Что ты понимаешь? Мужчина, который не любит женщин, не мужчина! Затем, резко вскочив с кровати, он выбежал на балкон и закурил, пуская кольца дыма с видом философа, постигшего тщетность бытия. У Лян, не отставая, последовал за ним. Внезапно Хуа развернулся, схватил парня за нос и, хохоча, принялся его крутить:  — Малявка, что ты знаешь о жизни? Понимаешь ли ты, в чём обаяние зрелого мужчины? Знаешь ли, что мужчина, как вино, с возрастом только лучше?  — Смеешь соперничать со мной за девчонок? Да ты ещё слишком зелёный! — Он, одной рукой теребя нос У Ляна, другой размахивая сигаретой, разразился таким громким хохотом, что окрестные кошки и собаки в панике разбежались. Ян Чжэнь лениво подбрасывал ключи от «Ягуара» Цинь Цзяня и сидел на капоте машины, всем своим видом изображая скучающего аристократа. В этот момент Хуа Маньлоу, кипя от ярости, вылетел из общежития, швырнув в мусорный бак нечто, подозрительно напоминающее человеческую фигуру, и прорычал:  — Этот щенок посмел завидовать моей красоте! Ян Чжэнь возмущённо всплеснул руками:  — Эй, эй! Наше общежитие в прошлом месяце уже оштрафовали на пятьдесят юаней за мусор! Подними его, подними! Хуа обернулся, и Ян Чжэнь, ахнув, воскликнул:  — Кто изуродовал твоё цветущее лицо?! Парень, прикрывая огромный синяк под левым глазом, гневно вытолкал У Ляна наружу и скомандовал:  — Младший брат, учитель приказывает! Немедленно казни этого негодяя, дабы восстановить справедливость в глазах всех красавиц мира! Ян Чжэнь, будто открывший новый континент, подскочил к Хуа, схватил его за лицо и принялся разглядывать:  — Какая сила удара, какая симметрия! Старший брат, ты явно страдаешь от неудовлетворённых желаний, раз набросился на подростка. Не ожидал от тебя таких вкусов! Надо предупредить Ли Вэя, чтобы держался от тебя подальше, а то Цзи Е приревнует и устроит разборки. Хуа Маньлоу, обняв товарища, воскликнул:  — Младший брат, твоя красота затмевает Ли Вэя в тысячу раз! Ян Чжэнь кокетливо потупил взгляд и ответил:  — Старший брат, ты так прямолинеен, мне даже неловко! Друг, хихикая, потянулся, чтобы игриво приподнять подбородок Ян Чжэня, но тут сзади послышался спокойный, но ледяной голос профессора Циня:  — Эй, вторая «служанка», ты что творишь? Тот остолбенел, а затем, подобно вспугнутому зверю, отпрыгнул на пять метров назад. Его движения были лёгкими, как танец ветра, а одежда развевалась, едва касаясь земли. Казалось, он превзошёл тайные техники Лингбо и достиг легендарного искусства хождения по снегу без следов*1. Одобрительно хмыкнув, Цинь Цзянь заметил:  — Недурная техника. Хуа Маньлоу, грациозно поклонившись, ответил:  — Всё благодаря наставлениям Учителя. Мужчина, потирая переносицу с лёгким удивлением, спросил:  — А когда это я учил тебя приставать к моим людям? В этот миг за спиной Хуа будто раскололось небо, и беззвучная молния пронзила небосвод. Он рухнул на колени, каясь:  — Учитель! Простите, я подвёл вас! Завтра же упакую младшего брата, обрызгаю его духами, повяжу бантик и отправлю к вам в постель! Цинь Цзянь, сохраняя суровый вид истинного мастера, отрезал:  — Твой учитель не настолько низок, чтобы уподобляться зверю. Но его глаза скользнули к раздражённому У Ляну, и, повернувшись, он с удовольствием принялся разглядывать сине-чёрный синяк под глазом Хуа, цокая языком. Наконец, с довольным вздохом, он добавил:  — Вторая «служанка», твоя неутолимая жажда заставила тебя наброситься на подростка. Учитель крайне удивлён. У Лян подхватил:  — Вы, уважаемый, ошиблись! Это я, недостойный юнец, не сумел удержать этого старого хрыча в постели, вот он и сбежал. Но я сейчас же его поймаю и верну! Ключи от машины в руках Ян Чжэня с грохотом упали на землю. В глазах профессора сверкнула искра одобрения:  — Молодец, перспективный юноша. С этими словами он, в отличном настроении, потащил Ян Чжэня в машину, увозя свою любимую «маленькую служанку» в город на ужин, оставив вторую служанку позади. Хуа Маньлоу, не желая признавать поражение, взревел:  — Клевета! Это наглая клевета классовых врагов на наш непобедимый пролетариат! Эй, щенок, попробуй меня удержать, посмотрим, как твой старший брат не прибьёт тебя! Ян Чжэнь, сидя рядом с профессором, притворялся невинным цветочком, будто ничего не слышал. В этот момент окно общежития с треском распахнулось, и разъярённые аспиранты, высунувшись, заорали:  — Какого хрена вы орёте, как будто в постели! Кто этот наглец, мешающий людям отдыхать? У Лян, стоя у мусорной кучи и невозмутимо ковыряя в зубах, бросил взгляд на Хуа. Тот, не выдержав, сорвался с места, но тут же Ли Вэй, спустившись с верхнего этажа с бутылкой в руке, одним точным ударом отправил его в нокаут. *** За одну ночь Хуа Маньлоу стал героем в глазах студенток бакалавриата, которые с восторгом обсуждали его подвиги и храбрость. Молодые студенты, однако, скрипели зубами от зависти, тайком мастерив под покровом ночи кукол вуду с его лицом. Его слава взлетела до небес, и толпы девушек следовали за ним, выкрикивая его имя и исполняя в его честь чирлидерские танцы. Он, с тоской в голосе, произнёс:  — Тот, кто видел моря, не прельстится рекой… Я скитался по бурным просторам, и моё сердце обратилось в пепел… Эй, брат, добавь-ка мне ещё одну куриную ножку!  Парень за прилавком в университетской столовой, смахнув с лица одинокую слезу юношеской меланхолии, молча положил Хуа острую жареную колбаску вместо ножки.  Университетская столовая место поистине удивительное. В овощном супе с мясом можно найти всё что угодно: седую прядь свежеокрашенных волос повара, стружку от металлической мочалки, обрезок ногтя кухонного помощника или останки героически павших насекомых. Но вот мяса, которое, по идее, должно быть в этом супе, там не сыщешь.  Ли Вэй, задумчиво помешивая ложкой в тарелке, заметил:  — После того как Цинь Цзянь с ностальгией поведал, как в студенческие годы выловил из супа дохлую крысу, я научился спокойно пить даже воду из-под мытья кастрюль.  Не в силах смотреть, как его кумир страдает от столовской похлёбки, Цзи Е радостно подскочил, виляя невидимым хвостом, и предложил угостить Ли Вэя. Но тот, грациозно взмахнув ногой, отправил влюблённого в нокдаун одним точным ударом в грудь, разбив его хрупкое сердце на тысячу осколков.  История с крысой, которую Цинь Цзянь выловил из супа, была чистой правдой. Позже этот легендарный студент отправился учиться в Австралию, где в стране, кишащей насекомыми, он голыми руками поймал паука размером с ладонь и зажарил его с друзьями на костре. Паук оказался ядовитым. Товарищ, съевший меньше, обзавёлся странной привычкой плести паутину и качаться на ней между небоскрёбами Нью-Йорка, так и не найдя подруги и связав свою жизнь с осьминогом. Цинь Цзянь же, отведавший большую порцию, вернулся домой с изысканными манерами и стал выдающимся преподавателем, наставником чистых душ, преклоняющихся перед его авторитетом.  Хуа Маньлоу, с «арбузной» головой на тонкой шее, вяло ковырял еду, взглянул на расписание и проворчал: — Чёртовы междисциплинарные курсы для аспирантов! Это же форменное сватовство наугад!  Ли Вэй, прищурившись, спросил:  — И что ты выбрал?  Друг, недовольно буркнув, ответил:  — Хотел взять литературный анализ, но эти озабоченные парни с физфака всё заняли. Пока они купаются в нежных взглядах филфаковских девчонок, мне, видите ли, придётся штудировать гражданское право.  Хлопнув в ладоши, Ли Вэй расхохотался:  — Великолепно, о благодетель! Наша страна сильна законом и моралью!  Парнишка, понуро собирая учебники, вдруг обернулся и с мягкой улыбкой сказал:  — Старший брат, твой острый язык и эрудиция идеально сочетаются с простодушием и находчивостью Цзи Е. Вы двое, настоящая гармония. Желаю вам скорее обрести семейное счастье и править миром!  С этими словами он захлопнул дверь и бросился бежать, спасаясь от гнева. В тот же миг миска Ли Вэя с оглушительным треском врезалась в дверь, сбив последний кусок краски с её потрёпанного полотна.  Ли Вэй, лениво приподняв бровь, взглянул на Цзи Е:  — Что скажешь о речах товарища Хуа?  Тот, услужливо массируя ему плечи, пробормотал:  — Ничего не скажу! У меня нет мнения!  *** День прошёл на удивление мирно, но вечером Хуа Маньлоу, вернувшись с занятий, ответил на звонок. Голос на том конце спросил:  — Вы Хуа Маньлоу с факультета XX университета? Ваш наставник Цинь Цзянь?  Хуа, почёсывая затылок, подтвердил:  — Да, это я.  Собеседник продолжил:  — Это дорожная полиция, четвёртый отряд. Профессор Цинь попал в аварию. Не могли бы вы связаться с его родственниками?  *** Подняв на уши всех знакомых, Хуа Маньлоу ворвался в отделение дорожной полиции вместе с шумной компанией. Цай Гэ, хватая первого попавшегося сотрудника, прокричал:  — Где мой профессор? Где он?  Полицейский распахнул дверь, и там Цинь Цзянь, с улыбкой и крохотным куском марли на лбу, сидел, закинув ногу на ногу. Рядом, целый и невредимый, стоял Ян Чжэнь, изображая пай-мальчика.  Хуа кинулся к Ян Чжэню, обнял его и заголосил:  — Брат, я чуть не потерял тебя навек!  Цай Гэ, рухнув на колени, вцепился в ногу препода:  — Профессор, вы живы! А как же финансирование на этот месяц?  Цинь Цзянь ласково потрепал Голубя по голове и ответил:  — Не волнуйся, завтра деньги будут на твоём счёте. Я в прекрасном настроении.  Ли Вэй, с подозрением оглядев Цинь Цзяня и Ян Чжэня, прислонился к дверному косяку и спросил у полицейского:  — Товарищ, что за авария случилась с нашим наставником?  Цинь Цзянь водил машину мастерски: одной рукой управляя, другой он мог запросто дотянуться до пассажирского сиденья, чтобы поддразнить своего маленького помощника, и при этом обгонять, перестраиваться и сигналить, не теряя ритма. Но в этот раз страсть захлестнула его. Ян Чжэнь, глядя на него влажными глазами, как послушный котёнок, тихо умолял:  — Профессор, пожалуйста…  Цинь Цзянь, охваченный пылом, не справился с управлением и врезался в придорожное дерево. Однако он успел прижать Ян Чжэня к себе, защитив его, и лишь чуток оцарапал себе лоб.  Ян Чжэнь почувствовал, как машина вздрогнула, а Цинь Цзянь, крепко прижав его голову к своей груди, не давал пошевелиться. В нос ударил запах профессора, и, не понимая, что происходит, Ян Чжэнь несколько раз тихо позвал:  — Профессор…  Мужчина молчал, неотрывно глядя на изящную шею юноши. Спустя миг тот, вырвавшись из крепких объятий, поднял голову, и их взгляды встретились. С очаровательной, почти невинной улыбкой Ян Чжэнь потянулся к профессору и нежно коснулся языком раны на его лбу. Его чистая улыбка сияла. Когда подъехала полиция, Цинь Цзянь, лучезарно улыбаясь, пожал руку офицеру и воскликнул:  — Сегодня я на вершине счастья! Позвольте угостить вас ужином! Сноски:  *1. «凌波微步» (Língbō Wēibù) и «踏雪无痕» (Tàxuě Wúhén). Классические приёмы из романов уся. *** Перевод команды Golden Chrysanthemum