Сборник мини историй.

Исследовательская работа это трудно. Особенно, когда это касается раскопок. Особенно, связанное с динозаврами. Молодой "учёный" Эдмунд, коим он себя считал, решил взяться за эту работу. "Глупец, считавший, что сможет что-то найти" - говорили профессора. Эдмунд не сдавался. Не сейчас, когда его мог ждать диплом. Приехав домой, юноша небрежно бросил ключи на полку в прихожей и разувшись, прошел на кухню. Взяв из холодильника первое попавшееся - какой-то бутерброд, оставленный соседом, он зашёл в свою комнату. Везде были разбросаны вещи, словно, было ограбление. Но, это была "своя реальность" Эдмунда - вечный бардак как в комнате, так и в голове. Стул проскрипел под весом юноши, который взял телефон и быстро набрал какой-то номер. — Ало? Ало-ало? — Чего хотел, парень? - послышался хриплый голос из телефона. — Слушай, ты ж в шахтах до сих пор работаешь, так? — Допустим. - уже более недоверчиво ответил мужчина. — А пустишь туда? Казалось, время остановилось. Тишина поглотила комнату, и, вероятно того, кто был по ту сторону экрана. — Ты не знаешь, о чём просишь, пацан. Эти шахты… они давно не наши. Там что-то есть. Что-то, что не должно было вернуться. — Чушь собачья! — фыркнул Эдмунд. — Я заплачу. Втроём больше. Нам просто нужно взять прорыв в самом низу, там, где новые пласты. Ещё минута молчания. — Ладно. Но только до заката. После — я тебя даже искать не буду. Понял? — Понял. Встречаемся завтра утром. Тьма шахты поглощала их с головой. Фонарики выхватывали из мрака лишь жалкие куски прогнивших балок и влажные, черные стены. Воздух был густым, тяжёлым, пахнущим гнилой водой, пылью и чем-то ещё… звериным, острым. Их было трое: Эдмунд, его друг Лео, и проводник Уильям. — Я не чувствую тут никаких древних костей, Эдмунд.— Лео споткнулся о валун, и эхо покатилось по тоннелям. — Я чую только свою надвигающуюся смерть от обвала. — Заткнись, — буркнул Эдмунд, но его уверенность трещала по швам. Тишина здесь была не природной, а настороженной. Гнетущей. Казалось, стены дышат и следят за ними сотнями невидимых глаз. Уильям остановился, оперевшись ладонью на холодную стену. —Дальше - не пойду. Здесь та самая глубина. Копай, если охота. Я подожду. Эдмунд с торжеством повернулся к Лео, но слова застряли у него в горле. Из тени за спиной проводника что-то блеснуло. Два огромных, круглых аметиста, висящих в пустоте. Они мерцали, сужаясь в вертикальные зрачки. — Уильям… что это? — прошептал Лео, и голос звучал пискляво, словно это был девчачий голосок. Аметисты качнулись. Раздался низкий, шипящий звук, похожий на шипение масла на раскалённой сковороде, но исходящий из глотки размером с бочку. Из мрака выплыла голова. Не кость, не окаменелость. Плоть, покрытая бугристой, как старая кора, кожей. Чудовищный ящер, чьи зубы, длинные и загнутые, как кинжалы, отражали свет их фонарей. Уильям не успел издать и звука. Шея с хрустом сломалась в пасти, и его тело бесшумно исчезло во тьме, лишь короткий щелчок челюстей отозвавшись ледяным эхом. Время остановилось. Гордость, уверенность Эдмунда, испарились, сменившись первобытным, всепоглощающим страхом. Он понял всё. Это не раскопки. Это склеп. И они сами пришли сюда в качестве жертв. — Беги! — закричал он Лео, но его ноги были парализованы. Из многих ответвлений тоннеля послышался шорох. Десятки, сотни шипящих звуков. В темноте зажглись новые пары глаз — зелёных, жёлтых, красных. Они не вымерли. Они ждали. Ждали в этой сырой, подземной преисподней, пока наглый, слепой червь в лице гордого юноши не пророет ход прямо в их логово. Первый ящер рыкнул, и звук был подобен рвущейся плоти. Лео развернулся и бросился бежать, его крик был коротким и оборвавшимся — из потолка, словно из ниоткуда, обрушилась ещё одна тварь, когтистая лапа пришпилила его к земле. Эдмунд стоял один, лицом к лицу с тем, что он так отчаянно искал. Динозавр наклонил голову, изучая его. В его глазах был голод. Он жаждал плоти. Юноша попятился, споткнулся о собственные ноги и упал на спину. Фонарь выскользнул из рук и с жалким звоном разбился, погрузив всё во тьму. Последнее, что увидел Эдмунд, — это огромная тень, нависшая над ним, и запах тления, исходящий из раскрытой пасти. Последнее, что он услышал, прежде чем острые зубы вонзились в его шею, — это удовлетворённое шипение и тихий, насмешливый шепот в самой его голове: «Глупец…».