Всё могло бы быть по-другому

Нью-Йорк, США. 2022 год.

Вчерашний дождь закончился, за окном вышло долгожданное солнце. Наконец запели птицы и температура воздуха поднялась до положительной отметки. И несмотря на это, меня совсем ничто не радовало, поскольку в моей голове в последние дни не укладывалось ровным счетом ничего, кроме мыслей о работе. Экзамены, отчеты, преподаватели, вечно имеющие вопросы...И, конечно, проблемы с родителями одной ученицы. Всё это медленно сводило с ума, невзирая на то, что я всегда с особым азартом и трепетом относился к своей работе. — Харли, милый...Опять не позавтракаешь? Моя прекрасная супруга Лилиан, самая чуткая и нежная женщина, которую я знаю, заботливо поправила мне галстук. — Не могу, дорогая. В деканате без меня ничего решить не могут, ты же знаешь. Со вчерашнего дня обрывают трубки. — я поцеловал её в лоб. Я видел, как её аккуратные тонкие брови нахмурились. Все, что я мог — обнять её и виновато пожать плечами. — Ты хотя бы к ужину успеешь? — с надеждой в голосе спросила она. — Да. — Я не был уверен в своих словах. — До вечера, дорогая. Поцелуй за меня Ронни, когда он проснется. Поцеловав её ещё раз, на этот раз в губы, я провел по её кудрявым каштановым волосам ладонью и вышел из дома. Я испытывал это гадкое чувство сожаления всякий раз, когда мне приходилось уходить вот так, оставляя семейную жизнь за спиной. Зачастую, когда я уходил, мой сын ещё не бодрствовал, а когда возвращался, он уже вновь был в кровати, готовясь ко сну. Меня угнетало то, что это мучало Лили и я отчетливо это видел. Однако она не могла ни в чем меня обвинить, поскольку прекрасно понимала: моя работа — спонсор нашей беззаботной жизни. Я был безмерно благодарен ей за понимание и одновременно с тем ненавидел себя за то, что если вдруг наш брак окажется на грани краха, то виноват в этом буду исключительно я. По дороге в университет мне позвонили ещё пару раз. Один раз меня беспокоил юрист Браунов, второй раз — моя секретарша Сьюзан, которую волновал тот же человек, возмущенный тем, что его звонки мне остались без ответа. Она растерянно спрашивала, что ему сказать. Я говорил ей, чтобы она попросила его дождаться моего прибытия в кабинет, там я отвечу на все интересующие вопросы и самостоятельно свяжусь с ними, если понадобится. — Доброе утро, мистер Кларк! — Сьюзи не могла скрыть радости от того, что я наконец появился. — Доброе, Сьюзан. Всё ещё донимают? Она расстроено кивнула головой и опустилась на кресло в моем кабинете с протяжным вздохом. — Что нам делать, сэр? Родители Ребекки Браун требуют встречи с вами. Я зажал переносицу между пальцев, слегка помассировав её. Всё случилось так некстати и так не во время, что я, ей-богу, был бы готов собственноручно уничтожить Грина с кафедры химии, из-за которого мы оказались в этой западне. — Если позвонят, то скажи им, пусть приходят сегодня. С часу дня до трех. То же самое и их юриста касается. Ясно, мисс Миллер? Сьюзи кивнула, что-то пробормотала и покинула кабинет, ибо её телефон зазвонил вновь. Оставшись наедине со своими мыслями в кабинете, я выдохнул, не представляя, когда уже все это закончится. Разбирательства с Фрэнком Грином и семьей Браун тянутся уже месяц. Все записки на моем столе — напоминания о том, кому нужно позвонить, во сколько и куда обратиться. А также мне не следовало забывать о встречах из министерства образования и ведомостях с итоговыми оценками обучающихся. Казалось, самое разумное, что я мог сделать после инцидента — уволить Грина, как я и поступил, надеясь, что конфликт уляжется, но нет. Миссис Браун пошла дальше, обещая засудить весь университет. Только этих громких скандалов нам не хватало. В целом, я осуждал и ненавидел химика, как мог, за те проблемы, которые нам доставил его поступок. Хоть и знал, что однозначно не мне судить его за содеянное. В дверь раздался стук. — Войдите. — Господи, как грозно: «войдите». Деловой ты стал, Кларк. Я, главное, прихожу, а мне заявляют, что ты занят и к тебе нельзя... Никогда в жизни я ещё не был так счастлив видеть Пола. Мой друг, в своей желтой рубашке и жилетке в синюю полоску был единственным, что сейчас могло меня обрадовать. Дэвис рухнул на стул напротив меня и протянул мне руку для рукопожатия. — Привет, дружище. — Привет. — Я пожал ему руку. Мой рабочий телефон зазвонил, как нарочно. — Прости, я в запаре. Я поднял трубку — это оказалась возрастная преподавательница физики миссис Торрес, которая не могла разобраться с тем, как прочесть составленное по-новому расписание экзаменов. Еле как сдерживая недовольство, я сказал ей, чтобы она обратилась за помощью к Сьюзан. — Извини, ещё раз. Какими ты судьбами? Пол хмыкнул, тряхнув черными кудрями с проседью. — Мимо ехал, внучку, Мию, подвозил в детский сад. Решил проведать своего занятого дружка. — Он мечтательно вздохнул. — В целом, как дела, старик? Я тихо усмехнулся и развел руками. — Как видишь, бывало и лучше. — Да, я наслышан, что ты зашиваешься. Помощь нужна? Помощь? Да, мне очень нужна помощь. Помощь человека, который мог бы повернуть время вспять и заставить Фрэнка не спать с юной первокурсницей Ребеккой Браун. Девушка, как оказалась, ещё не была совершеннолетней и в возрасте семнадцати лет вступила в интимную связь с нашим преподавателем химии, которому на тот момент недавно стукнуло сорок пять. Я узнал о произошедшем от родителей Ребекки, когда они вихрем влетели ко мне в кабинет, громко возмущаясь и перебивая друг друга. Я мало что мог понять из их реплик, однако видел лишь растерянное лицо Сьюзан, которая явно делала все возможное, чтобы предотвратить это вторжение. С тех пор начались судебные разбирательства и визиты дотошного адвоката семьи Браун — мистера Бланко, который имел уникальную способность без мыла влезать в одно место. С того момента, как мы оказались в этой ситуации, я часто спрашивал себя, мог ли я как-либо предотвратить это? И у меня всегда был один раздражающий ответ — нет. — Да чем ты мне поможешь? — я вздохнул и достал сигару из ящика, предлагая ещё одну Полу. — Ты же не можешь сделать так, чтобы проклятый Грин тогда имел больше мозгов и не стал трахать семнадцатилетнюю девчонку. Он охотно принял сигару из моих рук и наморщил лоб. — Да уж...Ситуация не из самых приятных. Ну, может это любовь. — с издевкой произнес Пол. Я почувствовал, как начинаю заводиться. — Да какая к черту любовь? Ей семнадцать, а ему пятый десяток. Старик не лучше младенца. Черт его знает, чем они думали. Я был благодарен Дэвису за то, что он внимательно меня слушает. Но взглянув на него, увы, мне быстро удалось угадать, о чем именно его мысли. — Не обижайся, Харли, но ты-то сам...Ты двадцать лет назад чем думал? Несмотря на то, что у меня давно отболело, несмотря на то, что я давно не тот, кем был, когда был молод, что-то неприятно надломилось у меня в груди. Как будто ещё было чему надламываться. Я покачал головой, не понимая, почему: в знак несогласия или в знак того, что не хочу говорить об этом. На самом деле, я часто вспоминал себя в свои ранние тридцать, когда я только недавно получил докторскую степень, и уже потом во время работы встретил её. Не знаю, какой была бы моя жизнь, если бы она не внесла в нее своего вклада. Но отчего-то я был уверен, что она была бы значительно проще. — Ей было двадцать, а мне не сорок пять. — всё, что я смог сказать в свое оправдание. — И что? Двадцать и семнадцать, знаешь ли, не велика разница. Мозгов у нее тоже было не много. Это резануло мне слух. Я знал, что не должен, но все равно осторожно попросил Пола. — Не говори так. Пожалуйста. Я не мог быть уверен, потому что мой взгляд был прикован к окну, но мне показалось, что Дэвис закатил глаза. — Как пожелаешь. Ты знаешь, что ты мазохист, Кларк? Столько лет прошло, а ты... — А я женат, Дэвис, и у меня восьмилетний сын. Давай не будем? Мне хотелось вычеркнуть из памяти этот период. Мне хотелось не вспоминать, чтобы даже на миг не позволять себе ощущать тоску по той жизни. По ней. Пол понимающе кивнул. Он не раз говорил, что я кажусь «агрессивно-счастливым». Как он объяснял мне, «агрессивно-счастливый» — это значит, что я пытаюсь слишком сильно показать, как же я всем доволен, как меня все устраивает. И я не был с ним согласен. Почти. Понимаете, у меня счастливая жизнь. Серьезно, я женат на любимой женщине и у меня прекрасный ребенок. Я абсолютно удовлетворен своей работой и должностью канцлера университета. Но меня, как и многих, тяготит прошлое. Чувство того, что я потерял что-то очень важное, чего не вернуть. Чувство горько-сладкой ностальгии. Не подумайте, я люблю Лилиан. Правда люблю. Каждый раз, когда я говорил ей эти три слова, я говорил абсолютную правду. Просто моя любовь к ней — умиротворенная и взрослая. Сильная. Однако, возможно, в мире есть чувство, которое превосходит любовь. Чувство, которое мне доводилось испытывать в жизни лишь раз и лишь к одному человеку. Именно оно так и не позволило мне с головой погрузиться в новую жизнь. Сколько бы лет не прошло. И ситуация Грина, такая громкая и яркая, хорошо напомнила мне об этом, сработав, как триггер. Кто-то скажет, что я плохой человек, который обманывает свою жену, недоговаривает, недостаточно любит её. Что ж, может вы и были бы правы, если б заявили именно так. Однако я полагаю, что вы бы поняли меня, если б оказались на моем месте. Вы бы поняли, если бы прожили пятьдесят три года и имели тот же опыт, что и я. Потому лишь, прежде чем вы осудите меня, я хочу, чтобы вы узнали мою историю. Нашу историю с Джейни, которая оставила на моей душе неизгладимый отпечаток существенных размеров. — Хорошо, Харли. Я тебя понял. Пол произнес это, а затем тут же сменил тему, с энтузиазмом рассказывая мне о том, как они с его супругой слетали в Милан на прошлой неделе. И я был ему благодарен за это. Дэвис, как оказалось, остался единственной константой в моей жизни. Он был моей опорой, единственным приятным напоминанием о прошлом. О моем прошлом, которое было в равной степени и болезненным и счастливым. В котором были моменты любви, сомнений и отчаяния. О том самом прошлом, про которое я хотел бы сначала рассказать всему миру, а потом с удовольствием забыть навсегда, чтобы никогда больше не сравнивать его с настоящим. Я обещал себе, что закрою эту дверь и я сделаю это. После того, как вы обо всем узнаете.