Богиня милосердия слышит ваши молитвы

Каждый день Фэн Сюань приходил на тренировку вместе с Ли Минши и Син Дэшэном, и старейшина Янь объяснял ему основы первой техники стиля водного клинка — меч, рассекающий волны. Этот мрачный парень был на удивление очень послушен и выполнял все его указания слово в слово и, хоть он уже был слишком взрослым, чтобы начать заниматься совершенствованием, и его прогресс был медленным, зато у него оказались превосходные навыки фехтования и телосложение, позволяющее ему в будущем стать настоящим мастером меча. И хотя старейшине Яню было не на что жаловаться, вся эта ситуация оставалась довольно странной. Он словно обзавелся третьим учеником, с которым у него были довольно напряженные отношения. Впрочем, этот почти-ученик оказался очень трудолюбивым и тренировался намного больше его настоящих учеников. Если б его собственные ученики брали с него пример и также усердно работали, он был бы счастлив. Неделю спустя старейшина Янь вышел из своего дома, собираясь отправиться на обед. По дороге в обеденный зал он встретил Ли Минши, который шел ему навстречу. — Минши, ты ко мне? — Учитель! — вежливо поклонился ученик. — Нет, я иду к старейшине Ши, я встретил ее утром, и она позвала меня на обед. Янь Цзэтянь хотел уже продолжить свой путь, но внезапно вспомнил про заколку, которую так и не отдал. Он вполне может зайти к ней вместе с Минши и, вручив подарок, уйти. В итоге они отправились вместе, но что-то опять пошло не так. Потому что стоило ему переступить порог дома, как суетящаяся у плиты Ши Цинхуа воскликнула: — О, старейшина Янь! Как хорошо, что вы зашли, я как раз хотела кое-что с вами обсудить. В итоге ему пришлось с ними отобедать, впрочем, еда, как и в прошлый раз, была очень вкусной. Ли Минши болтал с Ши Цинхуа о разных мелочах, а Янь Цзэтянь и Фэн Сюань традиционно молчали. На самом деле за пределами тренировочного поля они вообще не разговаривали, что вполне устраивало их обоих. Старейшина Янь терялся в догадках, о чем с ним хотела поговорить Ши Цинхуа, но терпеливо ждал. После традиционной подачи чая, она, наконец, обратилась к нему: — Во-первых, я хотела поблагодарить вас, старейшина Янь, за то, что присматриваете за моим учеником. У него очень хороший прогресс и это целиком ваша заслуга. Янь Цзэтянь не знал, что на это сказать, не то чтобы он хотел учить этого мрачного парня. — У Фэн Сюаня хорошие природные способности к фехтованию, и он очень трудолюбив, в его успехах нет моей заслуги. — Что вы, что вы, если бы не вы, он бы до сих пор не умел пользоваться духовной энергией. Не будьте столь скромны, вы действительно талантливый учитель, — продолжала льстить Ши Цинхуа. — Ну а во-вторых, я хотела бы попросить вас еще об одной услуге. — Чем я могу быть полезен старейшине Ши? — Ох, ну зачем так официально, вы вполне можете называть меня по имени, раз уж даже ваш ученик меня так называет, — ослепительно улыбнулась она. — Если вам так угодно, Ши Цинхуа, — неловко произнес старейшина Янь. — Угодно, угодно, Янь Цзэтянь, — одарила она его снова ослепительной улыбкой и, наконец, перешла к делу. — Талисманы. Расскажите мне о талисманах. — Что именно вы хотите узнать? — Я хочу узнать, по какому принципу заклинатели создают новый талисман. Есть какие-то правила? Я пыталась найти информацию в библиотеке ордена, но там слишком много трактатов и мне их в жизни все не прочесть. Поэтому я решила спросить у того, кто в этом разбирается лучше всего. — Вы слишком любезны, я вовсе не так хорош в этой области. — Ну что вы, Янь Цзэтянь, я слышала, что вы лучший специалист по барьерам и талисманам в этих краях. Итак, чем руководствуется заклинатель, создавая новый талисман? И он начал рассказывать, а когда Ли Минши его неловко прервал, то понял, что говорил уже очень долго и ему давно пора было идти на лекцию. Он совершенно потерял счет времени, и в итоге говорил больше, чем за последние пару недель вместе взятых. Но Ши Цинхуа внимательно слушала, задавала уточняющие вопросы и даже что-то усердно записывала. Правда, ее каллиграфия, если это можно было так назвать, была настолько ужасна, что ни слова нельзя было разобрать. С сожалением распрощавшись с ними, она пригласила их завтра на обед, чтобы продолжить дискуссию. На следующий день он снова навестил старейшину Ши, в этот раз с двумя своими учениками — Ли Минши зачем-то притащил Син Дэшэна с собой. И снова за обедом Минши обсуждал с мастером Ши всякие сплетни, а после, уже за чаем, Янь Цзэтянь рассказывал про искусство создания талисманов. Даже его ученики внимательно слушали, обычно эта тема в рамках обучения ордена затрагивала лишь основы, на которые уходило всего несколько лекций и множество нюансов оставались не раскрыты. На самом деле мало кто интересовался древним искусством, поэтому Янь Цзэтянь нашел в лице Ши Цинхуа самого преданного слушателя. Она действительно искренне была заинтересована, не только вела конспект, но и заранее готовила всевозможные вопросы, большая часть из которых были довольно глупыми, но некоторые были настолько необычны, что заставили самого Янь Цзэтяня по-другому посмотреть на некоторые аспекты. На все вопросы о том, какой именно талисман она хочет создать, она лишь улыбалась и говорила: — Узнаете, когда я закончу работу над ним. Старейшина Янь, как и его ученики, был заинтригован, он гадал, что за великое дело задумала Ши Цинхуа. Правда немного смущало, что она была абсолютным новичком и не знала даже основ, чему ее учил ее старший? Видимо, он сделал ставку на силу, совершенно игнорируя другие аспекты заклинательства. Иногда Янь Цзэтянь задумывался, если б он не тратил время на что-то другое и круглые сутки практиковался в фехтовании, стал бы он таким сильным, как она? Очевидно, что нет. Сначала они обсуждали талисманы, затем массивы и барьеры, потом затронули алхимию, и тут уже к ним присоединился Сун Линьи. В итоге несколько раз в неделю старейшина Янь ходил на обеды к Ши Цинхуа и эти визиты стали настолько привычными, словно так и должно было быть. В итоге он с ужасом обнаружил, что ждет их следующей встречи, а когда отправлялся на задание со своими учениками, то скорее хотел вернуться в орден, чтобы ее увидеть. Какое-то странное чувство прорастало в нем, оплетая сердце корнями, но он не мог дать ему название и предпочитал об этом не думать. Она была живая и непосредственная, иногда ее, правда, хотелось прибить. Порой они спорили до хрипоты, никогда еще прежде Янь Цзэтянь так живо не участвовал в разговоре с другим человеком, постепенно они сблизились и перешли на имена. Кажется, впервые в его жизнь у него появился настоящий друг. Он совершенно забыл про заколку, которую до сих пор носил с собой, а те странные сны про мертвый выжженный мир, наконец, перестали его беспокоить.