HEAVENLY DEVIL

      Сидеть с Лин-Лин за одним столом некомфортно. Не потому, что Дофламинго терпеть её не могла, а потому, что ей не нравилось находиться рядом с людьми выше неё (это не относилось к Катакури, в его случае всё было наоборот — их разница в росте её будоражила). Помимо роста Большая мамочка выделялась ещё и внушительными размерами, Дофламинго даже боялась представить, что с ней будет через пятнадцать лет.       — …Поэтому я считаю, что затягивать с этим нет нужды и свадьбу необходимо провести как можно скорее, — старуха мечтательно улыбнулась, мысленно уже пребывая на торжестве и пожирая свадебный торт. Они вдвоём обсуждали время проведения основного торжества и момента бракосочетания. Лин-Лин настаивала на том, что медлить нет никакого смысла. Но Дофламинго так не считала.       Дофламинго сделала глоток вина и неспешно поставила полированный бокал на стол. В просторном зале было очень светло, но довольно пусто — они находились здесь наедине друг с другом, даже Катакури (непосредственному участнику предстоящего торжества) Большая мамочка запретила присутствовать.       — Позвольте заметить, Шарлотта-сан, — медленно начала говорить она своим привычным рабочим голосом Змея Искусителя, завораживающим и очаровывающим людей. — Острая потребность в скорейшем заключении брака не стоит ни передо мной, ни перед вашим сыном. Я безмерно счастлива стать частью вашей большой семьи, но торопить это событие считаю лишним. Прошу вас об одном одолжении в знак укрепления нашего с вами союза.       Большая мамочка недовольно нахмурилась — ей не нравилось то, что какая-то соплячка ставила ей условия. Но в то же время эта соплячка была равной ей — такой же Императрицей морей, как и она. И сам факт получения титула Йонко означал, что Донкихот Дофламинго, Сатана, была более чем сильным и серьезным противником, с которым нужно было считаться. И осознание этого выводило Лин-Лин из себя.       — И о каком же одолжении ты говоришь? — тяжело спросила она, холодно глядя на спокойно сидящую напротив молодую женщину, изучающую невидимую, но ощутимую ауру уверенности, спокойствия и благодушия.       — Дайте нам с Катакури месяц. Мы познакомимся и узнаем друг друга поближе, чтобы наш союз стал ещё более крепок и плодотворен. Всё это время город Грехов будет находиться у берегов Пирожного острова, и я покажу вам мою армию и её возможности, — Дофламинго дружелюбно улыбнулась. Предложение было и впрямь довольно выгодным, ведь Большая мамочка давно хотела узнать о способностях фрукта Сатаны и о её армии.       На том и решили. Большая мамочка установила дату проведения свадьбы через месяц после настоящего дня и напомнила, что всеми приготовлениями займётся её семья. Дофламинго лишь попросила добавить в штат поваров её личного кока Аксу, блюда которой, как она заметила, «покорят сердца людей».       Её личные покои (где также находилась и спальная комната Ло) располагались в сравнительной близости от покоев самой Большой мамочки, но очень далеко от комнат Катакури. Вполне логично, ведь здесь придерживались традиций, что до свадьбы жених и невеста не должны и пальцами друг друга касаться, что уж говорить о проведении совместно ночи.       Но Дофламинго собиралась наплевать на все традиции этого проклятого места, считая близкое улучшение их с Катакури отношений бо́льшим приоритетом. Потому она уже размышляла, как будет ухаживать за ним. Ей нравилось думать о том, что она будет делать, как будет проводить с ним время, как будет заслуживать расположение своего жениха. Мысль, что сердце его нужно завоевать, будоражила Дофламинго.       Она заходит в общий гостевой зал, соединяющий её спальню и спальню Ло, и замечает мальчишку дремлющим на руках у неторопливо читающего книгу Ацуши. Мужчина ласково поглаживает его по спине, другой рукой держа небольшой томик романтического приключения. Подняв взгляд единственного видимого глаза, Ацуши улыбается:       — Он очень ждал тебя, но усталость взяла своё.       Дофламинго хмыкнула. Как бы Ло не строил из себя взрослого парня, он оставался ребёнком. Наверняка с момента, как она ушла ужинать с Лин-Лин, носился по городу, исследуя каждый его уголок и пытаясь откусить кусочек от всего понемногу. Донкихот было всё равно — пусть занимается чем хочет, лишь бы не убился в процессе.       Ацуши встает, поднимая голову (Дофламинго была выше всех членов своей команды; только навигатор не дышал ей в пупок или грудь — ростом он был ей по плечо), и передаёт Ло Донкихот. А сам молчаливо наблюдает за тем, как женщина незаметно для себя начинает тихо улыбаться, убирая с лица спящего ребенка волосы.       Отношения у Ло и Минго были очень странными. Создавалось впечатление, что они друг друга ненавидели — постоянные оскорбления, возмущения по поводу действий другого, бесконечная ругань. Но в то же время, если внимательнее понаблюдать за ними, можно было понять, что они привязаны друг к другу и своеобразно заботятся.       Дофламинго говорила, что Ло для неё лишь способ достижения целей и инструмент для интриг. Ло говорил, что Дофламинго его мучительница, издевающаяся над ним ради своего удовольствия. Но было ли так на самом деле? Ацуши считал, что нет.       Попрощавшись с капитаном и пожелав ей спокойной ночи, навигатор вышел, мягко улыбаясь.       Дофламинго же отнесла Ло в его комнату. Кровать его была огромной, а сама спальня довольно пустой, что было несколько удручающе. Сев рядом с сонно причмокнувшим во сне мальчиком, Донкихот накрыла его одеялом.       Сама же она отправилась в сторону порта с намерением посетить город Грехов и узнать о том, как у её людей прошёл день. Дофламинго не могла жить без дела, а спать смысла не было — нужно было подготовиться к завтрашнему дню, отыскать хорошего флориста и подобрать букет, который пусть и немного, но расположит Катакури к ней.       С завтрашнего дня она начнёт свой путь к завоеванию его сердца.