Нити Судьбы: Заложница ✨ Том 2

Когда высокие, окованные железом двери распахнулись перед ними, открыв вход в тронный зал, Алия замерла на пороге, поражённая его величественным холодом. Даже для двенадцатилетней принцессы, выросшей в просторных, светлых дворцах Востока, это помещение казалось тёмным, безмерным и пропитанным ощущением силы, тяжёлой и древней. Высокие резные колонны, украшенные сложным узором, напоминающим морозные кристаллы на стекле, подпирали сводчатый потолок, теряющийся высоко в тени. Узкие окна под самым сводом пропускали тусклый свет зимнего солнца, с трудом пробивающийся сквозь густые снежные облака, отчего зал казался ещё более мрачным и таинственным. Тени дрожали на мозаичных плитах пола, где Алия различала изображения суровых северных воительниц и сцены давно забытых битв. Слабый свет редких факелов, расставленных вдоль стен, лишь усиливал полумрак, отражаясь в инкрустированных украшениях стен и придавая залу ощущение глубоко скрытых, невысказанных тайн. В центре этого огромного пространства, будто вырастая из самого сердца Севера, из его скал и льдов, возвышался трон — холодный и безупречный. Он был вырезан из белого камня, напоминающего глыбу льда, высеченную рукой великана или самой стихии. Трон был украшен серебряными вставками, похожими на иней, и сапфирами, которые в скудном свете факелов сверкали, словно далёкие звёзды на фоне зимней ночи, пойманные и навечно заключённые в камень. На этом троне сидела Королева Севера — Маргарет. Для Алии, привыкшей к теплоте и свету Востока, Королева Маргарет казалась воплощением ледяной власти этих земель. Её длинные серебристые волосы струились по плечам, обрамляя гордое, словно высеченное из камня, лицо. Глаза её напоминали замёрзшие северные озёра — холодные, глубокие и скрывающие под поверхностью что-то неведомое. Она была одного возраста с матерью Алии, но её красота казалась иной, суровой и нерушимой, словно сама природа Севера, его стойкость и его холод, решили воплотиться в ней. Королева Маргарет встретила взгляд Королевы Элизабет и Принцессы Алии с тем холодным, пронизывающим вниманием, которое заставило Алию невольно выпрямиться. Ей показалось, будто взгляд Северной Королевы может пройти сквозь неё, разглядев каждую детскую мысль, каждый страх и надежду. Но Алия держалась рядом с матерью, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица, как учила её Элизабет: быть достойной своего высокого положения. — Приветствую Вас в моём замке, Королева Элизабет, Принцесса Алия, — голос Маргарет раздался в зале, звучал низко и властно, подобно порыву северного ветра, проникающего сквозь щели в стенах. — Приветствую Вас, Королева Маргарет, — ответила Элизабет, её голос был мягче, но полон достоинства и спокойной силы. — Благодарю за приём в это трудное для Севера время. Пока королевы обменивались формальными приветствиями, взгляд Алии, непроизвольно исследующий огромное пространство, скользнул по залу, и она заметила кое-что, что внезапно привлекло всё её внимание, остановив взгляд. Немного в стороне от трона, прижимаясь к массивной, увитой узорами колонне, стояла маленькая девочка. Она была почти не видна в тени колонны, и Алия едва не пропустила её присутствие, приняв за часть убранства или тень. Но когда она всё же заметила её, то остановилась, поражённая. Это была она — Принцесса Севера, дочь Королевы Маргарет. Алия знала, что у северной королевы есть дочь, но увидеть её здесь, такую маленькую, одну, в тени величественного зала, было совершенно неожиданно. Девочка выглядела невероятно хрупкой и невесомой, особенно на фоне массивных стен, огромного трона и суровой фигуры её матери. Она была совсем маленькой, всего семи лет, и казалась потерянной в этом огромном, холодном пространстве. Белоснежное платье, расшитое серебряными нитями, делало её похожей на снежинку, готовую растаять от любого тёплого прикосновения. Светлые, почти платиновые волосы струились по её худеньким плечам, переливаясь в тусклом свете. Но Алия почти не видела её наряд или волос, не замечала детской неловкости фигуры. Все её внимание приковали глаза девочки. Светло-голубые. Они были огромными на её маленьком лице, и в них не было ни тени детской наивности, ни явного страха, ни любопытства, присущего её возрасту. Они напоминали далёкое летнее небо перед закатом — чистые, безмятежные… и полные невыразимой тишины. Не той тишины, что бывает в пустом зале, а той, что ощущается в бескрайних заснеженных просторах под огромным, равнодушным небом — тишины, наполненной глубоким одиночеством, ожиданием или скрытой болью. В этих глазах не было ни гордости её матери, ни суровой решимости воительниц Востока. Там была кротость, видимая хрупкость, беззащитность… и что-то ещё. Что-то, что двенадцатилетняя Алия не могла понять своим ещё незрелым умом, но что задело её так глубоко, так остро, как ничто прежде в её короткой жизни. Девочка стояла тихо, слегка склонив голову, будто пытаясь стать ещё меньше, ещё незаметнее, слиться с тенью колонны. Но теперь для Алии её присутствие было самым ярким, самым важным во всем зале. Алия уже не могла отвести взгляд. И когда их взгляды — взгляд двенадцатилетней Принцессы Востока, наблюдающей из-под полуопущенных ресниц, и взгляд семилетней Принцессы Севера, поднявшей глаза на мгновение — встретились через пространство тронного зала, время на мгновение замерло. Величественные колонны, ледяной трон, холодный взгляд Королевы Маргарет — всё отступило, стало размытым фоном. Остался только этот короткий, безмолвный миг, тихий и неизбежный, как первый снег, что ложится на землю, меняя её навсегда. Королева Элизабет тем временем перешла к сути своего визита. — Королева Маргарет, я пришла предложить помощь Восточного королевства в борьбе с агрессией Моры, — начала Элизабет, её голос стал твёрже, наполняя собой пространство зала. — Эта война, которую ведёт Запад, не только разрушает Ваш Север, но и напрямую затрагивает мой Восток. Экономика моих земель страдает, когда рушатся торговые пути, связывающие нас с Вами. Мои приграничные поселения подвергаются набегам, отряды Моры не останавливаются на Ваших рубежах. Мы больше не в состоянии принимать бесконечные потоки беженцев с Севера, которые ищут у нас спасения от войны и хаоса. Торговля, основа процветания моего королевства, ослаблена из-за этой нестабильности. Со всем этим необходимо что-то делать. Элизабет выдержала короткую, но значимую паузу, давая понять, что ситуация достигла критической точки. — Поэтому я готова действовать. Я готова направить своих воинов и защитников к Вашим западным границам. Я готова предоставить своё оружие и ресурсы, чтобы помочь остановить набеги и дать Северу столь необходимую передышку. Мой Восток силён, наши ресурсы велики, и вместе мы сможем отразить эту угрозу и принести мир на Ваши земли. Королева Маргарет слушала внимательно, её лицо оставалось непроницаемым, но Алия видела, как напряглись тонкие линии вокруг её рта. Север был в отчаянном положении, и предложение помощи от могущественного Востока было тем, на что Маргарет с трудом смела надеяться. Однако Королева Севера была осторожна, привыкшая ждать удара даже от союзников. — Помощь Востока будет бесценна, Королева Элизабет, — медленно произнесла Маргарет, её голос звучал глухо, будто эхо в ледяной пещере. — Но каковы Ваши условия? Правительницы Востока никогда не предлагают помощь без значительной цены. — Цена есть, — подтвердила Элизабет, и её голос не смягчился. — И она продиктована необходимостью обеспечить безопасность моих людей, моих воинов и защитников, которые будут рисковать жизнью на Ваших землях, раздираемых не только внешним врагом, но и внутренними распрями. Их жизнь для меня важна, и мне нужна абсолютная гарантия их безопасности, а также гарантия того, что Север будет твёрдо выполнять свои обязательства в этом альянсе, несмотря на хаос и внутренние конфликты, подтачивающие Ваше королевство. Элизабет выдержала короткую, напряжённую паузу, и её взгляд, ставший строгим и требовательным, скользнул по залу, возвращаясь к Королеве Маргарет. Слова о «цене» повисли в воздухе, тяжёлые и неизбежные. — Я Вас слушаю, — произнесла северная королева. Голос её был ровен, гладок, но под ним таилась скрытая напряжённость, ощутимая в морозном воздухе зала. Королева Элизабет повернулась и подошла ближе. Взгляд её был холоден, а глаза сияли неумолимым светом. Они напоминали застывшие озёра в зимнюю стужу. — Вы хотите защиты для своих земель, и я могу её предоставить, — начала Элизабет, слова её звучали твёрдо и уверенно. — Но за эту защиту я хочу вот что: Северное Королевство должно признать мою власть над северными землями. Отныне все ключевые решения, касающиеся будущего Севера, будут приниматься под моим руководством. Я не прошу Вашей короны, Королева Маргарет. Вы по-прежнему останетесь правительницей своих владений, вашего народа. Но в обмен на эту неоценимую защиту я жду плату. Прежде всего, мы возобновим торговлю. Товары северян — драгоценные ткани, тончайшие изделия ваших мастериц, редкие меха и иные богатства, которые могут быть созданы лишь в этих суровых землях, — всё это будет беспрепятственно отправляться на рынки Востока, и я как королева Восточного Королевства, буду получать свою долю прибыли от этого обмена. Кроме того, — продолжила Элизабет, её голос стал холоднее, — я требую передачи мне в полное управление всех пограничных рубежей и укреплений, расположенных на вашей границе с Востоком. Мои воины и защитники будут контролировать эти земли, чтобы ни одна сила не могла пройти между нашими королевствами без моего ведома. Также, мне необходим полный доступ ко всем стратегическим горным перевалам Севера, чтобы мои войска могли свободно перемещаться и при необходимости устанавливать там постоянные гарнизоны. И наконец, я потребую, чтобы часть вашей армии, а именно три тысячи северных воительниц, была передана под непосредственное командование Восточного Королевства и обучалась по нашим уставам. Они будут служить под моим флагом столько, сколько продлится эта война, обеспечивая безопасность моего влияния на Севере. Королева Маргарет хранила молчание, холод в её глазах, казалось, усилился. Элизабет продолжила, не давая ей возможности прервать, выдерживая темп своего наступления. — Я понимаю, что признание чужой власти и передача контроля над стратегически важными объектами — это тяжёлое условие, — тихо, но твёрдо произнесла Элизабет, её тон не допускал возражений. — Но ваши земли, Королева Маргарет, не смогут выстоять в одиночку без внешней помощи. Это цена, моя цена за сохранение ваших земель, за то, чтобы ваши города не пали под натиском западных воительниц, а ваши жители не становились их жертвами. В конце концов, Вы получите защиту и поддержку в обмен на определённую цену. Я считаю, это должно быть справедливо для обеих сторон. Маргарет молчала. Глаза её сверкали ледяным светом, а сердце, казалось, разрывалось в немой борьбе с этим чудовищным предложением. Отдать богатства земель — это одно, но признать вассальную зависимость и отдать контроль над своей обороной — это было за гранью. Но реальность была безжалостна. Север истекал кровью. В конце концов, выражение её лица изменилось. Боль и отчаяние сменились горькой решимостью. — Я приму Ваше предложение, Королева Элизабет, — сказала она, и в голосе её звучала непреклонная боль, осознание того, что это единственный путь спасти хотя бы часть своего народа. Королева Востока, не показывая никаких эмоций, коротко кивнула в ответ. Королева стояла в молчании, её лицо словно застыло, но Элизабет почувствовала, как напряжение в зале стало ещё более густым. Это была не просто дипломатия, это был торг за жизнь и смерть. Но Элизабет не могла позволить себе ни шагу назад. — И ещё одно, — сказала она, голос её прозвучал твёрдо и решительно. — В качестве безопасности моих воинов, которые останутся здесь, чтобы защищать ваши границы, я потребую… заложницу. Королева резко подняла голову, её глаза вспыхнули от неожиданности и гнева, но Элизабет не отводила взгляда, продолжая. — В качестве выполнения клятвы, я оставлю своих воинов и советников и буду регулярно присылать Вам солдат для защиты ваших земель. Я требую Вашу дочь как заложницу. Она будет в безопасности, я обещаю это, — сказала Элизабет, её голос не дрогнул. — Она будет находиться под моим наблюдением, Ваши земли будут жить и процветать, и ни одно поселение не пострадает. Но… если хотя бы один волос упадёт с головы моих воинов, я убью её. Вы понимаете, что это — наше условие? Алия подняла голову и посмотрела на мать, нет она не шутила. Она собиралась забрать этого ребёнка в качестве заложницы. Королева стояла, словно окаменевшая. Её лицо побледнело, и в её глазах замелькала тревога. Элизабет заметила, как её рука инстинктивно сжалась в кулак. Это было жестоко. Но она знала: без этого они не смогут удержать оборону и в дальнейшем не смогут вернуть контроль над своими землями. Дочь королевы — маленькая девочка с платиновыми локонами и голубыми, как небо, глазами, стояла неподалёку, слушая их разговор, и её лицо изменилось — на нём был ужас. Она смотрела на свою мать, глаза её были полны непонимания. Она не могла поверить в то, что услышала. Мать — она защитит всех, но отдать её, принцессу, это требование было за гранью. Королева Севера была потрясена, её взгляд метался между Элизабет и её дочерью, как будто она пыталась найти путь, как отвергнуть это предложение, не потеряв при этом всё. Но она знала, что не имеет выбора. Её земля была на грани уничтожения, и если она не согласится, то всё, что она любила, может быть стёрто с лица земли. Но отдать свою дочь… Это было что-то совершенно другое. — Вы не можете… Вы не можете требовать этого, — выдохнула она почти шёпотом. — Это моя дочь… Моя единственная дочь, ей всего 7 лет. Вы хотите сделать её заложницей просто ради того, чтобы убедиться в безопасности ваших воинов? Элизабет не дала ей времени для колебаний. — Да, Королева, жизнь моих воинов на первом месте для меня, — сказала она, её голос стал даже более холодным. — И мои солдаты необходимы здесь, чтобы Вы могли продолжать существовать, ваше королевство могло процветать. Ваша дочь будет в безопасности. Я обещаю. И если Вы хотите мира, Вы должны сделать этот шаг. Королева Севера стояла потрясённая и растерянная, её лицо побледнело от ярости и страха, когда она взглянула на Элизабет. Гнев переполнил её, и она сжала кулаки. — Вы не выйдете отсюда живой, если Вы дотронетесь до моей дочери, — воскликнула она, глядя на Элизабет с такой яростью, что её глаза сверкали, как остриё клинка. Элизабет усмехнулась, не поддавшись её угрозам. Она знала, что слова — это просто слова, и её дальнейшие действия уже не поддавались никакому сомнению. — Если со мной или моими людьми что-то случится в этом замке, — холодно сказала она, не отводя взгляда от королевы, — моя армия присоединится к воительницам Запада и сотрёт Ваше королевство с лица земли. Миллионы северянок погибнут. Вы хотите этого, Королева Севера? Королева застыла, глаза её расширились от ужаса. Угроза, исходящая от Элизабет, была ошеломляющей, и Маргарет чувствовала, как её сердце сжимается в стальных тисках страха. Но в её душе всё ещё горела последняя искра непокорности, и мысль о том, чтобы отдать свою дочь как заложницу, казалась не просто неприемлемой — немыслимой. Она повернулась к своей северной охране, стоящей вдоль стен тронного зала, давая им едва заметный, молчаливый знак. Мгновенно, с тихим шорохом вынимаемого из ножен металла, северные воительницы выхватили мечи, их лица превратились в маски суровой решимости. В тот же миг, приближенные Королевы Элизабет сомкнулись вокруг неё и принцессы Алии, их клинки также сверкнули в тусклом свете факелов. Принцессу Алию кто-то из воительниц быстро, но сильно оттолкнул в сторону, подальше от возможного боя. Алия пошатнулась, её детское лицо исказилось от неожиданности, когда она увидела блеск стали и напряжённые лица женщин, готовых убивать. В воздухе повисло напряжение, плотное, как туман над болотом. Все были готовы к сражению. Северянки — защищать свою королеву и принцессу. Восточные воительницы — охранять свою королеву и свою принцессу, и выполнить её приказ. Казалось, достаточно одной искры, чтобы зал наполнился звоном стали и криками умирающих. В этом кошмарном, застывшем моменте, маленькая Лира наблюдала за происходящим из тени своей колонны. Ей было страшно. Она видела блеск мечей, напряжённые позы воительниц, испуг на лице мамы, а затем и растерянность на лице Восточной принцессы, которую оттолкнули в сторону. Она видела, что сейчас начнётся бой, и могут гибнуть люди. И в этот миг детский разум пронзила страшная, невыносимая мысль: всё это происходит из-за неё. Это её хотят забрать, и поэтому женщины готовы убивать друг друга. И она поняла, что маме будет очень больно, если начнётся война теперь ещё и с Востоком. Маленькая Лира, движимая отчаянием, свойственным только детям, выбежала в центр зала. Маленькая фигурка в белом платье, она оказалась прямо между двумя линиями ощетинившихся сталью воительниц, прямо перед своей матерью, как живой щит. Это был отчаянный, инстинктивный поступок ребёнка, пытающегося остановить войну своим маленьким телом. — Мама! Не надо! — крикнула она тонким, срывающимся голосом, полным ужаса и мольбы. Её глаза, полные слез, метались между матерью и Королевой Элизабет. — Не убивайте мою маму! Пожалуйста, не надо войны! Королева Маргарет замерла на троне, её дыхание стало частым, прерывистым, а в глазах появились слезы, которые тут же замерзали на морозе зала. Она смотрела на свою дочь, на её маленькое, искажённое страхом и решимостью лицо, на мольбу в её глазах. Боль, которая пронзала её сердце, была невыносима, острее любого клинка. В этот момент, видя самопожертвование своего ребёнка, Маргарет окончательно поняла, что у неё нет выбора. Выбор был между потерей дочери и полной гибелью всего королевства. — Ваша дочь намного умнее и храбрее Вас, Маргарет, — заметила Элизабет, глядя на маленькую фигурку девочки стоящей между северянами и делегацией Востока. Маргарет опустила голову, слезы текли по её щекам, но в её глазах, устремлённых на дочь, горела горькая решимость. — Хорошо… — прошептала она, почти не веря своим словам, слова повисли в наступившей тишине. — Вы возьмёте её. Но если хоть что-то случится… Я поклянусь, Вы не узнаете пощады. Принцесса, услышав слова матери и увидев слезы на её лице, опустила голову. Она шагнула к Элизабет, не выдержав взгляда матери, и стиснула губы, собирая все свои маленькие силы, чтобы сдержать рвущиеся наружу рыдания. Этот момент был наполнен тяжёлым молчанием. Воительницы медленно опустили мечи, напряжение спало. — Принесите для принцессы тёплую одежду и что-то памятное, что она захочет взять, я заберу её прямо сейчас, — сказала Элизабет северной прислуге, её голос вновь обрёл твёрдость, прервав затянувшееся молчание. Затем, обернувшись к принцессе, произнесла: — Попрощайся с матерью, дитя, — голос её был твёрд, но в глубине её глаз, возможно, мелькнула искорка холодного сочувствия. Она видела боль, что разрывала сердце юной принцессы, и понимала, что сейчас для неё нет слов утешения. Началась суета, слуги побежали за тёплыми вещами для принцессы, а королева Маргарет бросилась к своей дочери, обнимая её с неистовой силой. Она сняла с себя тяжёлый серебряный медальон, с изображением совы, символ королевской власти Севера, и надела его на шею девочки. Затем прибежали служанки, чьи лица были мокрыми от слёз, неся тёплые одежды, отороченные мехом северного зверя. Они одели свою юную госпожу с нежностью. Кто-то сунул Лире в руку тряпичную куклу. Королева Севера, сгорбившись под бременем горя, прижала к себе дочь, гладя её белокурые волосы, словно пытаясь запомнить каждую прядь в последний раз. — Дитя моё, помни меня, — прошептала она, и её голос дрогнул от подступивших рыданий. Лира, чьи глаза были полны слёз, лишь кивнула, не в силах произнести и слова. Она чувствовала, как её сердце разрывается от боли расставания и страха перед неизвестностью, но понимала, что должна быть сильной ради матери и ради своего народа. Элизабет, видя, что прощание затягивается и причиняет лишь новые муки всем присутствующим, подошла к ним и мягко, но решительно отделила девочку от материнских объятий. — Нам пора, — сказала она, и в её голосе звучала твёрдость, не допускающая возражений, но не было показной жестокости. Королева Севера, смахнув слезу тыльной стороной ладони, кивнула и произнесла, глядя прямо в глаза Королеве Востока: — Я доверяю Вам мою дочь, Элизабет. Вы обещали не причинять ей вреда… — Я обещаю, — ответила Элизабет, и в её холодных глазах сверкнул огонь решимости, обещание было твёрдым и непреложным. Она взяла девочку за руку и, слегка подтолкнув, повела её к выходу из замка, где их уже ждали её воительницы, облачённые в сверкающие доспехи Востока. Принцесса Алия шла рядом с матерью по тем же гулким коридорам северного замка, по которым они совсем недавно вошли, полные решимости и ожиданий. Теперь рядом с ними, держась за руку Королевы Элизабет, которую её мать вела уверенно и безжалостно, шла маленькая северная принцесса, Лира, прижимая к груди свою куклу. Алия неотрывно смотрела на неё. Лицо девочки, ещё совсем недавно такое спокойное и тихое, теперь было мокрым от слез. Они текли беззвучно, оставляя дорожки на бледных щеках, и в её широко распахнутых голубых глазах застыла растерянность и глубокий детский страх. Она казалась невероятно маленькой и потерянной в огромных стенах замка, в чужом обществе, среди незнакомых, суровых лиц восточных воительниц. Лира без конца оглядывалась назад, через плечо, пытаясь поймать взглядом удаляющуюся фигуру матери, замок, который был её домом и который теперь оставался позади. В каждом её движении, в каждом взгляде через плечо читалась безмерная тоска и боль расставания. Алии было искренне жаль эту девочку. В её двенадцать лет она уже понимала, что такое долг и ответственность, но видеть такое горе у ребёнка, такого же маленького, как дети, с которыми она иногда играла при дворе её замка, было тяжело. Лира казалась такой хрупкой, такой беззащитной, её слезы и испуганный взгляд пронзали Алию. Это не была просто заложница, пешка в большой игре королев. Это была маленькая девочка, оторванная от матери и дома, испуганная и одинокая. В этот момент Алия увидела не символ Севера или гарантию безопасности, а живое, страдающее существо, чья судьба теперь оказалась в руках её матери, Королевы Востока. Чувство глубокой, необъяснимой жалости шевельнулось в сердце Алии, оставляя странный, тяжёлый след.

***

Как только они оказались за воротами замка, Королева Элизабет помогла маленькой принцессе сесть на своего коня. Её заложница, с трудом сдерживая рыдания, едва держалась в седле, её маленькие плечи дрожали от пережитого шока и горя. Элизабет, стараясь смягчить ужас ситуации, мягко спросила: — Как тебя зовут? Маленькая девочка подняла взгляд, полный боли и глубокого детского отчаяния, и едва слышно произнесла: — Лира… Её тонкий голос задрожал, а взгляд мгновенно метнулся к высоким крепостным стенам, где, она знала, ещё стояла её мать. Сердце Лиры сжалось. Она представляла, как её мать стоит там, наблюдая за её уходом, и, наверное, в этот момент сердце королевы разрывалось на части. Но Лира не могла ничего изменить. Королева Элизабет, заметив испуг и одиночество девочки, тихо заговорила: — Лира, не бойся. Это моя дочь, принцесса Алия. Она поедет с нами, и тебе не будет одиноко в дороге. Элизабет мягко кивнула в сторону своей дочери, и двенадцатилетняя Алия, сидевшая прямо и уверенно на своём коне неподалёку, чуть улыбнулась и тихо помахала меньшей девочке. Теперь Лира могла рассмотреть Алию получше. Алия была старше, в ней уже проступали черты будущей красоты. Тёмные волосы обрамляли бледное, гладкое лицо, а каричнивые глаза, такие необычные после голубых глаз Севера, хранили спокойную доброту, кожа Арии была слегка смуглой такая же как и у ее матери. Алия сидела в седле с естественной лёгкостью, крепко держа поводья, было видно, что она умелая наездница даже в своём возрасте. На ней была лёгкая, но хорошо защищающая детская кираса, прикрытая тёплым плащом из чёрного меха, который хорошо согревал её от северного холода. Алия ехала рядом с матерью и Лирой, глядя на северную принцессу с явным сочувствием. В какой-то момент взгляд Алии встретился со взглядом матери, и Алия, чуть наклонившись, тихо спросила: — Мамушка, надо ли это? Она ведь такая маленькая. Лицо Королевы Элизабет осталось твёрдым, хотя глаза её немного смягчились. Она тихо ответила: — Иногда, дитя моё, правитель должен откладывать эмоции и чувства в сторону. Приходится действовать в интересах страны, даже если это больно. Эта девочка — залог мира, Алия. Цена мира. Лира сидела неподвижно, опустив голову, плача тихо, стараясь изо всех детских сил не показать своего отчаяния и страха перед незнакомыми ей людьми из Востока. Когда Элизабет убедилась, что принцесса удобно устроилась в седле и крепко держится за неё, она взяла поводья и, мягко поворачивая своего коня, отдала приказ своим войскам. — Часть солдат останется здесь для охраны замка. Остальные отправятся укреплять границы, чтобы не пропустить воительниц Запада. Не допустим вторжения врага на эти земли, — распорядилась она с твёрдой решимостью в голосе.

***

Элизабет ехала в окружении своих воинов, а перед ней, в седле её коня, сидела Лира — маленькая, хрупкая девочка, чьи плечи всё ещё дрожали, а глаза были тусклыми от пролитых слез. Маленькая принцесса не могла сдерживать себя, её сердце рвалось от боли, а детскую душу терзала тревога и страх от того, что она только что потеряла: свою родину, свою мать, свою прежнюю жизнь. Это была её первая разлука с королевой, её матерью, и она не знала, как её маленькое сердечко сможет справиться с этим огромным, непосильным для ребёнка грузом. Элизабет, наблюдая за её мучениями, мягко прижимала маленькую принцессу к себе, пытаясь успокоить её своей силой и спокойствием. Элизабет понимала, насколько тяжело маленькой Лире было принять то, что произошло. Для неё всё случилось так внезапно и страшно — ещё вчера она была принцессой в своём замке, а сегодня стала заложницей, чей путь только начинался. — Ты в безопасности, — тихо сказала Элизабет, её голос был спокойным. — Я обещаю, что тебя никто не тронет и не обидит. Лира только беззвучно кивнула, её глаза с трудом удерживались от того, чтобы вновь не наполниться слезами. Она слишком устала от всего, что пережила за последние часы: от напряжения в зале, от ужасных слов, от страха за маму, от слез. Перемена судьбы была для неё настолько страшной и резкой, что у маленькой девочки не оставалось сил бороться. Она закрыла глаза и, прижавшись к тёплому боку восточной королевы, начала постепенно засыпать от изнеможения. Элизабет чувствовала её тихое дыхание, когда маленькая девочка наконец уснула, уронив голову на её плечо. Лира выглядела такой беззащитной и потерянной в седле рядом с Элизабет. Её тонкие детские плечи, её светлые волосы, рассыпавшиеся по одежде восточной королевы, и печальное выражение на уснувшем лице вызывали чувство глубокой жалости. Элизабет ощутила тяжесть ответственности за эту маленькую, невинную душу, которую она забрала из её дома. Элизабет приняла ответственность за маленькую заложницу, охраняя её, и не позволит ничему угрожать её безопасности. С этими мыслями она продолжила путь, её войско двигалось дальше по заснеженным северным землям, увозя принцессу Севера на Восток, к неизвестной судьбе. Маленькая принцесса всё ещё прижималась к её плечу во сне. Мороз пронизывал всё вокруг, и небо на Севере было тусклым и безжизненным. Ветер свистел между деревьями, заставляя огонь в костре танцевать и выбрасывать искры в темноту ночного леса. Воины Востока умело разбивали лагерь. Они двигались быстро и молчаливо, их действия были отточены и эффективны, как всегда у дисциплинированного войска. — Алия, посиди у костра с принцессой Лирой, — сказала Королева Элизабет, усаживая обеих девочек у огня. Лира, сидя рядом с костром и прижимая к себе куклу, казалась совсем маленькой и хрупкой в этом огромном и ледяном мире. Каждое движение девочки было осторожным, будто она боялась привлечь внимание или потревожить что-то невидимое. Алия подсела ближе к Лире и приобняла её за плечи. Лира не пошевелилась. Королева Элизабет, наблюдая за девочками издалека, заметила, как пламя костра отражается на бледной коже их лиц. Лира сидела, поникнув головой, почти не двигаясь, поглощённая своим детским горем и страхом. Элизабет давала короткие, чёткие указания своим воинам по обустройству лагеря, выбору мест для шатров и выставлению часовых вокруг периметра. Всё шло своим чередом, как всегда в хорошо организованном лагере. Алия обнимала Лиру, чтобы согреть её от северного ветра, и с беспокойством смотрела на маленькую заложницу. В глазах девочки сквозила глубокая печаль — от потери матери и дома, от такой резкой и страшной перемены в её судьбе. Она не могла убежать, не могла вернуться домой, и сама мысль об этом, казалось, выжигала её изнутри, делая такой беззащитной. — Тебе холодно, Лира? — мягко спросила Алия. Маленькая девочка подняла голову, и её большие голубые глаза встретились с темными глазами принцессы Востока. — Я не замёрзну, — произнесла Лира, но её тонкий голос был неуверенным, скорее констатацией факта, чем уверенным ответом. Алия не сразу ответила, её взгляд оставался на девочке, чувствуя всю тяжесть её молчания и переживаний. Она понимала, что для Лиры сейчас не было ничего хуже, чем быть в плену, даже если её дом ещё цел и в безопасности благодаря этому плену. Алия вздохнула и, не сказав больше ни слова, сняла с плеча свою тёплую, отделанную мехом накидку и бережно накрыла ею Лиру. — Сейчас установят шатёр, прогреют его, и ты сможешь спрятаться от холодного ветра и стужи, — сказала Алия, а сама встала и направилась к матери, чтобы узнать, не нужна ли той помощь. Лира осталась сидеть у костра, её маленькие плечи опустились ещё ниже, а руки сжались на коленях. Она была хрупка, слишком хрупка для этого мира. Когда шатёр был установлен и внутри него развели небольшой очаг, наполнив воздух теплом и запахом дыма, Элизабет и Алия подошли к Лире. Маленькая девочка всё ещё сидела у костра, её глаза были пустыми и невидящими, будто её мысли находились очень далеко от этого лагеря, от этого мира. Элизабет медленно наклонилась и протянула руку, предлагая помощь встать. Лира взялась за её руку, её маленькое тело было вялым. Элизабет осторожно повела девочку в шатёр. Внутри было тепло и сухо, и едва ощутимый запах дыма от небольшого очага витал в воздухе, смешиваясь с запахом приготовляемой еды из лагеря. Шатёр был скромным, как и полагается в походных условиях, но уютным, отгораживая от огромной, холодной ночи. В этом небольшом, тёплом пространстве Лира на мгновение могла забыть о холодной пустоте, что царила вокруг, внутри и снаружи. Элизабет усадила девочку у маленького очага рядом со своей дочерью в шатре, там, где было теплее всего. Пахло приготовлением еды в лагере. Суп готовился для всех воительниц, для военачальниц и для самой королевы Востока, которая ела ту же простую пищу, что и её солдаты. Запах еды, простой, но свежей и домашней, стал всё более ощутимым. Лира сидела, глядя перед собой, казалось, не замечая ничего вокруг. Она была как тень, охваченная болью от утраты, потерянная в своём горе. В шатёр вошла служанка, неся поднос с горячей похлёбкой. Она поставила его на низкий столик у очага и быстро отошла, стараясь не нарушать спокойствия. Вторая служанка сразу принялась накрывать на стол, расставляя простые деревянные миски с едой, готовыми для своей повелительницы, принцессы и маленькой пленницы. Элизабет подошла к Лире, присела рядом с ней и тихо сказала: — Лира, пойдём. Надо поесть. Маленькая девочка не шевельнулась. Её глаза оставались прикованы к огню в очаге, и было видно, что она по-прежнему не замечала ничего вокруг, уйдя глубоко в себя. Элизабет мягко положила руку на её маленькое плечо, чтобы вывести её из этого оцепенения. Этот жест был лёгким, но в нём чувствовалась та непреложная, спокойная сила, что исходила от королевы, которую невозможно было игнорировать. Лира вздрогнула от прикосновения, медленно подняла голову и встретилась с её взглядом. Элизабет дождалась, пока девочка соберётся с мыслями, и помогла ей подняться на ноги. Лира двигалась медленно, её маленькое тело было как чужое от усталости и переживаний, и каждый шаг давался с трудом. Но Элизабет не отпустила её, поддерживала, пока она, в конце концов, не села за стол перед миской с супом. Тело девочки всё ещё было напряжено, а взгляд опустился в тарелку. — Лира, я обещала твоей матери заботиться о тебе, — сказала Элизабет, её голос был мягким, но в нём звучала твёрдость и непреклонность обещания. — Прошу тебя, поешь. Мы в пути уже несколько часов, и ты наверняка проголодалась. Лира невольно взяла ложку, но не спешила есть. Маленькая девочка медленно помешивала суп, её взгляд был пустым, будто она находилась где-то очень далеко, не в этом шатре, не в этом мгновении. Элизабет и Алия быстро съели свой суп, но всё внимание королевы оставалось приковано к Лире, которая так и не притронулась к еде, а сидела, прижимая к себе свою куклу. Элизабет вздохнула. — Алия, может быть ты поможешь принцессе поесть? — Конечно, матушка, — отозвалась девочка. Она поднялась со своего места и подошла поближе. Не говоря ни слова, она села рядом с Лирой, мягко привлекла её внимание к еде и взяла из её рук ложку. — Лира, ты должна поесть. — Голос Алии был спокойным, но с заметной настойчивостью, не терпящей отказа. — Давай покормим твою куклу, — сказала Алия, зачерпнув ложку супа и протягивая её к вышитому алыми нитками рту куклы. — Ах, как вкусно, — сказала Алия, изображая голос куклы. — А теперь пусть поест моя принцесса. — Алия передала ложку Лире. Но Лира продолжала сидеть, опустив голову, не реагируя на слова Восточной принцессы. Алия не собиралась отступать, она снова взяла ложку из маленьких рук девочки и, зачерпнув суп, поднесла его к её губам. Лира слегка вздрогнула, её глаза широко распахнулись от неожиданности. Она с недоумением посмотрела на королеву Востока. — Я сама, — тихо сказала Лира, но её маленькие ручки не успели отнять ложку, когда Алия вновь посмотрела на неё с уверенностью, не оставляющей сомнений. — Я не уйду, пока ты не поешь, — произнесла Алия с решимостью в голосе, её взгляд неотступно следил за каждым движением Лиры, контролируя, чтобы девочка поела. Лира замолчала, опустив глаза. Глотать было трудно, и её движения оставались медленными и скованными горем. Но, увидев, что Элизабет и Алия не отводят от неё взгляда и ждут, Лира неохотно поднесла ложку к губам и сделала первый маленький глоток. Каждое движение было затруднённым, но с каждым глотком её маленькая осанка немного распрямлялась, хотя лицо оставалось глубоко печальным. Когда суп был съеден до конца, Лира положила ложку обратно в миску. Она не подняла глаз, но в её тихом дыхании можно было услышать лёгкое облегчение — облегчение от выполненной просьбы, облегчение от того, что её больше не заставляют есть. После еды Элизабет встала и, не торопясь, подошла к девочкам. Её взгляд был мягким, но в нём проскользнула тень заботы и контроля. — Пойдём, тебе нужно отдохнуть, — сказала она тихо, протягивая руку, чтобы помочь девочке встать. Лира приподнялась, её глаза настороженно следили за каждым движением королевы. Постель, к которой Элизабет подвела свою маленькую пленницу, была простая, но тёплая, устроенная в укромном уголке шатра. На ней уже лежала принцесса Алия, уставшая от долгого пути. Она слегка подвинулась, приглашая Лиру лечь рядом. Девочка испуганно отступила, но Королева Элизабет лишь слегка подтолкнула её к кровати. — Ты не во дворце, дитя, — тихо сказала королева. — Будешь делить постель с принцессой Алией, пока не доберёмся до Восточного замка. Лира опустилась в кровать и осторожно легла, боясь пошевелиться. Алия накрыла её одеялом и повернулась к матери: — Спокойной ночи, матушка, — сказала девочка. Королева наклонилась, чтобы поцеловать дочь. Увидев, какой одинокой и напуганной выглядит Лира, девочка лежала напряжённая, прижимавшая к себе свою куклу. Элизабет осторожно провела по волосам девочки. — Спокойной ночи, принцесса Лира, — сказала королева. Алия, словно повинуясь какому-то инстинкту, осторожно приобняла девочку за плечи и быстро заснула. Лира ещё какое-то время смотрела впереди, как королева садится за стол, где они только что ели. Элизабет разложила на столе карту и склонилась над ней, погруженная в свои мысли о предстоящем пути и безопасности войска. Медленно её маленькие глаза начали закрываться. Она чувствовала, как тяжесть сна накрывает её усталое тело. Мысли путались, маленькое тело уставало от долгого напряжения и переживаний. И вот она погрузилась в сон, полный жутких образов. Она сново и сново переживала тот момент — как Элизабет забирает её у матери, как уводит её из родного замка, далеко от того, что было ей знакомо, что было её домом. Всё перед глазами расплывалось, и Лира снова переживала этот момент — беспомощную боль, растерянность, страх перед тем, что её жизнь навсегда изменится. ира проснулась от лёгкого шума, доносящегося снаружи шатра. В воздухе витал запах свежей пищи, который наполнил шатёр и, к её удивлению, пробудил аппетит. Она немного потёрла глаза маленькими кулачками, пытаясь избавиться от тяжёлой дремоты, которая не отпускала её всю ночь, принося с собой кошмары. В шатре было ещё темно, но тусклый свет, пробивающийся через плотную ткань, постепенно обострял её восприятие окружающего мира. Когда она повернулась, чтобы подняться, то заметила: Алии нигде не было видно, вероятно, она проснулась раньше и пошла к матери. В шатре находилась прислуга, которая аккуратно расставляла на низком столике тарелки и чашки. Женщина заметила, что Лира проснулась, и с лёгкой, чуть виноватой улыбкой предложила ей умыться. Лира, всё ещё не привыкшая к тому, что её жизнь кардинально изменилась за один день, несмело встала с кровати и пошла к умывальнику. Тёплая вода, которую ей вылили на маленькие ручки, ласково согрела её кожу, снимая остатки ночной прохлады. Лира закрыла глаза на мгновение, поглощая это приятное ощущение тепла и заботы. Вода была удивительно тёплой и уютной, она ощущала, как её маленькое тело постепенно расслабляется, а в голове проясняется, хотя страх и тревога всё равно не покидали её, верные спутники. Умывшись, Лира почувствовала себя немного легче. Не так холодно, не так пусто внутри, как было прежде. Она вернулась к столику, где её уже ждала прислуга. Её усадили на место, мягко накрыв плечи тёплым плащом принцессы Алии, а на столе перед ней стояла чашка с горячей кашей и свежий хлеб, источающий дразнящий аромат. Она села и начала есть, на мгновение забыв обо всём остальном в мире, сосредоточившись на простом тепле еды. Вскоре в шатёр вошла Королева Элизабет с дочерью. Она была, как всегда, спокойной, но её присутствие ощущалось сильно, наполняя собой пространство. Сама атмосфера вокруг становилась другой с её появлением — более собранной, более устойчивой. Она взглянула на Лиру с вниманием, которое не укрылось от девочки, а затем, подойдя к столику, села рядом. Королева и её дочь не спеша, начали завтракать. — Мы скоро покинем эти земли, — сказала Элизабет, и её слова были тихими, но ясными. — Пора двигаться дальше, на восток. Там тепло, и лето бывает очень жарким. Лира слушала её. Она не могла не обратить внимания на голос Королевы Элизабет — он был таким спокойным, что изнутри начинало тихо угасать напряжение, а лёгкая тоска, что жила в сердце, начинала таять под этим ровным звуком. — На востоке много зелени, — продолжила Элизабет, рассказывая о своём доме, — степи широкие, а деревья такие высокие, каких ты, возможно, никогда не видела на Севере. Лето на Востоке жаркое, но воздух свежий, напоенный запахом трав. Мне нравятся эти места. Я надеюсь, тебе тоже там понравится, — добавила она с лёгкой, еле заметной улыбкой. Лира смотрела на неё. Элизабет говорила о своём доме с таким теплом, с такой любовью, которую Лира привыкла видеть только в глазах своей собственной матери. Лира немного расслабилась. Алия сидела рядом, спокойно глядя на принцессу Лиру, будто они были давними подругами. — Не бойся, Лира… — продолжила Элизабет, понижая голос, стараясь донести эти простые слова до самой глубины души Лиры, заверить её в безопасности. Когда лагерь был свёрнут, Элизабет отдавала последние распоряжения, проверяя, чтобы всё шло своим чередом. Воины были собраны, оружие готово, а снаряжение аккуратно уложено. Лира стояла чуть в стороне, закутанная в тёплый плащ, молчаливая, с поникшими плечами. Она наблюдала, как чужие люди безмолвно и слаженно готовились к дороге, чувствуя себя в этом мире лишней, беззащитной и совсем одинокой. Когда всё было готово, Элизабет подошла к маленькой девочке и, не задавая лишних вопросов, указала на коня, которого подготовили специально для них. Лира взглянула на огромное животное с тревогой. Её маленькие пальцы инстинктивно вцепились в край плаща, а глаза расширились от страха. Элизабет тут же уловила этот детский страх во взгляде. — Ты умеешь ездить верхом? — спросила она спокойно, хотя по лицу Лиры уже всё стало понятно без слов. — Нет, — тихо призналась Лира, её голос прозвучал едва слышно, почти шёпотом, будто ей было стыдно в этом признаться незнакомой королеве. — Я… я боюсь. Элизабет слегка нахмурилась, но не проявила ни тени раздражения, ни насмешки. Она лишь коротко кивнула, будто приняла это как ещё одну часть той ответственности, которую сама же на себя взяла, забрав этого ребёнка из дома. Она отвернулась, что-то быстро сказав одной из своих людей на восточном диалекте, а затем вернулась к Лире. — Тогда поедешь со мной, — сказала Элизабет уверенно, это был самый очевидный и естественный выход из положения, не требующий обсуждений. — Алия научилась ездить верхом, наверное, раньше, чем ходить, — улыбнулась королева, глядя на свою дочь, которая уже оседлала своего коня и ждала рядом. На Алии был другой плащ, так как свой она отдала Лире, видя, как девочка замёрзла прошлой ночью. Элизабет легко подсадила девочку в седло и села позади неё. Когда Лира оказалась на спине огромного коня, её маленькие ручки крепко вцепились в край седла. Элизабет, видя это, мягко подтянула её к себе, усаживая поудобней. — Расслабься, дитя, — сказала она тихо, её голос звучал как шелест спокойного ветра или мягкое прикосновение. — Я держу тебя. Смотри, как Алия хорошо держится в седле, и ты так научишься со временем. Лира молчала, её взгляд был устремлён вперёд, на дорогу, которая уходила в густую тень северного леса. Ветки деревьев сплетались над ними, создавая почти непроницаемый полог, сквозь который с трудом пробивался дневной свет. Конь медленно шагал, его копыта мерно ступали по снегу, а вокруг царила мёртвая тишина, прерываемая лишь хрустом снега под копытами и редким скрипом снаряжения. Так они ехали долго. Лира не шевелилась, её маленькое тело было напряжено от страха и необычного положения, но постепенно она начала привыкать к размеренному движению лошади и теплу чужого тела за спиной. Её взгляд блуждал по дороге, по снежным сугробам, по тёмным силуэтам деревьев, которые в её детском воображении казались почти живыми существами. Элизабет о чём-то переговаривалась с дочерью на восточном диалекте, которого Лира не понимала. Она знала лишь родной северный диалект и общий язык, на котором говорили все. Королева крепко держала маленькую Лиру, её глаза внимательно следили за дорогой и за своими воинами, но в глубине своего сознания она тоже была поглощена этим моментом тишины и близости. Лира была настолько близко, что королева чувствовала её дыхание, её детскую хрупкость, её страх, который был едва ощутим, но всё равно отчётливо присутствовал в напряжении её маленького тела. Северный лес окружал их своей тёмной, неизменной красотой. Только скрип снега и дыхание лошадей нарушали безмолвие, и этот момент, казалось, тянулся бесконечно, увозя маленькую принцессу всё дальше от её дома.

***

Привал начался спокойно, как и все привалы в этом долгом пути. Лагерь снова ожил привычной суетой: воины готовили еду на кострах, закрепляли лошадей, чистили оружие. Королева Элизабет отдавала короткие, ясные указания своим людям, внимательно следя за тем, чтобы всё было под контролем, чтобы никакая мелочь не ускользнула от её внимания. Лира, всё ещё молчаливая и погружённая в свои мысли, сидела у костра, завернувшись в плащ. Она смотрела на танцующее пламя, но вскоре её взгляд невольно устремился в сторону тёмного, загадочного леса, окружавшего лагерь. Говорить с сидящей рядом Алией ей не хотелось, и принцесса Востока не настаивала на этом. — Иди пройдись, если хочешь. Только недалеко, не теряйся из виду, — неожиданно разрешила Элизабет, поймав её задумчивый, тоскливый взгляд. Лира не ответила вслух, но благодарно кивнула, поднялась и медленно направилась в сторону деревьев. Она шла осторожно, к груди она всё ещё прижимала свою тряпичную куклу, ступая мягко по снегу, боясь потревожить тишину вокруг или напугать невидимых лесных обитателей. Элизабет следила за ней, её взгляд был цепким и внимательным, но она дала маленькой девочке немного свободы, понимая, как тяжело тому, кто всё время находится в плену чужих глаз, под постоянным присмотром. Воины Элизабет уже ели, кто-то тихо переговаривался, кто-то шутил, пытаясь поднять настроение после долгого дня пути. Всё шло своим чередом, жизнь лагеря текла размеренно, пока эту размеренность не разорвал внезапный, громкий топот копыт. Шум прорезал тишину леса, как нож, заставляя всех в лагере вздрогнуть и замереть. Из леса выскочили несколько всадниц на быстрых северных конях — северянки. Они не кричали угроз, не нападали на лагерь напрямую, но действовали с пугающей слаженностью и решимостью, направляясь прямиком к маленькой северной принцессе, отошедшей от костра. — Лира! — резко выкрикнула Алия, вскакивая на ноги, мгновенно осознав опасность, но было уже поздно. Королева резко обернулась. Одна из всадниц на полном скаку, наклонившись с седла, ловко схватила маленькую Лиру, перекинув её поперёк своего седла. Девочка вскрикнула от неожиданности и страха, но её тонкий голос тут же потонул в грохоте копыт и шуме налетевшего ветра. Её кукла выпала из детских рук и так и осталась лежать на снегу. Северянки не остановились даже на мгновение — они резко развернули коней и рванули обратно в лес, их силуэты быстро растворялись в тенях густых деревьев, таяли в наступающих сумерках. — За ними! Немедленно! — Элизабет сорвалась с места, давая знак своим воинам. Несколько быстрых солдат тут же вскочили на лошадей, и началась стремительная погоня по заснеженному лесу. Элизабет вела их, её лицо было маской холодной решимости, а глаза горели опасным огнём. Алия старалась не отставать от матери и её отряда. Густой, тёмный лес вскоре сменился открытым заснеженным лугом, где похитительницы потеряли своё единственное укрытие. Элизабет увидела, как они мчатся по белой равнине, уже понимая, что здесь, на открытом пространстве, им не скрыться от восточных лучниц. — Арбалеты! — коротко, властно приказала она, поднимая руку, останавливая часть отряда. — Стрелять! Но не задеть девочку! Цельтесь точно! Солдаты Элизабет мгновенно исполнили приказ. Несколько стрел с тихим свистом рассекли морозный воздух, точные и смертельные. Одна за другой северянки падали с лошадей, их тела тяжело зарывались в глубокий снег, оставляя алые пятна на девственно белой равнине. Вскоре осталась лишь одна всадница — та, что всё ещё держала маленькую Лиру поперёк седла. Она была ранена, кровь текла по её плечу, окрашивая одежду, но она отчаянно пыталась направить коня дальше, к спасительному лесу. Лира, висевшая поперёк седла, внезапно, по-детски неловко, начала сопротивляться. Она барахталась, пыталась вывернуться, хваталась маленькими ручками за поводья или за одежду всадницы, пытаясь заставить её остановиться, сбросить себя. Элизабет, наблюдая за этой отчаянной борьбой маленького ребёнка, невольно затаила дыхание. Девочка, по какой-то непонятной причине, сопротивлялась тем, кто пришёл её спасти, хотя казалось, она должна была с радостью позволить себя увезти своим соплеменницам. Внезапно, в момент замешательства раненой всадницы, Лира всё же смогла вывернуться и упала в высокий снег. Она тут же поднялась на маленькие ножки, её волосы растрепались от ветра и падения, а детское лицо было искажено ужасом и отчаянием. Она сделала несколько шагов в сторону спасительного, казалось бы, леса, но потом резко развернулась. И к удивлению Элизабет и всех её воинов, Лира побежала не к лесу, не к упавшей северянке, а прямо к ним, к отряду Востока, прямо к Королеве Элизабет. Её маленькая фигурка с трудом пробиралась через высокий снег на лугу, но она не останавливалась, бежала изо всех сил. — Матушка, она бежит к вам, — воскликнула Алия с удивлением. — Лира! — Элизабет, направляя своего коня прямо к девочке и протягивая ей руку. Лира, спотыкаясь в снегу, схватилась за сильную руку Элизабет и с её помощью забралась на лошадь, тяжело дыша от бега и страха. Её маленькое лицо было бледным, глаза широко распахнуты и полны ужаса. Она подняла свой испуганный взгляд на Королеву Элизабет. Лира, дрожа всем маленьким телом, прижималась к Элизабет, ища защиты. Она казалась такой маленькой и хрупкой на спине огромного коня, что королева невольно сжала руки вокруг её тоненьких плеч, стараясь защитить девочку от холода и пережитого шока. Элизабет была удивлена этим неожиданным жестом привязанности и доверия — до этого Лира всячески избегала её прикосновений, ограждая себя невидимой стеной страха и недоверия. Но сейчас она будто искала у неё укрытия, единственной защиты в этом враждебном мире. — Почему ты сопротивлялась похитителям? — спросила Алия, подъехав ближе, не скрывая удивления в своём голосе. Голос её был спокойным, но в нём слышалась настороженность и непонимание. — Они ведь тоже северянки. Разве ты… разве ты не хотела вернуться домой, к своим? Лира не сразу ответила. Она замерла на несколько мгновений, тяжело дыша, видимо, пытаясь собрать свои детские мысли. Затем подняла голову, глядя прямо на Элизабет. — Это не люди моей матери, — тихо, но твёрдо сказала она, её маленький голос прозвучал неожиданно ясно после пережитого ужаса. — Это клан Белого Волка. Элизабет нахмурилась, её брови едва заметно приподнялись. Она изучала детское лицо Лиры, пытаясь понять, откуда маленькая девочка может знать о кланах и их символах. — Белые Волки? — повторила королева, её голос стал холоднее, в нём появился оттенок подозрительности. — Значит, это был не ваш клан? Тогда кто они такие? Лира выпрямилась в седле, насколько могла, повернув голову так, чтобы Элизабет могла разглядеть вышивку на её одежде и медальон, данный ей матерью. Маленькая белая сова была аккуратно вышита на ткани её плаща и такое же изображение было на медальоне, висевшем у неё на груди, охраняя свою маленькую хозяйку. — Это символ нашего рода, Северная Сова, — пояснила маленькая принцесса, её голос стал твёрже, в нём появилась отголосок гордости за свой род. — Моя мать никогда не отправила бы своих людей против вас, Королева Элизабет. Она слишком хорошо знает, чем это закончится. Белый Волк… это соседний клан. Они давно враждуют с нами. Элизабет молча слушала, обдумывая услышанное. Она перевела взгляд на маленькую белую сову, сверкающую на плаще Лиры и на медальоне, а затем снова на маленькую девочку, которая, казалось, знала больше, чем должна была знать в своём возрасте. — Ты уверена, что это именно они? — спросила Алия, сдерживая свои эмоции и пытаясь понять, откуда ребёнок знает такие подробности. — Если это так, то их действия — неслыханная дерзость. Напасть на мой отряд ради заложницы Севера… — сказала Элизабет. Лира лишь кивнула, её маленькое тело снова прижалось к Элизабет, стараясь укрыться не только от холодного ветра, но и от страшных воспоминаний о том, как её схватили чужие люди. — Проверьте тела, — громко приказала Элизабет своим воинам, обернувшись назад. — Снимите нашивки с их одежды. Несколько солдат тут же кивнули и поспешили к месту, где на снегу лежали тела убитых северянок. Они вернулись спустя несколько минут, неся в руках срезанные нашивки с плащей мёртвых женщин. Элизабет взяла одну из них и внимательно рассмотрела. На ткани был вышит белый волк с оскаленной пастью, яркий, хорошо узнаваемый символ клана, о котором говорила маленькая Лира. — Ты оказалась храбрее, чем я думала, дитя, — сказала Элизабет, вновь обращаясь к Лире. В её голосе, возможно, сквозило уважение, но и оставалась нотка удивления. — Ты не пострадала? Лира отрицательно покачала головой, но Элизабет не удовлетворилась её молчаливым ответом. Она бегло осмотрела девочку сама, насколько это было возможно на коне: провела рукой по её маленьким рукам, заглянула в её испуганные глаза, оценила состояние её одежды. Небольшая царапина на лице Лиры привлекла её внимание. — Царапина… и, кажется, ушиб, — наконец сказала Элизабет, слегка прикоснувшись к её боку, туда, куда, возможно, пришёлся удар при падении или когда её схватили. Лира вздрогнула и сжалась от боли от этого прикосновения. — Ничего серьёзного, скорее всего, но всё же я хочу, чтобы ты позволила моему лекарю осмотреть тебя, как только мы доберёмся до следующего привала. Лира тихонько кивнула, всё ещё не до конца оправившись от случившегося. Когда они добрались до следующего места для привала, Элизабет осторожно передала маленькую девочку в руки Мириам, своему личному медику. Женщина осмотрела Лиру, действуя быстро и аккуратно, с привычной сноровкой. Лира молчала, покорно позволяя себя осматривать, но её взгляд время от времени искал Королеву Элизабет в толпе воинов, будто только её присутствие могло дать ей ощущение безопасности и спокойствия в этом чужом мире. Когда Мириам закончила осмотр, она обратилась к Элизабет, стоявшей неподалёку. — Небольшой ушиб на боку, Ваше Величество, но не опасный. Девочке понадобится покой и тепло. С телом её всё будет в порядке, оно справится. Но эмоциональное потрясение может дать о себе знать позже. Вам нужно действовать осторожно с ней, Ваше Величество. Элизабет кивнула, задумчиво глядя на Лиру. Маленькая девочка сидела рядом с костром, прижавшись к Алии, которая обхватила девочку своими руками, стараясь согреть её. Несмотря на уверенность лекаря, королева заметила, что Лира была очень тиха и покорна, словно всё произошедшее наложило на неё ещё больший груз переживаний и страха. — Спасибо, Мириам, — коротко сказала Элизабет, не отрывая взгляда от Лиры. Она обернулась к своим воинам, отдавая чёткие, решительные распоряжения. Элизабет приказывала свернуть лагерь как можно быстрее, без промедления. — Мы двинемся дальше немедленно, — сказала она, её голос прозвучал твёрдо и властно. — Не будем задерживаться. Старайтесь двигаться быстрее, чем прежде, но без лишней суеты и шума. Мы должны покинуть эти северные земли как можно скорее. — Вот твоя кукла, Лира, — сказала Алия, протягивая девочке её игрушку, которую она выронила во время похищения. Лира улыбнулась и с благодарностью посмотрела на Восточную принцессу. — Спасибо, Ваше Высочество. Элизабет снова подошла к Лире, которая всё ещё сидела у костра рядом с её дочерью. Её взгляд был отстранённым, потерянным в горе, но, услышав приближающиеся шаги королевы, она подняла голову. — Нам пора, дитя, — мягко сказала Элизабет. Лира кивнула и медленно поднялась на маленькие ножки. Она выглядела слабой и усталой, но стояла прямо, стараясь держаться достойно, хотя её маленькие ручки всё ещё слегка дрожали. — Ты сможешь ехать? — спросила королева, её голос стал чуть теплее, в нём появилась нотка заботы. Лира снова молча кивнула, взгляд её больших голубых глаз говорил, что она не уверена в своих силах после пережитого. Элизабет не стала настаивать, видя состояние ребёнка. Она знала, что, даже если Лира не скажет ни слова, её маленькое тело может просто не выдержать нагрузки. Солдаты быстро оседлали коней, и Элизабет, как и раньше, осторожно усадила Лиру перед собой на своего коня. Маленькая девочка обмякла в её руках, прижимаясь к ней, стараясь найти опору и защиту в этой сильной фигуре, которая, парадоксальным образом, стала для неё самой защитой от мира, даже от тех, кто пришёл её «спасать». Когда отряд двинулся в путь, холодный ветер Северных земель снова попытался пробиться сквозь тёплые накидки, но Элизабет крепче прижала Лиру к себе, стараясь укрыть её и от стужи, и от всех опасностей этого мира. А принцесса Алия ехала рядом, не спуская с Лиры обеспокоенного взгляда.