Этот господин, должно быть, болен?

Близилось время третьей ночной стражи. Вдруг со стороны карниза крыши послышались шаги. В глухой тишине осенней ночи они прозвучали особенно отчётливо, прежде чем постепенно затихнуть вдали. Чу Минъюнь и Су Шиюй переглянулись. Затем вскочили на ноги и бросились в погоню. Оказавшись во дворе и наспех осмотревшись, они услышали подозрительный шум, доносящийся со стороны павильона Су Сина. Охранников во дворе нигде не было видно. Через окно они смутно разглядели, что дом дядюшки Су был оставлен в полнейшем беспорядке, как будто там только что произошла драка. Чу Минъюнь похлопал Су Шиюя по плечу: - Вон там! Они заметили темную фигуру, нырнувшую за угол, явно спешащую к той части двора, где располагались правительственные здания. Не раздумывая, они бросились следом, и скоро вдруг оказались у железной двери весьма неприятного вида. Дверь была оставлена приоткрытой. Су Шиюй немного подумал и вспомнил, что это вход в водную тюрьму...Бывший Правый Фу Фэн Чжэн Вань был добросердечен, и держал ее запертой в течение многих лет. Но сейчас железные цепи на двери были сломаны и безвольно лежали на земле. Холодный ветер вырвался из бездонной темноты, мгновенно пробрав до костей, когда императорский маршал распахнул эту дверь. Спускаться туда совершенно не хотелось, и они остановились на мгновение у порога. Внезапно откуда-то из промозглых глубин подземелья до них долетели приглушённые голоса, и один, определённо, принадлежал дядюшке Су. Слегка нахмурившись, Су Шиюй взял запястье Чу Минъюня, потянув его вперед, чтобы войти, наконец, в тюрьму и спуститься по каменным ступеням. Чу Минъюнь удивленно посмотрел на пальцы Су Шиюя на своём запястье. Ему потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить небрежно брошенные им слова на подступах к Райской Башне. Он не ожидал, что Су Шиюй все еще их помнит. Чу Минъюнь не знал, что сказать, и просто молча улыбнулся. Ладонь Су Шиюя была такой же теплой, как всегда. Это было приятно. Цензор же, казалось, был довольно хорошо знаком с водной тюрьмой. Хотя вокруг было темно, как в могиле, он шёл вперед спокойно, без особых проблем. Звон оружия и голоса людей, сражающихся вдали, разносились под низким сводчатым потолком, беспорядочно отражаясь от обледеневших стен и навевая ещё больше жути. Но скоро в непроглядной тьме заплясали искры, высекаемые металлом и камнем, сталкивающимися друг с другом где-то в конце коридора. - Шуфу? - крикнул Су Шиюй. Кто-то закричал в темноте, но прежде чем они смогли ясно расслышать слова, раздался треск ломающегося оружия, и что-то тяжело упало на землю. Затем их окружила мертвая тишина. Мгновенье спустя в темнице внезапно вспыхнул огонь. Масляные лампы всё ярче освещали мрачное пространство вокруг, их пламя постепенно разгорелось и успокоилось. Су Син прислонился к стене, тяжело хватая ртом воздух. Человек в черной маске лежал у его ног, он уже не дышал, но всё ещё смотрел на Су Сина налитыми кровью глазами. Чу Минъюнь подошёл к нему и присел, чтобы снять маску. Они видели это лицо много раз за последние несколько дней. Он был первым помощником дядюшки Су. Теперь его рот был широко открыт, словно он пытался что-то сказать, но не мог, потому что горло его было перерезано. Зрелище было жутким. Су Син был ранен. Он несколько раз надсадно кашлянул и возмущённо заметил: - Вот животное! Неудивительно, что это именно он сообщил мне, что поймал убийцу. Оказалось, что он сам был убийцей. А потом задумал убить и меня, подумать только! Чу Минъюнь многозначительно улыбнулся ему, никак не ответив. Маршал неторопливо встал, но прежде чем он успел подойти к страдающему от ран Су Сину, его внезапно остановил Су Шиюй. Чу Минъюнь посмотрел на цензора в замешательстве. Тот пристально разглядывал Су Сина, и выражение его лица было странно спокойным. Дядюшка Су, который тоже был немного озадачен этим неприятным взглядом, замахал на Су Шиюя руками: - Юй-эр, иди сюда и помоги своему Шуфу подняться! Но Су Шиюй остался стоять на месте. После минуты молчания он вдруг сказал: - Шуфу, я не говорил тебе этого в тот день, но жена Чжэн Ваня на самом деле сказала мне кое-что. - Что? - Если твой помощник так хорошо его знал много лет, почему он совершил убийство? Су Син улыбнулся. Он посмотрел на остывающий на земле труп, и воскликнул: - Вот такой вероломный человек! Кто бы мог подумать, что он убьет Чжэн Ваня, после того как так долго служил ему верой и правдой?! Ты прав, просто в голове не укладывается... Все еще глядя прямо на дядюшку, Су Шиюй повторил свой вопрос: - Если он хорошо знал бывшего Правого Фу Фэна, почему убил? Его голос был мягким, и каждое слово звучало отчетливо. Су Син растерялся, и выражение его лица слегка изменилось. - Что ты пытаешься сказать, Юй-эр? Су Шиюй спокойно спросил его: - Вы с Чжэн Ванем знали друг друга много лет. Этот человек служил вам обоим. Шуфу, почему ты так с ним поступил? Чу Минъюнь поудобнее прислонился к стене, сложив руки на груди, и с большим интересом наблюдал за обоими родственниками. Лицо Су Сина исказилось: - Юй-эр, что именно ты пытаешься сказать? Ты меня подозреваешь?! - До сегодняшнего вечера я подозревал тебя, - ответил Су Шиюй, и глаза его вдруг потемнели. - Теперь мои подозрения подтвердились. - Что ты несёшь?! - Су Син не мог поверить своим ушам. - Я твой дядя. Мы кровные родственники! Забыл? Когда ты был ребенком, я носил тебя на руках и водил гулять. Ты даже этого не помнишь? Су Шиюй издал очень легкий и очень мягкий смешок: - Конечно, я помню. А ещё я помню, что в прошлый раз, когда Шуфу был впервые назначен Правым Фу Фэном, он руководил строительством этой водной темницы. В то время, помнишь, ты привел меня сюда и рассказал о ловушках, которые ты здесь спрятал, - Су Шиюй поднял взгляд, чтобы посмотреть на Су Сина. Зрачки Су Сина внезапно сузились, теперь он дрожал от ярости: - И что, если я расставил здесь ловушки? Ты подумал, что я буду использовать их, чтобы навредить тебе? Су Шиюй опустил глаза. Он долго молчал, прежде чем снова заговорить: - Шуфу, когда мы с маршалом Чу приехали сюда, ты передал мне слова моей тёти. Ты ещё помнишь? Ты сказал, что встретил её, когда проезжал мимо Цзиньлина, чтобы снова вступить в эту должность. Она сказала, что прошел уже год с тех пор, как я начал свой траур. - Так и было! Что ты... Но Су Шиюй продолжил: - Мои родители умерли в июле. Чжэн Вань был убит в августе. После этого тебя снова назначили правым Фу Фэном. Будучи дотошным и строгим человеком, тетя никогда не ошибется, вспоминая дату смерти моих родителей, не говоря уже о том, чтобы просто оговориться... это значит, что ты уехал в Чанъань до июля, но ни разу не пришёл ко мне. Почему так произошло? - Почему? - спокойно поинтересовался Чу Минъюнь. - Шуфу всё это время скрывался в уезде Фуфэн и тайно спровоцировал все эти убийства. После того, как мы прибыли сюда, Шуфу нанял поддельного убийцу, чтобы тот обвинил маршала Чу. В течение последующих двух дней Шуфу приказал тюремным охранникам, которые присутствовали при допросе, распространять слухи о том, что они слышали, и о том, что Имперский маршал замышляет новое убийство. Затем он убил своего помощника, чтобы тот не проговорился. В то же время Шуфу заманил нас сюда, рассчитывая, вероятно, на то, что мы угодим в одну из его ловушек, и все естественным образом сделают вывод, что Имперский маршал пытался напасть на Имперского цензора, в результате чего они оба погибли. Шуфу останется единственным свидетелем, и никто не будет указывать на него пальцем, не так ли? Безмолвный в течение долгого времени, Су Син опустил голову, его плечи дрожали. Он смеялся. Его смех постепенно становился всё громче, отражаясь от стен водной тюрьмы. Когда он снова поднял голову, выражение его лица было холодным, и он пристально смотрел в глаза Су Шиюя: - Подумать только, ты уже тогда заподозрил меня? В первый же день? Су Шиюй спокойно объяснил: - Я приехал сюда, получив приказ расследовать это дело. - Ха, господин цензор! - Су Син неприятно рассмеялся. - Ты действительно достойный сын Су Цзюэ. Ты точно такой же, как твой отец... нет, твой отец тебе и в подмётки не годится! - Скажи, почему он изгнал тебя из столицы? - спросил Су Шиюй. - Тогда я еще ничего не сделал, а Су Цзюэ обвинил меня в нечистых намерениях и сослал. Это был расчетливый и бессердечный человек! Подумать только, он сослал своего кровного младшего брата! Поскольку правда уже была раскрыта, Су Син не стал сдерживаться: - Ну и что, если мои намерения были нечистыми? Может ли Ли Яньчжэнь, этот убогий дурак, действительно считаться настоящим Императором? Мне неинтересно уговаривать детей, как вы двое это делаете! - ...поэтому Шуфу решил служить другому хозяину? - Что еще я мог сделать?! Быть как ты и твой отец? Ваши умы забиты бестолковыми принципами о поддержании гармонии между монархом и его народом. Вы просто не можете открыть глаза, чтобы увидеть, во что превратилась страна! После нескольких лет войны и стихийных бедствий вы действительно думаете, что наступил мир? Проснитесь! Поддержка такого бездарного идиота, как Ли Яньчжэнь, не принесёт ничего, кроме ещё больших несчастий! - Шуфу, будь осторожнее в своих словах, - Су Шиюй слегка нахмурился. - Не называй меня больше своим Шуфу, - сказал Су Син, сухо рассмеявшись. - Теперь я понимаю. Я действительно виноват в том, что забыл, какой ты человек. Я не должен был останавливать твоего отца, когда тот пытался заколоть тебя насмерть своим мечом. Если бы я этого не сделал, то не чувствовал бы себя таким разочарованным, как сейчас! Я слышал, что люди говорят об императорском цензоре, и теперь я согласен с каждым их словом! - Он поднял руку и указал прямо на Су Шиюя. - Никакого сердца, никаких желаний, никакой крови, никаких слез! Продолжай в том же духе, и ты будешь погружаться в чужую ненависть и собственное одиночество до конца своих дней! Чу Минъюнь невольно удивился, - как можно сказать такое кровному родственнику? Эти слова были так похожи на проклятье, что маршал не удержался и посмотрел на Су Шиюя. Лицо цензора, как обычно, выглядело совершенно безразличным, но кто знал, оставался ли он внутри таким же холодным и чёрствым, как снаружи. Правда ли, что всё происходящее его нисколько не трогало? Су Шиюй спокойно заговорил снова, когда Су Син замолчал: - Твой племянник услышал твой совет. Но Шуфу утверждает, что заботится о государстве и выбирает мудрого правителя, хотя, на самом деле, убил преданных ему придворных. - Он посмотрел на Су Сина, - Чжэн Вань был трудолюбив, честен, и его любил народ. Какое преступление он совершил? Почему он должен был умереть? Су Син вдруг онемел и ничего не ответил. Су Шиюй устало вздохнул: - Пожалуйста, просто признайся в своём преступлении, Шуфу. - Признаться? - Су Син лихорадочно улыбнулся. - А потом отправиться в тюрьму и ждать там, пока ты придёшь пытать меня и приговоришь к смерти? Он неуверенно шагнул вперёд: - Тебе не обязательно это делать! Внезапно он ударил по стене рядом с собой, и механизм с сухим щелчком опустился. Каменная стена, поддерживающая крышу, рухнула в нескольких шагах от Су Шиюя, и ужасающий грохот, словно гром среди ясного неба, ударил по ушам и сердцу. Су Шиюй не пошевелился, и на какое-то время воцарилась отвратительная тишина. - Господин Су? - неуверенно позвал Чу Минъюнь. Су Шиюй молча опустил глаза, наблюдая, как кровь медленно сочится из свежих трещин в каменной стене, затейливо извиваясь и растекаясь, пропитывая носки его сапог. - ... Господин Су? - Чу Минъюнь оторвался от стены, у которой простоял всё это время, и сделал несколько шагов к нему. Су Шиюй наконец обернулся: - Пойдем, прикажем кому-нибудь убраться здесь, а затем как можно скорее схватим его сообщников. Чу Минъюнь в лёгком шоке последовал за ним, потом подумал немного и сказал: - Ты и твой отец... похоже, у вас были немного напряженные отношения? - Императорский маршал редко выражался более тактично. - Забудь, у моего отца просто был... такой характер, - спокойно ответил Су Шиюй. - Эй, - Чу Минъюнь посмотрел ему в спину, - некоторые чайные дома здесь открыты по ночам. Если ты... чем-то расстроен, я могу пойти и выпить с тобой. Су Шиюй неприятно усмехнулся: - Дело об убийствах раскрыто. Мы с тобой наконец-то выполнили приказ Императора. Почему я должен быть расстроен? - Ладно, тогда пойдём выпьем, чтобы отпраздновать снятие с меня всех подозрений? - Чу Минъюнь резко замолчал, выпалив эти слова, и вдруг подумал, что сейчас действительно заслуживает пощёчины. Неожиданно Су Шиюй замер, оглянулся на него и улыбнулся чуть более приятно: - Господин Чу, хотите отпраздновать? -... Я не это имел в виду... ладно... - Тогда пойдём. Хотя эти слова были брошены предельно небрежно, далее Чу Минъюнь с превеликим удивлением наблюдал, как Су Шиюй быстро отдал все необходимые распоряжения, а затем и вправду отправился пить вместе с ним. Уезд Фуфэн, в конце концов, был вполне процветающим местом. Несмотря на поздний час, свет в чайном доме всё ещё горел, и там даже обнаружилось двое или трое праздных посетителей. Они нашли уединённое место наверху и сели друг напротив друга. Вино в чашках было приятно тёплым, а аромат - мягким. Чу Минъюнь не спешил пить. Он держал фарфоровую чашку и медленно согревал руки, внимательно наблюдая за выражением лица Су Шиюя. Тот сделал глоток вина и, не поднимая глаз, спросил: - У меня что-то на лице? Чу Минъюнь серьёзно ответил: - Цветок. Су Шиюй посмотрел на него и улыбнулся: - Я не ожидал, что господин Чу так быстро опьянеет. Чу Минъюнь мягко улыбнулся, помолчал и вдруг вспомнил: - Кстати, раз уж Су Син вышел главным злодеем, а Хозяин Мо из Райской Башни показался тебе знакомым, не значит ли это, что он тоже твой родственник? Может, он, к примеру, его сын? Су Шиюй мягко покачал головой: - У моего дяди нет сына, только две дочери. Я видел их несколько раз у нашей тёти. Старшая дочь вышла замуж за торговца, а младшая ещё слишком молода. Они не имеют никакого отношения к Хозяину Мо. И судя по характеру моего дяди, его семья, вообще, не должна знать, чем он занимался. - Тогда кто же должен называть тебя братом? Ну, ты сказал тогда, у Хозяина Мо, что он должен бы звать тебя "сюнчжан", помнишь? - Честно говоря, я тоже понятия не имею, - отмахнулся Су Шиюй. - Семья Су веками была при власти, и слишком много людей так или иначе общались с моей семьёй. Среди всех моих сверстников есть бесчисленное множество тех, которые могли бы называть меня братом. Чу Минъюнь равнодушно кивнул: - Кажется, что я тоже не намного старше тебя. Су Шиюй спокойно взглянул на него и ничего не ответил. И конечно же, Чу Минъюнь продолжил: - Тогда ты можешь и меня называть братом? Су Шиюй опустил глаза и, словно не слыша, посмотрел на фарфоровую чашку в своей рукe. Чу Минъюй протянул руку и кончиками пальцев коснулся его запястья, слегка наклонился вперёд и с улыбкой сказал: - Если будешь называть меня братом, я куплю тебе ещё несколько чашек хорошего вина, как насчёт этого? Императорский цензор окончательно превратился в камень. - Тц, - Чу Минъюй слегка нахмурился. - Почему ты не обращаешь на меня внимания? Оказывается, всё-таки можно заметить, что другие не хотят обращать на тебя внимания. Су Шиюй невольно усмехнулся и осторожно убрал руку: - Согласно закону, чиновники нашего ранга не имеют права создавать братства без разрешения Императора. Чу Минъюнь со скучающим видом отпил вина и небрежно произнёс: - Ты сказал, что семья Су Сина наверняка не знала о случившемся. Теперь, когда он мёртв, разве его жена и дети не возненавидят тебя до смерти? Кончики пальцев Су Шиюя слегка замерли, медленно сжав чашку, а затем снова расслабились. - Возможно, - сказал он, - но мой дядя совершил тяжкое преступление, и, согласно закону, девять поколений нашей семьи должны ответить за него. Пока неизвестно, будет ли у них, вообще, возможность возненавидеть меня. Чу Минъюнь был слегка ошеломлён: - Ты собираешься рассказать правду? Су Шиюй странно посмотрел на него: - Почему нет? - Ты не забыл, что ты тоже один из этих девяти поколений? - Конечно, я не забыл, - небрежно ответил Су Шиюй. Чу Минъюнь посмотрел на него с весьма сложным выражением: - Тогда получается, господин Су, ты... казнил сам себя? - Таков закон, и мы должны ему следовать. - Су Шиюй наполнил две чашки вином и сказал: - Но это ещё не всё. Мы сможем сделать выводы только после обыска дома моего дяди. - Боюсь, после обыска преступления Су Сина только умножатся. Су Шиюй слегка улыбнулся и ничего не ответил. Чу Минъюнь пил вино, подперев голову рукой и глядя на изящную кисть Су Шиюя, держащую чашку. Расшитые серебром рукава немного сползли вниз, обнажив тонкое запястье. Веки слегка опустились, прикрывая тёмные зрачки, что выглядело невероятно завораживающе. Внезапно он не удержался и выпалил: - Знаешь... Если ты умрёшь вот так, мне, наверное, будет очень грустно. Су Шиюй серьёзно задумался, но всё ещё не мог понять, каким тоном прозвучала эта фраза. Видя, что выражение лица Чу Минъюня вовсе не шутливое и не саркастическое, он немного удивился, но всё же ответил спокойно и скучно : - Спасибо за заботу, господин Чу. Коснувшись чашки губами, он вдруг понял, что вино почти совсем остыло. Повисло долгое молчание, затем раздался лёгкий вздох, и вдруг чья-то рука легла ему на лоб. Су Шиюй удивлённо поднял взгляд и увидел, что Чу Минъюнь смотрит на него со странной улыбкой. Лицо его, казалось, было слегка пьяным, но глаза оставались ясными, словно отражая свет неба и тени облаков. - Я же сказал тебе выпить в честь моего праздника, почему ты всё ещё хмуришься? Су Шиюй смотрел на него в оцепенении, забыв говорить. Кончики пальцев Чу Минъюня медленно и аккуратно коснулись его лба, словно заново рисуя брови, и он осторожно, будто в кой-то веки действительно боясь всё испортить, разглаживал его надбровные дуги, наконец, остановившись на кончике брови. Его пальцы были тёплыми и пропитаны ароматом вина и сандалового дерева. Кожа там, где он прикасался, слегка зудела, и чувствовалось непонятное волнение. Странные, странные чувства внезапно нахлынули на Су Шиюя, совсем мимолётные, и не было времени, чтобы по-настоящему их осознать. Чу Минъюнь снова посмотрел на него и вдруг улыбнулся: - Господин Су... - Его плечи невольно задрожали. - Мне так и хочется ущипнуть Вас за это Ваше вечное загробное выражение на лице. Су Шиюй молча убрал его руку, на мгновение замер, потом посмотрел на Чу Минъюня и не смог сдержать смеха. Внезапно в распахнутое окно ворвался свежий ветер, а затем послышался шум дождя. Су Шиюй проследил за взглядом Чу Минъюня и посмотрел в окно. За окном шёл осенний дождь, разбудивший огни соседних домов.