Прах и Крылья

Город назывался Элиор. Старые карты называли его «сияющим». Он и вправду когда-то сиял — витражи высоких соборов отливали золотом на утреннем солнце, балконы вельмож были украшены коваными перилами, увитыми цветами, а улицы были настолько чистыми, что, как говорили крестьяне, в них отражались облака. Элиор считался жемчужиной Восточной равнины, сердцем веры, порядка и мудрости. Город рос над рекой, окружённый лесами, и купался в утреннем тумане, как в молоке. Но всё это — теперь сказки. Сегодня Элиор живёт в страхе. Когда наступает ночь, никто не выходит. Дома запираются на засовы, ставни плотно прикрыты. Огонь в лампах гасят задолго до полуночи. И не потому, что это требование властей. Нет. Просто все знают — после полуночи он приходит. Жнец. Он не ворвался в город однажды, он не оставил за собой пожарищ или трубных фанфар. Он появился тихо, как болезнь. Как шепот во сне. И вот уже год, как его тень висит над Элиором. Никто не знает, кто он. Никто не знает, откуда он пришёл. Люди спорят: одни уверены, что он — посланник Ада, другие, что он — проклятый святой, третьи — что это сам Смерть, уставшая от хаоса. Только одно известно точно: раз в месяц он выбирает жертву. Он не охотится на бедных. Не берёт больных или умирающих. Его цель — сильные, нужные, красивые. Он приходит за теми, кого никто не ожидает потерять. Говорят, он живёт в старом особняке на окраине города. Огромные ворота, увитые чёрным плющом. Ни одного фонаря по периметру. Дом вечно окутан туманом. Ни один слуга не выходит. Ни один гость не возвращается. Люди шепчут, что сам дом — живое существо. Что он дышит. Но Жнец появляется не там. Он приходит в центр города. Тихо, среди ночи. Иногда его видят — высокую фигуру в длинном плаще и маске, похожей на череп ворона. Маска древняя, из чёрного серебра, с длинным клювом и застеклёнными глазами. Он не говорит. Не дышит. Просто указывает пальцем. И тот, кого он выбрал, пропадает. Тела не находят. Король Элиора, граф Мелавейн, давно попытался объявить охоту на Жнеца. Он прислал солдат, жрецов, наёмников. Те следили, выслеживали, прятались в тенях. Их было девять. На утро нашли одного. Он был слеп. Без языка. Всё остальное — как прежде. Остальных не нашли. Граф приказал больше не вмешиваться. И с тех пор — тишина. Официально — Жнеца нет. Но все знают. Он всегда выбирает в полнолуние. Всегда ровно в полночь. И всегда в одиночку. Этой ночью тоже была луна. Полная, словно раскалённая медная монета, она висела в небе, как око забытого бога. Город замер. В доме судьи Авренса горела свеча. Он сидел у окна, сжимая в пальцах амулет. Его пальцы дрожали. На лбу — капли пота. Авренс был влиятельен, умен и — как он сам считал — неприкосновенен. Он был уверен, что Жнец не выберет его. До сегодняшнего утра. Он проснулся, и на его двери была чёрная метка. Не краской, не углём — метка словно была выжжена в дереве. Простая, как древний символ: вертикальная черта, пересечённая косой линией. Как коса. Его дыхание сбилось. Он знал, что это значит. И вот теперь он сидел, наблюдая за улицей. Но город был мёртв. Ни души. Только луна и дрожь. Когда стрелки часов коснулись полуночи, свеча сама потухла. Судья замер. В его сердце забилось — быстро, как крылья птицы. Он хотел вскочить, бежать, закричать… но что-то холодное остановило его. Он уже был здесь. В углу комнаты появилась тень. Высокая, вытянутая. Луна, падая сквозь стекло, на секунду осветила фигуру. Маска. Клюв. Без глаз. Без звука. — Пожалуйста, — прошептал судья. — Я… Я могу… заплатить… Тишина. — Я… я могу рассказать, где хранится архив… Я знаю, кто предал присягу… Я… Фигура подняла руку. Палец — белый, костяной — указал на него. Авренс закричал. Но никто не услышал. Дом остался пуст. Утром слуги нашли только запертую дверь. Метка исчезла. Комната была пуста. На базаре заговорили: Жнец снова пришёл. Люди в страхе оглядывались, шептались, клали монеты на алтари. Никто не упоминал имя судьи, но все знали, кто пропал. В лавке гадалки появился аромат жжёной травы, на углах домов рисовали знаки защиты. Помогало ли это? Нет. Но люди хотели верить, что могут что-то изменить. Некоторые пытались уехать. Но и это не спасало. Те, кто покидал Элиор с меткой на двери, исчезали в пути. Их не находили — ни тел, ни карет. Жнец не прощает. Интересно было другое — все его жертвы были связаны. Тот, кто погиб до судьи, был наставником его сына. А до него — певица, которую судья велел изгнать за дерзость. До неё — скульптор, чьи работы исчезли после конфискации. Все нити вели к влиятельным людям, к тем, кто жил под покровом закона, но правил без совести. Может, Жнец искал не просто души. Может, он судья? Месть? Карма? Божий перст? Но разве Бог ещё жив? Говорят, нет. Его престол опустел. Ад — развеян. В небесах пусто. Никто больше не пишет судьбы. Потому демоны и ангелы — теперь сами по себе. Сами решают, кто достоин остаться, а кто — быть забранным. И потому, говорят, однажды ангел спустился в Элиор. Он выглядел как человек. Молодой. Светловолосый. С глазами, в которых отражалось небо. Он поселился в скромной комнатке, устроился в библиотеку при храме. Никто не знал, кто он. Никто не догадывался. Но он пришёл, чтобы остановить Жнеца. Только это — совсем другая история.