Маслобойня

Из-за того, что рядом находилась площадка для демонтажа кораблей, место было похоже на свалку. Вообще эти чертовы заводы под открытым небом, с вечно ломающимся хламом, шумом и грохотом, с запахом железа, годом за годом, торчащего под пекущем солнцем, любой рай делали похожим на мусорную гору. А здесь и изначально рая-то не было, дерьмовое местечко. Вито, когда-то, очень давно работал в подобном. И наверное поэтому, вместо того, чтобы направиться к хибаре из металла, маленькой человеческое норке, он глаз оторвать не мог от распиливаемого межпланетного корабля. Ему отрезали крылья, которые у него были по аналогии бабочки задраны вверх. И все делали андроиды, управляли резаком андроиды, держали корабль в металлической сетке андроиды, и командовал тут всем тоже андроид. Они не были такими модными, как те, в маслобойне, не носили сексуальные наряды, не разукрашивали кожу, не подражали людям. Эти андроиды, в рабочей одежде точно не душились парфюмом, и не делали вид, что у них растут волосы на голове. Они были такими, какими их и помнил Вито, будучи ребенком, первые модели, которые, как все надеялись, станут помогать людям, а не вытеснять, замещать их. Но вот они здесь, и они работают, а Вито плавает, как говно по канализации, и утилизироваться все не может, и полезным больше не назовешь. Вито еще раз осмотрел площадку, и стало невыносимо, то ли от вида, то ли от жары. — Эй, есть кто? Датчик вообще не работает, — сразу это заметил, когда еще только подходил ко входу. — Фицич? Ты? И дверь поползла вниз, затем ускорилась, раздался скрежет, чертова дверь так и не ушла вниз полностью, как задумано у таких конструкций. Она застряла и теперь торчала на добрых двадцать сантиметров над поверхностью, грозя убить, если запнешься. — Ты видно пьяным домой не возвращаешься, — сказал Вито и перешагнул, — раз еще живой. — Ха, — раздался чужой смех и парень наконец показался в комнате сразу за маленьким коридором. — Все руки не доходят починить. Ты же Фицич, да? Санто сказал, ты придешь. Они были уже знакомы, но настолько мельком и настолько давно, что едва помнили друг друга. — Да, Санто сказал, ты мне можешь помочь. — А? — Микки окинул его взглядом. — Но ты знаешь, выглядишь вполне себе ничего. — Хуевый из тебя лекарь значит, — и Вито оглядел хибару изнутри, иным словом как «хибара» место и назвать было нельзя. Для капсулы большевата, и хлама многовато, Микки явно таскал всякое со свалки, прихватывал незаконно «плохо» лежащие детали, утаскивал с демонтажной площадки то, что падало слишком далеко, то, что андроиды не замечали, то, что можно было стащить. Наверное даже без разбора, пригодится или нет. Именно поэтому, все полки были завалены настолько, что самих полок и видно толком не было, вещи, железки в основном лежали даже на полу. Сам же пол был просто песчаным, без покрытия, чего тоже в капсулах редко встретишь. Стоял диван, дряхлый, продавленный, и стол, по большей части сокрытый под каким-то мелкими деталями, барахлом. Они еще немного поболтали, потому что тем особо общих не было, а затем Вито уже попросил притупить к делу и с неудовольствием осознал, что оперировать его будут прямо здесь. Никакого подвала, никакой лаборатории, никакой чистоты и достаточно света. Прямо в этой пыльной норке, три на два, и косым светильником над головой. Вито даже не понял, почему он собственно так удивился, почему это стало неожиданным, неужели всего одна операция в нормальных условиях оказалось достаточной, чтобы привыкнуть к хорошему? Разнежился так быстро, хотя всю жизнь и подобных коморках лечился и ничего, не знал как оно бывает по другому. — Ну и обстановка у тебя, братишь, — послушно сел на стул и Микки рядом поставил свой: — Ну ты тоже не министр, — Микки достал коробку из-под стола, и Вито заметил, что в отличии от многого другого коробка пылью покрыться не успела. — Что тебе нужно заменить? — Да все лучше… печень, почки, сердце, и легкие, — без удовольствия ответил, — и лучше все сразу, — хмыкнул. — Так-с, тогда будем исходить из того, что есть. Внутри коробки лежали шприцы, аккуратно, один к одному, и каждый был по-разному подписан. Микки деликатно перебирал их в поиске нужного, и когда шприц с надписью «легкие» оказался в руке, воскликнул: — С этого и начнем! — Серьезно? Ты хранишь клетки в коробчонке под столом? А че не в помойке? — Вито почесал затылок. — Где холодильник? — Ну у тебя и требования, честно слово, Вито, я тебе что, больничка? — сел рядом. — Ты лучше рубашку снимай. Нехотя Вито снял рубашку, кинул на пол, а затем перевел недоверчивый взгляд на Микки, который в нетерпении наклонился где-то в районе левого соска. Вито не выдержал: — Слушай, а робота у тебя никакого нет? Как ты будешь определять глубину? — и оценил по достоинству длину иглы, при мастерстве, она могла бы пройти насквозь, не задев ничего важного, тонкая. Но требовалось не только колоть где надо, но еще и остановиться там, где нужно, попасть прямо в поверхность, ни меньше ни дальше. — Нет, ты правда думаешь, что пришел в больничку, — Микки нахмурился и чуть отодвинулся, но все еще держа шприц с клетками наготове, и Вито задался вопросом на секундочку, а какого качества эти клетки, из чего они получены вообще, как долго так безобразно хранились. — Я буду колоть ориентируясь на ощущения, на руку, понял? — Ты, блядь, не профессионал, какие ощущения, — и Вито запрокинул голову, злясь на самого себя. Злясь за то, что говорил так, будто у него есть другой вариант, возможность пойти к кому-то другому. — Ладно, действуй давай. — Я могу тебя разрезать, в принципе, — теперь уже Микки не торопился, — но у меня кончилась жидкость для остановки кровотечения. А ее понадобится много, или понадобится кровь для переливания. У тебя какая? — Да на хуй, — он продолжал злиться на самого себя, за промедление. В любую секунду могли влететь полицаи, в любую секунду он мог остаться без обновления органов, в любую секунду слова Элиаса могли обернуться горькой правдой. — Не надо резать, в этом я еще меньше тебе доверяю, коли. Микки издал типичный, придурковатый смешок нарика и медленно вонзил иглу, все там же у левого соска: — Ну что? — Да-а-а, — Вито задержал дыхание, ощущая не только боль, но и вторгающиеся клетки. — Ты молодец. — Я тебе говорил, что все будет хорошо? — вытащил иглу и самодовольно улыбнулся. «И в половину не так самодовольно, как Элиас» подметил Вито прежде, чем возобновил дыхание: — Нет, ты не говорил, но вроде неплохо, ты вроде бы в цель попал. — Я давно этим занимаюсь, — стал примериваться на пару миллиметров ниже предыдущего укола. — Необходимость, сам знаешь, чертово правительство подмяло под себя медицину, и лишь этого достаточно для полного перекрытия кислорода. Все, что им нужно, ловить нас за руку в преступлениях, давать деньги и не давать возможности подлечиться без них. Мы под таким колпаком… — Ни образования, ни защиты… не жизнь, лишь существование, и то пока позволяют существовать, — подтвердил Вито прежде, чем снова задержать дыхание. В этот раз показалось игла чуть не дошла до цели, сдавило в груди. — Проблема в том, — Микки казалось не заметил, что укол вышел неудачным, он и энтузиазмом, размахивая шприцем, говорил: — Что сложно, нереально сложно достать клетки, и вообще всю эту хуету врачебную, все инъекции, таблетки под таким контролем, что кажется, даже подвальное производство ими контролируется, все сделают, чтобы качество было паршивым. Только не экстази… Ну и еще проблема в том, что себя самого не подлатать, черт, приходится искать того, кто в силах иглу держать и работать на глазок. — Андроиды сами себя делают. — Да, ненавижу их, — сказал Микки, делая очередной укол. — Кажется, чем сложнее нам жить, тем проще им, не знаю, что. Что они с жизнью делают? Жизнь ли это? Вито знал, то, что они обсуждают, объединяет многих людей. Многие думают также, может быть даже одними и теми же мыслями. Вито соглашался с каждым словом, честно, без тени сомнения, и только почему-то из всех тысяч андроидов, с которыми успел пообщаться, в памяти всплывал Элиас. Именно Элиас сидел в центре на диване, и делал вид, мастерски делал вид, что чего-то желает. Чего-то определённого. Вито кивал без тени сомнения, но с тенью одного единственного андроида: — Бессмысленная действительность роботов, наверное как-то так. Искусственный разум побеждает природный интеллект. — Побеждает? — Ты знаешь Элиаса Францеза-Челли? — и Вито ненавидел то, что заговорил о нем вслух. Надо было с этим кончать. — А, его крутили везде недавно, он вроде создал себе идеальное сердце, — просто ответил Микки, не отвлекаясь от уколов. — Он не человек, — и добавил рассудительно: — Впрочем, наверное-то сердце и вправду в нем. — Ты шутишь? — брови Микки взлетели почти до половины лба от изумления. — Человечество проиграло, скоро наши жизни окажутся не в правительственных, человеческих правительственных руках, а в руках бездушных машин. Вито еще мог рассказать, про то, что теперь уже андроиды снимают людей, чтобы трахать, но не рассказал. Сам эту информацию знать не хотел, самому себе бы не рассказал, поэтому и смолчал. — Блядь, почему я не родился тысячу лет назад, — и Микки зажмурился всего на секунду, с горяча, только в эту секунду он вставлял иглу и из-за этой горячности не рассчитал. Игла вошла глубоко, она протаранила не то, что нужно Вито так решил, когда заорал от дикой, внезапной боли. — Что?! — Микки вытащил иглу и отпрыгнул. — Твою мать, что?! Вито упал со стула, перевернулся на живот, затем на спину, он выл и вопил от пытки, казалось внутрь вылили не клетки а чистый яд. Хотелось верить, что дело все-таки в материале, и ничего едва поправимого не произошло. Если он еще не сдох, а боль утихомиривалась, значит, дело все-таки в содержимом шприца, а не в ошибке врача? — Сука, — старался дышать медленнее, приходя в себя, больше не двигался, — что за дерьмо ты мне вкачиваешь? — Ты как? — Микки сделал несколько осторожных шагов к лежащему. — Я что, тебя убил? Микки будто не слышал Вито, глаза у него стали огромными, блестящими, будто это он получил мощный и мучительный удар на кончике иглы. Будто он укололся, обдолбался. — Хуевый все же из тебя врач, — прошипел Вито, не в силах подняться. — Отложи эту чертову иглу, ты меня реально прикончишь. — Да, да, да, да, — услышал наконец, закивал быстро и хаотично, и затем убрал-таки шприц. — Если ты тут сдохнешь, они сразу примчатся сюда на твой последний сигнал. Мне пиздец. — Мой датчик всегда показывает, что я на Земле, — успокоил Вито, который каждый раз так делал. Когда полицаи схватывали его, они возвращали контроллер в норму, но каждый раз после отсидки Вито ломал заново, всегда, потому за ним не надо следить. — Но это не значит, что ты можешь меня тут угробить. Тебе нужно на чем-то потренироваться, прежде чем пытаться лечить людей, иначе только покалечишь. Элиас учился на заключенных с Плутона, на убийцах. Во рту стало горько, Вито не понимал, почему этот не человек никак не выходил из головы, спустя столько месяцев, спустя столько алкоголя. Может от того, что собственная смерть не покидала мыслей, и именно ее на фарфоровой тарелке, на расписном подносе, красиво преподнес Элиас, и они связались тесно. Нереальное, немыслимое прекращение существования, нереальный, немыслимо живущий Элиас. Смерть природы, торжество того, что не рождалось. Вито настоящий умрет, а созданный кусок металла, реализовавший для себя человекоподобную жизнь, продолжит быть вечным. Нечестно, очередная несправедливость. Во рту стало еще более горько, вкус железа, крови, жалости к себе и ярости ко всему. Вито хотел признаться, что скоро умрет, и Микки, и никто, подобный Микки, не сможет ему помочь этого избежать. Легким подлатыванием себя было уже не отделаться, низкокачественные клетки, хуевые самоназванные врачи без должного оборудования только приблизят кончину. Вито хотел признаться, что доживает месяцы, но вместо того, чтобы проявиться слабость, такую непостыдную на самом деле, сказал: — У тебя есть, чем кольнуться? — потому что понял давно, с самого начала, что Микки тот еще нарик. — Инспидрол, полно инспидрола, — на радостях полез за ним и Вики скривился от новой неудачи. Инспидрол. То еще дерьмище, на самом деле. Его любили за галлюцинации, за расслабление, слабое привыкание, его популизовали за дешевизну. И Вито тоже бы его любил, если бы его видения были бы хотя бы немного нормальными, но нет, к нему под инспидролом приходили лишь кошмары. Но вряд ли что-то могло стать худшим кошмаром, чем действительность, так рассудил Вито и ширнулся. Микки последовал в чудесную страну за ним.