half a heart

Сынмин тяжело вздыхает, опускаясь кипящей головой на прохладный руль. Еще две минуты назад он счастливо улыбался, прощаясь со своими подругами, а сейчас проклинает этих вампирш, которые высосали из него всю энергию. Нет, он их обожает. Прям всем сердцем. Но терпеть не может вот такие пятничные посиделки, потому что вываливают на него всего и побольше. Сегодняшней темой обсуждения были мужчины. «Сынмин-а, ты только не обижайся, но ты ведь свой». И Сынмин согласно кивал, когда речь заходила про грязную посуду, брошенную в разных углах квартиры одежду и вонючие носки под кроватью. Кивал и ахреневал, заливая в себя сильногазированную колу, потому что за рулем и нельзя покрепче. Именно из-за мужей своих подруг, Сынмин думал, что все такие, ведь сам он был далек от подобного поведения. Видимо, это и делало его своим. Но разве банальное желание жить в лучших условиях не порождает желание хотя бы прибраться за собой? Сынмин не скажет, что помешанный на чистоте педант с зачатками ОКР, у него бывали дни, когда корзина с одеждой долго не опустошалась, когда грязная посуда стояла без внимания и даже не требующий особого внимания кактус не выдержал одиночества и завял. Но они прошли. И Сынмин искренне верил, что, начав жить с кем-то его постигнут те же беды, что и его подруг. Ведь все мужчины свиньи, а он свой. Но своим оказался и его парень. Сынмин солжет, если скажет, что не волновался по поводу разбросанных носков и банального неумения включить микроволновую печь. Не то чтобы он не хотел в будущем детей, но ему не нужен такой взрослый ребенок, Сынмину нужен был равный ему партнер. Отношения предполагают собой баланс. По крайней мере Сынмин так думал в детстве, пока не повзрослел. Но начав встречаться с Хенджином, он позволил тем детским мечтам вылезть наружу. Ведь с Хенджином все так и было. И когда они съехались, отказавшись от съема двух квартир в угоду одной, этот баланс продолжался. Никаких валяющихся под кроватью носков, они все в корзине для белья, грязная посуда оперативно находит свое место в посудомоечной машине, а про готовку и подогрев еды вообще отдельная тема. Готовят по очереди, накрывают стол обычно вместе, поэтому греют как получится. Нет такого, чтобы какую-то определенную вещь делал кто-то один. Баланс. И когда сегодня он поделился этим с подругами, то получил емкое, и по их мнению логичное: «Он же гей». Сынмин на них перестал злиться уже давно, эти люди, несмотря на свою толерантность, все еще в некоторой степени консервативны. Они думают, что ориентация определяет человека. Слишком нежный, открытый, яркий, красишься, моешься, в конце концов, значит, гей. Поэтому, когда Сынмин рискнул и решил им открыться, они не поверили, ведь тот далек от слащавой нежности и розовых ногтей. Опять же, стереотипы. Тихая мелодия звонка приводит в чувства. Сынмин со стоном отодвигается от руля, потирая ноющий лоб и тянется рукой к телефону. Глаза все еще прикрыты, когда он, не раздумывая тянет ползунок влево, а горячее ухо охлаждает гладкое стекло. Звонить ему в это время может только один человек. — Я заканчиваю через полчаса, заберешь? Сынмин все же открывает глаза, не спеша заводит машину и специально ждет еще пару секунд. По ту сторону не выдерживают и начинают хныкать. Когда его подруги впервые увидели Хенджина, они беззлобно бросили: «Вот он настоящий…». Продолжения фразы не было, но смысл дошел и до Сынмина, и до неловко улыбающегося Хенджина. Обижаться на девушек никто не стал, хотя, наверное, стоило. — Я тоже через полчаса буду… дома, — Сынмин усмехается, когда слышит на свою реплику несвязный ответ, больше похожий на собрание всех букв алфавита в разнобой. — Разве это не ты недавно хвалился тем, что твоя малышка гоняет лучше всех? Это, наверное, глупо, но Сынмин только недавно словил себя на том, что начал ревновать Хенджина к машине. Бездушная металлическая конструкция не могла встать между ними, но та это сделала, когда забрала себе звание «моя малышка». Хенджин трещал о ней без умолку часами напролет. То, что сам Сынмин это делал пару лет назад, только не Хенджину, потому что они тогда даже знакомы не были, а подругам, он молчит. — Она заглохла, я вызвал эвакуатор, так что… — Сынмин тяжело вздыхает, ремонт машины всегда бьет по кошельку, а когда их две, то становится еще сложнее. — Ты говорил, что не ревнуешь! — чужой голос вновь полнится энергией, как будто секундами ранее не был довольно печальным. — Почему ты раньше не сказал? Вот что бы не говорили подруги о Хенджине, но он скорее типичный… типичный представитель своего пола. Такой же молчаливый и скрытый, когда дело касается внутренних переживаний или каких-то проблем. — Да это пустяки, Сынмин-а, завтра заеду за ней с утра в мастерскую. — голос Хенджина становится мягче, Сынмин кивает головой, значит, завтра перед работой нужно заехать за машиной. — Просто забери меня, ладно? Сынмин согласно мычит, понимая, что его парень планирует висеть на телефоне до того момента, как машина окажется у здания офиса, поэтому решает больше не стоять на парковке ресторана. Палец жмет на динамик, а говорящий Хенджин оказывается по правую сторону, на обтянутом кожей сидении. Сынмин аккуратно выезжает со своего места, поворачивая голову в разные стороны, чтобы оценить ситуацию. Ночь полна неожиданностей, а нахождение в пятницу рядом с рестораном возвышает риски случайной аварии. Разносящийся со стороны телефона голос Хенджина здорово расслаблял, поэтому Сынмин позволил себе выдохнуть и убрать былое напряжение, которое накатывает каждый раз, как он садится за руль. Несмотря на то, что это последний рабочий день перед выходными, дороги на удивление пустые, Сынмин предупреждает Хенджина о том, что будет у его офиса совсем скоро. — Как прошла ваша встреча? — нога сжимает педаль тормоза, пока глаза следят за мигающим красным цветом на светофоре. Сынмин на секунду отвлекается, чтобы подумать об ответе, прежде чем заново сконцентрироваться на дороге, потому что загорелся зеленый. — Все как всегда: разбросанные носки и мужья козлы, — желание зевнуть настолько велико, что Сынмин едва сдерживается, чтобы не сделать это. — Я устал от этих встреч. Хенджин по ту сторону молчит, явно обдумывая услышанное. Он никогда не говорил Сынмину о том, что его подруги слегка странные, не ему судить о дружбе, тем более с женщинами. Но в них действительно есть что-то такое. Токсичное. — Нам нужно это обсудить? — Ммм, не думаю, — Сынмин морщится, следит за проезжающими мимо машинами, перед тем как повернуть налево. — Я у твоего офиса, пельмешка, поторопись. Звонок сбрасывается быстрее, чем до ушей долетает недовольное ворчание Хенджина. Сынмин слишком увлечен тем, чтобы того дразнить, поэтому он не упустит возможности сделать это вновь. Возможно, некоторые его шутки могут быть слишком резкими, но Хенджин принял их… тем более, по утрам тот действительно похож на разваренный пельмень, а Сынмин их слишком сильно любит. Предвкушающее тепло разливается в груди, когда мысли касаются Хенджина. Сынмин совершенно не умеет контролировать себя и свои чувства, когда дело касается его. Мог ли Сынмин подумать о том, что однажды его скучные серые дни обретут окраску? Определенно точно нет. Но это произошло и в его жизни появился Хенджин. — Скучаешь? Даже сейчас Хенджин неожиданно врывается в машину, точно так же, как сделал это год назад, только с жизнью Сынмина. — Не-а, считаю сколько ты мне должен за минуты простоя. Время — деньги! Хенджин громко фыркает и защелкивает ремень безопасности. Невыносимый. Но этим Сынмин ему и нравится. По началу тот казался ветреным, может быть не слишком серьезным и надежным. Но за всей этой мишурой шутника скрывается твердая и уверенная в себе личность. Сынмин был не тем, кем казался на первый взгляд и в этом определено заключался его шарм. — За дополнительную плату осуществляется доставка на дом с полным комплектом обслуживания? — Хенджин лукаво щурится, поворачиваясь к хмурому Сынмину. — Это еще что? — Сначала вы заносите меня в квартиру, затем раздеваете, готовите ванну с пеной и ужин, а затем… — Хенджин предвкушающе замолкает и закусывает губу. — А затем на бочок и спать. — А затем мы будем целоваться, — продолжает Хенджин, уже вцепившись пальцами в чужое предплечье. — Много и долго, пока воздух не накалится до такой степени, что нам придется раздеться… Хенджин оказывается прерван, когда Сынмин резво разворачивается, и, сжимая ладонями его худое лицо, впивается в губы с поцелуем. В эту же секунду воздух между ними словно наполнился искрящими зарядами тока, готовый стрелять молниями. Губы медленно двигаются навстречу друг к другу, пока языки не переплетаются вместе, смешивая их слюну. — Ты невыносимый, — Сынмин отстраняется первым, грудь тяжело вздымается в попытках отдышаться. — Я тоже тебя люблю. Щеки наливаются таким привычным за последнее время румянцем, Сынмин неловко их трет, тем самым привлекая чужое внимание. К такому еще тяжело привыкнуть. — Я тебя тоже люблю, — больше похоже на ворчание, чем на признание в любви, но Хенджину этого достаточно. В конце концов, в отношениях ведь должен быть баланс, верно?