Зеленая ласточка – 2. Желтый лебедь

      Пока Жоанна вела Сондру по крошистым дорожкам, выглянуло солнце. Оно едва грело, и воздух оставался густым и белесым, но лучи теперь прорезали его, оставляли масляные следы, прозрачные и переливающиеся. Солнечные зайчики (хотя, с такими размерами они уже напоминали кроликов) переваливались по траве, земле, сену, задерживались на серых камнях и засыпали на них. Облака ленились прятать свет, а небо ленилось выходить из-за них. Лекари сновали туда-сюда, но выглядели скорее как озабоченные букашки. Пахло так, что Сондру потянуло в сон.       Они закатились на небольшой холм — Сондра увидела край серого моря вдалеке — и скатились с другой стороны. Тут точно так же: домики, дорожки, лекари…       — Господина Сивэ положили к травникам. Мест нет. Но ему оказали всю необходимую помощь, не переживай, — сказала Жоанна.       Видимо, Сондра очень активно рассматривала пейзаж вокруг.       — А что за травники? — спохватилась она. Аксель-то вряд ли ответит, придурок мелкий.       — А, прости, — Жоанна оживилась и даже немного помолодела, лет на пять. — Местный жаргон. Мы делим всех прибывших пациентов по характеру травм и повреждений. Травники, — она обвела домики рукой, — лежат тут после пищевых отравлений. Обычно связанных с употреблением ядовитых трав. Потому и называются травники.       — О как! — как все просто оказалось! Это отделения в этой островной больнице. — Получается, утопленники — это люди, которые, ну, почти утонули?       — Да, чаще всего с водой в легких. Там сейчас аврал.       Интересно, почему? И не связано ли это с…       — Есть погорельцы, с термическими травмами. Электротравмы там же.       Электротравмы? Насколько это вообще распространенный тип травм на земле Лайтов? Электричество ведь только на одном острове. Было…       — На той стороне вулкана у нас зверинец, там зверята. Раньше с бешенством попадали, но сейчас все больше такие, знаешь — кого лягнули, кого пнули. У нас там и конюшни рядом, к слову.       И какой садист это придумал?!       — Есть чахоточники, туда без надобности не суемся, инфекции…       Сондра не успевала думать. Мысль перебивалась мыслью, вопрос вопросом, они спотыкались друг о друга и мчались по сознанию кучей-малой. Сначала об утопленниках, потом об электричестве, потом о лошадях, потом о…       — …Так что, наверное, с механиками сольем. Место освободим заодно. Но пока не поднимали вопрос, не до того.       — А механики — это…       — Механические повреждения, — Жоанна заглянула в документы. — Если мне не изменяет память… Да, ты как раз там лежала. Вот и пересеклась с Акселем. Его туда отправили после того, как из птичников выгнали.       Знакомое слово заставило встрепенуться (и покрыться мурашками с макушки до пят). Перед глазами мелькнули темные клетки, шуршащие крылья, гудение проводов, дальний зал отстойника, замотанные тела, бинты на лице без носа…       Сондра остановилась, чтобы случайно не шагнуть в эту картину.       — У вас тут и птичники есть?       Жоанна тоже притормозила и замахала рукой:       — Не бойся, не бойся. Там просто пациенты с подозрением на птичью болезнь. И в восьмидесяти процентах случаев подозрения не оправдываются!       Не думай об остальных двадцати, Сондра, не думай, ты и так сегодня слишком много думаешь.       — А вообще, это больше исследовательский участок. Изучаем симптомы, течение болезни…       — И лекарство разрабатываете?       Улыбка с лица Жоанны стаяла, и лицо заморозилось обратно так, без улыбки. Она развернулась и пошла дальше.       — Смотрим, что можем сделать. Но, пока что, ничего не обещаем.       Сондра поспешила за ней. Треснутое ребро, как и остальные двадцать три, послушно наполнило ушибленное легкое воздухом, как ни в чем не бывало.       — А магией лечить не пробовали?       Жоанна изогнула бровь. Изогнула вторую.       Вот сейчас, Керш, стоило подумать хоть секундочку.       — Магия лекарей не лечит птичью болезнь, — с невероятным терпением пояснила Жоанна (будь на ее месте Арно, Сондра бы уже потирала отбитый затылок). — В том и загвоздка. Ее не берут ни лекарства, ни магия. Мы даже недивинским врачам показывали — тщетно. Человек просто сгнивает заживо, и ничто не в силах это остановить.       Сондра попыталась сглотнуть, но горло сжало. Да уж, «загвоздка»…       И это все — болезнь, война, черные гудящие клетки, белые бинты, гниющие заживо (господи) люди — из-за маленьких птичек. Сондра посмотрела наверх. В небе летали какие-то птицы, но вряд ли именно те. Иначе бы лайтовцы не ходили тут так спокойно. Голова упала. Как же там ее ласточки? Реммы ведь больше нет. Вдруг они полетели искать Сондру по округе, пищали, звали, кружились над водой. А потом кто-нибудь из солдат подпалил их со страха.       — Сондра! — пискнул кто-то вдалеке.       Сондра заозиралась.       — Это тебя, кажется, — Жоанна указала вперед и влево. — Во-он там.       В низу склона, на белой дорожке стояла Коралина. Сондра узнала ее издалека по вороным волосам. Лекарь рядом с ней что-то объяснял, но, завидев Сондру, облегченно выдохнул. Сондра помахала, и Коралина тут же замахала в ответ, неловко и по-детски, как утопающий с карикатур.       — Можно я на секундочку? — повернулась к Жоанне Сондра.       Женщина полистала бумажки.       — Да, конечно. У меня сейчас дела. Попроси кого угодно отвести тебя к господину Сивэ потом, поймут.       — Его здесь все знают?       — О, еще бы! — Жоанна весело помахала папочкой. — Мы всех ключников знаем поименно.       — Ключников?       — Как говорят нынче, опенулов. Но нам по душе больше старое название. Вот, так-то всех знаем.       «Видимо, не всех», — про себя заметила Сондра. А вслух только попрощалась, и они с Жоанной разошлись: она — строго вниз, Сондра — к Коралине.       Кора выглядела намного лучше. Может, на солнце налилась жизнью, а может, помог крепкий ночной сон. Кожа, все еще бледная, не отдавала серостью, впалые щеки натянулись на скулах, даже в зеленых глазах проблескивало что-то вроде огоньков. Конечно, и близко не так ярко, как горели глаза у…       — Доброе утро! Я так рада, что тебя встретила. С местными порядками я никак не могла добиться ответа, где вы лежите. Лекарская тайна, — радостно пролепетала Коралина. Лекарь, который стоял рядом с ней, уже куда-то испарился.       Теперь, при свете дня, Сондра не дала бы Коре больше двадцати.       — Привет. Я тоже рада тебя видеть. Как ты? Супруг не поймал? — хохотнула она.       Но Кора на шутку не просто не улыбнулась — она еще сильнее побледнела. Да уж, на эту тему лучше не шутить.       — Извини.       — Все в порядке. Да. Все хорошо. Дом узнал, что я ездила к лекарям, но про вас он не знает, — Кора пожевала и так красную губу. — Ох! Да, я рада, что ты на ногах!       Сондра не стала напоминать, что все время была на ногах. А в обморок хлопнулась, когда Кора уже ушла.              — Как твое здоровье? Лекарь на пристани что-то страшное говорил, я ничего не поняла.       — Да там ерунда, вылечили за день, — Сондра вспомнила про отнятые Акселем (и его травой) сутки. — Ну, за два.       Брови Коры вдруг дернулись — непроизвольно, как нервный тик, вверх.       — Ты в порядке?       — Ну… да? Говорю же, меня вылечили, все нормально.       Кора помялась на месте, стянула с плеч шерстяную накидку и набросила Сондре на спину. Стало тепло, пахнуло выветрившимися духами.       — Вот, — сказала Кора невпопад.       Тепло стало не только снаружи, но и внутри. Сондра почувствовала, как оно обволакивает ее, ложится на кожу, как вода, закрывает и прячет от чего-то снаружи, злого и колючего. Она положила щеку на пушистую ткань. Какая хорошая накидка!       Кора потерла голые плечи, и Сондра быстро вернула накидку владелице.       — Спасибо, я согрелась, — улыбнулась она.       Кора тоже улыбнулась, как-то горько и понимающе.       — Так, — перевела тему Сондра, пока ситуация не стала странной, — ты, наверное, хочешь Вирта увидеть!       — Да. Да! Ты знаешь, где он? Мне хотя бы просто узнать, как его состояние и когда его можно навестить. Я не всегда могу незаметно улизнуть, очень рискованно ездить сюда каждый день…       — Я как раз к нему! — глаза у Коры загорелись еще ярче, как будто в траве просыпались новые и новые светлячки. Сондра потянулась к ее руке, но почему-то не решилась взять. — Пойдем. Меня назначили его сопровождающей или типа того. Сказали, я могу при нем остаться.       — Он в порядке? Ты его видела?!       Сондра заколебалась. Кора выглядела такой счастливой! Может, соврать?       — Он… стабилен, — так вот почему врачи так любят это слово.       Кора опустилась.       — Что это значит? Он в сознании?       — Я пока не знаю, я к нему только иду…       — О боги! — Кора закрыла лицо руками и совсем склонилась. — О нет, о нет, конечно же, ему хуже, я так и знала, он не очнется. Что я наделала! Глупая, дура, глупая, о боги, надо было сразу отправляться к лекарям, а теперь… а если он не очнется… нельзя было уезжать, а если… Что я наделала!..       — Коралина, тише, тише! — Сондра неловко положила руку на ее плечо. Острое, аж больно. — Все нормально! Если бы ему стало хуже, лекари бы так и сказали. Чего ты сразу так…       Кора выпрямилась, ее глаза заблестели:       — То есть, ему лучше?       О господи, у нее вообще существует что-то среднее между «все прекрасно» и «непоправимая катастрофа»?       — Давай пойдем вместе — и узнаем.       Кору такой ответ устроил. Она затопала на месте, как будто ей не терпелось пойти, но перемешаться в пространстве ей запретили. Сондра шагнула по дорожке, и Коралина мгновенно последовала за ней.       Они остановили первого попавшегося лекаря и спросили дорогу. Лекарь очень пристально посмотрел на Коралину, едва глянул на Сондру и указал направление. Идти было недалеко, и Сондра бы с радостью прогулялась по округе. Если бы не боялась, что Кора упадет в обморок даже от одной секунды промедления.       — Вы с Виртом близки, кажется, — осторожно заговорила Сондра (если бы она не заговорила, Коралина бы впала в бегущую истерику).       Кора резко одернула рукава.       — Да. Да, мы… да.       — Давно вы знакомы?       — С детства.       Сондре вспомнилось, как Полли рассказывала о своей жене. В груди опять заныло. Кора запахнулась потуже. Наверное, ветер холодный налетел.       — Он обо мне не рассказывал?       Сондре очень жаль было ее разочаровывать. Может, все-таки, соврать?       — Нет, к сожалению. Но, наверное, — Коралина падала духом, и Сондра поспешила ее поймать, — он просто не успел! У него столько историй, не дошел наверное!..       Кора повесила голову и кивнула.       — Да. Наверное. Столько историй. И ни в одной нет меня.       — Ну, ты же знаешь, он немного… — Сондра поискала слово, чтобы ненароком не обидеть друга.       Кора нашла его так быстро, будто оно годами крутилось у нее на языке:       — Ветренный.       Опять налетел ветер. Разговор не клеился, и пространство между ними с Коралиной настолько натянулось, что воздух путался в нем. Когда же они дойдут? Уф…       — Почему ты не сказала, что вы были на Ремме? — выпалила Кора и втянула губу в рот, словно пожалела о вопросе.       Так, ну теперь точно надо врать.       — Да как-то к слову не пришлось, — Сондра отвела глаза. — Вирта надо было спасать. А как ты поняла?       — Я? Д-догадалась.       Несмотря на то, что Кора могла догадаться — по той тонне воды, которую ей пришлось убирать, — Сондра не поверила. Но приставать не стала. Полуправда за полуправду, честно.       — У тебя, наверное, теперь к нам есть вопросы? — нервно усмехнулась Сондра.       Кора пересчитывала камешки на дорожке взглядом, но кивнула. И Сондру прорвало, как плотину:       — Сразу скажу, я понятия не имела, что случится! И я пыталась его остановить. Ну, то есть, я изначально думала, что это все Агата, так что шла останавливать ее, но оказалось, что Агата уже на Инсиве, и я вообще ничего не понимала, а когда поняла, он уже в меня…       — Агата? — заторможенно подняла голову Кора. Голова не удержалась. — Агата… Она на Инсиве, да.       Кора снова затихла, а Сондра — которой стоило бы давать ответы — заежилась от скребущих под кожей вопросов.       — Она… ну, они все — в порядке?       — Кто? — не поняла Кора.       — Ну, Агата, ремма.       — А, ремма… Да. Да-да, они в порядке. Дом возьмет их в лагерь. А Агата знала, что…?       — Чего сделает?       Кора сделала такое лицо, что, если бы она еще чуть-чуть напряглась — то нахмурилась бы. А так у ее мимических мышц сил не хватило. Перебивать невежливо, Сондра!       — В лагерь возьмет.       — В Инсив? То есть, на Инсив? И ремма согласны?!       Кора слабо пожала плечами:       — А как иначе?       Ну да, как иначе? Реммы больше нет, северяне — враги и явно их не примут. Что там Мор говорил? Сохранить честь ремма, не дать инсивам их захватить? Охрененный план, Мор! Сработал на все сто.       — А Вирт давно там был?       — Где? — не поняла Сондра.       Такое чувство, что они на разных языках разговаривают!       — На Ремме, — с напором объяснила Кора. Напор был примерно такой же, как из крана на семнадцатом этаже. — Вирт давно был на Ремме?       — Да не знаю. Он то приходил, то уходил. Месяца три, наверное. Да, как меня привел, так и… — Сондра прижала язык.       Что-то подсказывало, что надо поменьше о себе болтать. Особенно с инсивами. Особенно с инсивами, которые могут проговориться Доминику. Вроде его жены.       Но Кора, кажется, вообще больше не слушала.       — Три месяца, — повторила она завороженно и чуть не споткнулась на ровной дороге. Сондра протянула к ней руки, чтобы поддержать, но Кора уже встрепенулась. — Сондра! А…       — Госпожа Марьер!       Они оглянулись. По-лекарски из ниоткуда возник дед Арно. Они же ушли совсем в другую сторону! И Акселя с Иннес не видно. Сондра начала подозревать, что Арно сгущается прямо из волшебного лекарского воздуха.       — Госпожа Марьер, ну что же вы, — Арно, кряхтя, поднялся к ним на холм. — Заставляете за вами бегать по всему острову.       Кора не удивилась, что еще один лекарь ее узнал.       — Доброе утро, Арно, — неровно улыбнулась она и отступила выше по дорожке. — Я рада вас видеть, но я не…       — Конечно на осмотр! Госпожа Марьер, вы пропустили нашу встречу месяц назад. Вы же понимаете, что здоровье — это не шутки? Если вы продолжите так халатно относиться к терапии, то… — он закашлялся и зыркнул на Сондру. — Простите. Сондра, я вынужден украсть твою спутницу.       — Но мы шли…       — Куда бы вы ни шли, оно подождет. А вот здоровье ждать не будет. Госпожа Марьер, пойдемте.       И он схватил птичье запястье Коры своей аномальной большой рукой.       Кора тщетно попыталась его вывернуть: она бы от чугунных кандалов проще избавилась.       — Но м-мне надо…       — Госпожа Марьер, осмотр займет считанные минуты, вы же знаете. Никто на этом острове не собирается в ближайшее время умирать, вы везде успеете. Давайте, давайте. Я не хочу настаивать, мне проблемы с вашим мужем не нужны.       Кора отчаянно посмотрела на Сондру. Сондра не знала, чем тут помочь. Ей в затылок смотрело дуло медицинского пистолета Лекси.       — Это ведь быстро, — успокоила она. — Я как раз проверю, как он, все разузнаю. Придешь — и спокойно поболтаете.       Кора вздохнула и прикрыла глаза. Арно отпустил ее руку, и она, как арестант, пошла вниз по дорожке. Интересно, что там за осмотр, что она так на него не хочет? Хотя, Сондра сама по врачам не ходок. Зачем, если у нее дома — лучший и самый внимательный врач! Пусть и учится всего на втором курсе.       Арно проследил, чтобы Кора не сбежала с криками, и жестом попросил Сондру наклониться.       — Говоря об этом, — он дыхнул в ухо горячим травянисто-кислым дыханием, — угомони своего друга.       Сондра тупо хлопнула глазами.       — Вирта? — Арно кивнул. Сондра еще тупее заулыбалась. — Так он очнулся!       — Да, и уже нарушает общественный порядок. Я сейчас проведу осмотр пациентки, а ты за это время повлияй на него.       — В смысле нарушает общественный порядок? Это как?..       Вирт курил.       Когда Сондра вошла, Вирт, с перебинтованной головой, балансируя на конструкции из койки, железной тумбы и стойки на одной ноге, стряхивал пепел в окно.       Сондра аж дверью забыла хлопнуть.       — Вирт!       Вирт покачнулся, но повернул голову и выпустил дым из улыбки.       — Сон! ¡Hola! Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть! Оу! — он опять покачнулся.       Сондра все-таки хлопнула дверью (Вирт покачнулся опять).       — Вирт, ты больной, что ли?       — C'est sûr! — он расхохотался вместе со всей конструкцией под ним.       Сондра старалась не улыбаться. Она тут угомоняет и влияет! Да и вообще…       — Ты потерпеть не мог?       — Lo siento, милая, у меня стресс! — он затянулся и выпустил дым в окошко. — А эти noiosi запретили мне курить в палате, представляешь!       — Представляю. Думаю, они вообще запретили тебе курить, — Сондра пересекла комнату и ткнула в тумбочку (тумбочка зашаталась). — Слезай.       Вирт закатил глаза.       — Uno momento, дай только докурить.       — Вирт, у тебя была вода в легких!       — Вот я их и прогреваю!       Он рассмеялся и закашлялся. Это его убедило — он швырнул окурок на улицу и каким-то образом оказался на кровати целым и невредимым (без магии не обошлось).       Снаружи раздалась брань, и Вирт крикнул извинения с очень довольной улыбкой.       Он совсем не выглядел, как человек, который больше суток провалялся без сознания. Если бы не бинты на голове и небольшая бледность, Сондра бы ничего и не заметила. И это с учетом того, что она лично его вытаскивала! Вирт улыбался, двигался всем телом и смеялся. Только движения у него выходили немного неловкие, натужные. Сондра снова вспомнила, что случилось в кабинете на Ремме… Нет, все в порядке, с лица Вирта на нее смотрели светло-карие глаза.       — Надеюсь, ты ничего не поджег там, — Сондра кивнула на окно и села возле кровати.       — А, allez, такая холодрыга, тут даже керосин не разгорится. Pero no importa, — он убрал тумбочку с кровати и наклонился к Сондре. — Лучше скажи, как твое самочувствие? Я все спрашивал, спрашивал, но эти noiosi так и заладили: «Господин Сивэ, вам нельзя вставать. Господин Сивэ, вам нельзя курить. Господин Сивэ, вам нельзя говорить!..» Они бы мне еще запретили смотреть на прекрасных дам — никакой бы радости в жизни не осталось!..       — Думаю, с такими запретами тебе пропишут воздержание, — рассмеялась Сондра, и Вирт с самым несчастным лицом на свете обругал потолок на испанском. — Я в порядке, мне уже лучше. Сказали, что-то пустяковое было…       Она коротко пересказала утренний разговор с Арно и Акселем и обрадовала, что теперь будет при Вирте сопровождающим. Вирт — действительно — обрадовался.       — Ah, c'est magnifique, Сон! А то эти, — он кивнул на окно, — добрые люди заверили, что мне торчать тут не меньше недели. Зачем? Я чувствую себя en pleine forme! Стоило просто немного поспать.       — Они не назвали диагнозов?       — Uh, da igual, я все равно в этом не разбираюсь, — и он лениво указал на стол.       Там лежали несколько листков, Сондра взяла один и пробежалась глазами. Возле графы «Повреждения» кончилось свободное место. Даже на полях. Даже между строчек.       — Ушиб, отек, некроз, коматоз, нефроз, невроз, гастрит, панкреатит, лимфаденит, синусит, тонзиллит, трахеит, бронхит и… — Сондра прищурилась, — двусторонняя пневмония?       — Сифилиса нет? — Сондра покачала головой, и Вирт откинулся на подушку. — Ah, quelle chance incroyable j'ai!       — Они тебе это все собираются за неделю вылечить?       — Ага, я тоже не понимаю! Чего там возиться? За пару дней бы на ноги поставили, — Вирт то ли громко зевнул, то ли закашлялся. — Нагрузка большая, видимо. Рук не хватает.       Вирт со своими диагнозами обеспечивает им процентов восемьдесят этой нагрузки.       — А с головой у тебя что? — кивнула на бинты Сондра.       Вирт указал на оставшиеся листки. Там лежало еще три таких же анкеты — синих от чернил ручки. О боже…       — Как ты вообще в сознание пришел! — Сондра отложила бумаги.       — Чудодейственные лекарские настойки, — он перевел указательный палец в другую сторону. Там, на втором столе, громоздились склянки из темного и светлого стекла. Пахнуло травами. У Сондры голова закружилась. — И твоя расторопность!       — А? — Сондра насилу отвела глаза от склянок — к ним тянуло, как магнитом.       — Ну, Сон, это же ты меня сюда притащила! Мне сказали, со мной поступила девушка, и я сразу понял, что это ты. Так что я безмерно тебе благодарен! Кроме тебя никто бы не стал меня вылавливать. Grazie, Сон!       Он поблагодарил так, словно Сондра ему сотню одолжила, а не жизнь спасла, но Сондра решила, что Вирт вряд ли оценил опасность выше той самой сотни.       — Да не только я… — растерянно протянула она, но разум уже захватили скляночки на столе. — Слушай, а что у тебя там?..       В следующие минут десять она перенюхала и перепробовала все, что Вирт обозначил как съедобное («но совершенно отвратительное на вкус!»). Но для опенульского любопытства все эти (и правда отвратительные на вкус) настойки и отвары были десертом — приятным бонусом после целого нового острова. Вирт ее не подгонял, отвечал на вопросы по мере сил и только тоскливо поглядывал на окно. За плотной взвесью лекарств еще чувствовался сигаретный дым.       — Alors, ты теперь моя сопровождающая, — заключил Вирт, когда Сондра успокоилась и вернулась к разговору. — Très bien! Не придется киснуть в одиночестве. А то навещать меня некому, а лекари — такие noiosi.       Сондра не знала, что это за слово, которое Вирт закрепил за лекарями, но оно подходило Арно. Она глянула на дверь.       — Кстати об этом, — Сондра улыбнулась Вирту. — У меня для тебя хорошие новости.       — Хорошие новости — это всегда хорошо!       — Одна прекрасная дама очень ждет с тобой встречи.       — Это хорошо вдвойне! Кто она? Не припомню, чтобы назначал свидания… Ah, разве только я случайно растопил сердце одной из добрейших девушек, которые меня бинтовали. Совершенно не помню, что я тогда говорил! J'espère, только хорошее.       — Нет, она не из лекарей, — Сондра улыбнулась еще шире. — Это твоя старая знакомая.       Вирт прищурился. Тело у него неестественно замерло.       — Знакомая? Не из лекарей?       Сондра не стала его мучить:       — Ты ведь помнишь Кору?       Глаза расширились — и Вирт не просто замер, он закоченел. Улыбка слетела у него с лица, исчезла из взгляда, и Вирт весь посерел, окаменел, тронешь — рассыплется в пыль. Теперь Сондра верила, что у него были все эти ушибы, отеки и пневмонии. Таким бледным он не был даже без сознания.       — Ты в порядке? Позвать лекарей?       Вирт вдруг дернулся и вцепился ей в руку — даже эти движения у него вышли скованными.       — Стой, — голос у него просвистывал. — Кора?       Сондра кивнула.       — Какая Кора? Коралина Акри?       — Нет, — Вирт выдохнул. Сондра продолжила. — Вроде как, Коралина Марьер.       Он вдохнул и снова посерел.       — Да. Конечно. Марьер, — он вдруг подскочил, но бинты на его голове были не просто так, потому что он сразу рухнул обратно. — Oh, Dios mío, ¿por qué? ¿Para qué he rezado? ¡Idiota!       Он заметался на кровати, судорожно хватался за подушку, за одеяло — и причитал на испанском, французском, итальянском и, наверное, еще на парочке выдуманных языков. Сондра поймала его за руки. Ледяные!       — Успокойся! Что случилось? Что с тобой?       — Сон, — он вцепился в нее в ответ, как утопающий. — Сон, Сон, Сон, скажи, она меня видела? Она знает, что я тут?       Сондра кивнула — и Вирт снова завыл на испано-французском. Сондре даже показалось, что у него глаза заблестели от натуги, так он причитал.       — Oh, Dios mío, ¿por qué? Вот что. Сон, скажи, что меня тут нет! Я не хочу, чтобы она меня видела!       — Д-да что за глупости? — пришлось отцепить его пальцы, иначе бы он оторвал Сондре кисти, а они ей еще нужны. — Мне казалось, вы друзья. Она будет очень рада тебя видеть!       — Я! Я не хочу, чтобы она меня видела! Сон, умоляю, не пускай ее ко мне! Ты же моя сопровождающая. Скажи, что меня нет, я болею, я умер, все, нет меня! Сон, умоляю!       Сондра в ответ смогла выдавить только тупое мычание. Вирт смотрел на нее с таким отчаянием, что ее и саму начало потряхивать. И именно в эту секунду снаружи раздался стук.       И Вирт, и Сондра одновременно повернули головы к двери.       — Сондра? Ты здесь? — в наступившей тишине даже голос Коралины прозвучал отчетливо.       Сондра отмерла и бросилась к порогу. Она успела как раз, когда Кора приоткрыла дверь.       — Э-э-эм, — Сондра вцепилась в край. Кора недоуменно на нее уставилась. — Привет. Да. Слушай, тут такое дело…       — Вирт там?       — Он… — Сондра обернулась через плечо. Вирт пытался бесшумно заползти под кровать. Сондра повернулась. Кора тоже заглядывала через ее плечо. — К нему это, нельзя пока, вот.       — Почему? Ему хуже?! Где он, я должна его увидеть!       — Да нет, не хуже! — не хватало еще истерики. Думай, Сондра, давай. — Он… его это… нет пока.       — Нет? Где он?       — Он отошел.       — Куда он мог отойти?! Он был без сознания, и Арно сказал, его еще неделю надо…       — А он это, покурить вышел.       — Что?.. Сондра, пусти меня, пожалуйста!       — Да не могу! Нет его!       — Где он? Что с ним?!       — Он умер!       — Что?!       Сондра, блин, головой думай!       — Ну, пока что. Он потом воскреснет.       Кора часто задышала. Ее лицо то и дело перекашивало, так что Сондра не могла сказать, она разозлилась или сейчас разревется. Зеленые глаза жутко сверкнули.       — Мне надо к нему, — Кора рванулась вперед.       — Нет!       — Пусти меня!       Сондра попыталась ее поймать, но Кора, юркая, как мышь, проскочила между ее рук. Коралина оказалась внутри и застыла в шаге от порога. Сондра без сил прикрыла дверь. Поворачиваться было страшно. Слышно было, только как громко дышит Кора.       Скрипнула кровать. Вирт вылез обратно и сел. Все трое молчали. Вирт не шевелился. Кора не шевелилась. Сондра, для приличия, не шевелилась тоже.       — Привет, — вздохнув, сказал Вирт.       Коралина сделала нетвердый шаг вперед. Нога у нее подкосилась, она рухнула на колени и — закричала.