Встреча, изменившая все - «1»

— Папуля! — Девочка лет пяти подбежала к небритому мужчине и тот подхватил ее на руки, чмокнув в лоб. — Ты принес что-то вкусненькое? — Иди позови маму, милая. — Вытащив из кармана шоколадное яйцо, мужчина передал его девочке и поставил ту на пол. Малышка убежала в комнату, попутно вскрывая детскую шоколадку и радостно крича на всю квартиру, что папа вернулся. Помимо ее голоса из комнаты раздавался теперь еще один — женский.       Когда девочка затихла, из комнаты вышла женщина немногим моложе мужчины, с десятью, если не двадцатью килограммами лишнего веса, кучерявыми короткими волосами и усталыми глазами. При виде ее, старший Конохин немного приободрился и поторопил любимую в сторону кухни, подальше от комнаты с дочкой. — Марин, я сегодня с вами не поеду. Езжайте без меня. — Что произошло, Ром? — Голос этой самой Марины сиюсекундно стал серьезным. — Меня камеры засекли. Кореша в курсе. Хватай Аленку и бегите, пока не поздно. Я за свои ошибки расплачусь, но вас в обиду не дам. Слышишь меня? Собирай вещи быстро, не тормози. Времени очень мало. Они скоро придут.       Маринка нехотя засуетилась. Если бы не ребенок — с места женщина ни за что на свете бы не сдвинулась, предпочтя идти бок о бок со своим любимым до конца. Я это видела. Получается, эта женщина знала о делах Конохина, а дела, судя по их диалогу — не самые легальные.       Через долгие десять минут сбора, Марина с девочкой были готовы. Малышка не хотела ехать без отца и вцепилась ему в руку, не собираясь отпускать. — Милая, я к вам приеду позже и привезу тебе ту большую куклу, о которой ты так давно мечтала. Помнишь? Побудь пока с мамой. Мы ненадолго расстаемся, обещаю.       С трудом уговорив дочь поехать без папы, Марина вывела ту из квартиры и, встревоженно взглянув напоследок на Романа — спустилась по лестнице вниз.       Закрыв за ними дверь, Роман защелкнул все замки на случай незваных гостей, коих он ожидал увидеть в скором времени. Распахнув дверцы шкафа, Конохин выдернул из недр походную сумку и отправился в комнату, откуда двадцатью минутами ранее вышла мать его ребенка.       Последовав за ним, я увидела, как Роман, сдернув с шеи какую-то подвеску, что-то искал в комоде. Приблизившись настолько, насколько было возможно, заглянула туда и увидела средних размеров сейф. Внутри него лежали пачки денег крупными российскими купюрами и пистолет — я видела оружие, подобное этому, кучу раз в фильмах: ничего навороченного, самая простая модель.       Внезапный звонок в дверь заставил Романа дернуться и стукнуться головой о крышку сейфа от неожиданности. Мужчина закрыл комод и, пихнув в сумку последнюю пачку купюр, зарядил пистолет. — Ромыч, открывай дверь. Мы знаем, что ты там. Видели, как твоя любовь выбежала из парадной с малюткой. Неужели ты хочешь, чтобы мы оставили тебя и отправились следом за ними? Выберешь свою жизнь, а не жизнь семьи? У тебя пять минут. Время пошло.       Друзья Романа знали, как его выманить: надавить на самое больное — на его семью. Я видела, или чувствовала скорее, что роднее дочки и жены у него никого и ничего нет. Ради них он готов был расстаться с жизнью… но не сегодня. Ведь в этот день это не могло произойти, иначе не было бы того разговора между сыном и отцом, ровно как не было бы и этого видения.       Конохин напрягся, сжав пистолет крепче в руке, но не сдвинулся с места. Я буквально видела, как в нем боролось желание жить самому и желание подарить жизнь своей семье — тем, кого он любит. Несмотря на то, что он преступник — мне стало его жаль, однако я ничем не могла помочь, а могла лишь наблюдать. — Ромыч, три минуты! Время идет. — За этими словами послышались удары в дверь, что привело Романа в чувства. — Твою мать. — Мужчина бросил пистолет на кровать, что стояла рядом с ним и перекрестился. — Боже… Никогда не думал, что дойду до такого. Я ведь и не верил никогда. — Секундное молчание и Роман продолжил: — К черту! Господи, что я натворил? Молю тебя, помоги мне. Я выполню все, о чем ты попросишь, только сбереги жизнь моих родных и мою. Я не могу их терять, но и сам умирать не хочу. Прошу тебя, Господи!       Насколько смешно и в то же время неожиданно было слышать молитву. Я рассчитывала увидеть что-то необычное, что-то, что мог бы провернуть преступник — но никак не взывание к Богу в надежде, что придет ангел или же он лично, и спасет обыкновенного, ничего не значащего, человека. Будто у него есть до людей дело.       Но что-то изменилось.       За дверьми стихло и больше не было слышно ни ударов, ни звонка, ни даже шагов — а вместе со всем этим в комнате стало еще и несколько тусклее, чем было до этого. По комнате прошелся ветерок, хотя открыта была всего одна форточка, а на улице была солнечная погода, не предвещающая ветра.       Похолодало, я видела это по мужчине. Роман съежился, выругался и только через минуту начал прислушиваться, так как понял, что назойливые «друзья» перестали колотить в дверь. Ему, конечно, не верилось, что они просто отступили.       И не зря.       Старший Конохин подорвался и схватил с кровати пистолет, когда в комнате появился ангел. Тот ангел, который помог и мне выполнить желание совсем недавно. Тот ангел, которому я доверяла во всем. Отчего же сейчас мое, теперь уже мертвое, сердце, так неспокойно? Отчего мне становится так невыносимо тяжело на душе? Я будто знаю ответ, знаю то, что произойдет уже скоро, но не хочу принимать правду.       Хочу убежать — лишь бы не видеть то, что будет происходить дальше. Уйти обратно в настоящее, но что-то отчаянно держит меня здесь, не дает вернуться. Что-то внутри меня хочет увидеть. Но увидеть что? Я и сама не понимала, почему одновременно хочется и бежать, и остаться здесь. — Есть дело. — Тем временем заговорил Люцифер. — Ты мне, а я тебе. Идет? — Что нужно делать? — Роман не церемонится, все по существу. Казалось бы, ему нет дела до того, что попросит ангел; будто для него нет чего-то такого, чего бы он сделать не смог. — Запугать одну девушку. Надавить на нее твоими любимыми способами. Можешь убивать других. Сломи ее и те ребята забудут о твоем существовании.       Дьявол протягивает Роману фотографию, на которой четко видна девушка, еще совсем юная. Эта девушка — я.       Дыхание перехватило, ноги стали ватными, а я вдруг осознала, что происходит на самом деле. И совершенно неожиданно для себя поняла, что не помню того, что должно произойти по просьбе Люцифера. В моей памяти нет того дня, где ко мне подходит этот мужчина. Полагаю, я бы запомнила что-то настолько отличающееся от обычного дня — ведь Роман подошел бы не просто так. Он должен был меня сломить, но отчего-то этого не произошло. Или произошло, но стерлось из воспоминаний. И лучше бы был первый вариант. Лучше бы Люцифер одумался.       Только вот сердце, которое, казалось, должно было позабыть о чувствах, колотилось все сильнее и болело — сильно болело от того, что я когда-то испытала от встречи с Романом. От того, что я забыла. — Только запугать? Ее смерть не нужна? — Конохин спросил очень неуверенным голосом. Возможно, ему еще не приходилось убивать молодых девушек, и он не хотел начинать. Но, полагаю, сделал бы и это, если такова цена спасения его семьи. — Ее и пальцем тронуть не вздумай. Всели в нее страх, ненависть к тебе и беспомощность любыми способами. Даю тебе полную свободу действий. — Идет. Если так моя семья будет в безопасности, то я согласен.       Дьявол не доставал никакой пергамент, на котором бы описывался их договор, не проливал кровь. Нет, ничего такого, лишь нарисовал в воздухе какой-то знак и направил на Романа. Мужчина шикнул. Кажется, ему стало несколько больно, когда знак долетел до него. — Увидимся позже. Выполни свою часть сделки, иначе все будет хуже, чем ты можешь себе представить.       Я не верила своим глазам и ушам — Люцифер, мой Люцифер, который говорил мне о том, что я могу доверять ему всецело, что он никогда меня не обманывал — на самом деле солгал, и, более того, еще и память стер — а в том, что именно так и было я больше не сомневалась. Я не могла решиться идти дальше и смотреть тот злополучный день. Было страшно и больно. И не понятно становилось, кому я теперь могу верить, а кому нет; и стоит ли вообще кому-либо верить в принципе.       От меня отказались и бросили все, кто мне был дорог. Сначала родная мать, которая никогда меня не любила и намеревалась убить еще до моего рождения, и только благодаря той неведомой силе, что пытала ее по ночам, я жива. Вторыми были друзья из детства, променявшие меня на наркотики — видимо с ними им было веселее, чем со мной. Третьей в списке оказалась Маша, чье желание спастись и оказаться в Раю было сильнее искренней дружбы со мной. И ведь скажи она правду, и дружба бы сохранилась, и спаслась бы она. Но что есть, то есть. Четвёртыми в списке были родители, которых я знала всю жизнь, которые, как оказалось, не особо то и любили меня, а если совсем по-честному — мать ненавидела, но пыталась бороться и любить. И, я скажу, у нее прекрасно получалось, только вот беда — чем сильнее подавляешь какие-то чувства, тем с большей силой они выльются наружу в самое неподходящее время. И, наконец, пятым оказался Люцифер, который вселил в меня надежду и веру после того, как ее у меня отняли все, кто был мне дорог, и который сам же ее разбил под конец вдребезги своим поступком. Возможно, не одним. И это хорошо было бы узнать.       Мне незачем было больше оставаться в этом мире, с теми, кто вечно вытирал об меня ноги и предавал. У меня не осталось никого, кому я могла бы довериться.       Все же, обдумав все хорошенько, я решила посмотреть воспроизведение прошлого о том, как Конохин справился с просьбой Дьявола. Как я справилась или не справилась с тем, что он собрался делать. Ведь неполные воспоминания, как рана, и чем дольше и чаще ковырять ее — тем дольше она будет заживать и тем чаще будет напоминать о себе. Рубить, так до конца.       И я заглянула в самую глубь. Шагнула туда, откуда меня насильно выдернули и закрыли вход в воспоминания совсем недавно. Теперь я должна была вспомнить все, что произошло в тот день. Другого пути уже не было.

***

      Находясь в полной тьме, я, куда бы ни смотрела — не видела ничего. Ни одного проблеска света. Ни единого звука. Только тьма и зловещая тишина. Протянув руку вперед, я не увидела даже ее — настолько плотной была эта темнота. Казалось, я ослепла и оглохла одновременно. Хотелось убежать из этого состояния, из этого непонятного места, где нет ничего. Хотелось и другого — остаться, дождаться, пока мрак и тишина рассеются, ведь я знала, что за этой тьмой скрывается правда.       Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я тут оказалась, но достаточно много, чтобы страх пробрался до глубины моей души. Все это место во тьме и тишине пробуждало во мне все скрытые страхи и фантазии о том, что могло произойти и что произойдет в скором времени. Я вспоминала, пока сидела здесь, о том, что было в моей жизни с самого рождения по сей день. И понимала, что ничего хорошего. Становилось жутко с каждой секундой, проведенной во мраке. Все внутренние демоны говорили мне, что я никто, ничего не стою и никому не нужна. Мне лучше уйти. Я держалась. И оно того стоило, ведь тьма начала рассеиваться, а в тишине наконец раздавались тихие, едва слышимые, но все-таки живые, голоса. Я была не одна.       Потихоньку тьма рассеялась полностью и я могла видеть весенний парк, в котором, как обычно, было полно людей. И, что необычно, была я. Сидя на лавочке я оглядывалась и, когда поняла, куда смотрю время от времени, заметила старшего Конохина. Он выглядел взъерошенным, нервным и вечно поглаживал свои руки, то одну, то другую, будто успокаивая себя. В конце концов я, которая сидела на лавочке, не выдержала и пошла в сторону выхода из парка. Конохин тоже начал движение — в мою сторону. Мне уже начинала не нравиться вся эта ситуация и, кажется, я понимала, к чему все ведет, но мне хотелось верить, что все-таки ничего не произойдет. И пускай моя надежда в это сгорела практически до тла.       Конохин преградил мне путь недалеко от выхода и, как бы я не хотела, я не могла помочь прошлой себе.       Смотреть на это совершенно не хотелось, но убедив себя в том, что мне необходимо знать правду, ведь это касается не только меня, теперь уже, но и Люцифера — заставила себя не отрывать взгляд.       Конохин, как любой плохой парень из бандитских сериалов, наставил на меня пистолет. Тот самый, что днями ранее достал из шкафа. Та я, что стояла перед ним, испугалась и не знала, о чем думать и что сказать. За меня решил Конохин. — Извини, он приказал.       Как бы ни было смешно, но он извинился за то, что собирается сделать. Извинился, ведь, возможно, не хотел и сделает это лишь из-за того, что хочет спасти семью. Мне было жаль себя. Жаль за то, какая я беспомощная и за то, что понятия не имею из-за чего этот мужчина мне угрожает. И ведь в жизни бы не догадалась кто приложил к этому руку. И мужчину в какой-то степени тоже было жаль — ведь пусть он и попался на камеру, и пусть он должен был понести наказание, но пригрозили ему смертью близких. Он пошел на это не ради себя и своей свободы, хоть в итоге это и будет маленьким дополнением от Люцифера.       Мужчина вел меня по парку, а я из прошлого не понимала смысла в этом. Он просто шел и шел, даже ничего не делая. И только когда я начала активно говорить ему о нелогичности того, что происходит, раздался выстрел. Даже сейчас по мне пробежался холодок. И в этот момент я вспомнила, что чувствовала тогда. Полное непонимание и страх — уже не за свою жизнь, а за жизнь людей вокруг. Я вспомнила, что произойдет дальше. Прочувствовала все. Вспомнила все. И больше не собиралась повторять этот аттракцион эмоций.       В один миг все заполнилось тьмой. И тьма эта не рассеивалась, за что я ей благодарна. Я не хотела ничего видеть, никого слышать. Мне хотелось сбежать. Туда, где никто меня не найдет. Где нет лживых людей и существ. Где не причиняют боль. Мне был непонятен мотив Люцифера, но спрашивать у него я ничего не собиралась. Видеть его не хочу. Все, во что я верила, рухнуло в один момент. Больше я не знала зачем мне возвращаться. Больше я не понимала, где мое место в этом мире.       Но сердце, хоть уже и остановившееся, казалось, знало. Это место было там, где я провела большую часть своей жизни. И я пошла туда, куда оно меня вело. Домой.

***

      Отец и мачеха сидели за столом на кухне и о чем-то уже беседовали, когда я появилась рядом с ними. Не планируя перемещаться, я все же оказалась здесь, в своей квартире. Видимо так и работает перемещение, которому меня еще не успела обучить Эва — стоит лишь представить и сильно захотеть.       Я могла в один миг стать видимой, но пришла я не за этим. Вернее сказать, я не знала зачем вообще пришла. Просто казалось, что станет легче. — Думаешь мы ее еще увидим? Боже… что я ей тогда наговорила. Это не мои слова были. Я так не думаю. Неужели ты мне не веришь? Столько времени прошло, а ты все еще думаешь, что я сказала то, что считаю на самом деле. Но мною будто управляли! Я любила ее. Конечно, не так, как свою дочь, но любила.       Слова, вырванные из контекста. Те, которые я будто обязана была услышать. Ведь как еще объяснить то, что именно в этот момент я пришла сюда?       Помню нашу ссору, то, что говорила мать, то, что показывал и говорил Люцифер. Неужели и здесь ложь? Неужели это он заставил тогда мачеху сказать то, что она сказала в тот день? Плевать. Даже если так, уже ничего не изменится. Я не вернусь ни к родителям, ни к нему. В этом мире мне больше нет места, ведь я мертва, и это раскроется рано или поздно — я не смогу постареть, а в поликлинике врачи увидят, что сердце не бьется, и прочие прелести бессмертия. А в мире Дьявола я не смогу больше находится из-за него самого.       Просидев с родителями с час, мне стало легче — отец простил мачеху и, кажется, поверил в то, что она тогда говорила не в своем уме. Но переживания по поводу меня не утихли. Родители не знали, где меня искать, а полиция разводила руками. Поиски шли, но безуспешно. Теперь я навеки пропавшая без вести. Та, чье тело никогда не найдут. А это значит, что родители всю жизнь будут жалеть о последней встрече, как и я. Разве я могу так с ними поступить? Разве нельзя что-то изменить, что-то сделать, чтобы они не винили себя в моем исчезновении?       Единственное, надо сказать, безумное решение, что пришло на ум — встретится с ними. И пусть Люцифер это запретил. Пусть за это может последовать наказание. Я ведь не собираюсь возвращаться к нему, так какая разница?       Поняв, что можно только так и никак иначе, заранее выйдя за порог квартиры, как это уже делала в универе Сереги — расслабилась и приказала своему телу стать видимым. Получилось не с первого раза, но для этого хотя бы не пришлось тратить уйму попыток, как с исчезновением.       Позвонила в звонок. Ждать долго не пришлось. В открывшейся двери увидела отца. Он удивленно смотрел на меня, совершенно не ожидая здесь увидеть. И вообще когда-либо тоже. Долго не думал, пригласив зайти. А я и не думала отказываться. Ради этого я здесь. Чтобы нормально попрощаться. Чтобы уйти с чистой душой. Чтобы их больше ничего не тревожило.