«А что ты сделала для меня?»

Подействовавшее обезболивающее явно придало мне сил, а вот осознание почти пустого холодильника накатило лень. Но мне всё равно пришлось выползать на улицу. Можно было, конечно, вызвать курьера, но моё беспричинно приподнятое настроение требовало свежего воздуха и лучиков солнца. Конец февраля, как-никак, солнца становится всё больше с каждым днём, а от того и жить легче. Не люблю я зиму, а ещё больше осень не люблю. Мне, как человеку и без того не самому «веселому», тяжело наблюдать, как всё живое словно погибает. Осень отнимает всю «живость», прячет прекрасную зелень и поначалу, кажется, бережно окутывает более яркими и насыщенными цветами, но слишком быстро убегает, позволяя зиме проглотить все краски целиком, а вместе с тем и забрать солнце, превращая город в «вечно» серое пятно. Магазин в том же доме, где ты живёшь, — чудо чудное, такое удобство есть не у всех, а если есть, то такие, как я, с удовольствием дальше него никуда не уйдут. Я пробыла в нём от силы минут 15, не люблю брать слишком много, ем я мало, и историю с заплесневелой птичкой повторить не хотелось бы, поэтому, скажем, взяла только необходимое, на пару дней хватить должно. Крайняя спасалочка-выручалочка — доставку заказать. Погода была ясной, облака мелкими скоплениями не спеша проделывали свой путь куда-то на юго-запад, а я, словно взяв с них пример, не спеша двигалась в сторону парка. Тот, что едва разглядишь из моего окна. Такой парк в конце февраля становится отражением надежды и обновления, где каждый шаг по тропинкам ощущается как шаг к чему-то новому. Как раз то, что мне нужно. На дорожках парка гуляют прохожие, радостно переговариваясь и наслаждаясь слабым теплом, которое приносит приближающаяся весна. Дети, не обращая внимания на остатки снега, весело играют, строя снежные крепости и бросая снежки друг в друга. Бедные родители, думать не хочу, как тяжело потом отстирывать пятна грязи от снега… Скамейки, ещё прохладные от зимы, становятся местом для коротких встреч и дружеских бесед. Я всегда невольно улыбалась, глядя на бабушек, которые комично и с невероятной экспрессией обсуждают житейские дела. Почти в самом углу парка тихо журчит ручей, который, несмотря на холод, весело бежит, смывая с себя зимнюю хандру. Пение птиц, вернувшихся из дальних стран, наполняет пространство радостью и ожиданием. Вся атмосфера наполняет каким-то лёгким волнением — волнением, никак не вызывающим тревогу, наоборот, это приятное чувство. Как в предвкушении подарка. Скрытого от глаз чуда. Моя прогулка подходила к концу, руки начали замерзать, а лицо уже более ощутимо «покусывал» мороз. Прежде чем вернуться, я решила пройтись до кафе неподалёку. Я не я без любимого латте. Остановившись за пару шагов до дверей кафе, на меня напала собака. Точнее, на мою ногу. Точнее, маленький шпиц. Он всё крутился вокруг меня, смешно вставая на задние лапки и нелепо соскальзывая передними с моих брюк — плюхался на бок и снова вскакивал. — Ох, вы уж простите, он вас всю запачкал, Буся, нельзя! Ко мне подошла невысокого роста женщина лет 60-ти по виду. Она всё пыталась поймать своего песика, наклоняясь то туда, то сюда. Буся то и дело, играясь, ловко прятался у меня за ногами, периодически пробегая сквозь, чтобы его не поймали. — Да ничего страшного, давайте я помогу. Я ласково улыбнулась ей и присела на корточки, протягивая для начала одну ладонь вперёд, на всякий случай, чтобы не напугать малыша. Когда тот перестал носиться вперёд-назад и подошёл к руке, принимаясь её обнюхивать — я без труда поймала его за бока и поднялась вместе с ним. — Ну что ж вы, он же весь чумазый… Сетовала женщина, качая головой. Маленькая буханка с лапками несколько раз лизнула меня в руку, прежде чем оказалась у хозяйки. — Хороший он, ничего, что испачкал, постираю. В подобные моменты я не могла контролировать искреннюю улыбку, да и незачем. — Вы ему тоже понравились, спасибо. И наконец, даже она, донельзя серьёзная прежде, наконец улыбнулась, а после спокнойно двинулась в своём направлении, не позволяя больше Бусе выскочить из рук. Я же подняла свой пакет с продуктами и, отряхнув слегка изгрязнившиеся брюки, вновь вытянулась в полный рост, поворачивая голову в сторону кафе. Сквозь тонкое прозрачное стекло на меня смотрели совсем спокойные — цвета морской глубины глаза. Я ни с кем их не спутаю; Ева была единственной обладательницей столь чарующей голубизны глаз в моём окружении, не считая меня самой, конечно. Она сидела за столиком чуть ближе к центру зала, и глядя на меня сквозь стекло, её выражение лица становилось необратимо печальным, что мне безумно захотелось подойти, обнять, сделать всё, что она пожелает, лишь бы не видеть эту печаль. Словно эта эмоция — была и моей тоже. Эту блажь как рукой сняло, когда напротив неё расселся Пётр, а Ева тут же обратила на него внимание, даря ему свою улыбку. Я прямо почувствовала, как меня заливает не то обидой, не то злостью от увиденного. С моим ростом со скоростью шага нет проблем, только подталкиваемая такими сильными эмоциями, я добралась до дома особенно быстро.