Зонтик

Спустя два дня после того, как Симон сбежал с конюшни, началась учеба в университете. Симон избегал встреч с Маркусом, в ответ получая холодные и сентиментальные сообщения. Он знал, что поступает нечестно, но перспектива увидеть Вильгельма после двухнедельной разлуки заставляла его тревожиться, и у него не было времени, чтобы успокаивать своего парня. Когда Симон сел рядом с Фелис с таким видом, будто не спал миллион лет, она сочувственно ему улыбнулась. — Доброе утро, — сказала она. Он что-то проворчал в ответ. — Как ты? — Ощущаю себя так, будто я с похмелья, — усмехнулся Симон. Фелис рассмеялась. — То есть, ты хочешь пить кучу литров воды в день, но при этом, если хоть капля воды попадет тебе в желудок, ты будешь блевать весь день? — Нет, — снова усмехнулся Симон. Фелис похлопала его по колену. — Тогда ты, вероятно, просто не высыпаешься и страдаешь от любви. — Уже больше похоже на правду, — мрачно ответил Симон. — Ты говорил с Маркусом? — осторожно спросила она. — Да, — сказал он. — Я извинился за то, что был мудаком. Он извинился за то, что был мудаком. Мы договорились, что больше не будем мудаками. Все супер. Фелис подняла бровь, глядя на него. — Фелис, я знаю. Дай мне время. Я не собираюсь разбираться с этим сегодня. — Ты будешь обедать вместе с Вилле? Симон на мгновение замолчал. — Не знаю, — ответил он. Фелис мгновение смотрела на него, но решила промолчать, за что он был ей очень благодарен. Симон чувствовал себя абсолютно выжатым. За последние два дня он так много копался в своей душе и постоянно колебался между тем, чтобы притвориться, что все хорошо; признаться Вилле в любви; никогда больше не разговаривать ни с Вилле, ни с Маркусом. Симон знал, что все его поступки были несправедливыми по отношению к Маркусу. Но все это также было несправедливо по отношению к нему. Он знал, что все еще влюблен в Вилле, и отношения с Маркусом не подавили его чувства. Они лишь помогли понять Симону, насколько комфортнее ему было с Вилле. И насколько он был сыт болью. Симон заставил себя сходить на все лекции, после чего вышел в вестибюль, чтобы пообедать. Знакомая копна (чуть более коротких) светлых волос подбежала к нему и заключила в крепкие объятия. Симон обнял его в ответ так же крепко: он так сильно скучал по Вилле, и, хоть он знал, что ему будет больно, он не мог отказать себе ощутить его аромат. Вилле отпустил его слишком быстро, как показалось Симону, и широко улыбнулся. — С Новым годом! — сказал он. — Как прошли твои каникулы? И вот так просто Симон вернулся к их совместной с Вилле рутине и всему, что с этим связано. На той неделе они обедали вместе каждый день, и Вилле присоединялся к ним в библиотеке, чтобы подготовиться к предстоящим экзаменам. Симон использовал учебу в качестве предлога, чтобы не видеться с Маркусом, но в глубине души он осознавал, что просто оттягивает неизбежное.

***

Поэтому, когда Симон вышел из библиотеки пятничным вечером вместе с Фелис и Вилле, он был удивлен, увидев Маркуса, прислонившегося к стене и ожидающего его. — Что ты здесь делаешь? — удивленно спросил Симон. Улыбка Маркуса погасла. — Я тебя сто лет не видел. Думал, ты избегаешь меня. Вот и решил, что приеду к тебе, чтобы увидеться, раз ты так занят. До дома тебя подвезу. Сердце Симона остановилось. Формально это была приятная вещь. Так бы поступил милый бойфренд. Но Симон не хотел его видеть. Он чувствовал, как Фелис и Вилле топчутся за его спиной, не зная, приветствовать ли Маркуса или нет. Тот сделал это сам. — Привет, кронпринц. Привет, Фелис, — сказал Маркус. — Привет, — одновременно сказали они. — Увидимся на следующей неделе, Симон? — осторожно спросила Фелис, взяв Вилле под локоть. — Нет, подождите, — сказал Симон. Фелис и Вилле остановились, как вкопанные. Симон повернулся к Маркусу. — Я не просил тебя приезжать, — сказал он. Маркус выглядел удивленным. — Я знаю. Просто я подумал… — Мы можем поговорить? — громко прервал его Симон. — Эм… да, хорошо. Симон повернулся к Вилле и Фелис. — Можете, пожалуйста, подождать меня? Они оба смотрели на него с широко раскрытыми глазами, но кивнули. Он прошел мимо Маркуса, и тот последовал за ним. Симон повернулся к нему. — Зачем ты проверяешь меня? — Проверяю тебя? Что? Я этого не делаю. — Почему ты не можешь дать мне побыть одному? — Потому что я твой парень. Тебе не нужно быть одному, — Маркус начинал злиться. — Я не соглашался на это, Маркус. — На что? — Я никогда не говорил, что я твой парень. — Что? Конечно, ты мой парень! — Почему? Потому что ты так решил? Маркус рассмеялся. — Нет. Потому что мы так решили. Симон покачал головой и скрестил руки на груди. — Я ничего не решал. — Но мы… Мы ходим на свидания. Они были классными… — Маркус замолчал и хмуро посмотрел на Симона. — Я не сделал ничего плохого. Симон вздохнул. — У меня просто не было права голоса. — И что? Ты не хочешь быть моим парнем? Не вступаешь в отношения на случай, если ебучий кронпринц решит опуститься до твоего уровня? И просто водишь меня за нос до тех пор? — Маркус активно жестикулировал; по мере того, как он злился, на его лице появилась неприятная усмешка. Симон удивленно на него посмотрел. — Что? Я… Это не имеет никакого отношения к Вилле. — А я думаю, что как раз-таки все имеет отношение к «Вилле», — Маркус скривился и показал воздушные кавычки при его имени. — Я вижу выражение твоего лица, когда ты говоришь о нем. Я не слепой. Ты ждешь не дождешься, чтобы затащить его в постель. И меня ты, разумеется, не впустишь. Симон резко выдохнул. — Это уже перебор, Маркус. Маркус шумно вздохнул и поджал губы. — Зато это не ложь, — упрямо сказал он. — Решу я переспать с тобой или нет — полностью мой выбор. Маркус скрестил руки на груди и пристально посмотрел на Симона. — И определенно не мой. Симон сделал шаг вперед, гневно указывая пальцем. — Нет. Не твой. Это не имеет к тебе никакого отношения. И знаешь, что? Это никогда не произойдет. Лучше бы я не встречался с тобой. Это изначально была плохая идея. Мне жаль, что я не был послушным парнем, о котором ты так мечтал. Симон повернулся, чтобы уйти, но Маркус схватил его за руку. — Не смей ко мне, блять, прикасаться, — прорычал Симон. Маркус отпустил его руку, но свою продолжал держать вытянутой. — Прости, Симми. Я просто разозлился из-за того, что он постоянно у тебя в голове. — Нет его у меня в голове. — Он стоит на пути к тому, что между нами могло бы быть. — Из этого никогда бы ничего не вышло, Маркус. Извини, что дал ложную надежду. Я ухожу. Пожалуйста, не иди за мной. Симон повернулся и ушел. Маркус не последовал за ним. Симон почувствовал, как на его глаза наворачиваются слезы, и сделал несколько успокаивающих вдохов. Малин отвела взгляд, когда он проходил мимо нее, делая вид, что не слышала их разговор. К счастью, в ее обязанности не входило разбалтывание секретов, и Симон лишь надеялся, что Вилле и Фелис его не слышали. Он завернул за угол и увидел, что они его ждут. Они оба вскочили и подбежали к нему. Фелис взяла его за руку. — Ты в порядке? — спросила она. Симон кивнул, прочистив горло. — Что случилось? — спросил Вилле. Симон покачал головой. — Маркус отвезет тебя домой? — спросила Фелис. Еще раз покачал головой. Фелис погладила его по руке. — Мы можем помочь? — спросил Вилле. Симон посмотрел на него и заметил беспокойство в его глазах. На самом деле Симону хотелось объятий, но он посчитал это неуместной просьбой. — Может кто-нибудь из вас отвезти меня домой? — Конечно, — ответил Вилле, — мы отвезем тебя. И Фелис тоже подвезем. Симон кивнул и последовал за ними. — Хочешь поговорить об этом? — спросила Фелис, когда они сели в машину. — Не очень, — ответил Симон. — Хорошо, — сказала она, чуть сжав его плечо. Симон вжался в самый краешек сиденья и подпер подбородок рукой, глядя в окно. За всю дорогу до дома Фелис никто не проронил ни слова. Она быстро обняла их обоих, прежде чем сказать Симону, чтобы он написал ей, если ему что-нибудь понадобится. Он благодарно улыбнулся ей и помахал рукой, когда Фелис выходила из машины. Когда Хоакин снова сел за руль, в салоне опять воцарилась тишина. Симон чувствовал, как Вилле хотел начать разговор, но передумывал. По мере того, как тянулись минуты, Симон чувствовал, как растет напряжение. Он начал паниковать из-за слов Маркуса и воображать, что он останется один навсегда. Симон хотел забыть и Маркуса, и Вилле, и вернуться к прежней жизни. Ему было слишком больно. Он не мог продолжать так поступать с собой. Маркус был прав в двух вещах: Симон водил его за нос. И Вилле был в его голове. Что, если так будет всегда? Что, если Симон никогда больше не сможет ни с кем сблизиться? Он сжимался в сиденье все больше и больше, пока они ехали, а его дыхание становилось прерывистым, ведь он изо всех сил старался не заплакать. Когда машина остановилась у его дома, Симон выскочил из нее прежде, чем Вилле успел что-либо сказать. Он услышал, как дверь машины позади него открылась. — Симон, подожди! — крикнул Вилле. Он также жестом показал телохранителям не идти за ним. Симон не обернулся: он прошел мимо своей входной двери и свернул в переулок рядом со своим домом. Вилле следовал за ним на небольшом расстоянии. Симон остановился, но по-прежнему не смотрел на него. Он почувствовал, как Вилле подошел ближе. — Ты в порядке? — спросил он. Симон тихо усмехнулся. — Нет, Вилле. Я не в порядке. — Он… ты ранен? — Нет, — Симон обернулся, но взгляд не поднял. — Что случилось? Я думал, вы просто сходили на одно свидание? Симон смотрел на свои ноги, ковыряя носком ботинка камень. — Мы сходили на… несколько свиданий, — ответил он. — Он был типа… моим парнем. — Оу, — в голосе Вилле прозвучала обида. И это разозлило Симона. Он поднял взгляд. — Я не обязан отчитываться тебе о своей личной жизни, Вилле, — сказал Симон. — Я знаю, — ответил Вилле. — Это не твое дело, с кем я состою в отношениях. — Я знаю. Я просто… мы друзья. Я хочу, чтобы ты знал, что можешь поговорить со мной. Ты можешь встречаться, с кем захочешь. Если ты влюблен в Маркуса, это за… Симон громко простонал. — Да не влюблен я в Маркуса! Я влюблен в тебя! — грудь Симона тяжело вздымалась. Его глаза расширились, и он запаниковал, размышляя, может ли он взять слова обратно. Вилле стоял неподвижно, застыв на месте. Если бы не стоячее положение, Симон бы подумал, что тот вообще не дышит. Затем веки Вилле вздрогнули, и он едва заметно покачал головой. Симон увидел, как тот сделал глубокий вдох. Затем еще один, пока не начал дышать более глубоко. — Симон… — он умолк. Симон покачал головой. — Я знаю. Извини. Я не должен был говорить этого, — он попытался говорить спокойно, хотя его внутренний мир рушился. — Извини. Это было неразумно. — Симон… — вновь начал Вилле. Он казался маленьким и потерянным. И Симону захотелось обнять его, успокоить и защитить его от всего (и любить любить любить его). Но он знал, что не может этого сделать. И если он не мог получить его целиком, то ему ничего от него не было нужно. Вилле поднял руку, словно желая коснуться его. Симон попытался образумить себя и сделал шаг назад. — Я знаю, — повторил Симон. Он уже не был до конца уверен, знал ли он хоть что-то. Я знаю, что мне не следует тебя любить. Я знаю, что мои чувства не взаимны. Я знаю, что, если бы ты захотел, ты бы все равно не смог состоять со мной в отношениях. — Симон… я… — Нет, — прервал его Симон, — ты не должен… — он резко выдохнул через нос. — Просто забудь все, что я сказал, хорошо? Я сказал это на эмоциях. Я был зол. Я не должен был… Просто забудь, ладно? Рука Вилле опустилась. Его глаза были безумно печальными. Он слегка покачал головой. — Я не хочу. — Я знаю, Вилле. Знаю, что ты не хочешь этого. Ты ясно дал мне все понять в сентябре. Извини… мне не следовало все усложнять. — Нет, — на этот раз Вилле сделал решительный шаг вперед, — я не хочу этого забывать. Симон почувствовал, как у него перехватило дыхание. Он не хотел давать себе ложные надежды на то, что у него есть шанс. — Я знаю, что давал тебе противоречивые сигналы. И мне жаль, что я заморочил тебе голову. Но… — он резко вдохнул, успокаиваясь. — Но никогда еще не было никого, кого я хотел так сильно, как я хочу тебя. — Ты не обязан… — Обязан, Симон. Потому что ты всегда был тем самым. Часть меня была рада, когда ты нашел партнера, ведь тебе не придется мириться с… со всем, что связано со мной. Потому что я знаю, что моя жизнь сложна, и я знаю, что бываю придурком, и я не могу давать обещаний, потому что я часто не от меня что-либо зависит. Но я знаю, что могу пообещать тебе, что никогда не причиню тебе боль намеренно. И я могу пообещать тебе, что буду любить тебя столько, сколько ты мне позволишь. Потому что я знаю, что… что я влюблен в тебя. И я был влюблен в тебя достаточно долгое время. И я знаю, что не заслуживаю тебя. Но если ты все еще хочешь этого, — он жестом указал между ними, — то я полностью согласен. Симон не понимал, насколько близко они стояли, пока не осознал, что ему приходится вытягивать шею, чтобы смотреть на Вилле. — Но ты… Я не… Мы не… Откуда мне знать, что ты не передумаешь? Я не могу так поступить с собой. Теперь, когда я… — Потому что, когда я говорю «я полностью согласен», — прошептал Вилле, — это значит, что я полностью согласен. Симон покачал головой. — Но как? Как мы…? Вилле покраснел и отвел взгляд в сторону. — Я… эм… последние несколько месяцев я беседовал с Королевским Двором о том, что делать, если… если наследник престола состоит в отношениях… с мужчиной, — Симон коротко вздохнул от удивления. Вилле пристально следил за его реакцией. — Будет много бюрократии, головной боли и фанатиков, но это возможно. И если ты хочешь быть в отношениях со мной, то я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы у нас все получилось. Потому что я люблю тебя. Они прижимались грудными клетками друг к другу, и Симон чувствовал, как громко бьется сердце Вилле. Его дыхание было ровным, но дыхание Симона было прерывистым. Он хотел отступить, хотел защитить себя, уберечь от боли. Но он знал, что всегда будет любить Вилле. И он никогда не будет хотеть никого так сильно, как он хочет Вилле. Но ему нужно быть уверенным. — Но, когда я поцеловал тебя в парке, — сказал он, качая головой, — ты сказал, что этого не может случиться. Что я неправильно истолковал сигналы. — Мне было страшно, и я запаниковал. Ты правильно истолковал сигналы, я просто не ожидал, что мои чувства взаимны. Но я никогда не говорил, что не хочу тебя. И с тех пор я каждый день думал о том, как все исправить. Я собирался тебе сказать, но… Извини, что я оттолкнул тебя. Я так перепугался, что упустил свой шанс. Прости меня, Симон. Ты сможешь меня простить? Симон положил ладони на затылок Вилле, взъерошив его волосы. — Не могу поверить, что говорю это, но я прощаю тебя, — сказал Симон. Затем он тихо рассмеялся. — Вот бы я раньше узнал, что не только я так мучился. Вилле улыбнулся. — Я думал, ты был единственным, кто не знает. Я сводил Фелис с ума. Симон рассмеялся. — Она, наверное, готова была взорваться, — Вилле посмотрел на него в замешательстве, и Симон улыбнулся. — Несколько месяцев назад я сказал ей, что влюблен в тебя. Она, наверное, хотела стукнуть нас головами друг о друга. Вилле вздохнул. — Она убьет нас, когда узнает, — он несколько мгновений смотрел на Симона, прежде чем покачать головой. — Я так сильно тебя люблю. У Симона перехватило дыхание. — Я тоже тебя люблю, — прошептал он. Затем он незаметно придвинулся ближе, их носы соприкоснулись. Симон увидел, как Вилле закрыл глаза и приоткрыл рот, ожидая. Симон нежно потерся о его нос своим. Он закрыл глаза, прежде чем сократить расстояние и поцеловать его. Я люблю тебя я люблю тебя я люблю тебя Поцелуй был мягким и нежным. Именно об этом Симон мечтал последние месяцы. И оставшуюся жизнь. В своих мечтах он даже не представлял ощущение груди Вилле, прижатой к его собственной, или его руки, нежно поглаживающей затылок Симона. Он не мог правильно представить запах Вилле, который сейчас Симону казался новым и знакомым одновременно. Он не мог представить точный угол, под которым Симону приходилось наклонять голову, чтобы целовать Вилле было удобнее. Симон обнял его за плечи, и Вилле опустил руки ему на бедра, притягивая к себе ближе. Симон смутился из-за того, что на его глазах проступили слезы. Он откинул голову назад и, смеясь, шмыгнул носом. — О боже. Я все испортил. Извини. Вилле поднес руку к щеке Симона и вытер слезы. Тот закрыл глаза и подался на встречу прикосновению. — Ты само совершенство, — прошептал Вилле. Симон всхлипнул и подался вперед, целуя Вилле еще с большим удовольствием, отчего Вилле чуть покачнулся. Вилле схватил его за руки, чтобы удержать равновесие. — Я люблю тебя, — прошептал Симон, на мгновение прервав поцелуй. — Я тоже люблю тебя, — прошептал Вилле в ответ. Симон судорожно вздохнул. — Хочешь зайти? Вилле улыбнулся и снова погладил Симона по щеке. — Не могу. Мне нужно домой, уладить кое-какие дела. Улыбка Симона погасла. — Оу. Да, конечно. Хорошо, — он слегка отодвинулся, смущаясь. Вилле наклонился вперед и приподнял лицо Симона пальцем за подбородок. — Но я бы с удовольствием встретился с тобой завтра, — он потерся носом о нос Симона. — Я знаю одно замечательное место с очень большими камнями, — сказал Вилле, и Симон улыбнулся. — Я бы с удовольствием его посмотрел, — он обнял Вилле, крепко прижав к себе. — Это будет свидание, — прошептал Вилле ему на ухо. Симон улыбнулся. — Это будет свидание, — сказал он в ответ, после чего уверенно потянулся за поцелуем.

Эпилог

В понедельник Вилле встретил Симона у его кампуса (он отказался от поездки, которую ему предложил Вилле). Сердце Симона бешено колотилось по мере приближения. — Привет, — сказал он. — Привет, — ответил Вилле, улыбаясь. Симону потребовались все силы этого мира, чтобы сдержаться и не поцеловать его, ведь они были окружены студентами, и он не был уверен, что готов к такому вниманию. Вилле несколько мгновений пристально смотрел на него, прежде чем Симон смущенно улыбнулся и отвел взгляд. Вилле улыбнулся. — Пойдем? — сказал он, указывая за спину. Симон кивнул и последовал вместе с ним. На этот раз он знал, что, когда их локти сталкивались, ладони соприкасались, а Вилле кидал на него взгляды, это была не случайность. Они заметили неподалеку Фелис. — А она знает? — спросил Симон. — Нет, — сказал Вилле. — Я не успел ей сказать. К тому же, я подумал, что это будет весело. Симон в замешательстве повернулся к нему, заметив озорной огонек в глазах Вилле. Он наклонился и взял Симона за руку. Симон вздрогнул и огляделся вокруг. Никто не обращал на них внимания, да и из-за зимних пальто и перчаток было плохо видно. — Привет, Фелис! — крикнул Вилле, помахав ей свободной рукой. Она резко обернулась. — О! Привет, Вилле. Привет, Симон. Я… — она замолчала и посмотрела на их переплетенные руки и на ухмыляющиеся лица. — Вы…? — заикаясь, произнесла она. Вилле кивнул, бросив взгляд на Симона. — Я… — и тут она разрыдалась. Вилле на мгновение встревожился и бросился к ней. — О боже мой! — вскрикнула она. — Наконец-то, блять! Я ненавижу вас. Но люблю вас. Но все равно ненавижу. Ты недостаточно платишь мне за это. — Фелис, я тебе вообще не плачу, — рассмеялся Вилле. Она отстранилась и ударила Вилле по руке. Чуть сильнее, чем игриво. — Ты обязан теперь. Боже. Вы оба просили меня хранить тайну. Мне нужен трофей «лучшая подруга». И мне нужно двойное свидание. И коробку тех бельгийских шоколадных конфет. — Ладно, ладно! — сказал Вилле. — И когда вы…? — она жестом указала между ними. — В пятницу вечером, — ответил Симон. Теперь Фелис ударила его по руке. — В пятницу? — взвизгнула она. — Почему никто из вас мне об этом не сказал? Вилле выглядел смущенным. — Я забыл? — попытался оправдаться он. Фелис пристально посмотрела на Симона. — Он сказал, что ему кажется, что это будет забавно, — сказал Симон. Она резко обернулась к Вилле, который смотрел на Симона, как на предателя. — Забавно? — угрожающе спросила она. — Две коробки бельгийских конфет. И три двойных свидания. У Вилле хватило такта принять виноватый вид. — Хорошо, — сказал он. Фелис улыбнулась ему. — О, Вилле, я так за тебя рада, — она повернулась к Симону. — И за тебя тоже. Она притянула их в объятия, обхватив каждого рукой за шею. — Не облажайтесь, — сказала она им на ухо. — Не облажаемся, — сказал Вилле. — Мы обещаем, — подтвердил Симон. Фелис отпустила их. — Так, мне нужно поправить макияж. Увидимся на лекции, Симон. Увидимся позже, Вилле. Они оба помахали ей рукой. Симон посмотрел на Вилле, который уже смотрел на него влюбленным взглядом. Он не был уверен, что когда-нибудь к этому привыкнет. — Могу я проводить тебя до класса? — спросил Вилле. — Он буквально в этом здании, — сказал Симон. — Я знаю, — улыбнулся Вилле. Симон задумался, когда же он перестанет так взволнованно реагировать, но потом решил, что никогда. — Хорошо, — сказал он. Вилле наклонился и снова взял его за руку, чуть сжав ее. — Я люблю тебя, — прошептал он. Симон улыбнулся ему в ответ. — Я тоже люблю тебя. Симон бесцельно размышлял, когда же наступит дождливый день и поместятся ли она оба под зонтом, если прижмутся друг к другу. Он был уверен, что не будет возражать. Но сейчас он наслаждался холодным, пронизывающим январским солнцем, и его собственным солнцем, ярко ему улыбающимся.