Рыцарь Храма Соломона

      Мариз куталась в плащ, но знобкая нервная дрожь нет-нет да пробегала по спине. И так каждый раз, а пора бы уж привыкнуть.                    Повозка качнулась последний раз и остановилась. Мариз дождалась, пока слуга распахнул перед ней дверцу и, подхватив юбки, шагнула на мостовую. Подняла голову в небо, к шпилям, перекрестилась. Аннет выбралась следом и тоже перекрестилась.       — Милостыню не забыла взять?       — На' Мариз, когда и что я забывала? Не переживайте.       Мариз кивнула и пошла через площадь к собору Святого Трофима — строгому и скромному, лишь шепнула одними губами:       — Смотри в оба. Условились тут.       В соборе, побеседовав со святым отцом и пожертвовав небольшую сумму, Мариз изъявила желание помолиться в уединении, разместилась на первой скамье и углубилась в молитву. Аннет же присела в дальних рядах и принялась ждать. Движение за спиной она скорее почувствовала, чем увидела.       — Нападение на обоз неделю назад было неудачным, двое наших погибло, — тихо пробормотал мужской голос позади. — Передайте, что за деньгами приходить не имеет смысла. В Арле пока ляжем на дно, я на месяц уведу отсюда всех братьев.       Аннет перекрестилась и склонила голову.       — Ещё я смог выкупить двоих. Не рыцарей — туда даже не пытаюсь соваться, — простых сервиентов. Подкупили тюремщика, он внёс их в списки умерших. Один ненадёжный, очень напуган и как будто не в себе, ко второму присмотрюсь.       — Что-то нужно?       — Нескольким людям надо отлежаться и подлечиться.       Аннет поднесла к склонённому лицу сложенные в молитве руки.       — Больных отправьте, как обычно, в охотничий домик. Лекарь приедет туда через три дня. Что-то ещё?       — Да. Кто-то действует кроме нас. Дальше на восток, ближе к Каркассону. Убито несколько шпионов короля. Это не наши, кто-то другой, так далеко у нас никого нет. Надо бы найти и остановить идиотов, пока королевские ищейки не всполошились, слишком грубо работают. Их поймают — и к нашим местам повнимательнее присмотрятся. Командор умный, пусть думает как.       Аннет едва заметно кивнула и через минуту ощутила за спиной пустоту.       Сама Мариз по сторонам не смотрела — убедительно изображала набожную донну, ежемесячно отправляющуюся на богомолье в близлежащие (и не очень) храмы и монастыри, оставляющую щедрые подношения и останавливающуюся помолиться даже в скромных церквушках небольших поселений. И ни о чём, кроме Бога, не думающую.       В поездки Мариз старалась отправляться одна, хотя разумнее было бы брать кого-то из детей, дабы «показать чадам красоту, возведённую людьми во славу Божию». Ну и для достоверности, чего уж. Но Мариз делала это редко — боялась. На детей, если что, не должно пасть ни тени подозрения.       Виконтесса де Нерак действительно посещала святые места и заодно заглядывала в храмы городов, через которые пролегал её путь. И действительно усердно молилась в каждом. Только священники очень удивились бы, узнав, чего именно просит у Господа и святых Его прекрасная, как ангел, донна. Кто заподозрит, что служанка набожной католички, по велению госпожи раздавая милостыню нищим на паперти, с монетками и хлебом передаёт кое-кому тайные записки? Кто догадается, что аккуратный возок благочестивой донны так беспрепятственно ездит через густые, полные разбойничьих шаек леса не потому, что молитвы отводят беду, а потому, что прекрасная донна — долгожданный и любимый гость в гуще леса, везущий еду, снадобья и указания командора.       Ноэль был не тот человек, который долго предаётся отчаянию: отсидев в унынии и бессилии страшную зиму, отгоревав своё по замученным, он заставил себя встать. И за два прошедших с арестов года, как ростки, проклюнувшиеся из земли — слабые и немощные поначалу, — разрослись сети из верных Ордену людей.       Началось всё случайно, хотя что в нашей жизни бывает случайно? Виконтессу де Нерак однажды и в самом деле попытались ограбить, когда она возвращалась от своего брата. Мариз безумно испугалась за детей, когда возок дёрнулся, резко остановился и дверь распахнулась.       — Не убивайте моих людей и не трогайте нас, я всё отдам, что везу. Виконт де Нерак, мой муж, заплатит выкуп, — скороговоркой выпалила она, осознав, что происходит.       Но грабитель лишь растерянно протянул:       — Донна Мариз, это вы… Проезжайте. Отбой, ребята. Постойте… Вы не знаете… Брат Ноэль, он жив?       Мариз всмотрелась в лицо грабителя.       — Брат Стефан? Вы?!       Сержант, когда-то заведовавший гостевым домом в Сент-Коломб-де-ла-Коммандери, скривился с горькой усмешкой:       — Да уж… Брат… Служитель Ордена, созданного, чтобы охранять паломников от лихих людей на дорогах.       …Из командорства в шайке оказалось только двое сержантов, в утро арестов по счастливой случайности задержавшихся в патруле и не полезших напролом выяснять, что происходит. Остальные разбойники были из других командорств: кто-то был в дороге или на работе в дальних земельных наделах, от другого «случайно» отвернулся старый знакомый из охраны, давая уйти, третьего родственники отбили во время перевода из командорства в тюрьму. Жалкие крохи разгромленных южных командорств, стекающиеся в одно место, как капли воды, находящие друг друга, притягивающиеся и сливающиеся.       Она отдала тогда всё, что у неё было с собой: тёплый плащ, корзины с провизией, пару бутылей снадобья от кашля — в лесу оно нужнее, чем под кровом, — сладкие гостинцы, что везла детям, выгребла из кошеля всё до последнего су. Да оговорила, когда и куда прийти дядюшке.       Дальше командор уже начал действовать сам. Для начала от Перпиньяна до Прима, от Каркассона до Лиму, один за одним и совершенно нелепо — слёг с горячкой, упился до смерти, зарезали грабители — погибли те, кто перебежал из Ордена и теперь целенаправленно выискивал беглых…       К тому моменту, когда разросшейся и окрепшей сети государственных преступников стало тесно и понадобился кто-то, кто мог бы беспрепятственного и не возбуждая подозрений ездить по всему Лангедоку с поручениями командора, Мариз уже знала, кто это будет. Ноэль, когда она впервые предложила ему свой план, пришёл в ужас и наотрез отказался.       — Мариз! Я не приму от тебя такой жертвы! Король не пощадит даже женщину, если узнает. Ни твоё происхождение, ни богатства твоего мужа и никакие заслуги твоих прочих дальних и ближних родственников не спасут, если выяснится, что ты связана с нами! Ни в коем случае!       — Дядя, а я не ради вас лично жертвую. Сто лет назад не Орден ли дал убежище многим де Фуа, когда инквизиция рыскала в поисках уцелевших альбигойцев?       — Де Фуа дураками никогда не были, и выживаемость и изворотливость у наших предков были на высоте всегда! Прости, Господи, за мои слова, но они быстро сориентировались, откуда ветер дует, отреклись от катарской ереси и дружно начали отдавать младших сыновей в Храм. Выгода в моменте, ничего более, в катаризме никто не упорствовал.       Мариз усмехнулась.       — Дядя, вы ли это говорите? Скажите ещё, что вообще в Бога не верите.       Командор отвернулся.       — Я не знаю более, во что мне верить…       — Получается, за сто лет мы дважды отречёмся от своей веры?       — Выходит, так! А ты вообще больше не де Фуа, а де Нерак. Сиди смирно в замке и расти детей! За мужа молись! Вон сосед ваш мне не нравится, Анри зря недооценивает опасность. Сколько уже судятся за тот чёртов лесок? Скоро сосед дойдёт до мысли повоевать, помяни моё слово. Скажи мужу не ездить без охраны.       — Анри со своими делами и без меня прекрасно управляется. Не переводите разговор. Всё равно. Храм принял нашу семью, пришло время семье отплатить Храму тем же. А меня бы уж лет пятнадцать как в живых бы не было, если бы не ваш Орден. Не все и не всегда должны поступать, как выгодно, иногда надо поступать, как до́лжно.       — И за все поколения де Фуа должна рассчитываться ты?!       — Раз никого больше не нашлось — значит, я. Я давно уже взрослая, дядя. Сама решу.       — Да что ты?! А муж твой в курсе? Мне его просветить, как мать его четверых детей безрассудно суёт голову под топор палача?       — Я не могу вам запретить. Только есть ли у вас другое, такое же хорошее решение? Дядя, ну что вы! Я же ничего не делаю, ничем не рискую. Аннет я верю, она меня с пелёнок вырастила и за меня жизнь отдаст. Я и только я гожусь быть связной между вами. А Анри… Ну не дурак же у меня муж, он и так догадывается, что вы не просто так сначала исчезли из башни, потом появились в одежде прислуги и в цветах моего брата. И регулярно то появляетесь, то вновь исчезаете из замка.       — Мариз, со мной всё ясно — мне, да и прочим храмовникам, терять нечего. Если кто выдаст, меня попытаются арестовать, а я попытаюсь не даться живым. В любом случае, вам с братом лишь поставят на вид, что пытались укрыть. Орден повержен, с родственниками больше так не лютуют, как два года назад. Ну, епитимью наложат. Но тебе лично участвовать нельзя, это опасно! Стоит королевским ищейкам поймать хоть одного, кто укажет на тебя!       — Так ведь обо мне не обязательно знать всем. Только самым надёжным. Подумайте! Вы сидите в нашем захолустье, четыре крупных города, сотня деревень, а в остальной Франции?       Командор раздражённо вздохнул:       — Мариз, наше дело безнадёжно, хотя мне и тяжело об этом говорить. Мы просто пытаемся выжить! Мы ничего не делаем, просто скрываемся. У нас нет сил противостоять королевской армии.       — Вы копите силы. Спасаете тех, кого можете.       — У нас нет цели. Спасаем, и что дальше? Люди не могут вечно прятаться по лесам. И охотничий домик всех не вместит.       — Вот именно! Надо идти дальше, искать выживших в других местах. Если вас будет много, то можно попытаться изменить ситуацию. Но даже теперь каждый раз, как вы уезжаете, у меня сердце не на месте — вдруг кто прознает? А я могу ездить свободно. Ну кто ещё беспрепятственно, без досмотров и проверок проедет по всему югу Франции? Дядя, я вам нужна. Я обещаю быть очень осторожной.       И старый командор дал слабину.