Ориентация SEVER / Конвертация успешно завершена

“Господи, да как так?!” носилась огненными всполохами паническая мысль, пока я наблюдал, как Герман, отсмеявшись, стал спускаться вниз, сокращая между нами расстояние. “Нет! Стой, где стоишь!” Хотелось мне крикнуть, но я молчал, как рыба об лед, следя глазами за тем, как парень подходит ближе. Внимательный взгляд темных глаз зафиксировался на моем лице, словно Герман пытался считать что-то для себя важное. – Отвернулся буквально на минуту, а тебя уже и след простыл, – произнес он, – Куда так торопился? Привести свои мысли в чувства, потому что ты меня выводишь из состояния равновесия и заставляешь становиться другим человеком. – Просто подышать, – коротко ответил я, стараясь смотреть куда угодно, только не в глаза Герману. Просто, потому что стало казаться, сделай я это и он увидит в моих глазах все, что я понял буквально мгновение назад. – Ты на меня обиделся? – спросил он, наблюдая за моим нехарактерным поведением и верно трактовав первопричину. Я мотнул головой, пытаясь скрыть истинный мотив. – Нет. – Ясно, – хмыкнул Герман. – А мне показалось, что тебя задели мои слова. – Тебе показалось, – ответил я, однако уверенности в моем голосе не прозвучало. И Герман сразу это услышал. – Слав, на танцполе я сказал правду. На эти слова я не смог сохранить невозмутимость и резко вскинулся, устремив на Германа взгляд побитой собаки, чем и выдал себя с потрохами. – Только насчет того, насколько органично ты смотрелся в танце в образе девушки. Это было… очень убедительно и не вызывало ни капли смеха, – пояснил он, после чего на его губах появилась широкая улыбка. – В отличие от того, что я увидел, когда обнаружил твою пропажу, и решил пойти на твои поиски. – Этот остолоп полез ко мне со своими пьяными подкатами, – буркнул я. – За что и отхватил, – просиял Герман. – Бля, я чуть от смеха не скончался. Его лицо было настоящим произведением искусства. Бедолагу едва инсульт не ебнул, когда он понял какого говна дал. – Будет наукой на будущее не тянуть свои ручонки к первой понравившейся девушке, – ответил я. – Ну, его отчасти можно понять в желании подкатить к тебе шары. Ты выглядишь… очень привлекательно, – произнес Герман, сделав шаг навстречу, тем самым оказываясь ко мне сильно вплотную. – Тебе… идет этот образ. В этом я соглашусь с Вихрем. – Видимо очень идет, раз я смог разбудить в тебе интерес к девушкам, – заметил я. – Скажем так, заставил посмотреть на них под другим углом. Но этого, конечно, недостаточно, чтобы подойти с конкретным предложением. – Но ты же сказал, что готов попробовать подкатить… – парировал я, рискуя быть пойманным с поличным на заинтересованном допросе. – Ну, если честно… мне понравилась одна малышка. Очень гибкая и горячая. Эффектная невероятно. Мимо такой не пройти. Она просто не дает ни единого шанса остаться равнодушным. От этих слов у меня все внутри оборвалось, и я непроизвольно закусил уголок губы. А ведь если вспомнить, возле меня ведь крутилась какая-то стройная блондинка, которая двигалась очень органично и соблазнительно. Так возможно ли, что Герман успел ее приметить и теперь думал, как бы завязать знакомство? Почему бы и да! Все возможно… Но как следует расстроиться я не успел, потому что Герман положил руку мне на торс и прижал к себе: – Малышка, которая сейчас прямо передо мной, – вполголоса закончил он мысль. – Герман, – выдохнул я, чувствуя, как слабеют ноги, и в нервном жесте прошелся языком по нижней губе. – Тебе… идет красная помада, – проследил он за провокационным движением. – Никогда бы не подумал, что скажу это.. А еще… Его рука опустилась на мое бедро и пальцы с нажимом огладили резинку чулка, спрятанного под тканью платья. – Меня с ума сводят эти чулки… Даже не представляешь, как соблазнительно выглядишь в них. – Я бы с огромным удовольствием их снял. В них неудобно, – проскрипел я, пытаясь всеми силами сместить акценты с пикантной темы, потому что Герман своим бархатным искушающим голосом отбирал у меня остатки покоя, которого после моего осознания практически не осталось. – Я бы с радостью помог тебе в этом. И делал бы это очень неспешно, языком очерчивая следы от резинки, – прошептал Герман мне на ухо, отчего я прикрыл глаза и задышал чаще. – Позволишь… Слав? – опалил он край раковины горячим шепотом, запустив этим процесс по окончательной утилизации остатков контроля. Кивок мог бы явиться прекрасным исчерпывающим вариантом ответа, но я выбрал зрительный контакт длительностью в пару секунд, который закономерно перерос в поцелуй. Огненный и несдержанный, как и все мое внутреннее состояние, требующее утолить жажду, которая за какой-то минимальный временной промежуток стала непреодолимой. Герман не сильно отстал от меня в этом вопросе, и дал почувствовать мне всю степень своего доведенного до точки кипения состояния, прижав к стене холла, где присосался к моему рту так сильно, отчего на секунду мелькнула мысль, что наши губы никогда больше не смогут разъединиться. Я чувствовал жар исходящий от его тела, и сам изнывал, сгорая в нем, но прекратить вожделенное действие не был в состоянии. Просто позволял себе в очередной раз вкусить запретного, но такого сладкого плода. А алкоголь, блуждающий в крови, блокировал чувство паники, еще пару минут назад призывающее сделать все, чтобы прервать наше с Германом взаимодействие по горячим следам. Но как-то так вышло, что горячие следы увели меня совершенно в противоположное направление, прямехонько в объятия к Герману, который с каждой минутой проявлял все более явные признаки нетерпения, терзая мои губы своими, словно это был самый вкусный в мире десерт. – Давай уйдем… – прошептал он, в мои саднящие губы, давая небольшую передышку. – Куда? – прохрипел я, слегка дезориентированный от сумасшедшего напора. – Ко мне… – К тебе? – эхом повторил я, вскинув на Германа поплывший взгляд. Взгляд Германа намертво приклеился к моего рту, пугая своей чернотой. – Да, ко мне. – А парни? – Пусть празднуют, – отозвался Герман, – не малолетки, и сами в состоянии решать, когда и сколько отдыхать. – Они догадаются, что мы… – Не догадаются. Я отправлю сообщение. Скажу, что тебе стало плохо, и я решил сопроводить тебя домой. – Я не думаю, что это хорошая идея, – замялся я, понимая, что план был, безусловно, хорош, но лично я рисковал получить еще больше головной боли впоследствии, согласись на предложение. – Почему?? – задал главный вопрос Герман, загоняя меня этим в тупик. Да, почему, Слава?? Потому, что ты втрескался в парня по самое не хочу, и теперь решил резко все прекратить, боясь за свое ментальное здоровье, и так сильно подорванное “дружеским” общением с тем, с кем по-хорошему вообще лучше бы и не начинал в свое время общение. Или, может, потому что для отказа надо было предложить вескую причину, которой являлось признание, озвученное глядя прямо в глаза своему наваждению, но которое не должно было быть произнесено ни за что на свете? – Я просто… мне кажется, я перебрал, и от меня толку будет немного, – выдал я, к слову не сильно покривив душой, но с другой стороны преследуя цель соскочить любой ценой. Ведь где-то в моем пьяном подсознании до меня пытался достучаться внутренний голос, кричащий, что если я приму приглашение, то окончательно потеряю шанс на благополучный исход в деле о возвращении моей гетеросексуальности. – Так плохо? – спросил Герман, пытаясь, видимо, понять, насколько я честен в этот момент. – Угу, – промычал я невнятно. Тот, еще с мгновение проведя проверку на своем собственном, встроенном в глаза детекторе лжи, заключил: – Обещаю, что если к моменту нашего прихода ко мне тебе не станет легче, я не притронусь к тебе пальцем и вызову такси. Блять… Ну и как здесь отказать?? Каким образом? Тем более, когда смотрели с такой неподдельной искренней серьезностью во взгляде темных глаз. – Хорошо. Только ты это… приведи себя сначала в порядок, – произнес я, вгоняя Германа в ступор своим странным ответом. – В каком смысле? – не понял тот. – Не хочу расстраивать, но тебе красная помада идет не так сильно, как мне, – пояснил я, отчего Герман, спохватившись, бросил взгляд в зеркало, и заметив в каком состоянии был его рот, витиевато выругался. – Блять! Сейчас устраним… Глядя на парня, активно стирающего следы от размазавшейся помады, я понимал, что именно сейчас мне представлялся прекрасный шанс сказать, что я передумал. По большому счету найти ту самую уважительную причину, чтобы свинтить, можно было без особого труда, но я хранил молчание, терпеливо дожидаясь, когда Герман устранит последствия нашего с ним бурного поцелуя. – Ну, вроде норм, – оценил Герман результат своей работы и повернулся ко мне, чтобы я сделал то же самое. И я оценил. Правда, вслух ничего не сказал, как загипнотизированный глядя на него. Так, словно видел впервые. По сути, так и было в каком-то смысле. Мой взгляд на Германа стал иным. Более глубоким и основательным. И от того, что я видел, моя здравая составляющая приходила в негодность, а сердце чем дальше, тем больше вело себя подобно хроническому неврастенику. – Можем идти, – произнес Герман, беря меня за руку. “Нет. Никуда мы не идем. Мы остаемся и пляшем дальше. Вдали от места, где твоя вменяемость выпилится окончательно!” – запищала интуиция. “Нахуй иди! Я пойду! И смогу доказать себе, что даже влюбленность в человека не сможет отобрать у меня уверенность в том, что я смогу соскочить с иглы, на которую подсел добровольно”, – заткнул я ей рот, обрывая любые попытки достучаться до моего затуманенного мозга. – Идем, – кивнул я, не найдя в себе силы ответить категоричным отказом. Как ни крути, а за время пешей прогулки, я смогу немного прийти в себя и, если что, дать задний ход. Во всяком случае, рассудил я, у меня всегда было право слова, и я мог отказаться от рискованного для меня мероприятия в любой момент. Ошибся. В очередной раз. И ошибка эта стала для меня фатальной. Ведь, лишь переступив порог квартиры Германа, запоздало пришла в голову мысль, что я немного погорячился и идти все же не стоило. Но алкоголь, до этого отступивший под воздействием низких температур на улице, с новой силой стал разгонять мою кровь, отчего меня снова стало активно развозить. – Ну, как… ты себя чувствуешь? – послышался тем временем приглушенный голос прямо в затылок. Последний шанс сказать, что хочешь уйти… – Лучше. …проебан! Потому что в борьбе между “да” и “нет”, с минимальным перевесом победило желание остаться. А когда после моего ответа, я почувствовал, как меня сзади обняли сильные руки, все аргументы, так тщательно прокручиваемые в моей голове до этого, сгинули без следа, и я сдался. Без боя. Просто позволял своему одурманенному алкоголем разуму делать все, что тот хотел. А хотел он много чего. Для начала восполнить пробел касательно пункта, который я себе упорно запрещал до этого момента – прикосновения к телу Германа. Везде. С его стороны никогда не было никаких ограничений в отношении меня, а вот я не позволял себе таких вольностей. Наверное потому что убедил себя в том, что если допущу полную инициативу со своей стороны, то приближусь еще на шажок к точке невозврата. Рациональное очень хорошо проглядывало в моих заключениях и функционировало до этого момента вполне неплохо, держа в рамках “приличия”. Но не сегодня. Не тогда, когда все факторы совпали и уничтожили все мои благие побуждения в отношении выстроенной на совесть линии поведения в отношении Германа. Позволяй трогать себя в интимных местах, но сам не смей! Позволяй ласкать себя губами, но сам даже не помышляй! Позволяй доводить себя до разрядки, но в ответ не делай ничего подобного! Три нехитрые установки, позволяющие балансировать в опасной близости от пропасти, и все лишь один толчок в спину в виде алкоголя и финального осознания, что теперь это не была простая физиология, а чувство, зародившееся глубоко внутри. Может, кому-то этого было бы недостаточно для потери контроля, но не мне. И я его благополучно потерял. Совсем немного, ровно настолько, чтобы дать себе возможность почувствовать прикосновение к Герману там, где до этого активно обитала лишь моя фантазия. Мы в этот момент были в гостиной, не иначе как телепортировались туда. Из-за моего спутанного алкоголем сознания, приправленного несдержанными поцелуями, я естественно не помнил маршрут, которым мы добирались до туда. Как и момент с раздеванием. Зато очень хорошо запомнил момент, когда Герман, задрав подол атласного платья, припал к моему напряженному члену, вбирая его глубоко и даже грубо. Алкоголь в делах интимных не слишком хороший советчик. Потому что часто притупляет реакции, а то и вовсе провоцирует половое бессилие. Но я, как человек, который был на подпитке могу сказать, что мои ощущения ничуть не смазались от наличия спиртного в моем организме. Даже наоборот, только заставили меня пойти в разнос, добавив громких несдержанных стонов и движений бедер навстречу выматывающей ласке. Оргазм оказался ярким, на секунду отбирающим наличествующие в голове скудные мысли. Но лишь на секунду, потому как переведя дух, я решил закрыть гештальт по утерянному телесному контакту, и разрешил себе дотронуться до возбужденного Германа. Тот, привыкший самостоятельно устранять последствия сумасшедшего возбуждения, сначала не сразу сообразил, что происходит, но когда моя рука опустилась на его пальцы, сжимающие возбужденную плоть, он замер и задышал чаще. – Слав… – прохрипел он, прикрывая глаза. – Позволь мне, – попросил я полушепотом, желая доставить ему такое же яркое удовольствие, как и он мне еще минуту назад. Герман нервно сглотнул, но пальцы убрал, позволив моей руке плотно обосноваться на своем члене, и в полной мере почувствовать его силу. Ощущение было очень странное и дико непривычное, ведь до этого я никогда не прикасался к чужому возбужденному органу, и даже не помышлял о подобном. И в других обстоятельствах это бы сто процентов вызвало во мне устойчивое отторжение, если бы действие не было адресовано конкретному человеку. Который сидел, тяжело дыша и нервно сглатывая, явно наслаждаясь тем, что с ним в данную минуту происходило. Медленные поступательные движения, постепенно перерастающие в стремительные, вырывающие стоны удовольствия, заставили мое едва утихшее возбуждение снова начать набирать обороты, и втянуться в уже не кажущуюся странной эротическую игру, где власть над Германом плавно перешла в мои руки. Буквально. Это оказалось настолько волнующе, что я боялся моргнуть, пропустив момент, когда парня накроет разрядка, которая, судя по сильно напрягшемуся, пульсирующему члену готова была нагрянуть с минуты на минуту. Так и получилось. Спустя буквально мгновение, Герман зажмурился, и задрав голову вверх, простонав, кончил, излившись на мои пальцы. В горле сильно пересохло, а глаза стало жечь, от резко поднявшейся температуры, которая мариновала мое тело на медленном огне, еще когда мы только пересекли порог квартиры Германа. Однако сейчас конфорки словно резко выкрутили до упора, и я весь превратился в факел. И это было закономерно. Ведь оставаться беспристрастным, глядя на Германа, сидящего напротив с блестящим от пота торсом, расстегнутыми штанами, проживающего сладкий момент с заломленными бровями, и шумно дышащего, было нереально. Смотреть на него… удивительно притягательного в такой острый момент. Настолько сильно притягательного, что я как завороженный продолжал пялиться, не прекращая поглаживать его член, размазывая выплеснувшееся семя. Его глаза приоткрылись, ловя меня на постыдном факте слежки. Однако, я не предпринял ни единой попытки сделать вид, что не я только что бессовестно наблюдал за ним, выступая в роли отъявленного вуайериста. На сей раз его пальцы легли на мои, останавливая движения руки. – Слав… – выдохнул Герман. – Да… – не то вопросил я, не то дал ответ на еще не заданный вопрос. – Останься сегодня у меня, – поступило совершенно неожиданное предложение. И в любое другое время оно вызвало бы у меня ярое отрицание. Но, как я уже говорил, совокупность факторов, в список которых я, легким росчерком пера, внес удачное расположение звезд на небосводе, не позволила мне ответить отказом. Более того, в эту секунду мне показалось, что самым логичным вариантом будет именно принять приглашение. Поэтому сомневаться и дергаться по этому поводу не стал, решив дать утвердительный ответ. И действие это произошло в устной форме. Только с небольшой поправкой – не словами через рот, а ртом, при непосредственном участии губ и языка с полным отсутствием каких-либо слов. И кажется Герману такой вариант пришелся очень по душе. Обычно для того, чтобы проснуться, я ставил будильник, хотя организм зачастую и сам без особых сложностей пробуждался по утру. Но это только при условии, что накануне не было никаких попоек. В моем же случае попойка была, и я в кои-то веки решил позволить себе безлимит в отношении спиртного. Поэтому по всем законам жанра должен был дрыхнуть до победного. Однако количество выпитого активно просилось наружу. И проигнорировать это не было никакой возможности. Это и стало для меня утренним будильником, заставившим разлепить глаза. Сперва я не сообразил, где находился. Слишком светло было в комнате, в которой я себя обнаружил. Но спустя совсем небольшой временной промежуток, потребовавшийся мне для восстановления жизненно-важных мозговых функций я вспомнил, как именно сюда попал и что этому предшествовало. Герман пригласил, а я недолго думая согласился, планируя задержаться совсем ненадолго. Лучшее доказательство того, что планировать не самая светлая идея, а планировать на пьяную голову – и вовсе хуевая. Ведь стоило мне сделать это, как все пошло по пизде. Ведь мое ненадолго неожиданно переросло в целую ночь, а оттуда плавно перетекло в утро, большую часть которого я усиленно продолжал налегать на сон. Повернув голову вбок, я обнаружил примятую подушку и край отброшенного одеяла, но не самого виновника моей незапланированной ночевки. За уже посетившими мою голову относительно невинными воспоминаниями поспешили другие – куда более интересные и горячие… Герман, дарящий мне наслаждение, дорвавшись до самых недоступных мест на моем теле, таки выполнивший обещание, снять с меня неудобные чулки тем самым способом, про который вещал накануне в клубе. И я, в этот момент, широко раздвинувший ноги для того, чтобы обзор стал в разы лучше, а ощущения ярче, полностью погруженный в свои охрененные ощущения. Очередной оргазм, и ночной душ, где Герман оглаживал мокрыми ладонями мое тело, а я, не желая отставать в этом смысле, делал то же самое в ответ для него, кайфуя от прикосновений к горячей коже. И все это сопровождалось бесконечными поцелуями, от которых сейчас болели губы. В ванной, в комнате, куда мы в итоге переместились, по дороге к кровати, на которую завалились и где благополучно вырубились. Все это вспомнилось без особого труда, так как я никогда не страдал провалами в памяти. Однако сейчас эти воспоминания не вызывали у меня приятного послевкусия. И причиной была та самая паника, которую я благополучно блокировал при помощи алкоголя вчера вечером. Но которая теперь отнимала у меня по крупице самообладание, заставляя чем дальше, тем больше испытывать смятение. И причина такого моего состояния осталась прежней. То, что вчера было мной осознанно на пьяную голову, и казалось проблемой, сегодня виделось катастрофой. И вовсе не из-за того, что я себе позволял, а из-за того, что я позволял себе это в виду случившихся со мной метаморфоз, чем только усугубил положение, ведь мне это больше, чем понравилось. Это было волшебно, невероятно, фантастически, но столь же неприемлемо в глобальном масштабе. Потому что мое изменившееся отношение к Герману было совершенно мне ни к чему! Я не для того все это затеял, чтобы в итоге угодить в собственноручно сконструированную ловушку, напоминающую медвежий капкан, из которого было не выбраться без риска потерять значительную часть себя. Но факт оставался фактом. Я умудрился вляпаться, да еще и серьезно усложнил себе задачу тем, что поняв, как все обстоит, вместо того, чтобы бежать куда глаза глядят, бросился навстречу шторму. Кому и что я пытался доказать этим своим поступком, было неясно. Но вышло по итогу совсем херово, и единственное доказательство, которое я получил в итоге – это то, что я форменный долбоеб. Пока я костерил себя последними словами, в комнату вошел Герман, с дымящейся чашкой кофе, аромат которого поспособствовал просветлению в моей голове, но не взбодрил, а скорее придал моему беспокойству оттенок истерии. – Проснулся? – вопросил парень, подходя ближе, отчего я сильно сжался. – Да, – коротко ответил я, судорожно соображая, как бы поудачнее слинять. Мне нужно было время, чтобы все обмозговать и найти выход из затруднительного положения, в котором оказался. – А я вот решил проявить инициативу и сделать тебе кофе, – ответил Герман, наблюдая, за тем, как я тщетно пытаюсь натянуть на себя образ вменяемого взрослого человека, а не остаться подобием куколки, которая не успела за ночь превратиться в бабочку. – Лучше кефир, – простонал я, чувствуя, как моя голова начинает отзываться на бурные возлияния накануне. – Кефира нет, но если что, я могу сгонять в маркет,-- предложил Герман. – Не нужно, – отозвался я, не реагируя должным образом на щедрое предложение. – Может, таблетку?? У меня Новиган есть, – произнес Герман, наблюдая за моими тщетными попытками выбраться из одеяльного кокона. – Не стоит. Просто надо отлежаться. – Это завсегда пожалуйста, – улыбнулся Герман, интерпретируя мои слова на свой лад. Вот только я сразу поспешил его разочаровать. – У себя дома. Улыбка слетела с лица Германа и на её место пришло недоумение. – Ты собираешься уйти? – Да. – Сейчас? – Да, сейчас. – К чему такая спешка? Ты же только что проснулся, толком расходиться не успел, и уже в бега? – Мне… надо. Я обещал тете Зое помочь с уборкой, – предъявил я фейковую абсолютно нелепую причину, надеясь, что Герман мне поверит. Не поверил. И это очень хорошо было видно по его выражению лица, светящемуся откровенным скепсисом. – А тетя Зоя к тебе каким боком относится? – Я живу у них с дядей Мишей. Временно. Пока свое жилье не станет доступно. – Понятно. А тетя Зоя не в курсе была, что ты вчера пошел с друзьями отмечать? – поинтересовался он. – В курсе, просто… – Просто в этом случае вряд ли она припахала бы тебя к уборке, зная, что скорее всего ты выпивал в шумной компании. О чем говорит твое отсутствие дома сегодня. Если только она не относится к категории слишком строгих родственников, которые привыкли всех строить на постоянной основе. – Нет, не относится, – ответил я, крутя в голове варианты того, что еще сказать, чтобы без лишних вопросов сбежать. – Тогда вообще не вижу никакой проблемы. – Я вижу. Потому что пообещал! И не могу вот так запросто слиться, – выпутался я наконец из одеяла, принимая вертикальное положение. Чтобы получить приступ смущения, ибо одежды на мне не было вообще. И хоть Герман видел меня уже во всей красе прежде, при свете дня мне было чертовски стыдно представать перед ним нагишом. Захотелось машинально прикрыться, однако кроме одеяла, у меня под рукой ничего не было. А немного позже, следом за этой мыслью пришла еще одна. Запоздалая, но очень логичная по своему содержанию. У меня не было не только под рукой, но и в принципе. Ведь я пришел в кафе в платье и прочем женском снаряжении, думая, что поеду назад домой на такси. Сегодня же эту мысль я напрочь отмел. Потому что днем ехать в таком виде было бы полным зашкваром. – У тебя… одежды какой-нибудь не найдется? – осторожно поинтересовался я. – Найдется, – отозвался Герман, голос которого приобрел нотки отстраненности, – сейчас принесу. Удалившись буквально на пару минут, Герман дал мне возможность немного перевести дух, настроившись на нужную “официальную” волну общения. Лишние эмоции мне сейчас были совершенно ни к чему. Задача была предельно простой и заключалась в том, чтобы в максимально сжатые сроки собраться и уйти без потери нервных клеток. Правда, эта задача была со звездочкой, потому что меня всего дергало при мысли, что Герман станет копать в попытке найти ответ на интересующий его вопрос “Какая вожжа мне под хвост попала и почему я вдруг стал вести себя как кусок льда?” Тем более в свете вчерашнего вечера, закончившегося в слишком горячем ключе. Но вопросов в этом стиле не последовало. Герман просто вручил мне джинсы с пуловером, не проронив ни слова, наблюдая за тем, как я спешно натягиваю на себя его вещи, большие мне на пару размеров. – Может быть, хотя бы поешь перед выходом? – вопросил он меня, стоило мне привести себя в более менее божеский вид. – Мой желудок такого подношения не оценит, – буркнул я. – Да и поездка в такси только усугубит дело. Герман на это промолчал. Да и говорить что-то было не с руки. Слишком я вел себя холодно и отстраненно. И он это очень хорошо чувствовал. Только причины не понимал, судя по выражению недоумения, застывшему на его лице. Поторопившись в сторону выхода, я подошел к вешалке, где благополучно отыскал свою куртку, из кармана которой выудил телефон. Надо было вызвать машину, чтобы как можно скорее покинуть дом слишком гостеприимного хозяина. Параллельно я увидел ответ на свое вчерашнее сообщение дяде Мише о том, что останусь у друзей. “Отдыхайте!” Ага. Отдохнули, так отдохнули. Так хорошо, что теперь мне надо было голову ломать над тем, как разгрести последствия этого “отдыха”. – Может, все-таки немного задержишься? – подал голос Герман, предприняв еще одну попытку остановить мой стремительный марш-бросок на свободу. – Я бы с радостью, но мне действительно надо ехать, – продолжил я гнуть свою линию. – Я тебя понял, – сухо отозвался Герман. Еще бы я себя понял… – Кроссовки можешь взять любые, какие на тебя смотрят, – добавил он, отвлекая меня от телефона, с которого я сделал заказ на поездку. Тупо уставившись на полку с обувью, я только сейчас сообразил, что в ботинках на шпильке, оставшихся у меня с вечера, идти никак не мог. И видимо понимал это не только я один, но и Герман, по причине чего очень вовремя озаботился этим вопросом. – Спасибо, – стушевался я, испытав иррациональное чувство стыда. Словно отвечал несказанной грубостью, на все тщетные попытки нуждающегося в общении парня, задержать меня хотя бы на минутку. – Поцелуя будет достаточно, – вяло усмехнулся он, отчего сложилось впечатление, что он особо не ожидал от меня адекватной реакции на свои слова. – Я не почистил зубы, лучше не надо, – не разочаровал я его. – Да, плевать, – шагнул он ко мне. – Давай как-нибудь потом, – отвернул я голову, пытаясь во что бы то ни стало избежать того, что неизменно приведет меня в состояние, которое я активно от себя гнал. – Слава… – вопрос, прозвучавший в обращении Германа ко мне был красноречивей каких-либо слов, и мог спокойно быть интерпретирован мной как вопрос “Какого хрена происходит?” Вот только ответ я давать не собирался. Не готов был вот так резко и с наскока. Мне надо было подумать. Причем хорошо так, основательно, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитое время. На мое счастье отвечать не пришлось, потому как на телефон поступило сообщение о прибытии машины. – Прости, такси ждет. Поговорим позже… – ответил я, натянув кроссовки, стоящие на второй снизу полке. – Я завтра принесу тебе одежду и обувь. И не успел получить хоть какую-то отповедь, вывалился за дверь. Да, я знаю, что это выглядело в глазах Германа бегством. По сути им и являлось. Но мне было фиолетово на этот факт. Меня занимало совершенно другое. Как выйти из своего зависимого положения и вернуться хотя бы в ту точку, где я принял охеренно “мудрое” решение пойти на поводу у своей слабости и потворствовал своему организму в получении желаемого, что привело меня в итоге к такому плачевному, но вполне логичному результату. “Блин, а на что ты рассчитывал?” – вопросил у меня внутренний голос. Наверное на то, что все пройдет гладко и без головной боли. Хотя, будь я более взвешенным, мог бы просчитать все риски и не оказаться там, где пребывал сейчас. Но, я этого не сделал, потому что решил, что смогу справиться с возникшей проблемой. Переоценил свои силы, и теперь метался по своей комнате, как лев в клетке, чувствуя как все мое нутро натурально воет, требуя, чтобы я дал ему то, что включил в свой эмоциональный рацион, а теперь резко из него убрал. Весь день я себе не находил места, думая, что можно предпринять в сложившейся ситуации и как действовать дальше. И несмотря на то, что мое положение оставляло желать лучшего, я понимал, что выбор у меня был один единственный – разрывать губительную для меня связь. Мысль отозвалась ноющим чувством в груди, но мне пришлось себя одернуть. Так будет лучше. Да, будет сложно успокоиться и вернуть себе состояние эмоционального равновесия, но попробовать стоило. Иначе я мог полностью себя потерять в этом безумии. А там и до каминг-аута перед родителями рукой было подать. Нет. Нельзя. Ни в коем случае не доводить до крайней черты. Или пиши “пропало”. Приняв непростое для себя решение, я осознал, что еще более сложным будет сказать об этом Герману. Вот где действительно должны были понадобиться все мои воля и умение контролировать эмоции. Ведь одно дело обещать себе и убеждать самого себя, что все к лучшему, совсем другое – говорить об этом человеку, который вызывает у тебя внутри настоящую бурю. Говорить в лицо, пытаясь при этом быть убедительным, в чем лично я всегда был не очень силен. Когда дело касалось лжи, фальшь слишком хорошо поступала в моих словах, интонации, выражении лица. В общем не умел я врать. Так и не смог обзавестись порой жизненно необходимым умением. Тем сложнее было воплотить план в жизнь. Ведь без убедительности, я мог быть запросто выведен на чистую воду слишком проницательным Германом. И как тогда быть? Настаивать на своем до последнего, надеясь, что все обойдется малой кровью. Честно, не знаю, на что надеялся, когда на следующий день кинул Герману сообщение о том, чтобы он заглянул ко мне в кабинет. Расклад, который выстроился у меня в голове включал в себя вариации различного развития событий. Но все приблизительно в одном направлении – начало разговора в спокойном ключе, а вот окончание в более эмоциональном. Таком, где Герман пытается переубедить меня в том, что я несу херню и совсем не обязательно рвать наши с ним взаимоотношения. Других вариантов я не рассматривал, потому как исходил из предыдущих наших с ним бесед, в которых он проявлял удивительную настойчивость, пытаясь склонить меня к принятию нужного решения. Только на этот раз все пошло совершенно не по сценарию и разговор стал развиваться в неожиданном для меня русле, что меня сперва ввело в ступор, а после так и вовсе вопреки здравому смыслу сильно расстроило. – Привет, – поздоровался Герман, прикрывая за собой дверь. – Звал? – Да. Я тут принес тебе одежду, – произнес я, протягивая парню вещи, которые взял взаймы накануне. – Спасибо. Герман подошел ко мне на расстояние вытянутой руки и забрал пакет. – Это все? – справился он. – Нет, – сразу с места в карьер огорошил я. – На самом деле, я пригласил тебя не только ради этого. – Судя по твоему выражению лица, это приглашение никак не связано с приятным досугом, который мы себе позволяли раньше. От этих слов, у меня внутри шевельнулось сожаление, ведь я должен был подтвердить этот факт. Но подавив лишнее чувство, я, сделав над собой усилие, произнес: – Я думаю, нам надо прервать специфическое общение. – Специфическое… слово то какое подобрал, – хмыкнул Герман, показывая совершенно не ту реакцию, которую я ожидал увидеть. – Ну… ты же не станешь спорить, что мы общались не так, как положено двум парням? – задал я вопрос. – Как положено – это как?? – спросил в ответ Герман. – Кто это решает, мне интересно?? И почему я должен примерять на себя образ того идеального человека, который во мне хотят видеть другие?? Если их представление о жизни не соответствует моему видению, если они не понимают, что я другой, то это их проблемы, а не мои. Неясно другое, почему ты до сих пор этого не понял. – Потому что у меня тоже есть свое видение. И оно отличается от твоего. Я начинал всю эту авантюру с целью немного сбить градус напряжения с со своего организма и вернуться к исходным настройкам. О чем и сказал тебе с самого начала. – Видимо, успешно? – справился Герман. – Я… хочу попробовать снова вступить в отношения с девушкой. – Ясно, – кивнул Герман. – А мне ты об этом зачем говоришь? – То есть?? Я должен был это делать за твоей спиной?? – изумился я. – Мы вроде как состояли в отношениях, – произнес я и заткнулся, понимая, что немного некорректно подобрал слова. В отношениях мы с Германом не состояли. Мы просто встречались с конкретной целью, призванной решить мою основную проблему. Только ни хрена не решившую, а только еще больше все осложнившую. – Спасибо за честность, но этого можно было и не делать. Как я уже говорил, ты можешь в перспективе попробовать с девушкой. Удерживать от попыток снова вернуться к традиционной схеме я не стану. И вроде именно такой итог и должен был меня удовлетворить, но почему тогда от сказанных спокойным ровным голосом слов стало так тоскливо на душе? – И тебя все устраивает? – неожиданно для самого себя сорвался с моих губ вопрос. – Мне казалось, мое мнение в этом вопросе не учитывается. Ведь ты уже принял решение, – заметил Герман. – Да, принял. – Тогда не все ли равно, какое на сей счет мнение у другой заинтересованной стороны? Я не ответил. Герман тоже замолчал, отчего в кабинете повисла неуютная пауза. Не в силах терпеть полосующую уши тишину, я решил подать голос первым: – Тогда получается, мы больше не будем… В смысле мы не можем теперь… – попытался я правильно выразить свою мысль, но испытывая по этому поводу огромную сложность. – Так будет честно по отношению к девушке, с которой ты решишь попробовать. Или ты за свободные отношения? – спросил Герман. – Нет. Никаких свободных отношений. Я хочу все сделать…. – По совести, – закончил за меня Герман, припоминая сказанные однажды слова. – Я помню. – Да, по совести, – согласился я. – Ну, каждому хорошему мальчику по хорошей девочке. Наверное, так будет… действительно лучше, – произнес Герман, окинув меня каким-то особенно пронзительным взглядом. Таким, каким ни разу прежде не смотрел. Что-то в нем было такое, что не позволяло мне подобрать слова в попытке правильно дать определение тому, что я видел. Я кивнул, очень надеясь, что на моем лице не отпечаталась вся гамма противоречивых эмоций. Потому что в эту самую минуту я не верил сам себе. Но несмотря на это продолжал делать вид, что поступаю верно. – Ну, тогда если это все, я пойду. У меня тренировка в самом разгаре, – произнес Герман, завершая разговор, который на поверку оказался гораздо короче, чем я предполагал. А я, глядя на то, как он открыл дверь, боролся с диким желанием остановить его. Вот только слова не шли,словно я резко разучился говорить. Да и какие слова я мог сказать? Я принял решение, а остановить Германа в сложившейся ситуации можно было только одним способом – сказать, что я передумал. Вот и выходило, что какие-либо еще слова было лишним произносить. Все точки над “ё” были расставлены, и я, наконец, высвободился из ловушки, в которую попал добровольно. А то, что болезненно тянуло внутри… Это просто надо было перетерпеть. У меня не было другого выбора. Я был готов к тому, что будет непросто. Но то, что будет так сильно ломать не подозревал. И обратиться бы за помощью, да к кому?? Кто мог помочь мне в этом случае?? Кто мог дать ту самую необходимую волшебную таблетку, чтобы перестать думать и чувствовать то, что нельзя было. Никто. Не было такого человека, как и лекарства от моего “недуга”. Хотя нет. Такой человек был. Но он был моим лекарством с огромным списком побочек. Лекарством, которое могло как спасти меня, так и стать моей погибелью. И этот человек был рядом со мной, в шаговой доступности. Вот только уже три недели как обходил меня десятой дорогой, давая возможность спокойно и без нервов воплощать план в жизнь. Слово свое он выполнил и больше после нашего разговора ни разу не пришел ко мне с определенной целью. А я, видя его серьезный вид и ловя острый, словно осуждающий взгляд, понимал, что и сам не имею права подходить, даже если очень хотелось. То, насколько хотелось, трудно было выразить словами. Могу сказать только, что я еле сдерживался, чтобы не сорваться и полететь на всех парах к парню, предварительно не озаботившись нахождением повода для того, чтобы не выглядеть в итоге идиотом. Лишь в последний момент я себя обрывал и мысленно отчитывал за слабость. Приходилось повторять как мантру, что мне надо было не тоскливо следить исподтишка за Германом, а искать девушку, которая по-прежнему значилась в моем сознании с пометкой “возможная”. К концу очередной рабочей недели, я так заебал сам себя бесконечным эмоционально неуравновешенным состоянием, что разозлившись, решил вечером завалиться в какой-нибудь бар и пропустить пару-тройку стаканчиков алкоголя. Не принципиально было какого. Главной целью являлось снять напряжение и прогнать остоебеневшее мне чувство меланхолии. А там, кто знает, может быть и девушка какая найдется, для того, чтобы составить мне компанию. Надо было пробовать выбираться из трясины, которая медленно, но неумолимо затягивала меня глубже. Кошки в душе ни на секунду не прекращали своего паскудного занятия, но я продолжал сцепив зубы терпеть, надеясь, что мой идеальный план будет реализован наилучшим образом и принесет свои плоды. Вариться в неизвестности было невыносимо. Однако перед тем, как выдвинуться на импровизированную релакс-программу, я немного притормозил, бросив взгляд на телефон. В голову пришла мысль позвонить Натану, нормального разговора с которым не было уже приличное время, по причине того, что все мысли были о другом. Да и он поехал на очередные гастроли, что также обнуляло мои побуждения набрать его для того, чтобы всласть поболтать. Не хотелось утомлять своего друга болтологией. Однако сейчас я испытал острую необходимость набрать его и не вдаваясь в долгие поболтушки, спросить совета. Естественно, завуалированно, так чтобы он не догадался ни о чем. Все же я не хотел убить друга своими откровениями. – Господи, Славка, у меня сердце так остановится от счастья. Я ведь уже не молод. Пощади друга, а! – Хуйню не городи, все с тобой в поряде, – отозвался я, невольно растянув губы в улыбке, лишь услышав голос своего друга. – Было в поряде, а сейчас и вообще зашибись. Так оно и бывает, когда тебе звонит бессовестный потеряшка, – ответил Натан, не забыв параллельно пожурить меня за то, что пропал с горизонта. – Прости, перенял некогда твою традицию, – произнес я. – Да, каюсь. Был такой грешок, но у меня было железобетонное оправдание. У меня тогда Никита появился и с ним было не все гладко, если ты помнишь. А у тебя какое оправдание в воду кануть?? – вопросил Натан. – Симметричное, – признался я. На другом конце линии повисла пауза. – В смысле? У тебя появился кто-то или появился кто-то с вагоном сложностей? – идеально правильно сформулировал вопрос Натан, лишив меня необходимости озвучивать, кто именно у меня появился. – Второе, – ответил я. Новая пауза и многозначительное емкое “охуеть!”,”после чего последовала закономерная нотация: – Ну… пиздец, че! Нормально так девки пляшут! А чего ты мне раньше не позвонил-то? А, дурень?? Кто как не друг должен помогать в таких ситуациях, – возмутился Натан. – Ну, думал, сам вывезу… Да и потом, у тебя гастроли там всякие были, концерты. – Хуерты! – вскипел Натан. – Блять, да неужто я бы на друга своего времени не нашел?? Особенно, когда у того проблемы нарисовались. – Прости, сглупил, согласен. Но я, правда, хотел сперва понять, что к чему и в каком направлении двигаться дальше. Но что-то как-то не задалось, – попытался оправдаться я. – Вот я и решил позвонить тебе, совета спросить. – Так, ладно. Молодец, что все-таки позвонил. Выкладывай, что там у тебя? – перешел от слов к делу Натан. – В общем… что делать, если симпатия очень сильная, но ты понимаешь, что лучше не продолжать, потому что этот вариант совсем не то, что нужно для того, чтобы построить отношения? – витиевато спросил я. – Охуеть расклад… Эм, Слав, что там за девочка, что все настолько сложно? Неформалка какая? С очень вредными привычками, неврастеничка со стажем?? “Эх, если бы, Натан-дружочек…” – Нет, просто… неважно. Просто есть сомнения, и я не знаю, как их разрешить. Думал даже попытать счастья с первой встречной девушкой, чтобы притупить сильную тягу появившуюся не там, где нужно, – снова обтекаемо ответил я. – Ну, это, конечно, можно сделать, но, как человек, знающий не понаслышке, что к чему, могу сказать, что это вряд ли сработает. Хотя, еще раз повторюсь, попробовать можно, мало ли. – Ты сейчас имеешь в виду свой опыт?? – поинтересовался я. – Не, опыт Никиты. У него так было в отношении меня. Он яро отрицал тягу, давшую о себе знать, но в итоге не смог побороть ее и сдался, – пояснил друг. – Но, другой стороны там ситуация была другая. Ведь у него появилась тяга к парню в моем лице. У тебя же, как ни крути, есть шанс выплыть. Ох, блять, лучше бы Натан не говорил об этом. Ведь его слова лишь еще больше пошатнули держащееся на честном слове спокойствие. – Типа клин клином? – вяло вопросил я. – Точняк, – подтвердил Натан. – Возможно, ты просто встретил не ту девушку, и тебе надо присмотреться еще к кому-нибудь. – Да, наверное, – отозвался я. – Так что не теряй времени и уже начинай это делать. В сомнениях, да в печали вселенской не дело вариться. – Ну… я как раз сегодня собирался завалиться в кафе с этой целью, – поставил я друга в известность, отчитываясь о своих дальнейших планах. – Очень одобряю! Молоток! Думаю дело за компанией не станет. Сто процентов девчуля какая хорошая встретится. – Ага… – машинально кивнул я, чувствуя, как на языке крутится вопрос, который хотелось задать здесь и сейчас. – Слушай, Натан, а… как Никита пришел к выводу, что ты… В общем, что у вас могут получиться отношения? – Какой, однако, неожиданный вопрос от тебя, – удивился Натан. – Просто ты мне об этом не говорил. Все больше про себя. А эта инфа прошла мимо меня. – Просто я думал ты не особо в восторге от того, как отношения развиваются у парней, вот и старался особо не вдаваться в подробности своей истории. И этого момента в частности, – признался Натан. – Да я спокойно к этому отношусь, правда. Но вдруг задумался, каково это парню проходить через такие серьезные трансформации… – дал я очень логичное объяснение, которое не могло натолкнуть Натана на лишние подозрения. Ибо кто из мужчин не задавался хотя бы однажды этим вопросом. – Сложно. Конечно, он не сразу принял эту правду о себе. Осложняло ситуацию еще и то, что его отец когда-то ушел из семьи к какому-то мужчине. – Хера се, – выдохнул я, офигев от услышанного, – Я не знал. – Никто не знал. Да это и не та информация, которой хочется с кем-либо делиться. – Это да, – не мог не согласиться я. – В общем одно наложилось на другое, и Никита решил бороться со своими чувствами. Пытался крутить шашни направо и налево, доказывая, что не такой, что может плыть в правильном направлении и не поддаваться тому самому чувству, которое пустило в нем корни. – И что в итоге? – задал я идиотский вопрос. – В итоге ты видишь меня при редких наших с тобой встречах с ним за руку, – усмехнулся Натан. – Значит, все же нельзя побороть… – задумчиво протянул я, скорее задавая вопрос себе, а не другу. – Наверное, все чисто индивидуально. Да и, как я уже говорил, у вас с Ником ситуации разные. Там, видимо, реально было без шансов. Потому что выбор стоял между тем, чтобы признать влечение к парню со всеми вытекающими в виду крутого поворота в жизни. У тебя же выбор менее травмирующий морально. Ни в коем случае не обесцениваю твои чувства, но ты же спорить не станешь, что в случае Никиты все гораздо сложнее? – Нет, конечно. Случай действительно сложный и требующий принятия очень непростого волевого решения, – ответил я. – Да. И он его принял. Но знаешь… с его слов ни разу об этом не пожалел. О чем каждый день мне говорит. Потому никогда прежде ни к кому не испытывал ничего подобного. И буквально с первой встречи почувствовал нечто особенное. Словно мы были предназначены друг другу судьбой. И эту незримую связь он чувствовал всегда, именно поэтому борьба с самим собой была бессмысленна с самого начала. Натан сделал небольшую паузу, словно задумавшись над чем-то. Я же не дышал, впитывая каждое слово друга. – Я думаю, что ты, когда встретишь того самого своего человека, тоже это почувствуешь, Слав. Потому что после этого для тебя другие просто перестанут существовать и твои поиски прекратятся. Ты будешь видеть перед своим мысленным взором только его, хотеть только его, упиваться только его ароматом, и жить для него. Потому что это будет твой любимый человек, – закончил Натан, не подозревая о том, что своими словами только что оборвал одну единственную сильно истончившуюся ниточку надежды на то, что я смогу вернуться к привычному образу жизни, и сделать вид, что Герман был для меня просто временным наваждением, проходным эпизодом. Не был. И эта мысль явственно отпечатались в моем мозгу, как и та, что никакая девушка не вдохнет в меня чувства, которые я испытывал исключительно рядом с ним. Не заставит мое сердце сходить с ума от одного лишь взгляда, а кожу покрываться мурашками от прикосновения сильных рук. Потому что ни одна из них не будет им – человеком, который намертво обосновался у меня в душе, человеком, которого так точно охарактеризовал через призму моего видения Натан… человека, по которому я дико скучал. Дико скучал, но почему-то до сих пор сидел дома, мотая себе нервы и ища выход совершенно не в той стороне, а не бежал туда, где имелась необходимая мне дверь. Ведь по большому счету надо было всего лишь ничего – сделать шаг навстречу себе и своим чувствам и перестать вести бесполезную борьбу с ветряными мельницами. – Ты прав… Ты так чертовски прав… – пробубнил я, находясь на своей волне. – Конечно, прав, – согласился Натан. – Поэтому уверен, что все будет. Просто немного времени, и все сложится, как нельзя лучше. Даже не сомневайся! – Спасибо, дружище, – улыбнулся я, испытав какое-то странное облегчение, словно камень, до этого обосновавшийся в районе сердца, стал в разы меньше. – За что? Это моя святая обязанность, быть рядом с тобой и поддерживать. – За это и благодарю, – пояснил я. – А еще за то, что ты помог мне кое-что понять. Так что я, пожалуй, не буду больше трахать себе мозг, и просто сделаю то, что давно хотел. – Правильно. Если очень хочешь – делай, Слав. И не оглядывайся на всех и вся. – Да, ты прав. Именно так я и собираюсь сделать. Поэтому благослови меня, дружище. – Все будет хорошо! А мое благословение у тебя всегда есть, – отозвался Натан. – Знаю. Но сегодня мне оно необходимо больше, чем когда-либо. – Тогда благословляю, – прозвучали нужные слова. – Спасибо. Вот теперь я спокоен, – улыбнулся я, тем не менее чувствуя небольшой тремор в руках, как предвестник моего совершенно неожиданного незапланированного ночного визита к нарушителю моего спокойствия. Время в дороге пронеслось мгновенно, но вот последние шаги до двери Германа дались слишком сложно, существенно замедлив его ход. Тремор, до этого частично поразивший мои конечности, теперь взял в оборот все мое тело. А еще мысли… Куча мыслей, лишь сейчас обрушившихся в полном объеме на мою несчастную голову. “А что, если Герман меня прогонит?” “Что, если посмеется надо мной?” “Что, если его нет дома?” или еще лучше “Что, если даже дома, то совсем не ждет, потому что… не один?” Последняя мысль пришла в голову последней и заставила меня резко замереть. Однако это случилось спустя секунду после того, как я, набравшись смелости, нажал на кнопку звонка. Первым порывом было сбежать, но я подавил это желание, потому что услышал приближающиеся из глубины квартиры шаги. А после минуты ожидания, замок провернулся и мне открыли дверь. Герман, представший передо мной в одних домашних брюках, вперил в меня свои чернющие глаза, переворачивающие все внутри, не говоря при этом ни слова, словно оставляя это право за мной. Справедливо, потому как именно я пришел к нему, а не наоборот. – Привет… – выдал я абсолютно банальное, растеряв моментально мало мальское умение брать себя в руки в экстренных ситуациях. – Я… очень неожиданно, – вместо ответного приветствия произнес Герман, явно растерявшийся от моего визита. – Почему? – уцепился я за возможность хотя бы немного настроиться на важный разговор, задав идиотский по своей сути вопрос. Да уж, действительно, почему?? – Потому что думал, что моя квартира это совсем не то место, куда ты решишь прийти, после нашего с тобой последнего разговора. Я промолчал, потупив глаза. – Но, тем не менее, ты здесь, – добавил Герман, взгляд которого я чувствовал даже не видя. – Зачем? Ведь исходя из того, что я услышал от тебя в нашу последнюю беседу, ты решил попробовать устроить свою личную жизнь с девушкой и сделать вид, что нас с тобой вообще ничего не связывало. Я сглотнул, осознав, что вот он час икс. Либо сейчас, либо никогда. – Я пытался, хотел вернуться, но понял, что не хочу этого. Вообще. А самообманом заниматься на постоянной основе очень утомительно, да и для чего?? – Для того, чтобы выглядеть нормальным в глазах окружающих? Потому что так правильно? – подсказал Герман. – Правильно это как?? Так как удобно другим, но не мне?? Так, как в классических историях по канону? Нет, спасибо. Меня так не устраивает, потому что я не собираюсь проживать свою жизнь, так как хотят другие. Я совсем не этого хочу. – А чего хочешь? – прямо спросил Герман. Я облизнул пересохшие губы и поднял на него взгляд, безмолвно отвечая на его вопрос. Долгий испытующий взгляд в ответ, зацепил, казалось, каждое нервное окончание в моем теле, отчего мурашки табуном пробежались по вмиг взмокшей коже. – Если зайдешь в квартиру, мы больше не будем ограничиваться полумерами и дойдем до конца, – предупредил Герман, делая очевидный спойлер к тому, что не станет сдерживаться в отношении меня и позволит себе все, на что до этого был наложен запрет. На этих словах мое сердце пропустило удар. – Назад пути не будет, Слав, – парень отступил на шаг назад, шире открывая дверь, словно приглашая пройти, но давая мне в то же время последнюю возможность все хорошо взвесить. – Нет смысла возвращаться, когда ты прошел практически весь путь, – ответил я, сжигая этим все мосты, и, задержав дыхание, переступил порог.