Чашка какао, и мы в расчёте, mon cheri

      — Кроули, меня уже не один день тревожит эта мысль…       Бархатный голос ангела действовал успокаивающе на истрёпанные за последние недели нервы демона, но не в этот раз. Обычно чистый и лучезарный, как и его хозяин, взгляд сейчас заволокли тревожные мысли, отчего волнением заражалась и огненная голова мужчины. Но отвлекаться от дороги нельзя — нет, на правила Кроули было плевать с небесной конторы, здесь вопрос вращался снова же вокруг его пернатого друга и его принципов, а значит и подаваться тревоге не вариант. Хотя та уже и начала скребсти в районе кадыка.       — Ангел, если ты не продолжишь мысль, я тебе ничем помочь не смогу, — перебирая пальцами по кожаному рулю, Кроули бросил очередной озабоченный взгляд и изобразил подобие улыбки вперемешку с оскалом, — Новый апокалипсис намечается? У кого в этот раз шило в проблемном месте к войне подталкивает?       Напущенная весёлость малость успокаивала Азирафаэля, однако, не заметить фальшь в мимике демона он не мог: шесть тысяч лет знакомства брали своё.       — К счастью, в этом плане всё спокойно… Относительно, — небесный взгляд прошёлся по идеально зелёной листве растений на заднем сидении, — Я хотел спросить насчёт твоих вещей. К чему их возить с собой?       Зрачки охровых глаз сузились до еле заметных щёлочек, когда ангел повернулся к нему. Кроули готов был поклясться, что ощутил на себе всю прелесть фразы «сердце в пятки ушло». Никто не знал, что его выдворили из излюбленной квартиры уже как пару недель назад, что всё это время дорогое Бентли заменяло ему дом, что из вещей он смог сохранить лишь пару растений. Кроули не хотел видеть жалость к себе в глазах близкого друга: исполнять роль очередного бездомного кота для Азирафаэля ему не позволяла гордыня. Очки, к счастью, скрыли его волнение от друга, чему демон был безгранично рад.       — Решил изменить атмосферу в машине. Положительные эмоции, флюиды и тому прочее.       Нервный смешок предательски сорвался с тонких губ, но Азирафаэль лишь согласился с ним и продолжил его ложь услышанными некогда фактами о пользе растений для покоя нервов. Наивность и непонятливость ангела играла на руку Кроули, но порой она же и оборачивалась ему боком — демон не знал точной цифры, но пару тысяч лет игнорирования своих чувств он ощутил сполна как раз из-за этих черт друга. Азирафаэль не замечал в их отношениях ничего кроме дружбы по сей день или же тактично притворялся дурачком, что крайне маловероятно. Ложь друга видна сразу по бегающему лазурному взгляду и переменчивой речи — не заметить этого за столько лет знакомства было невозможно. Кроули не говорил ему об этом лишь из соображений собственной выгоды.       И вот нескончаемый поток информации о расслабляющих свойствах растений закончился. Впереди показались родные двери книжного.       — А по парадной и не скажешь, что совсем недавно здесь красовалось пепелище, — поймав недовольный взгляд друга, Кроули добавил с улыбкой, — Но прежний фасад радует глаз несравненно больше.       Улыбка украсила губы, напротив. В груди тепло отозвалось при виде довольных огней в глазах, умещавших в себе бескрайний небосвод.       — Что ж, может тогда позволишь искусить тебя бутылочкой вина в честь чудесного восстановления?       — Ангел, ты же прекрасно знаешь ответ, к чему медлить? — протянул с напущенной надменностью Кроули, в душе ликуя от шанса составить компанию Азирафаэлю ещё на парочку часиков, а то и целую ночь, — Ис-с-скушай, я полностью в твоём распоряжении.       Ожидаемые оправдания и объяснения плохой шутки последовали незамедлительно. Такова уж натура ангела, буквально святой простоты во всей своей полноте проявления. Это забавляло Кроули, а потому он и продолжал дразнить друга и подначивать к, как тому казалось, милой защите.       Колокольчик над рыжей шевелюрой огласил пустое помещение о прибытии хозяина. Книги, что до этого одиноко пылились на полках шкафов и винтажном столике, дружелюбно приветствовали вошедших пестротой своих корешков. Кроули не знал, было ли что-то общее в обращении Азирафаэля с книгами и его с растениями, но оставался уверен в отсутствии шантажа и угроз в их сторону. Хотя те скорее и без того покорно сохраняли свой достойный облик благодаря трепетному уходу и заботе ангела. Воспоминания о недавнем пожаре омрачили мысли демона о тлеющих страниц и растворявшихся в пепле строках. Для Азирафаэля это был несомненно удар — мышцы на шее невольно напряглись. Покарать поджигателя всё ещё входило в планы Кроули.       Вальяжно приземлившись в излюбленное кресло, демон отточенным действием закинул ногу на ногу, подпёр острый подбородок жилистой рукой и неожиданно для себя поймал пристальный взгляд на своей персоне. Ухмылка легла на тонкие губы быстрее, чем лазурный взгляд от неловкости скользнул вдоль приземистых полок.       — Чем удивишь на этот раз, ангел?       — Не думаю, что я способен приятно удивить тебя своим выбором, — неторопливая, от того и мягкая поступь Азирафаэля напоминала другу о его небесной принадлежности, точно под его ногами на мгновения земля сменялась облаками, — всё же ты более опытен в этом вопросе.       — Это ты так деликатно намекаешь, что я последний севак?       Демон прекрасно знал, что это не так. Но удержаться от очередной возможности поддеть ангела до лёгкого румянца на щеках он не мог.       — Боже, нет же! Я не… Я так не думаю, ты ведь прекрасно это понимаешь, — лёгкая обида исказила на миг губы мужчины, но от той не осталось и следа, когда Азирафаэль продемонстрировал бутылку вина другу — "Каберне-Совиньон" 1789 года.       Ангел был не прав — в охровых глазах скользнул золотой блеск, уступив место расширившихся некогда узким щёлочкам. Сухость во рту вернула приятные воспоминания о послевкусии терпкого, с нотками ванили, кедра и чёрной смородины вина. Напиток кроваво-рубинового оттенка некогда плескался в бокале демона, на дегустации у одного французского аристократа незадолго до его ареста и казни. Кроули не раз пожалел с того времени, что не сберёг ни одной бутылочки и распил все в досаде на своего пернатого друга в начале девятнадцатого века.       — Великая революция уничтожила множество бутылок этого прекрасного напитка. Стоит ли мне уточнить, кому ты продал за него душу? — бутылка приятно отягощала руки Кроули, но его взгляд был прикован к двум небесам, омрачённых неудачным комментарием.       — Я…       — Ангел божий, знаю-знаю, — в жест примирения Кроули покрутил бутылку кистью и разлил в поставленные бокалы вино: фокус, выученный в баре ещё в шестидесятых, — за новую старую лавку, полагаю?       — За место, ставшее домом, mon cher, — поправил того мягким тоном Азирафаэль, и звонкий стук стекла огласил кабинет наравне с замершим сердцем демона.       «Домом» — эхом раздавалось в огненной голове, прежде чем последняя рубиновая капля скатилась по острому подбородку. Кроули не хотел признавать, что квартира значила для него куда больше, чем временное пристанище, но обманывать себя больше не мог.       — «Смакование — лучшая часть распития». Разве это не твои слова? — обеспокоенный светлый взгляд прошёлся по морщинкам у горящих глаз напротив и опустился на напущенную ухмылку на тонких губах, — Тебя что-то гложет?       — Если я опрокинул первый бокал не значит, что я изменяю своим принципам, — разливая вино на второй круг, Кроули отбросил очки на рабочий стол друга и отпил вновь.       — Ты мне соврал.       — Я же демон в конце-то концов. Это моя работа.       Паркет у кресла еле слышно проскрипел. Заведя руки за спину, Азирафаэль склонил голову набок в оценивающем взгляде. Близко. Если бы ангел склонился к нему ещё хотя бы на парочку сантиметров, Кроули смог бы расслышать нотки миндаля и лимонного пирога в чужом парфюме. В таком невинном и в то же время соблазнительном амбре, окутавшем земное тело друга. Этот аромат Кроули не смог спутать ни с чем — за ним он шёл не одно столетие. Ещё немного и он…       — И снова же изменяешь своим словам. Серые тона в твоих речах потеряли смысл?       Горечь в небесах напротив задели демона, он не был намерен причинять боль своему ангелу ни сейчас, никогда-либо. Кремовый жилет с насмешливой клетчатой бабочкой предстали перед охровыми глазами — золотой оттенок постепенно поглощала тьма от навязчивых мыслей, кричащих в захмелевшей голове. Ангел словно намеренно решил пробудить в нём всё греховное, столько столетий копившиеся в нём. Но невинный лазурный взгляд кричал об обратном, заставлял прислушаться к голосу разума.       — Твоя квартира отдана другому демону.       — Как ты…       — Совершенно случайно. Неудачно зашёл в гости так скажем. К счастью, не нашёл встречи с новым хозяином того места, но дело в другом. Почему ты не рассказал мне об этом? Ты ведь буквально живёшь на колёсах!       — Я всегда говорил, что люблю свою машину, — попытка отшутиться оказалась провальной, ангел и не собирался отступать от своего.       — Но это ведь другое, Кроули. Ценить её и жить в ней — разные вещи, ты же и сам это прекрасно понимаешь, — оставаясь на месте, Азирафаэль заглянул в золотые глаза демона, на половину заполнившие пульсирующие зрачки, — Почему ты не доверил мне это? Почему не попросил помощи?       — Мне не нужна твоя жалость, ангел. Я не брошенный кот, и сам способен выбраться из своих проблем, — отчеканив последнее, Кроули торопился покинуть пригретое место, но рука на жилистом плече нарушала его планы.       — Мы с тобой не чужие друг другу, разве не так? Разве не ты постоянно это утверждаешь? Разве не ты постоянно пытаешься сблизиться? Почему ты не захотел находится со мной под одной крышей?       — Я не смогу сдержать, — начал было демон, ощущая, как капля за каплей контроль утекал от него, но сорвавшийся в крик некогда тихий голос прервал его.       — Чего сдержать? Чего же?       Худощавые руки притянули за ворот рубашки ангела к себе настолько близко, что острые кончики носов прикоснулись друг к другу.       — Тебе во всех красках расписать или уже сам всё наконец поймёшь?       Тишина застыла в ничтожном расстоянии между их губ. Казалось, что одна лишь искра, шаг, буря, да что угодно и отливающий золотом взгляд вспыхнет горящим внутри демона пламенем в паре с кроваво-рыжей шевелюрой. Но последней каплей стали не слова — знакомый румянец, окрасивший щёки ангела в стыдливом ожидании.       Шаг.       Всего шаг, и последние мосты сожжены. Теперь дороги назад нет. Прежняя дружба померкла в представлении обоих — Кроули знал это наверняка. Знал всегда, а потому и боялся допустить хотя бы искры того огня, который навсегда изменит их прежние отношения. Разрушит их.       Губы жадно впились в чужие, но так долго желанные. Терпкий вкус ванили и кедра перебивал миндаль и лимонный пирог, окончательно срывая тормоза демона. Пути назад нет, почему бы тогда не насладиться этим мгновение сполна? Смакование самое вкусное в дегустации — ангел сам напомнил ему.       Но всё хорошее имеет свойство кончаться, как бы того не хотелось. Как бы Кроули не прибегал к маленькому демонскому чуду, время не застынет, не продлится это мгновение, не ощутить сводящий с ума вкус чужих губ вдоволь.       Дыхание обожгло кожу ангела. Сжимавшие совсем недавно его ворот руки опустились в лёгком мандраже. Бледная кожа зардела в области скул. Лишь зрачки охровых глаз продолжали дрожать в прежнем неизвестном ожидании. Страшно ли было демону? Несомненно. Жалел ли он о содеянном? Может быть позже, но точно не сейчас. Желанный поцелуй всё ещё горел воспоминанием на пересохших губах от волнения, напоминая все краски поцелуя.       Напротив, же стоял не менее красный ангел, с застывшем в изумлении и, как показалось, смущённом неведении небесным взглядом. Кроули не видел, но и бледные кисти Азирафаэля пробирала лёгкая дрожь в такт подрагивающим губам. Он был ни зол, ни разгневан от его поступка, но находился в замешательстве.       Минута молчания растянулись в вечность, оттачиваемой издевательским ходом секундой стрелкой настольных часов. Удар сердца сливался с ходом времени — волнение грозило демону разрывом миокарда, хотя тот прекрасно понимал, что это невозможно. Но ужас внутренней тревоги пожирал его с удвоенной скоростью, как только чужая рука поднялась на уровень его носа.       «Пощёчина? Что ж, вполне заслуженно. Я готов» — прикрыв ставшие в тягость веки, Кроули сглотнул в ожидании кары за содеянное. Но прошла секунда, другая, но бледную кожу не окропил ожидаемый удар. В противовес ему мягкая ладонь ангела прошлась по его скуле и убрала выбившуюся рубиновую прядь за ухо. Охровые глаза распахнулись в недоумении.       — Разве ты не собирался…       — Кроули, ты перестал понимать меня, — без толики упрёка произнёс Азирафаэль привычным мягким тоном: сердце демона перестало разрываться в болезненной тревоге, — Я конечно взволнован твоим решением, но не бить же тебя за это? Я смущён, а не разгневан, mon cher.       Невинная, с оттенком стыдливого осознания улыбка расплылись теплотой по венам демона. Их отношениям больше не грозит ужасающая разлука и обида ангела — тождество раздавалось фейерверком внутри. Казалось, что ещё немного и искры вспыхнут не только в золотых глазах.       Опустившись на кресло на ватных ногах, Азирафаэль бросил на демона лукавый взгляд.       — Но ты несравненно взволновал меня своим… Признанием. Даже не знаю, как теперь успокоить свой разум и сердце, — в глазах, помещавших в себе небосклон, горели озорные, но всё ещё смущённые огни, заставляющие влюблённое сердце расходится в приятном волнение.       Опустившись рядом с коленями друга, Кроули приобнял его за них с глумливой, но не менее тёплой улыбкой.       — И что же я могу сделать, чтобы загладить мою вину?       — Пожалуй, чашечка какао, и мы будем в расчёте, mon chéri.