Ориентация SEVER / Конвертация успешно завершена

Я подозревал, что за время нашей со Славой дистанции нагулял аппетит и поднакопил сексуальной энергии, но даже не думал, что ее окажется так много. Поэтому сперва даже пребывал в растерянности, ловя себя на том, что тот самый голод, который я порывался утолить, не становится меньше. Наоборот, я с каждой нашей со Славой встречей словно входил во вкус и распалялся сильнее. Из-за чего очень быстро втянулся и мне стало мало тех встреч, каждую из которых хотелось повторить. Желательно неоднократно. К хорошему привыкаешь быстро. Я привык молниеносно, и если честно, теперь слабо представлял, как смогу вернуться к прежнему образу жизни. Благо, это не требовалось. Меня все устраивало, и каждый раз оставаясь со Славой один на один я мог насладиться им, не сдерживая рвущегося наружу желания, растущего быстрее, чем грибы после дождя. Норма, скажете вы. После воздержания так или иначе у многих людей появляется желание восполнить пробел в таком важном аспекте, как близкий контакт. И я охотно готов был согласиться, если бы дело не касалось меня. Потому что конкретно в моем случае это было, по большому счету, самым настоящим сигналом бедствия, но я не иначе как был в берушах и не слышал его. Мысли были заняты другим. Я усердно закрывал гештальт и отвязывал якорь. В этом я старательно себя убеждал, не отказывая в удовольствии по ходу дела получать все то, что не мог ранее. Кроме того, меня грела мысль, что не я один был в таком состоянии. Слава разделял его со мной в полной мере. А что могло быть лучше, чем получение обоюдного удовольствия? Думаю, в данном случае ничего. Ведь то самое пресное спокойствие, о котором я грезил раньше, сейчас вызывало явное отторжение. Хотя, вероятно, если бы Слава оказался менее отзывчивым, меня бы не крыло так сильно, стоило нам пересечься на одном квадратном метре с однозначной целью. Но он был заряжен едва ли не сильнее меня, и полностью погружался в процесс нашего соприкосновения. Я пытался сделать вид, что для меня это в порядке вещей, но не очень справлялся с поставленной задачей. Меня несло. И с каждым днем течение, в которое я попал, становилось заметно сильнее, унося меня нахер от спасительного берега. Но я махнул рукой на это обстоятельство, неосознанно преуменьшая его важность. Мне хотелось Славу, и я наслаждался им, забив временно болт на все и вся. Практически на все. Потому что на носу был турнир в Казани, к которому я долго и упорно готовился. И чтобы ни в коем случае не растерять приобретенные навыки, я вынужден был немного поумерить аппетиты, сократив наши со Славой встречи. Он, благо, прекрасно понимал, что к чему, и ничуть не был против, дав мне зеленый свет на активную подготовку без лишних вопросов, благословив посвятить себя тому, что на данный момент было в приоритете. Я конечно же этим воспользовался в полном объеме, продолжая доводить хорошую технику до совершенства. Валентин Александрович последнюю неделю жутко лютовал, но видя мое упорство, все же нет да нет, но снисходил до сдержанной похвалы. Все шло своим размеренным ходом, и ничто не омрачало моего боевого настроя. Однако по закону подлости слишком гладко и спокойно быть априори не могло, отчего без неприятных сюрпризов не обошлось. Именно этот сюрприз всколыхнул во мне злость, отчего я едва не разъебал хлебало человеку, который решил, что именно сейчас, аккурат перед поездкой в Казань, мне нужно было узнать кое-что, что пошатнуло мое устойчивое моральное состояние. – Бля, Север, ты видимо всерьез вознамерился победить всех своих соперников не только на нашей планете, но и за ее пределами. Я обтерся полотенцем, пользуясь двухминутным перерывом, и потянулся за бутылкой воды, бросив взгляд на Вихря, которому и принадлежали сказанные слова. – Чем лучше буду подготовлен, тем больше шансов, что не облажаюсь в самый ответственный момент, – сухо ответил я. – Тебе бы тоже не помешало немного поднажать. – У меня все хорошо. Я готов на сто процентов, – ответил он, вкладывая слишком много самоуверенности в свою речь. – А нужно на сто двадцать. Не мне тебе рассказывать, что ринг на тренировках и ринг на соревновании – это две разные плоскости, и что последний всегда забирает свою долю. Значит, надо быть не просто хорошо подготовленным, а быть универсальным солдатом. Тогда и победа будет в кармане. – А отдыхать когда? – горестно вопросил Вихрь. – Если мечтаешь об отдыхе, надо было изначально другое направление выбирать. Спортсменам отдыхать особо некогда. – Да, твоя правда. Вот Вячеслав Игоревич отличную профессию выбрал. Особо не напрягается, зарабатывая неплохие деньжата, нервная система в норме, да еще и на шуры-муры хватает времени. – Шуры-муры? – навострил я уши. О чем это Вихрь? Неужели заметил, что мы со Славой… – Ну да, – покивал тот. – К чему такое удивление? Вы вроде с Элей отлично ладите. Она тебе не рассказала о том, что они мутят? Я как стоял, так и замер на месте. – О чем ты? – выдавил с нажимом я. – Они не мутят. Они и знакомы то без году неделя. – Да?? Ну не знаю. Я вчера видел их вместе в кафе. И знаешь, не похожи они были на простых знакомых. Слишком интимно держались за руки. Я даже сфоткал, так впечатлился увиденным. Недолго думая, Вихрь отправил мне фото, открыв которое, у меня родилось желание убивать все живое. Я скрипнул зубами, еле сдерживаясь, чтобы не продемонстрировать всю гамму вскипевших внутри эмоций непутевому гонцу. – Да ты и сам можешь спросить у Эли, а лучше у Вячеслава Игоревича. Уверен, он поделится этим радостным событием. Считай, без пяти минут родственники, как никак, – улыбнулся Вихрь. В ответ на это, я прожег его убийственным взглядом, заставив улыбку парня померкнуть. – Обязательно спрошу, – дернул я уголком губы. – Без пяти минут родственники, как никак. Вихрь совсем перестал улыбаться. Наверное заметил, каким маниакальным блеском зажглись мои глаза. А возможно и потому что осознал, что сболтнул лишнего. Мне же на этот факт было поразительно похуй. У меня внутри кипела злость. И причина была пиздец какой серьезной. Слава решил прибегнуть к многоходовке и усыпить мою бдительность. А сам тем временем перешел к радикальным мерам по части завоевания моей сестры. Что ж, у меня для него были припасены плохие новости. Ему ничего в этом направлении не светило. И разбираться с возникшей проблемой на этот раз я решил наверняка. Чтобы неповадно было. Хотелось сделать все немного погодя, как только отгремит турнир, но новые знания превращали меня в огнедышащего дракона и диктовали свои условия, отчего я все же решил высказать Славе все, как только мы заселились по приезде в отель. Так и поступил, заманив его под предлогом своей мини-травмы, отчего его безотлагательно доставил ко мне Михаил Сергеевич. Ну а дальше приступил к допросу с пристрастием, желая выбить честное признание. Но, как и ожидалось, Слава стал упираться и ни в какую не желал делиться подробностями их с Элей встречи, чем спровоцировал меня на применение запрещенного, но очень действенного приема. Изматывающая ласка в виде римминга и последующего за ним минета мало кого оставили бы равнодушным. Вот и Слава оказался очень отзывчивым и охочим до таких манипуляций, вследствие чего долго не продержался и вывалил на меня всю правду, которая оказалась куда более приятной, чем я изначально предполагал. И я бы солгал, если бы сказал, что не испытал облегчения по этому поводу. Еще какое. Ведь со слов Славы выходило, что встреча эта была чисто с целью дать понять Эле, что из френдзоны она не выйдет и у них ничего более серьезного, чем дружба, быть попросту не может. Что в свою очередь автоматически обнуляло проблему, которая сильно могла усложнить жизнь как минимум двум действующим лицам этой истории. Выслушав исповедь Славы, приправленную эротическими пытками с моей стороны, я решил наградить его за прекрасный благородный честный поступок и перестал дозировано выдавать плюшки, перейдя к полноценной программе по удовольствиям. Хотел небольшой отрезок времени, которым располагал, посвятить именно этому, но Вихрь снова подосрал мне, зазвав посмотреть площадку, где нам с парнями предстояло соревноваться. По этой причине все тридцать два удовольствия пришлось отложить, и я, скрипнув зубами, вынужден был оставить Славу, заметив перед уходом, перемену в его настроении. Он расстроился. Это очень хорошо было видно по выражению его лица. Да я и сам был не в восторге, но делать было нечего. Пришлось в срочном порядке идти к ребятам. Одно грело – корень проблемы был устранен, и я выяснил важные детали, недостача которых знатно портила мне настроение. Теперь же с этим все было хорошо, и я пообещал себе, что как только разберусь с основными делами, вернусь к Славе, чтобы мы закончили то, что по сути не успели начать. Хочешь насмешить жизнь, расскажи о своих планах? А как же! Стоило в очередной раз подумать что план, пусть и набросанный простым карандашом, будет в легкую приведен в исполнение, как вездесущее западло поспешило о себе напомнить. Подъебки от жизни, знаете ли, никто не отменял. И очередную она мне подкинула не отходя от кассы. Встреча с московскими, которые мнили себя едва не королями ринга, а на деле слыли обыкновенными самовлюбленными мудаками, спутала мне все карты, заодно сделав то же самое и с моими мыслями. И, наверное, можно было бы обойтись малой кровью, не в первый раз приходилось обмениваться взаимными остротами со своими главными соперниками, если бы не их лидер – Артур Аврятов, который открыл свой грязный рот и сказал то, отчего я чуть было не перешел в рукопашную прямо на месте, не дождавшись соревнований. – О, а я думаю, где же наши питерские звездочки затерялись?? – пропел мудила, стоило нам столкнуться около площадки. Они со свой командой, ясен хуй, тоже были здесь, и как назло приперлись именно тогда, когда это решили сделать мы с парнями. – Прокачал навыки глубокомыслия? – усмехнулся Клим. – У меня с этим всегда хорошо было, в отличие от других… – подвигал тот бровями, в открытую демонстрируя, кого именно имел ввиду. – Если бы это было так, то ты бы прошел мимо, молча, а не лез с разговорами, которые нахер никому не уперлись, – ответил я, впрягаясь в вынужденную беседу. – Да я же просто, по доброте душевной. Старые знакомые как никак, – расплылся в широкой совершенно неискренней улыбке Артур. – К тому же с передовиками всея Руси грех не поговорить. Вы же всегда впереди планеты всей. И на сборах, и ринг смотреть первые, прямо в каждой жопе затычка. – И давно ты экспертом по жопам заделался? – с ухмылкой произнес Паша из-за моего плеча. Парни из команды Артура предательки хохотнули, оценив цепкую шутку, отчего взгляд того стал более острым и приобрел явную кровожадность. – Ну что ты! Не грешу подобным. В этом вопросе у нас Герман спец. Я помню его сладкого, который подбадривал его во время боя едва ли не громче всех. Так орал, что я чуть не оглох. Сегодня его нет?? Какая жалость. Наверное работа в ночь не позволила прийти поддержать… любимого парня. Меня словно парализовало, как и всякий раз, когда я слышал любое упоминание о Лексе. А его имя, вылетевшее изо рта Артура в явно уничижительном контексте, так и вовсе вонзилось в тело тысячами раскаленных игл. – Умолкни, – произнес я ледяным тоном. Но Артур либо не распознал очевидную угрозу в голосе, либо нарочно продолжил развивать тему, желая как можно сильнее задеть меня. – Да я ж не в обиду. Парень то реально кричал громко. Всех заглушил. Не каждый, знаешь ли, имеет такую луженую глотку. И где только этот навык так прокачал? Природное? Или, может, в клубе “Шепот”, в котором ему пихали в трусы деньги в надежде оценить и другие таланты? Проконтролировать свое тело я не успел. Кинулся на разговорчивую блядь так резко, что если бы не мгновенная реакция моих парней, то Артур валялся бы с окровавленным хлебалом и молил пощады. – Остынь, Герман, – прокряхтел Клим мне на ухо, держа изо всех сил мое рвущееся вперед в сильнейшей агрессии тело. Парни подстраховывали его на случай чего. – Он же этого и добивается. Нам еще дисквала из-за ублюдка не хватало. – И чего так горячиться? Разве я сказал что-то не то? – прикидываясь дурачком, вопросил Артур, не дернув ни одним мускулом, хотя глаза буквально искрились еле сдерживаемым злорадством. – Есть выражение “Молчи, за умного сойдешь”. Так вот это про тебя, Артура, – заметил Клим. – И если продолжишь нарываться, то сильно отхватишь в ближайшем будущем. – Это вызов? – справился недоносок. – Это обещание, – процедил я, закончив речь за Клима. – Ну, тогда до встречи на ринге. Думаю, это будет очень интересно и даже… сенсационно, – осклабился выродок, намекая на то, что череда наших побед будет прервана в кои-то веки. “Щас, блять! Не дождешься, мразь. Я тебя урою на ринге и заставлю умыться кровью за каждое сказанное тобой слово.” – пообещал я себе, глядя в спину утырку, уебывающему в закат с другими московскими. А мы с парнями остались на осмотр площадки. Вот только злость, как я ни старался, не становилась меньше, и я продолжал агриться, срываясь на парней. В итоге, поняв, что если продолжу в том же ключе, подорву нахрен командный дух, решил под предлогом головной боли, которая к слову реально имела место быть, удалиться в свой номер. Визит к Славе я решил отменить. Слишком меня штормило, и временное затишье могло в любое время помахать мне рукой, из-за чего Слава в легкую мог попасть под раздачу, чего бы мне очень не хотелось. Поэтому выбрал более безопасный вариант – остыть, настроиться на соревнования и с ясной головой лечь спать. Однако мой болящий мозг вместо этого выбрал другую, уже остопиздевшую схему, подкинув воспоминания из прошлого… …– Привет. Я уж думал, что ты не придешь, – произнес Лекс, стоило мне переступить порог его съемной квартиры. – С чего вдруг? Разве я дал повод? – удивился я его словам. – Ну, сегодня ты позднее обычного. – Соревнования скоро, – устало произнес я, притягивая Лекса к себе для поцелуя. Тот охотно ответил, отчего мои руки непроизвольно с его торса опустились на ягодицы, по-хозяйски там обосновавшись. Лекс хлопнул меня по кистям, давая понять, чтобы я сильно не вольничал. – Стопэ, гигант. Сначала еда, потом все остальное. Да и немного перевести дух будет не лишним, – пояснил он, заметив мой вопросительный взгляд. – Да я не устал совершенно. Полон сил и энергии. – И все же мы лучше перестрахуемся, – гнул свое Лекс. – Ладно, – поднял я руки вверх. – твоя взяла. А что на ужин? Борщ приготовленный собственноручно? – Акститесь, Герман Викторович. Мои руки мне нужны целыми и невредимыми, а не колото-резаными. Я заказал пиццу и роллы. Все, на что упадет взгляд – твое, – пояснил Лекс, направившись на кухню. Я, уже давным давно не евший домашней горячей еды, лишь досадливо усмехнулся. Роллы с пиццей могли порадовать кого угодно, но не меня, обожравшегося ими до рвотного рефлекса. Но да ладно. Учитывая, что не ел я уже часа три, что-то закинуть в рот нужно было при любом раскладе. Присев на стул, рядом со своим парнем, я принялся за скромный, не слишком здоровый ужин. – Как дела с подготовкой? - поинтересовался Лекс. – Прекрасно. Сегодня, наконец, довел до ума джампинг-кик. Валентин Александрович даже расщедрился на похвалу. – Ого. Супер. Стало быть, ты на подъеме жизненных сил и завтра мы сможем заняться номером для пилона? – загорелись его глаза. – Вполне. Только вот насчет фестиваля… ты уверен, что это хорошая идея? – спросил я. – Вообще не обсуждается. Судя по тому, что я уже увидел, ты просто обязан там выступить, Геракл. Или боишься? Я вскинул брови, услышав столь абсурдное предположение. – Боюсь? Нет. Просто сомневаюсь, стоит ли. Все же это несколько новое направление для меня. Да и композиция, которую ты выбрал… Я отдельно, она отдельно. Как-то не похоже это на магию, которая должна быть во время выступления. Эмоций как таковых нет. Только техника. – Ну, бывает такое. Когда песня новая и куча сложных задач для решения, эмоциональная составляющая уходит на задворки, и на первый план выходит техника. Но это только по причине недостатка практики, поверь все придет. Еще месяцок, и будешь полностью готов, – заверил меня Лекс. Я, конечно, хотел чтобы так и было, но пока что шло со скрипом. – Все еще вижу сомнение, – заметил он, внимательно изучая мое лицо. – Но, знаешь, когда главный приз в виде солидной денежной суммы будет приятно греть твой карман, ты поймешь, что потраченные силы были не напрасными. – Деньги в этой схеме далеко не самый главный интерес, – честно признался я. – Понятное дело. Но это очень приятный бонус. Согласись. – Да, безусловно. Особенно для тех, кому эти деньги действительно нужны, как воздух. – Было время когда одним из таких людей был я. Слава Богу это в прошлом. На хлеб с маслом хватает. А в скором времени и не только на это будет хватать. Я отвлекся от еды и глянул на Лекса. – А что в скором времени? Намечаются какие-то крупные перемены? – Ну, можно и так сказать, – уже не так смело произнес он, отчего я слегка нахмурился. Эта нерешительность мне не понравилась и я моментально уловил в его словах подвох. – Рассказать не хочешь? – Да, не о чем пока говорить. Просто поступило одно занятное предложение, и я его решил всерьез рассмотреть. – Что за предложение? Лекс побарабанил пальцами по столу, словно взвешивая, стоит ли говорить. – В общем, меня пригласили в “Шепот” танцевать для элиты. После услышанного мои брови еще сильнее сошлись на переносице, и аппетит полностью пропал. В этом клубе мне не доводилось бывать, но я о нем знавал, потому как дурная слава бежала впереди планеты всей. Слухи нет да нет доходили до моих ушей, и то, что я успел узнать, мне решительно не нравилось. В целом мне было фиолетово, что там и как, пока это не касалось непосредственно меня. И вот коснулось, сука.. – О том, как обстоят дела в этом самом клубе, ты, очевидно, не слышал. – Что конкретно ты имеешь в виду? – сохраняя нейтральное выражение лица, поинтересовался Лекс, продолжая есть как ни в чем не бывало. – Проституция, наркота и бесконечные облавы… если не ошибаюсь, даже мокруха была, – пояснил я. – Ты вроде бы взрослый, но почему-то веришь в сказки, – закатил глаза Лекс. – Об этом говорит половина города. Потому что это ни для кого не секрет. Какие, к хуям, сказки? – стараясь унять раздражение, отозвался я. – Если бы это было так, то этот клуб давно прикрыли, – выкатил свой контраргумент Лекс. – Если не прикрыли, значит кто-то хозяина этого заведения крышует. Суровая правда жизни. – Пусть так. Но я лично ни разу не слышал чтобы парни, которые там работают, жаловались на плохие условия. Наоборот. Тоха вон себе квартиру смог купить спустя полгода работы. Думаю, это очень неплохой стимул хотя бы рассмотреть это предложение. – Ты и так очень хорошо зарабатываешь. – Да, но не так, как смог бы там. В пять раз больше, Геракл! Ты только подумай! Да я бы все свои финансовые пробелы закрыл. Ни в чем бы себе не отказывал. Я мрачно усмехнулся: – И конечно, эти огромные деньги ты получишь исключительно за танцы. Лекс перестал жевать, растеряв напускную непринужденность. – Да, исключительно за них. У тебя есть другие варианты?? – У меня нет. А вот у твоих новых работодателей, уверен, найдется пара тройка интересных идей. – Ты сейчас серьезно? – зазвенел металл в голосе Лекса. – Еще как серьезно. – Считаешь, что я за деньги пойду на что угодно? – Не знаю… – Охуеть… – пораженно выдохнул Лекс. – Не верю, что это говоришь мне ты… – Ну, у меня есть причины так говорить… Судя по огню в твоих глазах, когда речь зашла о деньгах… – Боже, да это же просто воодушевление! – повысил голос Лекс, – Радость, если хочешь. Да и кто бы на моем месте не обрадовался. Место то серьезное. Туда просто так не попасть. Там уровень принципиально другой. А у меня есть шанс, которым хотелось бы воспользоваться. Вот и все. И я думал, что кто-кто, а именно ты поймешь меня, как никто другой в моем желании попробовать нечто новое… Не ожидал, что услышу от тебя такие несправедливые слова. Лекс, отодвинул от себя роллы и резко встал, намереваясь уйти. – Ты куда? – схватил я его за руку в попытке остановить. – Спать, – коротко бросил он. – А как же ужин? Лекс горько усмехнулся: – Спасибо, но что-то перехотелось. Его пальцы выскользнули из моих, и парень удалился в комнату, оставив меня одного с неприятным раздражающим чувством внутри. И вроде бы я считал себя правым, но эта мысль не приносила мне спокойствия. Наверное потому, что моя правота являлась в некотором смысле камнем преткновения в нашем с Лексом общении, которое до этого складывалось просто идеально. И я, если честно, успел привыкнуть к этому идеальному общению, отчего наша первая ссора вызвала очень неприятное бурление внутри. Мне, подсевшему на безоблачные отношения, безумно хотелось сохранить этот безупречный мир, и я, несмотря на то, что никогда прежде не шел вразрез со своими убеждениями и отстаивал свою точку зрения до победного, впервые решил пойти на попятную и поддержать своего парня, пусть и не разделял его восторгов касательно новой работы. Извинения в виде озвучивания главной причины были принесены, после чего я получил прощение, вернув себе на мгновение утраченный покой. Потрескавшаяся картинка прекрасной жизни, обзаведшаяся парой трещин, снова вернула себе лоск и глянцевый блеск, заставив меня успокоиться. Жалел ли я, что решил капитулировать, а не отстаивать свою позицию до конца? Нет. Ведь стараясь рассуждать здраво, я думал, что проявляю мудрость, потому что отношения без компромиссов просто не имели будущего. И это было неоспоримой истиной. Оказалось, что наши отношения не имели будущего по другой причине. Первая ссора стала лишь точкой отсчета до неизбежного. Но я об этом не знал, продолжая лелеять свой идеальный мирок. Только едва заметное тревожное чувство, появившееся из ниоткуда не давало полностью расслабиться, напоминая о себе время от времени. Чувство, что период временного затишья очень скоро закончится и придет разрушительная буря. И она пришла. Я зажмурился, пытаясь прогнать болезненные воспоминания, спешащие за уже пришедшими. Не время. Сейчас нужно было быть максимально собранным, а не ковырять старые раны. Потянувшись за брошенным на тумбочке телефоном, я решил написать сообщение с кратким отчетом для Славы. “Зал очень неплохой, освещение хорошее. Думаю, все пройдет, как надо.” Нажав на кнопку отправить, я совершенно не ждал молниеносного ответа, однако тот пришел буквально сразу. “Ты сомневаешься?” “Верю в лучшее, прикладываю максимум усилий, но никогда не строю планов” – отбил я. “Все получится. Я уверен.” Пришло сообщение со словами поддержки. На первый взгляд только с ними, на деле же между строк читалось желание новой встречи. И продолжающаяся переписка ни о чем об этом очень красноречиво говорила. Вот только я пребывал не в том состоянии, голова была забита совершенно другим. И меня это слишком сильно выбивало из колеи, дезориентируя по полной программе, что было очень нехорошим признаком. Как бы не проебать настройки на хорошо заряженный бой, допустив абсурдный проигрыш. От этой мысли меня передернуло, и я, стараясь не допустить слабину, отбил лаконичное: “С Божьей помощью.” Времени на сожаление не было. Да и в данный момент в приоритете были не любовные игры, а правильный ход мысли и стопроцентная собранность. Поэтому отказ от встречи со Славой с целью настроиться на победный бой было главной задачей. В конце концов, он должен был понять мои мотивы. Только вот настроиться так и не вышло. Я честно пытался заставить себя не думать, но стоящие в очереди мысли то и дело пытались с боем попасть в мое сознание. … – Герман, подожди, прошу! – окрик Лекса заставил меня остановиться и медленно повернуться к нему. Перед глазами до сих пор стояла картина того, как он, похабно изогнувшись, тряс задницей в до ужаса узких стрингах, ничего по сути не скрывающих, перед лицом какого-то мужика, который по-хозяйски оглаживал его ягодицу, попутно засовывая деньги за резинку трусов. – Просто выслушай меня, – подошел он ко мне ближе, заглядывая в глаза. – Зачем? – спросил я, сдерживаясь, чтобы не рявкнуть на него во все горло. – Чтобы ты не успел нафантазировать себе того, чего нет и быть не могло, – ответил Лекс. – То есть картина, где тебя лапал мужик и совал деньги в трусы, это просто моя бурная больная фантазия? – вопросил я, чувствуя, как меня жрет без вилки ненависть к тому, кто посмел прикоснуться к моему парню… и к тем, кто уже делал это до него. – Это – моя работа. Просто один из пунктов договора, который я выполняю чисто машинально. – Считаешь, что это норма? – опешил я. – Считаю, что смешивать личное и работу это не норма. Чего я и не делаю. А то, что он меня трогал.. для меня это ничего не значит, – произнес Лекс, сохраняя тотальный покерфейс. – Для меня значит, – холодно ответил я. – Потому что это дикость, чтобы мой парень позволял себя трогать похотливым посетителям, которые грезят о том, чтобы воспользоваться им по полной программе. – Пусть грезят, я же не отвечаю им взаимностью, – с нажимом ответил Лекс, нахмурив брови. Очевидно, ему совсем не нравился этот неприятный разговор. Не привык, что его песочат за принятое им взвешенное решение. Ну так это он еще не знал, какой ад у меня сейчас творился в душе, и каких усилий стоило в принципе сохранять адекватное поведение, когда хотелось тупо крушить все вокруг. – Мне этого недостаточно. Я не хочу, чтобы кто-то допускал подобные вольности по отношению к тебе. Мне ненавистна одна только мысль, что это имеет место быть и будет продолжаться в дальнейшем. – И что же ты предлагаешь? – с вызовом спросил он. – Оставить эту работу и найти что-то другое. Уверен, варианты которые бы всех устроили, можно найти. Нужно просто задаться целью. – Я не могу. – Не можешь? Или не хочешь? – переспросил я. – И то, и то, – без увиливаний ответил Лекс. – Мне здесь нравится. Лучше варианта, с минимальной загрузкой, за ту плату, что я имею здесь, я не найду. Получая большие деньги, я могу совершенствоваться в своем любимом направлении, практически ничего для этого не делая. В другом месте у меня такой возможности не будет, – произнес Лекс, прибегая к железобетонным аргументам. Только я этого никак не мог принять. Все во мне буквально взбунтовалось и требовало не допускать подобного исхода. Потому что интуитивно я чувствовал, что это лишь верхушка айсберга, и в скором времени, если оставить ситуацию неразрешенной, все усложнится еще больше. Нужен был компромисс. Я однажды пошел навстречу Лексу, наступив на горло своим принципам, теперь была его очередь. – Я против. И не смогу смириться с мыслью, что моего парня трогают все кому не лень. Что он позволяет это делать, оправдываясь тем, что это просто работа. – Это реально просто работа. – Эта твоя работа уже вбивает между нами клин. – Это не работа. Это ты. Потому что сам на ровном месте создаешь проблему, – выдал Лекс. – Вот как? И ты здесь совершенно непричем? Лекс не нашелся, что сказать, но видно было, что он понял, о чем я. – Когда я пошел тебе навстречу, ты обещал, что будешь только танцевать на пилоне. На расстоянии от зрителей. А когда я спросил, будет ли приват, ты, глядя мне в глаза, пообещал, что никогда на это не пойдешь. Что это ниже твоего достоинства и ты слишком меня уважаешь, чтобы согласиться на такого рода условия. И что я вижу? Не прошло и месяца, а мой парень уже во всю отирает колени левых мужиков, а мне при этом безбожно врет. Или это тоже моя вина? – Я не хотел тебе врать, просто знал, что ты слишком остро отреагируешь. Поэтому не сообщил тебе. – А как мне прикажешь реагировать? Твою мать, Лекс, ты можешь поставить себя на мое место, хотя бы на минуту? Неужели тебе было бы все равно, если бы подобное коснулось меня? – Возможно не было бы. Но я постарался бы принять твой выбор. – Конечно, – горько усмехнулся я, – и сейчас об этом легко рассуждать, когда мы только и можем, что предполагать. Если бы, да кабы. Но, знаешь что? Я уверен, что по итогу ты бы тоже не смог терпеть такое. Потому что это нормально, когда человек, которому ты и твое благополучие небезразличны, который хочет для тебя лучшей участи, чем просто вертеть задницей перед сильными мира сего, считающими что им можно все, переживает, как бы однажды кто не переступил красную черту, посчитав, что твои танцы – это для тебя не просто работа, а зеленый свет для получения других бонусов. Ладно, плевать тебе на меня и мои чувства, так хоть о себе подумай! Мало того, что ты сам добровольно залез в это болото, так еще и клуб этот – филиал Ада, из которого умные люди бегут без оглядки, – начал я выходить из себя. – Опять ты за свое! – в ответ начал кипятиться Лекс. – снова хочешь завести шарманку о том, какие злые дяди сюда ходят? – Да. Потому что простых людей среди них нет! Они мнят себя центром Вселенной и уверены, что им можно все! И такие персоны, будь уверен, не терпят отказов! Они это воспринимают, как вызов. Понимаешь?! Что, если завтра один из них решит, что ему можно тебя?? Прихоти ради. Просто потому что нет полноценного доступа к телу. Что ты будешь делать? – Скажу “нет”. Не вижу никаких проблем. Я едва не рассмеялся на подобное заявление. Но сдержался, вместо этого поинтересовавшись: – Ты никогда не задавался вопросом, почему здесь такая текучка?? Почему танцоры один за другим покидают это “перспективное” место работы? – сделал я пальцами кавычки. На лице Лекса отобразилось очевидное удивление. – Откуда ты… – Навел справки, – ответил я. – Потому что тревога за тебя покоя не давала. – Ну текучка и текучка. Мало ли по каким причинам люди уходят. – Правду говорят, простота хуже воровства, – зло выплюнул я. – Ты про что? – нахмурился Лекс. – Про то, что у этих ребят появился реальный повод. Серьезный. Повод, который перевешивает даже те преимущества, что предлагает “Шепот”. – За все время моей работы, ничего криминального не произошло. – У каждого свое время. Можешь спросить своего Тоху, думаю, он тебе расскажет, когда приблизительно ждать радикальных шагов от твоих поклонников. – Никаких шагов не будет. Это просто смешно. – Рад, что тебе смешно. Мне вот совершенно не до смеха, Лекс. Мне страшно, что ты просто не видишь, в какой помойке оказался и к чему это ведет. Я устал звонить ночью в никуда и, каждый раз после твоего продолжительного неответа, просматривать криминальные сводки, обмирая от страха, что увижу там твое фото. – Хватит! – разозлился парень. – Не хочу больше слышать этот бред. – А я не хочу однажды проснуться с осознанием, что уже слишком поздно, и я не смог помочь тебе, когда ты больше всего в этом нуждался. Поэтому тебе придется сделать выбор. – Хочешь сказать, что если я не уйду, то… Я кивнул, отвечая на незавершенный вопрос. – Ты серьезно сейчас? – вопросил Лекс. – Да. Взгляд Лекса, буквально с минуту растерянный, вдруг приобрел жесткую решительность. – Я тебя услышал, – ответил он. – и, знаешь, наверное, так будет лучше. Ведь если твой парень ставит такие условия, посягая на твою свободу и усиленно прижимая к ногтю, игнорируя твои желания, то пути у вас с этим парнем разные. Вот так легко, без сомнений и метаний, без сожаления. Поставил на карту все и в итоге отсек меня так просто, словно не было все это время “нас”. Словно он и я всегда были по отдельности, а сошлись лишь по какому-то случайному стечению обстоятельств. Словно ему было глубоко плевать. Что ж… Выбор сделан, слова произнесены, и приходит понимание, что это конец, или начало конца. В любом случае, так как было раньше, уже не будет. Я читаю это во взгляде напротив и чувствую это сам, из-за чего сердце болезненно сжимается. Глаза неотрывно следят за выражением лица Лекса, которое становится пугающе отстраненным и теряет все краски. Глаза тускнеют, а мертвенно бледные губы вновь открываются, демонстрируя моему взору кровавую кайму, и мгновение спустя изо рта парня вырывается сдавленный хриплый шепот: “Наверное… тебе правда нельзя любить. Твоя любовь… убивает…” Резкий судорожный крик и рывок вперед, дикое сердцебиение с обильным потом, покрывающим все тело, пока спустя мгновение не приходит осознание, что это был кошмар. Тот самый, который первый год после ухода Лекса снился мне едва ли не каждую ночь, изматывая так, что если бы не санаторий, я бы вскоре покинул эту жизнь вслед за ним. Глянув на часы, я увидел, что до рассвета оставалось еще два с половиной часа. – Блять… – прошелся я рукой по влажным волосам, понимая, что драгоценные часы для сна благополучно проебал из-за воспоминаний. Тех самых, которые тщательно мной прятались и не дали бы о себе знать, если бы не длинный грязный язык Аврятова. Какая же мразь… Едва утихшая злость снова стала разрастаться внутри, заставляя меня сатанеть. – Сука хитрая… Надеюсь, ты готов к сегодняшней встряске? Потому что, да будет тебе известно, за все надо платить… или расплачиваться, – обратился я к его астральной проекции, надеясь, что мои слова услышит Вселенная и переадресует его мозгу, если таковой в принципе имелся. После чего ему явится кошмар в моем лице, лишив сна, заставив в полной мере ощутить тот пиздец, что в данную минуту испытывал я. Ожидания не оправдались. И понял я это тогда, когда подошло время нашего поединка. За пятнадцать минут до начала я увидел Артура, и цветущий вид недоноска дал мне понять, что бессонницей он точно не страдал. Более того, на лице его блуждала предвкушающая улыбка, словно он был уверен, что сегодняшний бой сто процентов закончится его победой. – Хер тебе, позер, – прошептал я, пытаясь унять раздражение, угрожающе рычащее внутри. Буравя своего соперника тяжелым взглядом, я прозевал момент, когда ко мне подкрался Слава. Настороженный взгляд и проступающее в общем виде беспокойство дали понять, что он заметил мой слегка изменившийся эмоциональный фон. – Привет, – поздоровался Слава, сканируя меня глазами вдоль и поперек. Пытался, видимо, прикинуть, насколько хорошо я настроен или понять, не случилось ли чего очень серьезного, что капитально повлияло на мое психологическое состояние. Не нужно, я в норме… почти… – Привет. – Готов? – все так же настороженно справился Слава. – Еще как, – ответил я, мысленно уже метеля Артура от всех щедрот. – Ты в порядке? – Этот вопрос уместнее будет задать Артуру после поединка. Если он в состоянии будет ответить после того, как я с ним закончу. – Послушай… – Мой выход, – не дал я Славе возможности сказать то, что он хотел, поспешив в сторону ринга. Все внимание было приковано лишь к предстоящему бою, и я изо всех сил пытался поймать ту самую идеальную эмоциональную волну, которая бы позволила мне отработать поединок в полную силу, не допуская ошибок. Однако все пошло по иному сценарию, когда я оказался напротив Артура. Тот, видя, что мне, не смотря на все его старания накануне, все же удалось взять себя в руки, решил довести свое гнусное дело до конца. Но сделал это так, чтобы никто, кроме меня не догадался. Безмолвно. Сперва окинул взглядом зал, а после подвигал бровями, с издевкой глядя на меня. Мол, где же твой парень? Ах, да, не пришел. Но именно тычок языка во внутреннюю сторону щеки, изображающий процесс отсоса, стал последней каплей. И то, что именно под этим жестом подразумевал выродок, сорвал мои предохранители, заставив озвереть. Я прекрасно знал, что агрессия не лучший советчик, когда дело касалось боя, да и Валентин Александрович не единожды говорил об этом не только мне, но и всем парням, однако когда отказывали тормоза, и ты полностью подчинялся эмоциям, вернуть адекватное управление своим телом, погасив эмоции, было безумно сложно, ибо в данную минуту мной руководило состояние аффекта. По этой причине я стал допускать закономерные ошибки. Причем в таком количестве, которое не позволял никогда прежде. И чем больше косячил, тем больше злился и позволял говнистому обмылку пользоваться моим состоянием. Валентин Александрович рвал и метал, пытаясь меня стабилизировать, давая ценные указания, но я его впервые слушал вполуха, взращивая одно единственное желание – наказать скот, сидящий в противоположном углу ринга. На табло я не смотрел, но понимал, что по очкам уже отстаю. Вот только перезагрузиться не мог. Система просто зависла, стабильно выдавая ошибку. И когда для всех стало ясно, что исход боя практически предрешен, и мое звание чемпиона заберет другой спортсмен, случилось непредвиденное. – Если сделаешь этого пацана, то я выполню все, что ты скажешь. Простая незамысловатая фраза, словно струя чистой воды, разбавила муть в моей голове, заставив резко прийти в себя и повернуть голову в сторону Славы, находящегося рядом. Как ни странно, но смысл сказанных им слов до меня дошел практически сразу и был довольно оперативно проанализирован. Сделает все? – Все? – переспросил я, понимая, что мне по сути только что вложили в руку лампу Алладина, и я мог пожелать, что угодно. Нужно было только захотеть. – Да, всё! – согласился Слава. – Хоть в платье женском, парике и чулках пройдусь по улице, – добавил он для усиления эффекта. – Только не позволь этому парню забрать твою законную победу. – Значит, договор? – спросил я, чувствуя, как та самая искомая мной важная настройка на идеальный бой находится без особого труда, активизируя приток жизненных сил. – Договор! – закрепил полученный эффект Слава. Глянув на табло, я слегка усмехнулся, зная на сто процентов, что цифры ничего в общем-то не значат, потому что я собирался закончить бой так, как он должен был завершиться изначально – моей победой. И оно так и происходит. Потому что только что я получил долгожданный волшебный пендаль и стал лучшей версией себя. Артур, конечно, очень старался внести раздрай в мое внутренне состояние, и очень надеялся получить читерскую победу за счет того, что в зале не было той самой поддержки, которая мне безумно помогала раньше – Лекса. Но он просчитался. Потому что да, Лекса не было, но был тот, кто смог помочь мне в самый ответственный момент. И этим человеком оказался Слава, который как тот волшебник буквально одной магической фразой как по мановению волшебной палочки смог поменять нас с Артуром местами. Я видел растерянность вперемешку со злостью на лице Аврятова, когда тот осознал, что я каким-то макаром смог вернуть себе контроль, чувствовал, что он, изрядно растеряв силенок, все еще пытается петушиться, оказывая совершенно не чемпионского уровня сопротивление, но щадить его не собирался, пойдя в наступление как киборг-убийца. Буквально пара точных весьма ощутимых выпадов, и Артур уже сильно дезориентирован, однако все еще держится из последних сил. Публика шумит, требуя хлеба и зрелищ. Кто я такой, чтобы отказать? Будет вам хлеб и зрелища. Отшлифованная до блеска комбинация ударов с полномасштабной отработкой руками и ногами, и вишенкой на торте в качестве короночки – джампинг-кик, который становится красивой финальной точкой в этом поединке, выбивая у моего соперника почву из-под ног, давая зрителю то яркое шоу, за которым они сегодня пришли. Шквал восторженных возгласов разносится по залу, наши парни орут едва ли не громче всех, Валентин Александрович качает головой, давая понять, что разбор полетов обязательно будет, за то, что успел нахреновертить и потрепать всем нервы, но, тем не менее, не может скрыть поощрительной улыбки. А я купаюсь в лучах славы, глядя неотрывно на ее тезку, который стоит ни живой, ни мертвый, следя за тем, как рефери задирает мою руку вверх, объявляя победителем. В голове носится мысль, что я выполнил свою часть договора, и теперь Слава должен мне желание. Но то, что я хотел получить изначально, сразу мной отсеивается, потому что близость, о которой я давно думаю, я не хочу выбивать принудительно, ставя его в безвыходное положение. Нет. Если это произойдет, то только по обоюдному желанию, а не в качестве вынужденной меры. Поэтому самый вкусный вариант уходит на задворки, освобождая простор для фантазии. Вот только… мне больше вроде бы как и просить нечего. Разве что только… В парике, платье и чулках по улице пройдешься? Серьезно? Забив болт на шумиху и столпотворение вокруг, я пробираюсь к Славе, остановившись напротив которого, произношу: – Подвязки для чулок не забудь. Слава смотрит на меня настолько растерянно, даже ошалело, что я чувствую, как губы непроизвольно складываются в улыбку. – Ага, – невпопад отвечает он. – Жду с нетерпением, – еще сильнее улыбаюсь я, удивленный, что Слава не пошел в отказку. Хотелось бы продолжить развивать мысль, но мне этого сделать не дали, потому что все положенные почести никто не отменял, и меня с разбега взяли в оборот все кому не лень. Поэтому я временно отложил наш со Славой разговор, понимая, что не горит, и что у нас будет еще не одна возможность обсудить все тонкости и нюансы. Пока же я позволял себе такую роскошь, как наслаждаться моментом и получать поздравления, стараясь не терять Славу из вида. Тот, поймав мой взгляд, засмущался, заалев щеками. Мне нравилось, когда он не мог совладать со своими эмоциями, и его лицо краснело в приступе румянца. В этот момент я не мог побороть дикого желания дотронуться до его скулы и проложить пальцами маршрут к приоткрытым губам, после чего передать право голоса уже моим, которые бы добавили Славе к уже существующему румянцу, сильный жар тела… Хотелось сделать это как можно быстрее, но адреналин резко спал, и я к своему несказанному удивлению понял, что впервые на моей памяти устал так сильно, что единственное, на что мог претендовать сегодня, это постель для сна, а не для того, чего хотелось изначально. Церемония награждения прошла довольно быстро, и мы получили возможность разбрестись по номерам. Зайдя в свой, я рухнул на кровать с целью поваляться минуты две-три, чтобы перевести дух и все же постараться дойти до Славы, но в итоге вырубился и благополучно проспал до самого утра. Начало следующего дня встретило меня разговором с Валентином Александровичем, с которым мы по верхам обсудили мой бой. Немного позже подтянулись остальные парни, получив свой небольшой разбор. В целом детальный анализ наш тренер оставил до приезда в Питер, пока же наказал отдыхать и наслаждаться прелестями отведенного свободного времени в Казани. Никто против не был. Все так и поступили. Кроме меня. Потому что я, получив маленький отзыв от Валентина Александровича, вновь окунулся в воспоминания о прошедшем дне и о самом бое. А если точнее именно о том моменте, когда меня спас от неминуемого проигрыша Слава. Как он увидел, что я был сам не свой, и как смог подобрать правильный ключ к перезапуску моей системы, для меня было загадкой. Но то, что он простым в общем-то действием смог совершить чудо, для меня до сих пор было большим изумлением. А еще… я чувствовал замешательство, потому что от его поступка у меня внутри до сих пор грело так сильно, что сердце то и дело сбивалось с четкого ритма. Чувство было одновременно знакомым, но совершенно новым для меня, и я, пока мы гуляли по набережной Казани, не мог подобрать ему названия. Ушел так глубоко в свои мысли, что благополучно прошагал на автопилоте две третьих пути. А очнулся лишь в тот момент, когда скользнув взглядом по стройной фигуре, мое теплое чувство испарилось из-за ледяного душа недовольства, погасившего его. Слава шел рядом с Вихрем… И они о чем-то мило ворковали, приправляя это “милейшество” объятиями! Ссука! Настроение моментально улетело в ебеня, и я до конца прогулки шел мрачнее тучи, уже выстраивая обличительную речь в разговоре тет-а-тет со Славой. Понимал, что снова порю горячку, но меня жутко напрягало непонимание ситуации. А именно – природа взаимоотношений этих двоих. Почему он позволял Вихрю себя трогать, блять?! Вопрос дергал меня вплоть до момента, пока мы не дошли до гостиницы, где я и решил получить свои ответы, завалившись в номер Славы. Как и ожидалось, ничего из того, что я себе придумал, не имело под собой обоснованной твердой почвы. Но удивило меня не это, а ответный наезд Славы на меня. Потому что по всему выходило, что это я уебан, который обещал быть рядом и приходить в любой момент на выручку, а в итоге забил болт на него и благополучно отправил в игнор. Бля… Конечно, Слава был неправ, и у меня такого в мыслях не было. Просто тупое стечение обстоятельств плюс мой собственный разбор боя, когда я полностью уходил в себя, лишили меня возможности заглянуть к Славику на огонек. Вот только он то об этом не знал, и решил, что я его тупо динамлю. И если до поединка можно было еще оправдаться тем, что мне надо настроиться, то после это реально выглядело так, словно мне на него похуй. Осознав свой косяк и полностью признав вину, я заверил Славу, что не думал ни о чем подобном. А чтобы у него не осталось никаких сомнений, закрепил это не только словами, но и действиями иного рода, понимая, как, оказывается, сильно мне и самому этого не хватало. Приезд в Питер вернул всех в стандартный режим, погрузив в привычную рутину. Единственное, что немного отличалось – это капелька нетерпения, которая имела место быть, пока я, одержимый идеей грандиозного косплея, шлялся по бутикам, выбирая для Славы наряд, в котором он должен был прийти в кафе, где мы с парнями традиционно отмечали наши победы. Справился достаточно быстро, спасибо профессионалам консультантам и моей фантазии, и решил не откладывая в долгий ящик, проинформировать об этом Славу. Знал, что тот и думать забыл о своем обещании, ведь по большому счету сказано это было для того, чтобы железобетонно настроить меня на победу. Однако слово “Договор” закрепило за его словами статус нерушимого правила, и обязывало выполнить важную часть сделки. Да и я загорелся идеей, и уже не мог свернуть с намеченного пути. Стало быть у Славы не было выхода, кроме как стать на один вечер знойной красоткой. Изумление и растерянность скрыть не вышло, и Слава, естественно, постарался соскочить с темы, но у меня были припасены на этот случай правильные слова, которые все равно склонили чашу весов в сторону задуманной авантюры, вследствие чего я все равно услышал, что хотел. – Знаешь, что? Тащи шмотье, я сделаю это. Но если меня за мой эпатажный видон отмудохают гопари на улице, мое лечение будешь оплачивать ты, – произнес он, преисполнившись непреклонностью. – Не отмудохают. Я тебя подстрахую, – улыбнулся я, мысленно уже подгоняя время до момента икс. Представляя себе эпичное появление Славы в новом образе, я склонялся к комическому образу и думал о том, что не буду форменным козлом и не стану заставлять его сидеть в нелепом виде весь вечер. Ведь по сути договор был только про то, чтобы прийти, и показаться в таком виде, а не быть в таком образе все время. На этот случай я захватил вещи, чтобы он смог переодеться и остаток вечера провести по-человечески. Вещи не понадобились. И понял я это в тот самый момент, когда увидел результат серьезного подхода Славы к выполнению поставленных условий. Увидел и… охуел, борясь с желанием не уронить челюсть. Потому что, никакой комичностью там не пахло. Он выглядел божественно и так горячо, что никто из присутствующих не догадался бы, что под женским одеянием скрывается парень. Никто, кроме меня. Ибо даже одежда, выбранная мной, не могла скрыть Славу, которого я слишком хорошо успел узнать за прошедшее время. Того, который в новом виде, вопреки любого рода предрассудкам, смог раскрыть свое очарование с новой стороны. С той, с которой я и представить не мог. Мало того, он вел себя настолько органично в новом амплуа, что от него невозможно было отвести взгляд. Что я и делал, пялясь на него во все глаза и буквально пожирая его, чувствуя, как в во всем теле разрастается пожар нетерпения и меня начинает трясти от желания взять его за руку и увести от жадных взглядом кавалеров, которые вдруг активизировались со всех сторон и стали приглашать “королеву бала” на танец. Меня это бесило, и я, не особо скрывая своего недовольства, отгонял этих активных придурков, пресекая их поползновения на корню. А Слава, словно издевался, намеренно еще больше рисуясь перед похотливой толпой неожиданных обожателей прекрасного: то вел соблазнительно плечом, то глазками стрелял, то ногу на ногу закидывал, не давая мне забыть, что на нем сегодня чулки… с подвязками. Да твою ж дивизию… Доводил меня, зараза, не давая и секунды на продых. А губы, с нанесенной на них красной помадой еще больше расшатывали мой контроль. Потому что невозможно было сохранить каменное лицо, когда такие соблазнительные яркие губы обхватывали трубочку коктейля, потягивая огненную жидкость, а язык “совсем ненавязчиво” чертил окружность вокруг нее. Я аж взмок, чувствуя, как плеснуло огнем в паху, и член стал наливаться кровью. Короткий искристый взгляд на меня , отчего жар перекинулся на лицо и стало совсем невмоготу. Блять… не буди во мне зверя, Слава! Моя выдержка не безранична! Буквально секунда, подаренная мне для того, чтобы привести себя в чувства, пока он отвернулся, поддерживая непринужденную беседу с парнями, чуть сбила градус накала страстей. Я расслабился, глубоко вздохнув, что сделал совершенно напрасно. Потому что это был последний вздох облегчения, так как дальше мне отдыхать было некогда и напряжение достигло апогея – в момент, когда Славе в голову пришла гениальная идея продемонстрировать свое танцевальное мастерство на площадке. Виноват был в этом отчасти я сам, потому что посмел усомниться в том, что парень на каблуках во время танца сможет сделать девушек, гораздо лучше себя чувствующих в таких непростых условиях. На самом деле я, конечно, понимал, что парень, у которого была практика, в легкую мог “положить на лопатки” любую девчулю. Но конкретно у Славы то такого опыта не было! И я банально переживал, чтобы он ненароком не травмировался. Боже, какой же наивный! Ни о каких травмах речи не велось. Разве что о травме моего тотального спокойствия. Потому что то, как двигался Слава на танцполе и насколько органично встраивался в песню, заставляя забыть о том, что мне совершенно не нравится наша отечественная попса, подчистую убивало уверенность в том, что я смогу устоять перед искушением подойти к нему и утвердить на него свои права. Я и подошел. Терпел до последнего, но когда Слава в очередной раз во время танца слегка задрал край платья, обнажив чулок с той самой блядской подвязкой, я не сдержался и направился к нему. Растолкав всех желающих прикоснуться к искушающему своими движениями телу, я сделал это сам, став продолжением горячего соблазнительного действа. Танцевать я умел и очень любил, но то, как это происходило сейчас погрузило меня в какое-то абсолютно потрясающее чувство транса. Где мои движения тесно сплетались с движениями Славы, где его мысли перетекали ко мне, а мои к нему, рождая удивительную гармония настоящего танца. И стало поразительно все равно, что там играет и нравится ли мне Дима Билан с его песней “Ты мой номер один”. Потому что главным было другое – мне нравилось то, что происходило в данный момент. И нравилось то, с кем это происходило. Когда песня подошла к концу, я так сильно погрузился в состояние полного кайфа, что отпускать Славу не хотелось. Хотелось продлить это пьянящее чувство, которое разливалось по венам сильнодействующим наркотиком и кружило голову. Но я все запорол. Возможно по причине того, что в какой-то момент, когда мы со Славой встретились глазами и застыли на секунду, вглядываясь друг в друга, сработал защитный механизм, разрушивший магию момента. – Это было… здорово. Я впечатлен. Честно, не ожидал, что ты настолько здорово сможешь передать женскую суть. Но ты смог меня удивить. И у тебя настолько хорошо получилось это сделать, что я даже поймал себя на мысли, а не попробовать ли мне замутить с какой-нибудь девушкой. Впервые в жизни, представляешь?? Слав, ты сделал невозможное. Разбудил во мне тягу к женщинам. – Поздравляю, – произнес он. – Чего же ты ждешь в таком случае?? Любая к твоим услугам. Вперед. – Может, и правда попробовать? – вроде как призадумался я. – Конечно! К чему упускать такую прекрасную возможность? Грех не воспользоваться. Я вглядывался в лицо Славы, пытаясь понять, насколько он серьезен в своих напутствиях. Фальшь в словах удалось считать сразу. Да, он все еще улыбался, но было видно, что улыбка из искренней превратилась в искусственную. – Слава… Мелодия звонка сбила меня с мысли, которую я собирался произнести, и заставила отвлечься на входящий вызов. – Погоди, отец звонит, – произнес я, отворачиваясь буквально на минуту и теряя его из вида. Уверен был, что он реально подождет, пока я не закончу, но когда обернулся, его не было. Бросив взгляд на наш столик, я его на своем месте не обнаружил, что сподвигло меня пойти на выход. Возможно, ему просто захотелось подышать свежим воздухом. Направление было выбрано верно, и Слава действительно держал путь на выход. Но дойти, очевидно, не успел, потому что ему помешал какой-то хлыщ, перепутавший его с представительницей прекрасного пола и полезший к Славе с подкатом. – Бля, откуда тут такая сладенькая девочка? Я бы засадил. В глазах от накатившей злости потемнело, и я хотел было сорваться с места, с целью урыть урода, но этого не потребовалось. Потому что Слава справился с проблемой самостоятельно, да так филигранно, что я застыл на месте, засмотревшись и заслушавшись. – Сладенькая девочка против такой перспективы. Но если очень жаждешь интима, я могу тебе помочь – буду первой девочкой в твоей жизни, которая засадит ТЕБЕ! – повысил он голос, демонстрируя неудавшемуся ебарю-террористу всю гамму переливов мужского тембра голоса. – Так что хуй тебе, а не сладенькая девочка! – Чего?? – округлил в ужасе глаза пацан, пытаясь сообразить своим захмелевшим мозгом, что здесь происходит. – Чего слышал, ушлепок! – Ты че…мужик??! – киксанул голос того. – Точняк. Ну так как насчет засадить? Готов? Поворачивайся задом, буду делать тебе приятно. Выглядел Слава в этот момент очень убедительно и поистине устрашающе, и так пер на поддатого бедолагу, что тот, несмотря на превосходство габаритов раза в два с половиной, смотрелся до одури жалко, с ужасом глядя на пышущего негодованием Славика. Нервная система пацана оказалась не готовой к таким потрясениям, и он выкрикнув емкое “Бляя!”, карикатурно ломанулся на выход, аж пятки засверкали. Все это было настолько нелепо и смешно, что у меня вырвался сдавленный смешок. Слава, проводив взглядом неудачника пикапера, перевел на меня сосредоточенный, не потерявший боевого огня, строгий взгляд, словно говорящий: “А ты чего тут? Тоже хочешь отхватить по затылку? Ща получишь на орехи!” Улыбка, до этого уже намертво приклеившаяся к моим губам, стала шириться, и через мгновение я уже ржал, аки конь, не имея возможности остановиться. Когда мне все же удалось побороть приступ хохота, я вновь воззрился на Славу, отмечая, что он вернул себе привычный вид. Однако теперь в его взгляде читалась растерянность. Я направился к нему, с определенной целью – прояснить пару моментов, а после… покинуть вместе с ним шумиху, с целью остаться наедине, вдали от посторонних глаз. – Отвернулся буквально на минуту, а тебя уже и след простыл. Куда так торопился? – Просто подышать, – коротко ответил он, избегая смотреть мне в глаза. – Ты на меня обиделся? – спросил я. – Нет, – мотнул он головой. – Ясно. А мне показалось, что тебя задели мои слова. – Тебе показалось, – ответил он, однако уверенности в голосе не прозвучало. – Слав, на танцполе я сказал правду. Услышав это, Слава не смог сохранить невозмутимость, вскинув на меня блестящие глаза. – Только насчет того, насколько органично ты смотрелся в танце в образе девушки. Это было… очень убедительно и не вызывало ни капли смеха, – пояснил я, вновь чувствуя, как на губы лезет улыбка. – В отличие от того, что я увидел, когда обнаружил твою пропажу, и решил пойти на твои поиски. – Этот остолоп полез ко мне со своими пьяными подкатами, – буркнул Слава, опуская взгляд в пол. – За что и отхватил. Бля, я чуть от смеха не скончался. Его лицо было настоящим произведением искусства. Бедолагу едва инсульт не ебнул, когда он понял, какого говна дал. – Будет наукой на будущее не тянуть свои ручонки к первой понравившейся девушке. – Ну, его отчасти можно понять в желании подкатить к тебе шары. Ты выглядишь… очень привлекательно, – произнес я, сделав шаг навстречу, тем самым оказываясь сильно вплотную к гибкому телу. – Тебе… идет этот образ. В этом я соглашусь с Вихрем. – Видимо очень идет, раз я смог разбудить в тебе интерес к девушкам, – заметил Слава. – Скажем так, заставил посмотреть на них под другим углом. Но этого, конечно, недостаточно, чтобы подойти с конкретным предложением, – пояснил я. – Но ты же сказал, что готов попробовать подкатить… – припомнил он мои слова. – Ну, если честно… мне понравилась одна малышка. Очень гибкая и горячая. Эффектная невероятно. Мимо такой не пройти. Она просто не дает ни единого шанса остаться равнодушным. Слава вновь вскинул на меня огромные как блюдца глаза. – Малышка, которая сейчас прямо передо мной, – закончил я. – Герман, – выдохнул он, и в нервном жесте прошелся языком по нижней губе. – Тебе… идет красная помада, – проследил я за этим полюбившимся мне движением. – Никогда бы не подумал, что скажу это.. А еще… Моя рука опустилась на крепкое бедро и пальцы с нажимом огладили резинку чулка, спрятанного под тканью платья. – Меня с ума сводят эти чулки… Даже не представляешь, как соблазнительно выглядишь в них, – произнес я вкрадчиво. – Я бы с огромным удовольствием их снял. В них неудобно, – проскрипел Слава. – Я бы с радостью помог тебе в этом. И делал бы это очень неспешно, языком очерчивая следы от резинки, – прошептал я ему на ухо, отчего тот прикрыл глаза и задышал чаще. – Позволишь… Слав? Зрительный контакт длительностью в пару секунд послужил прекрасным ответом, за которым последовал горячий поцелуй, пробуждающий во мне гигантский плотский голод, который требовал дать ему долгожданную “пищу”, или он грозился сожрать меня целиком. Прижав Славика к стене холла, я присосался к его рту так остервенело, что самому стало больно от сильнейшего напора. Однако останавливаться или уменьшать нажим я и не думал. Мне с каждой утекающей секундой становилось этого недостаточно. – Давай уйдем… – предложил я, с большим трудом останавливаясь, и давая, тем самым небольшую передышку. – Куда? – прохрипел Слава. – Ко мне… – К тебе? – эхом повторил он, посмотрев на меня расфокусированным взглядом. – Да, ко мне. – А парни? – Пусть празднуют. Не малолетки, и сами в состоянии решать, когда и сколько отдыхать. – Они догадаются, что мы… – Не догадаются. Я отправлю сообщение. Скажу, что тебе стало плохо, и я решил сопроводить тебя домой. – Я не думаю, что это хорошая идея, – замялся Слава. – Почему?? – поинтересовался я. – Я просто… мне кажется, я перебрал, и от меня толку будет немного, – пояснил он. – Так плохо? – окинул я его придирчивым взглядом.. – Угу. – Обещаю, что если к моменту нашего прихода ко мне тебе не станет легче, я не притронусь к тебе пальцем и вызову такси. – Хорошо. Только ты это… приведи себя сначала в порядок, – произнес неожиданно Слава. – В каком смысле? – не понял я. – Не хочу расстраивать, но тебе красная помада идет не так сильно, как мне, – пояснил тот. Я, спохватившись, бросил взгляд в зеркало, и заметив в каком состоянии был мой рот, витиевато выругался. Реально выглядел я так себе. – Блять! Сейчас устраним… – ответил я, оперативно стирая следы нашего со Славой тесного общения. – Ну, вроде норм, – оценил я результат своей работы и повернулся к Славе, беря его за руку. – Можем идти. – Идем, – кивнул он, полностью доверившись моему решению. Такси не понадобилось, по причине того что Слава все же решил остаться. На радость мне, ибо я безумно не хотел отпускать его, и желал, чтобы мы этот вечер провели вместе. Так, как планировалось изначально. Некоторым желаниям суждено было сбываться практически мгновенно. Это было одним из таких. Я знал, что Слава ничуть не пожалеет о принятом решении, и судя по тому, с каким отчаянием он отвечал на мои поцелуи, я понимал, что вариант, где он отказывается, заглох на стадии разработки. Поцелуями мы, конечно, не ограничились. В моей развлекательной программе было еще очень много всего интересного. И я принялся пункт за пунктом реализовывать все из этого обширного списка, держа в голове главную цель – довести Славу до исступления и удерживать это состояние как можно дольше. Все, что предлагал ему, делал не машинально, проще говоря для галочки, а с большой самоотдачей. Потому что нравилось, потому что заводила чуткая реакция Славы на мои действия, потому что невероятно нравилось, что он, сперва слегка скованный, полностью раскрылся, давая доступ к самым вкусным местам на своем горячем теле. Мне это туманило мозги, до легкой потери ориентации в пространстве. Наверное поэтому я проморгал момент, когда Слава, полностью избавившийся от стеснения, решил побыть инициатором ласки, которую предложил мне. Нежное, осторожное прикосновение к моему твердому от налившейся крови члену, заставило меня приокрыть глаза, до этого закрытые, и немного охренеть. – Слав… – Позволь мне, – попросил он таким полушепотом, что меня продрало мурашками по хребтине. Отказаться было нереально. А учитывая, что в своих фантазиях я не раз представлял его более смелым в своих действиях, подобная просьба меня очень завела, заставив впервые отдать бразды правления в его заботливые руки. О чем я ни разу не пожалел, получив острое с невероятно приятным послевкусием удовольствие. Так было хорошо. Так хорошо, что с моих губ в итоге сорвалось: – Останься сегодня у меня. Слава не сразу ответил, видимо сомневался. И все же ответ я свой получил. В виде поцелуя, который плавно перетек в еще более приятные действия. Хорошего понемногу. Именно эту прописную истину я давно должен был усвоить, однако как тот нерадивый ученик раз за разом сыпался на экзамене жизни и был отправлен на пересдачу до следующего раза. Следующий раз наступил очень быстро. С приходом утра, когда Слава, проснувшись и осознав, что был слишком активным накануне, позволив себе лишнего, пошел в бессознанку и оперативно ускакал, сославшись на абсолютно идиотскую неправдоподобную причину, вроде тех, где фигурирует помощь родственникам, которые об этой помощи знать не ведали. Я, уверенный, что этот этап мы прошли, оказался не готов к такому повороту и, если честно, был неприятно удивлен. Ведь все же решили. Все обсудили. И вдруг здравствуй жопа, Новый год. Что не так? Ответ на вопрос я получил, но он меня еще больше дезориентировал, отчего непонимания стало в разы больше. Судя по моим наблюдениям за поведением Славы, он решил завершить наше общение. Испугался, что слишком сильно втянулся и закономерно стал сторониться меня? Иначе я не мог объяснить его игнор и желание как можно сильнее дистанцироваться. Упорно искал другие причины, но не находил. Отчасти я его понимал, конечно, у него произошла очень серьезная переоценка ценностей, и жизнь грозилась стать в разы сложнее, но так топорно скрываться от меня и не давать никаких объяснений... Этого я понять не мог. Тем не менее, желанные объяснения я получил, и даже был отчасти готов к тому, что услышу, но все равно не смог побороть разочарования. Слава все-таки решил прекратить наши встречи и попробовать вернуться к традиционной схеме. Я отговаривать его не стал. Ведь ласковый прессинг больше мной не рассматривался. По причине того, что я не хотел прибегать к увещеванию с целью всеми правдами и неправдами добиться от него реакции. Слишком долго мы с ним проводили вместе время, за которое я успел заметить, что он все делает по собственному желанию и с большим удовольствием. Самостоятельно, а не из-под палки. Стало быть и решение продолжать или нет он тоже должен был принять самостоятельно. Без моего непосредственного участия. В этом я себя убеждал первую неделю и всю вторую. К середине третьей, уверенность в своей правоте и мудрости принятого решения сильно пошатнулась и меня стало штормить. А под конец третьей недели я готов был взять ручку и начать на полном серьезе расписывать план по возвращению Славы к нашей идеальной схеме общения. В голове уже набросал как минимум три варианта, остановившись на том, что для начала было бы неплохо просто встретиться, и хотя бы попробовать поговорить, а там, глядишь, и адекватное решение появится. На этом мои размышления прервались, потому что в дверь позвонили. Я ожидал увидеть кого угодно, но не переминающегося с ноги на ногу Славу. И тем не менее именно его я и лицезрел в данную минуту на своем пороге. – Я… неожиданно, – вырвалось у меня искреннее. – Почему? – несмело поинтересовался он. Интересный вопрос. – Потому что думал, что моя квартира это совсем не то место, куда ты решишь прийти, после нашего с тобой последнего разговора, – дал я очевидный ответ. Слава потупил глаза. – Но, тем не менее, ты здесь, – констатировал я. – Зачем? Ведь исходя из того, что я услышал от тебя в нашу последнюю беседу, ты решил попробовать устроить свою личную жизнь с девушкой и сделать вид, что нас с тобой вообще ничего не связывало. – Я пытался, хотел вернуться, но понял, что не хочу этого. Вообще. А самообманом заниматься на постоянной основе очень утомительно, да и для чего?? – произнес Слава, удивляя меня этими словами, учитывая, что ранее он говорил совсем другое. – Для того, чтобы выглядеть нормальным в глазах окружающих? Потому что так правильно? – подсказал я. – Правильно это как?? Так как удобно другим, но не мне?? Так, как в классических историях по канону? Нет, спасибо. Меня так не устраивает, потому что я не собираюсь проживать свою жизнь, так как хотят другие. Я совсем не этого хочу, – продолжил изливать душу Слава, подталкивая меня задать прямой вопрос. – А чего хочешь? Слава облизнул пересохшие губы и поднял на меня взгляд, который сказал все без слов. Отыскав ответы в глубине его глаз, я понял, что сейчас самое время идти ва-банк. – Если зайдешь в квартиру, мы больше не будем ограничиваться полумерами и дойдем до конца, – предупредил я, делая очевидный спойлер к тому, что не стану сдерживаться в отношении него и позволю себе все, на что до этого был наложен запрет. – Назад пути не будет, Слав. Я отступил на шаг назад, шире открывая дверь, приглашая пройти, но по-прежнему давая право выбора. Иллюзорное, на самом деле, и Слава своими следующими словами лишь подтвердил этот факт. – Нет смысла возвращаться, когда ты прошел практически весь путь, – ответил он и переступил порог, отрезая себе пути к отступлению. И вот он тот самый человек, которого так сильно хотелось вернуть. Стоит прямо передо мной, и практически не дышит, в ожидании следующего шага от меня. Того самого, который я, в силу обстоятельств, не мог совершить ранее. Казалось бы – бери и делай. А я испытал такое чувство ответственности, что внутри все в двойной морской узел завязалось. Потому что это был Слава. Не чужой мне человек, более того, совершенно чистый и невинный в плане секса. А это означало, что все надо было делать идеально, безумно аккуратно. Понимание этой простой истины висело над моей головой дамокловым мечом, и я к своему удивлению осознал, что руки то у меня дрожат. Не хотелось испортить такой момент неумелыми резкими действиями, но и соляным столбом стоять было не дело. Поэтому я избрал тактику разморозиться и начать уже делать хоть что-то, надеясь, что мое тело меня не подведет в самый ответственный момент. И навыки, уже приобретенные мной, и закрепленные на практике, помогут превратить эту ночь в триумф чувственности и сладкого удовольствия. – Слава… посмотри на меня, – попросил я. Мне нужен был зрительный контакт. Так я мог настроить его на нужную волну и не накосячить собственноручно. Тот вскинул на меня глаза, все еще дыша через раз. – Ты боишься? Слава кивнул, не считая нужным скрываться. – Не нужно. – Гер… – Я сделаю все, чтобы тебе было хорошо, – произнес я, пообещав мысленно самому себе, что приложу для этого все усилия. И я действительно делал все для этого. С одним уточнением. Не лез вон из кожи. И хвала Господу, ведь чрезмерные старания могли все испортить и превратить происходящее между нами со Славой в набор примитивных механических движений. А я этого не желал. Не тогда, когда держал в руках того, кто несмотря ни на что, решил оставить напрасную борьбу с самим собой и пришел ко мне, превозмогая страх и сомнение. Доверился всецело и теперь находился передо мной полностью раскрытый, жаждущий получить все без исключения. Одним только этим Слава зажег меня, позволив сделать все так естественно, погружаясь в пучину чувственной страсти, что мое тело словно жило своей жизнью, помогая не потерять нить, ведущую к тому волшебству, которое Слава не смог бы забыть, после вспоминая с улыбкой на лице и желая кратного повторения. Хорошая подготовка, ласковые касания, в которых были задействованы не только руки, но и губы, и язык, помогающие преодолеть обязательную боль, неспешные движения, и совсем немного слов, но очень правильных – все это необыкновенным образом рождало ту самую гармонию, которая создавала необходимую атмосферу, погружая в море чувственности и лишая ненужной скованности, что в итоге привело к ярчайшей кульминации. Я видел это за секунду до. Дрожание ресниц, высоко вздымающаяся грудь, ноги, обвивающие мой торс, бедра, непрерывно подающиеся навстречу моим толчкам, и, наконец, финальный громкий стон, который подстегнул меня сорваться в дикий темп, приведший нас к вершине удовольствия. Такой, что я едва не лишился чувств, замерев на миг, и ощущая, с каким темпом приходится справляться многострадальному сердцу, усиленно качая кровь. Силы иссякли, и казалось, у меня их не осталось даже на маленький вдох. Сотни маленьких иголочек вонзались в каждый участок тела, заставляя губы расползаться в улыбке. Потому что… так хорошо мне не было никогда прежде. И это было не попыткой приукрасить, а самой настоящей истиной. Я купался в безмятежном чувстве блаженства, которое испытал вместе со Славой. Его расслабленный расхристанный, но безумно умиротворенный вид не давал повода считать иначе. И, твою мать, как же ему шла вот эта перемена. Как он горячо и дико соблазнительно выглядел, когда снимал маску неприступного парня, который вынужден был существовать в парадигме вечных правил и отказов от того, что хотелось едва ли не сильнее всего. И, черт побери, как было бы здорово, чтобы он оставался таким, не меняя больше вектора направления, приняв себя нового окончательно и бесповоротно. Потому что постоянная борьба не могла принести ничего, кроме головной боли, потеснив с таким трудом завоеванное чувство полной свободы. И поначалу так все и обстояло. Наше совместное время действительно приобрело гораздо больше ярких оттенков. Ничего в этом удивительного не было. Так всегда происходило, когда в простую физиологию вмешивалось приятное общение вне его. То самое, в котором ты волей-неволей узнавал какие-то подробности о человеке, а человек в свою очередь о тебе. Простые вещи, без которых просто невозможно было обойтись, при условии, если существовало обоюдное влечение и химия, которая незаметно глазу сближала людей, делая из них не простых любовников, а тех людей, которые с каждой проведенной минутой вместе становились друг другу в разы ближе. Простые вещи… внезапно сильно усложнившие мою жизнь. Потому что я этого не собирался допускать. Не хотел усложнять, о чем в открытую поведал Славе после нашей первой ночи, на следующий же день… Ничего не предвещало, как говорится. Мы прекрасно проводили время. Слава радовал меня своей офигенно вкусной готовкой, и вдруг, как гром среди ясного неба, тема о любви, которую я не планировал поднимать ни под каким предлогом. Но так уж вышло, что Слава сделал это сам. Для меня после отношений с Лексом подобная тема была табуированной, но я намеренно не хотел вываливать все грязное белье на ничего не ведающего Славу. И все-таки косвенно это сделать все равно пришлось. Правда, я оперативно свернул с выбранного пути, радуясь, что развивать ее не пришлось. Однако неожиданное появление Паши вновь перенесло нас в исходную точку. Приехавшего спонтанно из Чехии парня я совсем не ждал, и если честно, малость растерялся. Благо, быстро сориентировался, и, объяснив наивному мальчику, накрутившему себе всякой романтической ерунды, что к чему, быстро с ним распрощался. Только вот этот визит сподвиг Славу, пользуясь моментом, продолжить развивать неудобную тему. Я не хотел рубить с плеча, но в итоге пришлось дать понять Славе, что любовь, в которую он свято верил, не входит в список бонусов, которые я желал получить от легких ненапряжных отношений. В целом, по моему скромному мнению, именно эта ненапряжность и создавала нужную почву для того, чтобы все функционировало и не рассыпалось в пыль при переходе на новый, повышенной сложности уровень. Нет, срасибо! Мне и в моей маленькой вселенной без острой душевной боли было здорово. К чему что-то менять? Оказалось, что очень сильно что-то изменить хотелось Славе, но я, тупой придурок, заметил это слишком поздно. Когда спохватился, понял, что свернул не туда, и решил постараться исправить такое положение вещей, но нужный момент, когда это можно было сделать без ущерба разрушить уже имеющееся, был упущен. Слава в один из дней признался мне в чувствах, чему я косвенно и поспособствовал, накинувшись с кулаками на Вихря, который решился взять быка за рога и идти в направлении своего горячего интереса напролом, зажав Славика возле кабинета. Донести свою позицию упертому долбоебу, прибегнув к грубой силе, мне удалось, и тот вынужден был ретироваться. Вот только меня жгла злость на Славу за то, что допустил подобные вольности по отношению к себе, и не пресек произвол сразу. Ожидал всего чего угодно, но только не того, что в итоге услышал. И я, тот, который никогда за словом в карман не лез, глядя во все глаза на Славу, изливающего душу, не мог выдавить и звука. Собственно, он, как оказалось, ничего особенного от меня не ждал. Он просто решил быть честным и сказать все, как есть, ставя меня этим в еще больший тупик. Потому что я не мог ему дать то, что он хотел. Но не потому, что не верил в любовь, а совершенно по иной причине – родившегося в глубине души старого страха. Того, который вот уже два с лишним года не давал о себе знать, и лишь сейчас напомнил о себе так внезапно, улыбнувшись мне своей плотоядной улыбкой, обещающей море впечатлений, в качестве некоей компенсации за слишком долгое отсутствие. Я не хотел этого. Не хотел снова пройти через то, что едва меня не уничтожило. Поэтому выбора у меня не было, кроме как дать понять Славе, что я не смогу перевести отношения на другой уровень, в качестве оправдания озвучив фейковую причину. Попробовал, конечно, убедить его, что любовь совершенно не то, без чего человек умрет, и можно спокойно жить без нее, однако Слава был непреклонен и твердо стоял на своем, не желая довольствоваться теми крохами, которые готов был ему предложить я. А это могло означать только одно – завершение наших отношений, потому что Слава хотел двигаться дальше, а я выступал в роли якоря, мешающего его движению. Вот так и случился наш разрыв, оставив после себя чувство бесконечной пустоты и какой-то лютой ностальгии, которая преследовала меня и денно и нощно, не давая покоя. Я знал, что успел привыкнуть к Славе, однако тоска, которая меня грызла, уничтожая под ноль, дала понять, что дело было не только в привычке. Я скучал. Мне его не хватало, и я абсолютно всегда и везде искал его взглядом. И хоть я пытался всеми силами делать вид, что могу спокойно существовать как раньше, выдержки хватило на период длительностью в месяц с небольшим, по окончании которого пришлось принять простую истину – влюбленность Славы была не односторонней, я испытывал по отношению к нему то же самое. И то время, которое я провел без него, дало мне ясный ответ на вопрос, что со мной происходит, и почему не выходит жить, как раньше. Как только пришло понимание, я перестал прятать голову в песок и, не оттягивая неизбежное, решил действовать. “Неужели серьезно собрался его вернуть?” – неожиданно подал признаки жизни внутренний голос. – Собираюсь, – в пустоту комнаты ответил я. “И необратимые последствия своего решения собираешься испытать? Снова?” Я застыл, вновь ощутив присутствие знакомого липкого страха. – Я… просто тогда поверил в это, на самом деле ничего из того, что нарисовало мое воображение, к реальности не имеет никакого отношения. Это было банальное самовнушение. И страх. Вот и все. “Расскажи об этом Лексу.” – зло усмехнулся внутренний голос. Я поморщился от острой боли, зарапнувшей за ребрами. – Это была просто роковая случайность. И шанс, что это повторится, мизерный. “Но он существует”. – Нет. Все будет хорошо. Ничего не случится. Я в этом уверен. “Ну, как знаешь, я предупредил”. – Мы справимся, – шепотом отозвался я, чувствуя, что решение принятое мной, несмотря на попытку внутреннего голоса отговорить меня от моей затеи, правильное и единственно верное. А еще очень своевременное, потому что, когда я под конец трудового дня направился к Славе, застал его на низком старте перед развлекательной программой. Его общий свежий выглаженный вид явственно на это указывал. – Герман… – выдохнул он, вздрогнув от неожиданности. – Я. – Что ты… – Куда-то торопишься? – спросил я, перебивая Славу, тем временем внимательно оглядывая с головы до ног. – Хотел сходить в клуб, – честно признался он. – В клуб? – В гей-клуб, – уточнил Слава. – Зачем? – Развеяться… По возможности найти компанию на вечер, – продолжил он добивать мою нервную систему. – Что ж… придется отменить этот поход, – произнес я. – Это еще почему?? – в непонятках нахмурился Слава. – Потому что при живом парне делать подобное – это как минимум риск для жизни, – огорошил я его. И на расширившиеся от изумления и неверия глаза, добавил: – Для жизни неудавшихся поклонников. – Ты…. – Я очень долго думал и понял, что не хочу оставлять все, как есть. Да, я по-прежнему не уверен в том, что у меня получится дать тебе в полной мере то, чего ты заслуживаешь, но… Я максимально сократил между нами расстояние, и положив руку на торс Славы, притянул его к себе. – … Но я очень хочу попробовать воспользоваться шансом сделать это… Если он у меня все еще есть… На секунду я задержал дыхание в ожидании вердикта. И это, без преувеличения, была самая длинная секунда в моей жизни. – Он у тебя есть, – выдохнул он. Камень, свалившийся с души, позволил испытать сумасшедшее облегчение, и я втянул Славу в горячий поцелуй, чувствуя, как сильно кружится голова, а ноги, несмотря на тремор в коленях, каким-то чудом продолжают удерживать меня, давая не сильно устойчивую, но все же твердую опору.