АРВИ

Артем, зло надувшись, сдернул с себя промокшую насквозь кофту. Вода хлынула на пол. Он повернулся к окну и начал яростно выжимать ткань, мутные струйки стекали по стеклу, сливаясь с дождем за окном. Виктор наблюдал, завороженный и ошеломленный, с приоткрытым ртом. Артем двигался методично, как автомат: измотанный, перепутанный за день, но нашедший точку опоры в этом простом действии. Молчание. Давящее, звенящее, нарушаемое только шумом ливня и хлюпающим звуком выжимаемой одежды. Потом руки Артема потянулись к футболке. Мокрая ткань прилипла к телу, обрисовывая каждый рельеф напряженного пресса, каждую бороздку мышц спины, когда он сгорбился, срывая ее через голову. Он повернулся к Виктору спиной, снова начав выжимать. Артем чувствовал этот взгляд. Тяжелый, горячий, прожигающий кожу на его мокрой спине. Виктор сглотнул. *Отвернуться?* Мысль промелькнула, но тело не слушалось. Он застыл в ступоре, парализованный видом раздевающегося «супруга», который ввалился в его дом, в его сломанный мир, с невозмутимостью хозяина. Артем, не обращая внимания на напряженную тишину, расстегнул мокрые, облепившие ноги штаны и стянул их. Ему было без разницы. Не от наглости, а от абсолютного, животного доверия. Виктор был единственным,после верной охраны, кому он мог открыться так – полностью, без притворства, не прося отвернуться. Он сложил сырую одежду на подоконнике, оставив ее там, как мокрый след своего вторжения. Виктор понял: Артем просто избавлялся от ледяной сырости. Но это понимание испарилось в следующее мгновение. Его взгляд упал на голое тело, выступавшее из полумрака. Смуглая кожа, блестящая от дождя и пота, сильные плечи, узкая талия, ведущая взгляд вниз, к черным трусам Calvin Klein, которые плотно облегали упругие ягодицы, как вторая кожа. Тело было… слишком. Слишком мужское. Слишком сексуальное. Слишком близкое. Виктор сглотнул комок в горле, пальцы ног непроизвольно впились в ковер. И тогда Артем обернулся. Его взгляд, темный и колючий, как осколки ночи, впился в Виктора. Первое слово прозвучало обжигающе грубо: – Кто. – Брови сдвинулись в грозную черту. – Кто сделал это с твоим лицом? Ярость, холодная и опасная, закипела в его глазах. Он отвел взгляд, словно не в силах больше видеть красную полосу на щеке Виктора, и направился к шкафу. Открыл его с привычной легкостью, как у себя дома, и начал рыться в поисках чего-нибудь сухого и домашнего, чтобы натянуть на себя. Его спина, гибкая и сильная, манящая линией позвоночника, исчезающей под резинкой трусов, была обращена к Виктору. А в Викторе что-то переключилось. Пока он смотрел на эту мокрую, вкусную спину, на эти ягодицы в черной ткани, на след материнской жестокости – зверь внутри проснулся. Нежность смешалась с чем-то темным, властным, голодным. – Это мама, – еле выдохнул он, голос тихий, но четкий. Артем, не оборачиваясь, продолжал копаться в шкафу. Следующий вопрос прозвучал глухо, приглушенно: – Ну и что она? Что сказала? Виктор встал с кровати. Не спеша, почти бесшумно, он подошел к Артему сзади. Горячее тело Виктора вжалось в мокрую, прохладную спину Артема. Губы коснулись мочки уха, дыхание обожгло кожу, когда он прошептал, низко и нежно, почти мурлыкая: – Она сказала больше не видеться с тобой. По телу Артема пробежали дикие мурашки. Контроль ускользал. Он замер. – И ты из-за этого не пришел сегодня? – голос Артема прерывистый, дыхание тяжелое. – Решил бросить меня из-за этого? Виктор прижался еще сильнее. Его руки скользнули вокруг талии Артема, длинные пальцы легли на влажный, рельефный пресс. Пальцы не просто легли – они начали двигаться. Медленно, чувственно, скользя вверх по мокрой коже, от резинки трусов, по плоскому животу, к груди, ощущая каждый напряженный мускул, каждую неровность. Касание было одновременно нежным и властным. – Я был слишком подавлен, чтобы показаться тебе, – прошептал Виктор в ухо, и его губы коснулись мокрого плеча Артема. Нежный поцелуй. Потом еще один. Выше, к шее. Артем вздрогнул. Краска залила его скулы. *Он делает это специально? Сейчас?* – пронеслось в голове хаотично. Нежность сквозь боль была оглушающей. – Мм… Ну и как… – голос Артема дрогнул, тело слегка подрагивало под этими губами и руками. – …послушаешься ее приказ? Губы Виктора скользнули по его шее к уху: – Нет… – Шепот был горячим, обещающим. – Я непослушный мальчик. Сладкие, манящие слова лились в ухо Артему, смешиваясь с ощущением губ на коже, пальцев на животе. Капли воды с его мокрых волос падали на руку Виктора. Артем сжимал в руках найденную одежду – мягкую футболку Виктора и даже чистые трусы. – Отвернись, – выдохнул он, пытаясь взять себя в руки. – Я переодену низ. Ответ Виктора прозвучал прямо в ухо, низко, с ноткой опасной игры: – Похоже, ты слишком возбудил меня для того, чтобы я отворачивался… Артем резко обернулся лицом к Виктору. Его глаза, широкие и испуганные, утонули во взгляде Виктора. – В смысле?.. – прошептал он, не понимая. Виктор не сказал ни слова. Ответом было лишь упругое давление снизу, явственное и неоспоримое, где его бедра прижимались к бедрам Артема. Твердость, скрытая тонкой тканью домашних штанов Виктора, упёрлась прямо в пах Артема. Молчание за говорило громче любых слов.