Sweet bunny

***

      Минхо идиот. Минхо лезет туда, куда не надо. Не бьет по тормозам ни в своей голове, ни на дороге. Выдает все из мотоцикла, будто это последняя его возможность, но при этом улыбается как дурак, зная, что никто не увидит под шлемом.       Поверх гладкой черной поверхности пластика надет чехол для шлема, превращающий парня в детского аниматора, которого уволили и в качестве награды дали голову от костюма кролика. А тот только и рад, потому что на скорости дурацкие плюшевые ушки разлетаются в разные стороны, иногда глухо ударяясь о шлем.       Ему весело, а на дороге пусто. Он не знает почему, но ему это только на руку. И ведь Джисон говорил об обратном: убеждал в том, что сегодня выходной — будет много машин. Но старшему дорога кажется пустой.       Как и его голова.       И если «пустая голова» для Минхо — это отсутствие лишних мыслей и возможность вдохнуть полной грудью, то для Джисона «пустая голова» — это Минхо.       Бесконечный идиот, выводящий из себя, пока Джисон пытается сравняться с ним в соседней полосе, но не может из-за того, что тот снова набирает скорость, увиливая от него. Для него это громкий стук сердца от разливающегося по телу приятного возбуждения — все это кружит голову, а для Джисона очередной страх за то, что тот разобьется в очередном заезде.       Соглашаясь на такое, Джисон сразу предупреждал о том, что они просто прокатятся по трассе рядом с городом, но в итоге все заканчивалось одинаково — Джисон несется за Минхо, чувствуя волны страха и злости, из-за которых приходилось сильнее цепляться за руль белого мотоцикла.       Только уши и видны.       Взять, потянуть и ткнуть носом куда-нибудь как провинившегося зверька.       Джисон напряженно сглатывает от понимания, что уже привычные эмоции перетекают не в ту поверхность. Наверное, даже его тело пыталось приспособиться к такому времяпровождению. Или он начинал понимать Минхо.       Но точно не на все сто процентов. Мозг принимает этот риск только процентов на пятьдесят, когда в голове возникают нежелательные для такого вождения образы и мысли. Джисон вбирает воздух в легкие, с облегчением замечая, что на фоне его разгулявшихся размышлений, было что-то хорошее — Минхо значительно сбросил скорость.       Значит город рядом.       Город и возможность отыграться за нервы и утолить возникшее желание, отдающееся пульсацией в районе едва натянутых черных джинсов на паху.       Ладно, в паре одного идиота не бывает. Но эту мысль Джисон уже отбрасывает за ненадобностью. Иначе смягчится, а вот этого совершенно не хотелось.

***

      Джисон ничего не делает, когда они заходят в дом. Ничего не делает, когда видит спешно раздевающегося Минхо — тот быстро убегает в душ, откуда слышится довольное мычание от возможности смыть с себя пот и ту усталость, что оставалась с ним до поездки. После идет в душ сам, оставаясь таким же, несмотря на заходящееся в груди сердце и подрагивающие ладони на кончиках пальцев.       Сам не замечает, что моется быстрее чем обычно — без привычных ритуалов с масками и прочими уходовыми средствами. Зато замечает свое слабое возбуждение и не исчезнувшее никуда желание, поэтому выходит, спешно обтирая свое тело полотенцем, даже не пытаясь прикрыться.       Джисон переступает порог комнаты, замечая развалившегося на кровати Минхо — тот лежал на животе, залипая в телефон. Его пепельные волосы еще были влажными, а тело выглядело до сих пор слегка разнеженным и горячим от душа. На нем лишь широкие черные шелковые шорты и плюшевые носки такого же цвета.       В другой любой день Джисон бы мягко улыбнулся на эту картину, подошел бы к нему и погладил открытые мышцы спины плавным движением, поцеловал бы в висок, а после лег рядом, чтобы посмотреть вместе что-нибудь или обсудить новый день. Только вот сегодня он подходит тише, вынимает телефон из чужих рук и неожиданно грубо переворачивает того на спину.       Вид Минхо оказывается слишком потрепанным: волосы откинуты на подушку, открывая лоб, а с переносицы съехали очки в тонкой темно-синей оправе — он уже успел снять линзы — которые младший тут же стягивает с его лица и откладывает подальше. Джисон на короткую секунду замирает на нем взглядом, но уже в следующий момент тянется к призывно приоткрытым губам, сцеловывая удивленное мычание и нежный привкус ягодного бальзама для губ.       И Минхо весь слишком домашний, его бы залюбить и не отпускать, но мысли просят другого — разложить и довести до дрожи в коленках, потому что еще недавно Джисон со страхом сжимал руль и переживал все возможные исходы их импровизированной гонки у себя в голове. Джисон не пытается противиться всем мыслям, что возникают в голове сейчас — горячо и желанно.       Руки скользят ниже, сжимают вставшие соски, чем вызывают крупную дрожь в теле снизу и тихий стон прямо в поцелуй. Младший довольно улыбается от такой реакции, не отрываясь от чужих губ, попеременно касаясь каждой языком, чтобы после углубить поцелуй, сплетаясь языками с резко нуждающимся Минхо.       Джисон отстраняется, одна его ладонь продолжает медленно и даже с ноткой издевательства обводить красноватые от стимуляции соски, а другая водит круги по животу, посылая по телу еще одну волну мурашек. — Д-Джисон, какого черта? — еле слышно выдыхает Минхо, закусывая нижнюю губу и смотря на него туманным взглядом.       Тот отзывается легким смешком, скручивая один сосок пальцами и касаясь его горячим движением языка, от чего Минхо выгибает на постели. Ли тут же громко скулит и пытается перевернуться на бок, чтобы закрыть свое тело руками, но крепкая хватка на бедре не дает этого сделать. — Понравилось кататься, крольчонок? — хрипло тянет Джисон, когда отстраняется от изнывающей груди на секунду. — Понравилось трепать мои нервы? — с этими словами он тянется руками к шортам, которые легко сползают с чужого тела, но Минхо тут же спешит свести ноги вместе. — О чем ты, блядь, думал, когда творил эту хуйню? Зайка, может, постараешься мне объяснить?       Джисон поднимает голову, внимательно смотря на покрасневшее лицо старшего, следом хватая того за колени, чтобы резким движением развести их и прижать руками раскрытые бедра к постели. — Крольчонок возбуждается, когда делает то, что нельзя? — он показательно опускает взгляд вниз — на его промежность. — Эта маленькая киска течет, когда знает, что злит терпеливого и доброго парня, да?       Джисон опускает руку с груди и тут же проводит ею по раскрытым половым губам, захватывая на теплые пальцы влажную смазку. Ответа нет, но Джисону и не нужно. Он легко улыбается, языком проезжаясь по нижней пухлой губе, прекрасно замечая, как Ли следит за каждым его движением, прерывисто вздыхая, когда едва-едва касаются ноющего клитора. — Зайка не будет отвечать? — Джисон склоняет голову с наигранным разочарованием в лице. — Зайка не скажет о том, что сидит в его маленькой головке? Не скажет о том, что хочет почувствовать мой язык внутри себя? Не скажет о том, что еле сдерживает себя от мольбы? Ну же, не нужно молчать.       Говорит и ведет самой подушечкой большого пальца по чувствительному бугорку, размазывая естественную влагу. Глаза внимательно ловят, как вздрагивают пышные ресницы, а мягкий живот поджимается. Джисон проходит по клитору еще ощутимее, не отводя взгляда от лица напротив — Минхо даже не пытается держаться. — Х-хочу, — сипло подает голос Минхо, умоляюще заглядываясь на Джисона и пытаясь прижаться промежностью к его руке еще сильнее, но его бедра крепко удерживают. — Хочешь? Чего? Моего члена или, может быть, кончить от того, как я буду вылизывать тебя изнутри? Или тебе больше по душе потерять себя от вбивающихся в тебя пальцев? Чего ты хочешь, зайка? — издевается. Издевается и оба понимают.       Только вот у Минхо язык совсем не вяжет, поэтому после очередных попыток потереться о руку Джисона, младший решает за него. Он раскрывает ладонь полностью, ускоряя плавные движения, скользя вниз к пульсирующей дырочке, пока сам наклоняется, чтобы пройтись языком по клитору.       Минхо резко вздрагивает, сжимая бедра, между которых расположилась голова Джисона, но тому это не мешает обхватить нежную плоть губами, мягко втягивая ту в рот, после сразу же отпуская с громким чмокающим звуком. Он довольно мычит, кончиками пальцев обводя нуждающийся вход, пока быстрыми движениями языка мучает Минхо, изнывающего сверху.       Прерывистые стоны вперемешку со сбитыми фразами только подбивают Джисона ускориться и продолжать свои поддразнивания — еще ни один палец не был внутри Минхо больше чем на фалангу, несмотря на то, что те были обильно покрыты вытекающей из дырочки влагой. Он раскрывает половые губы, влажными касаниями спускаясь ниже.       Руки поднимаются к чужим пухлым бедрам и тут же сжимают их, но не отводят. Джисон впивается пальцами в мягкую кожу, проваливающуюся под пальцами, и после нежного поцелуя куда-то чуть выше пульсирующей дырочки, мучительно медленно входит в нее языком, собирая смазку с внутренних стенок. Минхо отзывается громким стоном, сжимая его голову между своих ног еще сильнее и получая в ответ на это резкие движения языка внутри него. — Черт! Дж-Джисон! — старший вскрикивает, цепляясь дрожащими пальцами за отросшие кудри чужих волос, вжимаясь промежностью в чужое лицо сильнее.       Его тело мелко потрясывало от навязчивой стимуляции, глаза бесконечно жмурились, а грудь все больше стремилась согнуться к коленям. Джисон же с упоением и непривычной резкостью обводил чувствительные внутренние стеночки, периодически возвращаясь губами к подрагивающему клитору.       И, когда Джисон в очередной раз особенно сильно толкается языком внутрь, Минхо с тонким писком сжимается и приподнимается корпусом с постели, едва ли не зажимая младшего своим телом между ног. Удовлетворенное мычание Джисона снизу от того, как трепещущие стенки сжимают его язык внутри, подбивает Минхо еще сильнее и он снова стонет из последних сил.       Когда тело в его руках расслабляется, отпуская Джисона из крепкой хватки, тот аккуратно выходит из разнеженной киски, нежно целуя покрасневший бугорок, от чего Минхо тихо скулит и вздрагивает всем телом.       И, наверное, стоит оставить его в покое, но чужой затраханный вид буквально бьет под дых.       И Джисон не обдумывает своего решения, он только тянется своими все еще невероятно влажными пальцами обратно к головке клитора, тут же начиная водить по нежной коже кругами. Минхо сжимает ноги, но Джисон требовательно разводит их в стороны в очередной раз, окончательно устанавливая быстрый и жесткий темп, который отдается не только ноющим наслаждением, но легкой болью.       Минхо уже не может сдерживать дрожь во всем своем теле, а боль в горле не позволяет стонать — только загнанно скулить. Он не знает куда себя деть: в одну секунду пытается убежать от излишней стимуляции, а в другую уже сам тянется ближе, чувствуя, что вот-вот он снова кончит. — Маленькая-маленькая зайка, — низко говорит Джисон себе под нос, с довольством наблюдая за чужими метаниями по постели, — кончишь для меня еще раз?       И снова касается своим языком раскрытых половых губ, спешно стимулируя Минхо внутри, пока пальцы мучают изнывающий клитор. Тот особенно крупно вздрагивает и замирает с немым стоном, чувствуя, что заливает прижатое к нему лицо Джисона прозрачной жидкостью.       Только после этого младший отстраняется, напоследок похлопывая поджавшего к себе ноги парня. Его лицо в полном беспорядке, но ему плевать.       Плевать, ведь его желание довести своего крольчонка до дрожи в ногах было более чем удовлетворено.