Этот господин, должно быть, болен?

Слуга быстрым шагом вбежал в зал и опустился на колени перед Хань Чжунвэнем. - Мой господин, - поприветствовал он. - Ну, как всё прошло? Что сказал правитель Силина? - беспокойно спросил Хань Чжунвэнь, поднимаясь на ноги. Слуга поднял голову и посмотрел на него. - Господин, - ответил он, - этот скромный слуга не смог встретиться с правителем Силина. Он даже не смог войти во дворец! Люди во дворце сказали, что это неудобно, и стража не пустила меня. Я пытался попросить их передать сообщение тем, кто находится внутри, но и тогда не было никакого ответа. У этого скромного подчинённого не было другого выбора, кроме как вернуться и спросить совета у господина. Выражение лица Хань Чжунвэня изменилось, когда он это услышал. Его пробрала дрожь. Он снова заговорил, теперь уже резким и яростным тоном: - Неудобно? Что неудобно? Неужели Ли Чэнхуа так рвётся разорвать наше соглашение? Неужели он так рвётся провести между нами чёткую границу? Мы уже сидим в одной лодке, но он всё ещё пытается скрыться и защитить себя? Неужели он просто бросает меня, не заботясь о том, что будет со мной дальше? Слуга не осмелился ответить. Зато начальник гарнизона, стоявший рядом с ним на коленях, не удержался и выпалил: - Господин, поверь мне! Вчера вечером этот скромный подчинённый действительно отпустил повозку только после того, как увидел в талисмане приказ Его Высочества. Этот скромный подчинённый действительно не ожидал... - Достаточно! - оборвал его Хань Чжунвэнь. - К чему говорить мне это сейчас? Ты уже позволил Чу Минъюню и Су Шиюю сбежать, и, само собой, они уже давно прибыли в южный военный лагерь. Чжан Ю тоже обнаружили, и наш союз с ним больше не имеет смысла. Теперь, когда южные военные силы под их контролем, что мне ещё остаётся делать? Командир гарнизона опустил глаза, не смея даже выдохнуть. На мгновение воцарилась мёртвая тишина, прежде чем Хань Чжунвэнь наконец немного успокоился и вышел из зала, не обратив на них больше никакого внимания. Он прошёл через весь двор и добрался до приёмной, где Лю Юньцзы сидела в комнате и шила зимнюю одежду. Увидев его, она встала и улыбнулась. - Мой муж, - поприветствовала она. - Жена, - ответил Хань Чжунвэнь, положив руку на её пальцы и крепко сжав их. Затем он снова заговорил, понизив голос: - А теперь немедленно собирай вещи. Увези Цзымина из Шоучуня, но не возвращайся в свой дом; найди безопасное пристанище... - Если я возьму Цзымина с собой, а ты, дорогой муж? - поспешно спросила Лю Юньцзы. - Если мы уходим, ты тоже должен пойти с нами, муж. Хань Чжунвэнь покачал головой. - У меня нет выбора, кроме как остаться. Они меня не отпустят. Если я уйду, ты обязательно окажешься замешанной вместе со мной в моих преступлениях, и тогда тебе уже не сбежать. - Тогда эта скромная женщина останется со своим мужем! - сказала Лю Юньцзы. - Юньцзы! - упрекнул Хань Чжунвэнь. - Если ты останешься здесь, то просто умрёшь напрасно. Зачем тебе здесь оставаться? Послушай меня и забери Цзымина с собой как можно скорее. Считай это последней возможностью оставить после себя немного своей крови и плоти. - Найди кого-нибудь другого, чтобы проводить Цзымина. Но эта скромная женщина отказывается уходить. - Лю Юньцзы пристально посмотрела на него и продолжила: - Я всегда была рядом с тобой. Ты выбирал мне одежду, которую я ношу, и ты же купил мне заколку для волос. Всё моё существо принадлежит тебе, дорогой муж. Я не знаю, как жить дальше в этом мире без тебя. Хань Чжунвэнь не удержался и вздохнул. Он обнял её и нежно поцеловал в лоб. - Неужели и правда достоин такой женщины я, Хань Чжунвэнь? Как я могу позволить тебе проводить меня в могилу? Покачав головой, она одарила его своей обычной нежной улыбкой. В этот момент в комнату внезапно вбежал слуга. Он был так взволнован, что даже забыл поприветствовать их по всем правилам, крикнув: - Господин! Господин! Военная печать найдена! - Нашли?! - Хань Чжунвэнь отпустил Лю Юньцзы, приняв из рук слуги бронзовую печать. - И после стольких безуспешных поисков! Где же она была спрятана? - Господин, неудивительно, что мы не смогли найти её раньше, ведь Ло Синь, как выяснилось, проглотил её! Когда мы избавлялись от его тела, мы вскрыли его и обнаружили, что печать находился у него в желудке! Наместник осторожно погладил бронзовую печать большим пальцем. Некоторые гравировки на ней немного размылись, но в остальном это не сильно повлияло на неё. Взгляд Хань Чжунвэня постепенно становился твёрже. Он крепко сжал военную печать и сказал: - Ладно, раз Небеса, похоже, мне помогают, я рискну ещё раз! - Дорогой муж, пожалуйста, остановись, - Лю Юньцзы схватила его за руку. - Давай сдадимся. Исход уже решён. Пока у нас есть шанс, как насчёт того, чтобы попытаться заключить сделку с маршалом Чу и цензором Су и попросить их отпустить нас? - Жена, ты просто слишком наивна. Кто, по-твоему, эти двое? Неужели ты действительно приняла Чу Минъюня и Су Шиюя за добрых людей? Более того, я пытался убить их той ночью. Если они не разорвут меня на куски после того, как я сдамся, это уже можно будет считать милосердием. Ты действительно думаешь, что они меня отпустят? Даже если всё пойдёт так, как ты говоришь, как я могу рисковать своей жизнью и судьбой, полагаясь на них? Исход уже решён? Нет, он ещё не решён! Я всё ещё могу сражаться насмерть! Ещё теплится надежда! Сказав это, Хань Чжунвэнь повернулся к слуге. - Снова иди к правителю Силина и чётко скажи ему, что если я проиграю, я позабочусь о том, чтобы он погиб вместе со мной. Передай ему, чтобы он отказался от идеи бросить меня и действовать в одиночку, и попроси его немедленно прислать мне на помощь войска! - Мой муж... Хань Чжунвэнь пристально посмотрел на Лю Юньцзы. Затем он силой отдёрнул руку и вышел из комнаты, даже не взглянув на неё. Лю Юньцзы осталась одна; лихорадочный блеск в её глазах наконец сменился слёзами, которые хлынули потоком, когда она медленно подняла руки, чтобы закрыть лицо, и начала безутешно рыдать, стоя на коленях на полу. Когда Хань Цзымин, спавший во внутренних покоях, услышал шум, он проснулся. Во сне замок долголетия на нём сбился в сторону, и, выходя из комнаты, он поправил его. Удивлённо потянув Лю Юньцзы за руку, он спросил: - Мама, что случилось? Когда его рука коснулась её слёз, он поспешно сказал: - Пожалуйста, не плачь... Лю Юньцзы крепко обняла своего ребенка, слезы стекали по ее лицу, словно капли проливного дождя. * * * Земля слегка дрожала, когда закованные в железо копыта боевых коней ступали по замёрзшей реке. Небольшая группа людей приближалась к военному лагерю верхом. За ними, вдали, поднималось от земли бесконечное облако дыма и пыли. - Маршал Чу, враг вторгается к нам! Они уже в двадцати ли от нас! - Понял. Выведите войска из лагеря и постройте. Не действуйте безрассудно. Ждите моего приказа. - Да, генерал. Получив приказ, разведчик поклонился и вышел из палатки. Су Шиюй взглянул на Чу Минъюня, сидевшего рядом. Цензор, немного подумав, сказал: - Учитывая, что Хань Чжунвэнь не сразу отправил войска в погоню за нами, а хорошенько выждал, чтобы сделать это в подобных масштабах, он, должно быть, заполучил карательную армию императорского двора. Твои раны всё ещё серьезны, поэтому я возьму на себя командование этим сражением от твоего имени. - Разве я говорил, что намерен сражаться? - спросил Чу Минъюнь с улыбкой на лице. - Хань Чжунвэнь был вынужден пойти на это из-за паники. Он даже не захотел подумать. Всё, что он делает, бесполезно, даже если бы я лично дал ему ещё 30 000 солдат в качестве подкрепления. - Почему? - спросил Су Шиюй. - Как ты думаешь, каких солдат он к нам сейчас посылает? Су Шиюй задумался на несколько мгновений, прежде чем ответить: - И карательная армия, и войска Шоучуня поддерживают Да Ся, поэтому ему трудно полностью их контролировать. Обман всегда может раскрыться. С другой стороны, силы мятежников он должен был оставить в городе, на всякий случай, поближе к себе. Поэтому армии, которые он посылает на сражение с нами, должны быть... карательной армией Ло Синя и войсками Шоучуня. Даже если они будут уничтожены, это отличный способ избавиться от них с некоторой пользой. Чу Минъюнь улыбнулся. - Какой же умный мой Шиюй, - сказал он и поцеловал его в щеку. Су Бай, стоявший позади них, отвернулся и молчал, чувствуя, что вот-вот ослепнет. Чу Минъюнь внезапно обернулся и посмотрел на Су Бая, который неловко встретил его взгляд. Слуга вдруг замялся, собираясь сказать: "Молодая госпожа, просто живите счастливо с моим молодым господином, не беспокойтесь обо мне". Но прежде чем он успел это сделать, Чу Минъюнь уже заговорил: - Приведи сюда ту женщину, с которой мы виделись в прошлый раз. Быстрее, - приказал он. - ...Α? - выдавил Су Бай, не в силах осознать происходящее. Но, увидев взгляд Чу Минъюня, он резко проснулся и воскликнул: - Понял, господин! - Затем он быстро выскочил из палатки, пробежав мимо Сюй Шэня, который как раз в это время входил. Выразив почтение двум министрам, Сюй Шэнь объявил: - Маршал, враг приближается. Пожалуйста, отдайте нам приказ. Чу Минъюнь тихо рассмеялся в ответ на его слова: - Бить в барабаны, готовясь к сражению, и поднять флаг императорского маршала! - приказал он. * * * Карательная армия и кавалерия города Шоучунь уже прибыли, и все они объединились в одно несметное войско. Когда тысячи людей врывались на поле на лошадях, стук копыт был подобен грому, неся с собой ужасающую энергию. Внезапно из военного лагеря впереди раздался гулкий звук рога, разносящийся далеко и широко. Чжао Кэцзин поднял взгляд и увидел, как расстояние между их целью и могучей конницей под его командованием постепенно сокращается. По мере того, как они продвигались всё дальше, сцена прояснялась, и он заметил, что у ворот лагеря их ждет множество воинов в доспехах. И над ними в холодное небо поднимается флаг, на котором написано слово «Чу». Он не мог не опешить. Хотя Чу Минъюнь назначил Ло Синя главным генералом карательной армии, следуя желанию Су Шиюя, он не доверял Ло Синю всю армию. Именно поэтому Чу Минъюнь тайно поставил Чжао Кэцзина, одного из своих людей, заместителем генерала. После, прибыв в Шоучунь, Ло Синь попал в ловушку расставленную отрядом мятежников во время сражения с ними. Ло Синь отдал своим людям приказ отступить в горы. Чжао Кэцзину оставалось только выполнить этот его последний приказ. Оказавшиеся теперь под его единоличным командованием войска страдали несколько месяцев, даже вынуждены были убивать лошадей ради пропитания. Впрочем, несмотря на это, многим его солдатам всё же не удалось избежать смерти. Будучи главной силой карательной армии, большинство его людей, к счастью, выжили и смогли дождаться, пока военная печать императорского маршала снова не появилась, отдавая им приказ спускаться с горы. Однако, не успев как следует отдохнуть, они получили ещё один приказ - снова сражаться. Более того, их целью был объявлен южный военный лагерь. Хотя Чжао Кэцзин и испытывал сомнения по поводу этого приказа, посланник с печатью не собирался давать ему никаких объяснений, поэтому у него не было другого выбора, кроме как подчиниться. Но увидев флаг маршала Чу, под которым он сам сражался многие годы и узнал бы его в любой битве и в любом царстве, Чжао Кэцзин оцепенел. Его люди тоже увидели флаг и пришли в замешательство. Чжао Кэцзин, почти добравшись до цели, внезапно осадил коня и остановился, подняв правую руку. Стоявшие рядом с ним поняли его намерения и тоже подняли флаги. Первыми замедлили шаг каратели, за ними последовала армия Шоучуня, которая теперь тоже остановилась. Обе армии оказались на некотором расстоянии от южного военного лагеря, откуда всё ещё раздавались звуки рогов. И больше никто не сделал ни единого шага вперёд. - Что ты вытворяешь? Кто тебе сказал, что можно останавливаться без разрешения?! Чжао Кэцзин посмотрел на человека, который всё ещё кричал, остановившись напротив. Это он передал послание Хань Чжунвэня и сейчас держал императорскую военную печать. Он был командующим армии Шоучуня и главным генералом этого сражения. Чжао Кэцзин не помнил его имени и лишь смутно припоминал, что раньше этот человек был начальником гарнизона в каком-то уезде в Хуайнане. - Я не хочу действовать опрометчиво, пока не выясню, что здесь происходит, - сказал ему Чжао Кэцзин. - Нелепость! Будучи генералом, ты разве не понимаешь, что военная печать обладает такой же властью, как сам маршал Чу?! - крикнул ему командующий, высоко подняв в воздух упомянутую печать. - Возобновляй атаку! Чжао Кэцзин не двинулся с места. Вместо этого он повернул голову и взглянул на развевающийся вдали флаг маршала. Уездный командующий был в ярости. - Посмотри сам – военный талисман здесь, прямо перед твоими глазами! Ты всё ещё намерен ослушаться приказа? - Он повернул голову коня, высоко поднял печать и крикнул солдатам: - Продолжайте атаковать! Захватите лагерь! Среди людей позади них, особенно в армии Шоучуня, царили некоторое замешательство и нерешительность, люди не понимали, что происходит. Все колебались и не двигались с места. - Предатель! - оглядевшись по сторонам, командующий в ярости бросился на Чжао Кэцзина. - Согласно воинским уставам, я могу убить тебя прямо сейчас... В этот момент в тревожно застывшем воздухе пронеслась чёрная тень, настолько быстро, что даже Чжао Кэцзин не успел среагировать. В мгновение ока уездный командующий отпустил Чжао Кэцзина, с недоверием глядя на стрелу, вонзившуюся ему в грудь. Затем он открыл рот, брызнув кровью на доспехи Чжао Кэцзина, и упал с коня. Войска, стоявшие позади них, мгновенно пришли в смятение. Чжао Кэцзин сразу увидел человека с луком на надвратной башне и радостно воскликнул: - ... Господин! Это маршал Чу! Это действительно маршал Чу! Нет причин для дальнейших подозрений! Солдаты из армии Шоучуня в замешательстве переглянулись, не зная, как реагировать. Тем временем, люди рядом с ними внезапно разразились криками, поначалу отрывистыми и бессвязными, но постепенно ставшими всё более чёткими и сплочёнными. Долгие месяцы они боролись за выживание, и, пока они боролись между жизнью и смертью, их будущее было безрадостным. Погода становилась всё хуже, еды почти не было. Наблюдая, как их товарищи один за другим погибают от болезней и голода, солдаты карательной армии впали в отчаяние, и никто даже не смел тешить себя надеждой вернуться когда-нибудь в Чанъань. Они и во сне не ожидали увидеть здесь Чу Минъюня. Когда им показали военную печать и разрешили спуститься с проклятой горы, они всё ещё сохраняли спокойствие, но в этот момент солдаты чуть не расплакались. Они невольно подняли руки и закричали все, как один человек: - Маршал Чу! Маршал Чу! Стоя в лагере, Су Шиюй поднял взгляд на спину Чу Минъюня, стоявшего на надвратной башне. Хотя он и находился далеко, всё же цензор без труда мог отчётливо слышать происходящее за пределами укрепления. Крики, громкие, как лавина, ещё громче, такие, что даже в столице, вероятно, могли их услышать. Лучше бы услышали. Эти крики были полны радости и возбуждения, но глаза Су Шиюя постепенно мрачнели, становясь тёмными, как лужа чернил. Внутри него нарастало уныние, от которого было невероятно трудно избавиться. Он вдруг вспомнил вопрос, который задал Чу Минъюню давным-давно: "Если армии Да Ся одновременно показать императорскую военную печать и личное письмо маршала Чу с приказом, кому она подчинится?" Ответ уже появился, и он был ясен как день. Чу Минъюнь уже обладал гораздо большей властью, чем положено иметь простому генералу или даже императорскому маршалу. * * * - Наконец-то этот скромный подчинённый смог встретиться с вами, мой господин... - бормотал себе под нос Чжао Кэцзин у ворот лагеря. Он уже собирался погнать коня вперёд, но люди на противоположной стороне внезапно расступились, освобождая проход. Затем из лагеря вышла женщина и остановилась перед замершим в ожидании войском, лицом к ним. Ни одна женщина никогда не появлялась вот так на поле боя, поэтому Чжао Кэцзин был удивлён. Но солдаты армии Шоучуня были удивлены ещё больше. Муж Юнь Нян был достойным человеком, и в армии Шоучуня его знали многие, поэтому и Юнь Нян узнали сразу. Все были в шоке, недоумевая, почему она внезапно появилась здесь, а тот факт, что она вышла из вражеского лагеря, ещё больше запутывал происходящее. Юнь Нян крепко сжала меч, словно пытаясь согреться холодным железным клинком. Она обвела взглядом окружающих и глубоко вздохнула. Закрыв глаза, она вспомнила ту тёмную, кровавую ночь. Затем она громко произнесла каждое слово, чётко и без двусмысленности, доводя описание того, что тогда происходило, до мельчайших деталей. Будучи женщиной, она не могла говорить очень громко. Когда солдаты, стоявшие впереди, передавали услышанное от неё тем, кто стоял сзади, их лица менялись от первоначального замешательства к ужасу, а затем к гневу. А когда они услышали о расправе над их родными, оставшимися в городе, глаза их наполнились слезами; они стиснули зубы, обезумев от ярости и ненависти. Когда они пошли в армию, они были готовы пожертвовать собой ради процветания страны и благополучия своих семей. И вот теперь они вдруг узнали о том, что их близкие и родственники были зверски убиты, но убийца всё ещё обманывает их. В этот момент карательная армия, которой Хань Чжунвэнь манипулировал с помощью военной печати, и армия Шоучуня, которой тот же человек манипулировал с помощью лжи, все обратились против него. Ситуация полностью изменилась. Перестроив войска, Чу Минъюнь отдал им приказ атаковать Шоучунь, чтобы воспользоваться ситуацией, которая теперь повернулась в его пользу. Южная армия, армия Шоучуня и карательные войска из Да Ся объединили усилия, чтобы внезапно напасть на мятежников, укрывавшихся в городе. Те блокировали город, пытаясь отразить нападение. Звуки боевых барабанов сотрясали небо, а лязг мечей разносился эхом на многие ли вокруг. Стрелы падали с неба, словно дождь, а жидкий огонь капал с городских стен, заставляя их вспыхивать яростным пламенем. Ожесточённый бой продолжался до наступления сумерек, и в этом кровавом хаосе городские ворота были разрушены. Когда войска Чу Минъюня вошли в город, оказалось, что вся семья Хань Чжунвэня не успела вовремя скрыться и была убита его собственными людьми ещё до того, как до них добрались императорские войска. Разъярённые поражением мятежные войска, посчитав действия наместника намеренным предательством, набросились на него и разорвали его тело на куски. Что касается самих мятежников, то они были либо убиты на месте, либо взяты в плен после того, как сдались сами. Позже беженцы смогли, наконец, вернуться в город. Некоторым из них удалось даже воссоединиться с родными, записавшимися в армию Шоучуня, и они сразу же бросились к ним в объятия. Другие горько плакали перед своими домами, где больше не было привычных вещей и людей. Один краткий взгляд на мир открывал бесконечное множество самых разных историй и сцен, которые могли бы существовать и существовали. * * * Сгустились сумерки. Су Шиюй стоял посреди особняка наместника, молча и глубоко задумавшись. Чу Минъюнь без труда догадался, что смерть Хань Чжунвэня произошла в точности так же, как и с правителем Хуайнаня: он погиб, чтобы погасить свет, способный озарить истину. Все улики исчезли, но за кулисами всё ещё стоял тот же человек, скрытый непроницаемым туманом. Чу Минъюнь обнял его сзади, положив подбородок ему на плечо. Он хотел что-то сказать, но Су Шиюй внезапно отвернулся и посмотрел в сторону. Чу Минъюнь проследил за его взглядом. То, что он увидел, было серебряным замком долголетия, лежащим в луже крови на полу из голубого камня; он сиял, но был запятнан кровью.