Гон моего соседа

Сегодня Чимин возвращается домой в отличном настроении, что является редкостью. В университете было всего лишь две пары, а значит, у него есть ещё куча времени, чтобы отдохнуть с Чонгуком. Правда, Чон сегодня в универ не ходил, сказал, что плохо себя чувствует. Остаётся только надеяться, что альфе стало лучше за время отсутствия Пака. Да, они живут вместе. Друзья съехались относительно недавно, всего месяц назад. Так обоим было удобнее, ведь в совместном проживании есть множество плюсов. Например, квартплата получается не такой большой, если делить ее на двоих. У Чонгука есть машина, поэтому Чимин может вместе с ним ездить на учёбу каждое утро, не приходится ни за кем заезжать. Эти преимущества Пак знал еще до того, как принял решение съехаться с Чоном. Но за прожитый в одной квартире месяц выявил еще больше. Альфа любит готовить, поэтому на столе омегу всегда ждет что-то вкусное. Или Чимин спокойно относится к уборке, а Чонгук на дух ее не переносит. Парни познакомились еще во времена школы, поэтому успели узнать все стороны друг друга. В общем, в трехкомнатной квартире оба чувствуют себя хорошо. Две спальни — одна Чона, другая Пака, — гостиная, просторная кухня, санузел. — Чонгук, я пришёл, — дает знать омега, заходя в квартиру. Встречает его тишина. Но альфа точно дома, ведь у порога стоят его кроссовки. Чимин не на шутку пугается. А если Чону стало хуже? Блондин разувается моментально и сразу идет прямо по коридору в комнату друга. Он решает сначала постучать, и ответом ему становится неразборчивое мычание. — Я… — Пак теряется, когда в нос ударяет резкий аромат кофе, — могу войти? Чимин не первый день живёт, поэтому сразу понимает, что не так с Чоном на самом деле. У альфы начался цикл. Скорее всего, это именно сам гон, потому что аромат очень сильный, буквально проникает в легкие, давящий и густой. Они совершили серьёзную ошибку, не обсудив план действия в такой период, неважно — течка или гон. Поэтому сейчас Чонгук имеет полное право выставить его из квартиры или позвать какую-нибудь омежку для удовлетворения потребностей. Но… Нет. — Можешь, — коротко, голос у альфы хриплый, но уверенный. Чимин толкает дверь и заходит в комнату. Кофе проникает в лёгкие, обволакивает, и от него никуда не уйти. Чон лежит топлес на кровати, с которой сброшено одеяло и подушки прямо на пол. Кажется, альфе жарко. — У тебя цикл? — сразу спрашивает блондин, чтобы убедиться в своих догадках. — Я чувствую запах. — Да, — выдыхает Чонгук. — Если это для тебя проблема, я могу съехать на недельку. — Нет! — возможно слишком резко вырывается у Пака. — Я не поэтому уточняю. Чон кивает и закрывает лицо руками. У Чимина внутри что-то ёкает. Ему очень тяжело видеть друга в таком состоянии без возможности как-либо облегчить его страдания. Или все же есть шанс? — Мне кажется, это я должен предлагать уйти из квартиры на несколько дней. Мне кажется, тебе будет некомфортно, если будет кто-то посторонний. — Ты не посторонний, — сразу отвечает младший. — Всё хорошо, я себя контролирую. Можешь уйти, только если боишься. — Значит, все остаются, — кивает омега, переминаясь с ноги на ногу. Он, честно говоря, не знает, что делать дальше. Ему неожиданно стало как-то неловко, ведь Пак совершенно не знает, какие его действия в данной ситуации будут правильными. Наверное, стоит выйти из спальни и закрыть дверь, чтобы не мешать другу. Все же потребности во время гона весьма своеобразные, а пока омега здесь, Чон даже подрочить в конце концов не может. — Когда ты ел в последний раз? — спустя несколько секунд молчания интересуется альфа. Чимин отнюдь не ожидал вопроса такого рода. — Ответь, пожалуйста. — Ну, вчера вечером… — Пак поднимает взгляд и сразу встречается со строгим взглядом младшего. — Я утром торопился и не успел приготовить завтрак, еще и тебе было плохо. — Почему не сказал? Я думал, ты что-то купишь по дороге, — Чонгук резко встает на ноги прямо перед омегой. В таком положении со стороны отчётливо видна разница в росте. А это весомые двадцать пять сантиметров. Сто шестьдесят и сто восемьдесят пять. У Чимина для омеги рост меньше положенного, во всем виноваты гены, а у Чонгука среднестатистический. — Пойдём, — альфа берет блондина за руку и тянет в сторону коридора. — К-куда? — от напора друга Пак тушуется, голос дрогает. — Накормлю тебя, — отвечает Чон, когда парни заходят на кухню. — Заодно поговорим, я же вижу, что у тебя ко мне есть вопросы.

***

Спустя какие-то полчаса Чимин уже уплетает за обе щеки приготовленную Чонгуком карбонару, чуть ли не мурча от удовольствия. Тот, кстати, сделал порцию только Паку, заверив, что не голоден, а сейчас сидит на диване в полуметре от омеги. — М-м-м, очень вкусно, — хвалит блондин. Всё же Чон отлично готовит, и таланту не помеха даже наступивший гон. — Я рад, — кивает младший. — Мне кажется, за этот месяц я набрал вес, — чуть краснея, признаётся Чимин. — Ты слишком хорошо меня кормишь. Чон выгибает бровь, видно, что слова омеги ему не понравились. На самом деле, у Пака очень красивое тело. Нет, не такое, как у фитоняшек на обложках глянцевых журналов. Лучше. У парня мягкие округлые бедра, тонкая талия, но с небольшим животиком. Когда-то Чимина это все не устраивало, и он пытался худеть, но Чонгук вскоре ограничил его в самобичевании. — Бред, — Чон оглядывает старшего снизу вверх. — Для омеги твоя фигура шикарна. — Спасибо… — Пак смущается. Почему ему так приятно из-за комплимента? Тем более, от Чонгука, ведь тот говорит их постоянно. Скорее всего, дело, опять же, в феромонах. Инстинктивно тело Чимина реагирует на запах альфы во время цикла. В голове мелькает неожиданная мысль: «Лишь бы не потечь. Чон может неправильно понять». — Можно тебя кое о чем спросить? — Пак отводит взгляд, понимая, что момент настал. — Конечно, — без раздумий отвечает альфа. — Как обычно проходит твой гон? На лице Чонгука появляется искреннее удивление. Оно и понятно, ведь разговоров на личные темы у друзей было не так уж и много. Никто не интересовался специально, и теперь недосказанность сыграла с ними злую шутку. — Почему… Почему ты спрашиваешь? — Чон после секундной заминки снова берет себя в руки. — Мы никогда не делились друг с другом подобным, поэтому я даже не знаю, как помочь тебе. — Я на подавителях, Чимин. — Да, но… Просто даже ради интереса, — Пак отодвигает пустую тарелку от себя. — Хочу узнать о тебе больше. — Ладно, но давай сначала переместимся в гостиную, — сдаётся Чонгук, поднимаясь с дивана. Младший загружает посудомойку, и только потом друзья выходят из кухни, направляясь в зал. Парни садятся на диван совсем близко друг к другу, из-за чего феромон альфы кажется еще концентрированнее, чем был до этого. Чон облокачивается на спинку дивана, его колени чуть разведены, руки сплетены на груди. Пак касается своим бедром его и, в отличии от друга, не знает, куда себя деть. Залезть с ногами или повторить позу младшего? Куда деть руки? Парень ёрзает. Он бы давно сел, как ему удобно, но отодвигаться от Чона ему не хочется, и при этом как-либо соприкасаться с ним в данный момент кажется неуместным. Вдруг тот его оттолкнёт? — Прежде, чем я начну рассказывать, мне нужно понять твои знания об альфьем гоне, — начинает Чонгук. — Ну, если честно… — Чимин заламывает пальцы, но даже при этом не понимает, почему волнуется. Это правда странно, ведь они дружат несколько лет, и неловкости никогда не было. Правда, гона или течки, которую они проводили в одной квартире тоже не случалось. Надо собраться. И желательно реже дышать. — Положи голову мне на плечо и дай свои ладони, — перебивает Чонгук. Видимо, все же заметил скованность Пака. — Тебе… будет комфортно? — С тобой мне комфортно всегда, — отвечает Чон, от чего по телу старшего разливается странное тепло. — Будет еще комфортнее, если ты перестанешь зажиматься и поверишь, что я никогда не причиню тебе вреда. Даже во время гона. — Я в-верю, — и это правда. Пак придвигается ближе к альфе и кладет голову ему на плечо, тот в свою очередь обхватывает ладони старшего своими. Так определённо удобнее, теплее. — Так расскажешь, что ты знаешь о гоне? — поднимает предыдущую тему младший, заметив, что они немного отвлеклись. — Я… никогда не был с альфой, — лепечет Чимин куда-то в шею другу. Он впервые признается, что девственник, что должно быть стыдно в его-то возрасте. — Тем более в гоне. — Ничего страшного, малыш, — Пак дёргается, когда слышит знакомое прозвище. Чон так называет его наедине. Либо когда пытается успокоить. — Просто расскажи, что знаешь. Может, тебе кто-то рассказывал или ты читал статьи в интернете? — Я знаю только, что альфам в этот период постоянно хочется… Ну, этого… — Чимину неловко произносить вслух такие вещи. Тем более при друге. — Трахаться? Серьёзно? — в голосе Чонгука слышится усмешка. — Эй! Я же сказал, что на деле ничего не знаю, — Пак поднимает голову с чужого плеча, но Чон кладёт на нее ладонь, заставляя снова опустить. Альфа начинает перебирать светлые пряди старшего, от чего Чимин расслабляется. — Малыш, ты отчасти прав, но здесь не все так просто, — продолжает Чонгук, поглаживая омегу по голове. — Мне будет проще объяснить тебе на примере течки. — Ой, — Пак краснеет, когда альфа затрагивает столь деликатный для него период. — Спрашиваешь про мой гон, но не нравится разговаривать о твоей течке? — Чон снова расплывается в улыбке, его невероятно умиляет такой Чимин. — Просто стесняюсь, — шепчет блондин в ответ. — Не нужно меня стесняться, — Чонгук крепче сжимает руку Пака в своей. — Вот скажи, тебе хочется секса во время цикла? Просто честно ответь, малыш. Я не стану осуждать. — Немного. — В чем желание проявляется? — Ну, у меня тянет низ живота и… — Чимин задумывается, стоит ли произносить следующую фразу, но Чон кивает, позволяя продолжать, — и обильно выделяется смазка. — Молодец, малыш, именно это я и хотел услышать, — одобряет Чонгук. — Альфы в гоне тоже инстинктивно хотят интима, но эта потребность стоит не на первом месте в наше время. Но все же это больше индивидуально. Кто-то может закинуться подавителями и будет чувствовать себя отлично, а кому-то нужно, чтобы на его узле была омега, чтобы почувствовать себя удовлетворённым. — Узле? — Пак цепляется за незнакомое слово. — Ты не знаешь, что это? — искренне удивляется. Уже второй раз за вечер. — Почему ты такой невинный? — Может, потому что я дружу только с тобой и узнать мне не от кого? — Чимин немного тускнеет, ведь для него отсутствие друзей — больная тема. — Прости, малыш, — альфа убирает руку с затылка старшего и заводит ему за спину, прижимая к себе. — Когда у альфы происходит так называемая «разрядка», у основания члена образуется утолщение. В целом, он нужен для оплодотворения. — Я, наверное, не должен был спрашивать, — Пак не подумал, прежде чем задавать такой личный вопрос. — Лучше ты узнаешь все от меня, чем от… — следующее словосочетание Чон практически выдавливает из себя: — другого альфы. — Ты сказал, что для вас чаще всего желание стоит не на первом месте. А что тогда на первом? — Позволь снова объяснить на примере течки. Ты, как я уже понял, проводишь ее без альфы, а это… Болезненный процесс. Что тебе помогает облегчить боль, отвлечься от неприятных ощущений? — Ну, запах… — кого? Этого Пак уточнять не будет. Чонгук не должен знать, почему раз в пару месяцев у него пропадает ношеная футболка. — Да, феромон. Ты прав. Во время гона у альфы вызывает отвращение любой аромат, кроме его омеги. Лучше, конечно, чтобы в этот период пара была рядом, но какой-нибудь предмет одежды, в котором омега, например, вспотела, тоже подходит. — А что вы чувствуете во время гона? — В каком смысле, малыш? — Чонгук заинтересованно поворачивает голову, сталкиваясь с омегой взглядами. — Ну, понимаешь, омегам обычно во время цикла хочется защищенности, чтобы рядом был сильный альфа, который о них позаботится… — объясняет Пак. — Есть ли у вас похожее чувство? — Я бы сказал, что да. Только у нас оно проявляется в другом, — наконец отвечает Чонгук после недолгих раздумий. — Нам хочется защищать свою омегу. Хочется оберегать свою пару, быть рядом, закармливать, оставлять на ней свой запах. В общем, любить и лелеять. — Вау, — все, что остается сказать Чимину. — Я столького о тебе не знал… — Я рад, что ты интересуешься мной, — Чон расплетает их пальцы и окольцовывает талию блондина уже двумя руками. — Чем будем заниматься? — интересуется Чимин, сильнее прижимаясь к альфе — Если спрашиваешь, значит, у тебя уже есть идея. — Если честно — да. Посмотрим Человека-паука с Томом Холландом? — Конечно, малыш.

***

Спустя полчаса фильма, Чимин понимает, что переоценил свою силу воли, слишком расслабился. Столько времени в опасной близости от запаховой железы альфы в гоне… Это тяжело, почти невыносимо. Пак старается максимально себя сдерживать, старается не начать течь, но организм с ним не согласен. Чонгук все еще прижимает его к себе, и этот факт отнюдь не улучшает положение Чимина. Конечно, они друг с другом пережили множество неловких ситуаций, но почему-то сейчас это имеет более интимный характер, смущает. Будто они и не друзья вовсе, а пара. Блять. Пак чувствует первые капли смазки, которые тут же впитываются в хлопковое бельё. И сразу после этого Чон сжимает его талию. Может, его волк что-то почувствовал? Чимин изо всех сил старается дышать реже, но не получается. Смазка продолжает вытекать, и от абсурдности ситуации хочется плакать. Но это не самое худшее, ведь нет ничего ужаснее, чем осознание, что хочешь лучшего друга. Вот так вот просто. В сексуальном плане. Сердце Пака замирает, когда Чонгук резко поворачивает голову. Устанавливается зрительный контакт. Чон пристально смотрит в глаза блондина, кажется, пытается там найти ответы на свои вопросы, Чимин вовсе перестает даже моргать. — Ты… — альфа не договаривает, будто не может произнести вслух остаток предложения. Секунда. Чонгук резко наклоняется к шее старшего, вдыхает коричный, явно усилившийся аромат. И замирает. Чон практически не двигается, просто дышит, что видно по вздымающейся груди, которая даже не скрыта тканью футболки. А Чимин, в свою очередь, окончательно теряется, хуже он себя никогда не чувствовал. — Прости, — шепчет омега и одновременно вскакивает с дивана, оставляя на нем Чонгука, у которого, кажется, даже потемнели зрачки. Пак пятится из комнаты, а вскоре переходит на бег. Парень добегает до ванной, даже закрывается на щеколду, медленно сползает по стене вниз. Нет сомнений в том, что младший понял, что произошло. Слезы начинают катиться по щекам от стыда. Да, ему именно стыдно за произошедшее. Он виноват. Что теперь будет с их дружбой? Сможет ли она продолжаться, если Пак так бесстыдно потек на Чонгука в гоне? Чимину, вот, кажется, что нет, поэтому он продолжает беззвучно плакать. Он испортил их дружбу. Теперь Чон не захочет с ним общаться. — Малыш? — тихий стук в дверь. Чонгук пошел за ним? — Уходи-и, — хнычет Пак. Омега просто не переживёт, если друг сейчас скажет, что он стал ему противен. — Маленький, почему ты убежал? — Чон, видимо, смирился, что с ним будут разговаривать через дверь. — Ты испугался, что я сделаю тебе больно? — П-при чем здесь это-о, — всхлип. — Ты ж-же сам понимаешь, в чем п-проблема. — Чимин-и плачет? Расскажи, что тебя так расстроило? — М-мне так стыдно! — не унимается омега, а Чонгук будто нарочно делает вид, что не понимает, о чем речь. — П-прости, пожалуйста, я-я не специально… — За что тебе стыдно, котёнок? — П-почему ты не понимаешь? За то, что я в-возбудился, — Чимин мямлит, некоторое время по ту сторону двери повисает молчание, слышны лишь всхлипы старшего. — Я такой п-плохой. — Твоя омега просто среагировала на альфу в гоне, малыш. В этом нет ничего страшного, — Чонгук улыбается, но Пак этого не видит. — Может, ты откроешь дверь? — Нет! Я не д-должен был так реагировать, ты же мой друг, а я… — Чимин осёкся, но продолжил через пару секунд совсем тихо: — Я в-воспринял тебя как своего альфу. — Маленький, получается, я тоже должен стыдиться? — совсем ласково отвечает Чонгук. — П-почему? — Мой альфа тоже разглядел в тебе пару, — в отличии от Чимина, он говорит уверенно, не испытывает неловкости от своих слов. — Откроешь дверь, котёнок? — Я-я… — Пак все еще боится, и это заметно по дрожащему голосу, — стесняюсь. — Малыш, поделись с альфой своими переживаниями, — Чонгук всегда отличался железобетонным терпением. — Альфа тебе поможет. — Н-непривычно такое г-говорить другу… — Разве мы теперь можем быть друзьями, маленький? Твоя волчица видит во мне пару, как и мой волк. — Т-ты правда так считаешь? Чимин не верит тому, что услышал. Все это кажется сном, наваждением, но не реальностью. Зверь Чонгука действительно считает Пака своей парой? Чон правда хочет быть с Паком как с омегой? Сказка, не иначе. Но младшему хочется довериться, хочется позволить себя защитить, окружить заботой. Только вот мечты отходят на второй план, когда смазка снова толчком выходит из омеги. Наверное, белье уже насквозь мокрое. — Конечно, котёнок, — Чон отвечает незамедлительно. — Откроешь дверь? — Х-хорошо, — наконец сдается старший. Пак недолго медлит, оттягивает момент. Но все же встает с пола. Щелчок. Чонгук хватается за ручку и открывает дверь. Чимин тут же опускает взгляд в пол, ведь смотреть в глаза младшему еще стыдно. Чон в ответ молча заключает омегу в объятия. — Малыш, — зовет Чонгук, — надеюсь, впредь ты не будешь стыдиться своего альфы. Видишь, я перед тобой. Не злюсь, не ругаюсь, не отталкиваю. — Д-да, — шепчет Пак куда-то в чужую шею. Чон отрывается от блондина, чтобы большим пальцем провести по его щекам, стирая слёзы. Чимину осталось признаться еще кое в чем, и это точно навсегда поменяет отношение между ними двумя. — Котёнок, почему ты продолжаешь плакать? — Пак чувствует, как кофейный аромат вокруг него смягчается. Теперь вовсе не давит, а обволакивает, успокаивает. — А-альфа… — выдыхает Чимин, решаясь. — У меня тянет низ животика, а сзади все такое мокрое. — Малыш хочет о чем-то попросить своего альфу? — вот теперь Чонгук откровенно дразнит, вынуждая Пака признаться в своих желаниях. — Спрашивай. Альфа тебе не откажет. — Не мог бы ты помочь мне с этим? — выдает Чимин на одном дыхании. — Хочешь подставиться своему альфе? Хочешь, чтобы я сделал тебе приятно? — Д-да, альфа будет нежным и сделает так, чтобы я чувствовал себя хорошо, — омега краснеет. После этих слов блондина с тихим: «Ой», поднимают на руки, отрывая от кафеля. Вскоре старший понимает, что его несут на кровать, в комнату Чонгука. Оно и неудивительно, что во время гона Чон хочет видеть свою пару именно в своей постели. Хочет, чтобы там остался его запах. Конечно, это льстит. Младший опускается на покрывало вместе с Чимином, нависая сверху. Омега сгибает в коленях и слегка разводит ноги, чтобы хоть немного облегчить давление на возбужденную плоть и… Да, неприятно, когда испачканные в смазке бедра трутся друг о друга. А это неизбежно, учитывая, что на парне коротенькие джинсовые шортики. Чон в это время покрывает поцелуями чужие щеки, слизывая остатки солёных капель. Но Чимин больше не плачет, точно не от стыда или страха. Чонгук целует даже в кончик носа прежде, чем наконец коснуться губ. Их первый поцелуй. И он такой желанный и долгожданный, что отзывается у обоих. Да, для Пака этот поцелуй первый в жизни, но Чон ему помогает. Он направляет, ведет, руководит процессом, доставляя удовольствие, распаляя. — Малыш, позволишь мне снять с тебя футболку? — выдыхает прямо в губы. Чимин лишь кивает, не в силах связать и двух слов. А избавиться от лишней ткани не помешает, ведь все тело горит. Из-за пота хлопковая ткань прилипает к спине, доставляя дискомфорт. Чон помогает омеге привстать, и вскоре футболка летит куда-то в сторону. — Оу, не знал, что ты носишь лифчик, малыш, — альфа спускается ниже, к шее, вдыхая феромон прямо возле запаховой железы. — Обычно так делают только девушки-омеги. — Просто… — Чимин смущается своей особенности. — Моя грудь немного больше, чем у других парней, — Пак ведет ладошкой по ткани лифа. Он вовсе не кружевной, а самый обычный и удобный. — А еще они чувствительные, поэтому когда я хожу без лифчика, с-соски трутся о ткань футболки, и их все видят. М-мне не нравится, когда на м-меня смотрят. — Правильно, маленький, — Чон снова заводит руку омеге за спину, находит застежку, — только твой альфа может видеть твою грудь. Лифчик Чонгук откидывает в сторону, а сам какое-то время рассматривает картину, открывшуюся перед ним. А там непременно есть, чем любоваться. Грудь действительно не плоская, но и не большая. Она аккуратная. Красные бусины сосков призывно стоят, привлекая к себе внимания, просят ласки. Кто Чон такой, чтобы им отказать? Чимин стонет, выгибается, когда Чонгук делает первый пробный мазок языком по чувствительной горошине. Пак чувствует себя уязвленным, но доверяет своему альфе. — Малыш такой чувствительный, — усмехается Чон, давая старшему недолгую передышку, а затем снова припадает губами к соску. Младший посасывает его, словно какую-то конфетку, иногда покусывает, но… Чимин понимает, что ему мало. Вторая грудка остается без внимания, поэтому Пак решает сам поласкать себя, за что получает угрожающий рык. — Не трогай себя, — а вот и прелести гона — собственничество. — Я сказал, что ты можешь меня попросить. Самому себя трогать нельзя. — П-пожалуйста, — Чимин подчиняется, не может иначе. Его волчица хочет угодить своей паре. — Что? — делает вид, что не понимает. А главное, отвечает Чон, не вынимая правый сосок изо рта, пуская по нему приятные вибрации. — Удели больше внимания м-моим грудкам, — Пак почти умоляет, хоть и знает, что альфа ему не откажет. — Конечно, котёнок. Чонгук обхватывает губами уже левую горошину, а рукой начинает массировать свободный сосок. В это момент комнату переполняют пошлые звуки. Стоны, хныканье, причмокивание, хлюпанье. — Невероятно красивый, — комментирует Чон, когда отрывается от своего занятия. И да, это ещё мягко сказано. Соски опухли от стимуляции, грудь тяжело вздымается, а в уголках глаз старшего собрались слезы от сверхстимуляции. Чонгук быстро наклоняется и звонко чмокает омегу в закусанные губы. — Не кусай губы, котёнок, — снова целует в уголок губ. — Иначе потом будет нехорошо. — П-просто альфа сделал мне очень приятно, — признается блондин, заглядывая Чону в глаза. — А будет еще приятнее, — обещает. — Как ты себя чувствуешь? Внизу мокро, да? — О-очень, — щеки омеги моментально розовеют. — Немного липко. — Я помогу. Снимем с тебя шортики, малыш? — Чонгук приподнимается и садится между разведённых ног старшего, гладит икры. — Ладно, — кивает. Младший расстегивает ширинку и стягивает грубую джинсовую материю с мягких молочных бедер. Чон не может налюбоваться своей омегой. Особенно сейчас, когда Пак лежит перед ним такой нуждающийся, возбуждённый, с, блять, мокрым пятном на белых боксерах. Чонгук наклоняется прямо к промежности, вдыхая аромат любимой корицы, от чего блондин издаёт что-то похожее на писк. Чон физически уже не может тянуть, сдерживать своего волка, поэтому боксеры омеги в один момент оказываются на полу, в прочем, как и остальная одежда старшего. Но Чимин тут же закрывает промежность ладошками от чужого взгляда. — Что случилось, котёнок? — спрашивает совсем ласково младший, поглаживая внутреннюю сторону бедра Пака. — А если тебе не понравится, как я выгляжу там, ты меня бросишь? — Малыш, как мне может не понравится? — Чонгука откровенно ведет. Кажется, Чимин слишком стеснительный, милый и добрый, чтобы хоть кто-то мог его не любить. — Покажись альфе, не стесняйся, котёнок. Пак доверяется, расслабляется. И открывает себя Чонгуку. А тот… залипает. Просто не может оторвать взгляда от небольшого члена, плотно прижатого к животу, таких же маленьких яичек и влажного, раскрытого, сокращающегося ануса. Чон не отказывает себе в том, чтобы вновь приблизиться к дырочке и какое-то время подышать невероятно концентрированным в этом месте феромоном своей омеги. — П-почему т-ты нюхаешь там? — действия альфы смущают Чимина. Ему одновременно хочется и прикрыться, и шире развести ноги, подставляясь. — Там твой феромон особенно густой, котёнок, — объясняет Чон, отстраняясь и целуя коленку старшего. — Уверен, что сможешь принять меня? — Я-я смогу, — кивает блондин. — Только сначала, пожалуйста, разреши растянуть себя. Я б-боюсь, что будет больно. — Мой маленький, любимый омега, — Чонгук приставляет два пальца к дырочке, — неужели ты думаешь, что я не позабочусь о тебе? Альфа никогда не сделает больно своей паре. Чимин не сдерживается, громко стонет, когда в него проникают сразу две фаланги по основание. Он не знает, как у Чона это получается, но младший находит простату буквально с первого толчка. — Котенок, ты такой молодец, — хвалит Чонгук, продолжая вбиваться в старшего пальцами. — Так хорошо принимаешь, стараешься для своего альфы. Пак от удовольствия откидывает голову, обнажая шею, и это становится чем-то вроде красной тряпки для быка. Только для Чонгука. Он резко подается вперед, параллельно добавляя третий палец, и прикасается губами к кадыку старшего. Чон покрывает поцелуями всю шею блондина, кое-где прикусывая. Наверняка, завтра в этих местах останутся отметины. Но сейчас им все равно, ведь так альфа помечает, оставляет свой запах на омеге, чтобы все знали, кому он принадлежит, кто его пара. — П-пожалуйста, — Чимин скулит, осознавая, что находится почти на грани. — Пожалуйста, заполни меня… — А разве котенку не достаточно моих пальцев? — эту фразу Чонгук говорит прямо в губы старшему. — Н-нет! Мало-о-о… — Тогда, конечно, альфа даст тебе то, чего ты так сильно хочешь, маленький. Чон максимально старается держать себя в руках, не показывать омеге животную сторону себя, но руки предательски дрожат, когда он снимает с себя спортивные штаны вместе с бельем. — Малыш, послушай меня внимательно. Я хочу, чтобы в твой первый раз тебе было приятно, — начинает Чонгук, когда головка уже соприкасается с призывно приоткрывшимся анусом. — У тебя достаточно естественной смазки, чтобы не использовать покупную, но, если получится, все же постарайся не сдерживать себя в этом плане, чтобы все прошло гладко. — Д-да… — Сейчас постарайся максимально расслабиться, иначе не сможешь принять меня, — Чон переплетает пальцы с омегой. — Ты мне доверяешь? — Конечно, — без раздумий выпаливает старший. — Тогда поверь, что я не сделаю больно. Разведи ножки пошире, я подхвачу тебя за бедра, — Чимин подчиняется. Альфа подхватывает его, приподнимая таз. — Котёнок, я вхожу. Не напрягайся. Чонгук свободной рукой оттягивает чужую ягодицу и после робкого кивка наконец толкается, проникая сразу на половину. Пак на секунду закусывает губу, но тут же прячет зубы, видимо, вспоминая просьбу Чона. — Расскажи свои ощущения, — блондин сильнее сжимает руку младшего в своей. — Мне нужно знать, когда продолжать. — К-как-будто немного распирает, но, в целом, это… приятно. — Немного подождем или сможешь принять до конца? — Д-думаю, смогу, — Пак перемещает руки на плечи младшего. — Хочу ощутить себя полностью наполненным, альфа. Чонгук одним движением входит по основание. Яйца со шлепком ударяются о ягодицы Чимина, на что тот испускает громкий стон. На удивление, это совсем не больно. Есть только легкое тянущее чувство, края дырочки подстраиваются под толщину альфьего члена. А может, дело в том, что у Пака хоть и не было настоящего секса, но он иногда позволял себе шалости по типу дилдо или вибратора. Но пока Чонгук не нашел эти игрушки, тщательно спрятанные в шкафу, а говорить об этом омега не станет. — Д-двигайся, — скулит Чимин, сжимая плечо младшего. — Как ты хочешь? — Быстро и глубоко, — признается Пак, поджимая губы, — если можно… — Не сомневайся, котёнок, тебе можно всё, — по-доброму ухмыляется Чонгук. А дальше Чимин, кажется, теряет связь с миром. Чон начинает грубо вбиваться, придерживая Пака за талию, чтобы тот не ерзал. Амплитуда толчков настолько большая, что каждый раз альфа выходит почти полностью, оставляя внутри лишь кончик члена прежде, чем снова толкнуться по основание, до шлепка яиц о ягодицы. По тому, как Чонгук берет омегу, не остается сомнений, насколько он сильный. Движения его бедер отточенные. Чтобы двигаться в таком темпе продолжительное время, нужно иметь хорошую физическую подготовку. А у Чона буквально даже не сбивается дыхание. Пака ведет от того, как правильно его заполняет член. Как-будто этого ему и не хватало для полноценной жизни. А Чонгук все это время был рядом, но почему-то в качестве друга. Хорошо, что они все исправили. Теперь все на своих местах, там, где и должно было быть изначально. На сосредоточенное лицо Чона можно смотреть вечно. Брови сведены к переносице, глаза черные, как смоль, он то и дело облизывает губы. И это только лицо, что же тогда можно сказать про его тело? Рельеф на руках, торс с шестью кубиками, бедра… Чонгук будто Апполон, переместившийся в наше время из древней Греции. Именно поэтому они идеально друг другу подходят. Такой мягкий, ласкательный, стеснительный, с ярко выраженными омежьими прелестями Чимин, и ответственный, терпеливый, серьёзный, сильный, но со своей парой невероятно добрый и нежный Чонгук. Как они просто дружили все эти годы? — А-альфа, — стонет старший, заставляя обратить на себя внимание, — мне кажется, я скоро к-кончу. — Я тоже скоро, котенок, — Чон отвечает хриплым голосом. — Давай вместе. — А т-твой узел.? — Чимин хорошо запомнил все, чем с ним поделился младший. — Я не могу повязать тебя, малыш. Мы же не хотим, чтобы ты забеременел, — не подумав, выпаливает Чонгук. — Т-ты не хочешь от меня щенят? — Пака расстраивают сказанные альфой слова. Хоть он и понимает, что сейчас и правда не время. — Прости, котёнок, прости, я не подумал, неправильно подобрал слова, — Чон замедляет темп, чтобы наклониться и накрыть губы старшего своими. — Конечно, я хочу от тебя щенят. Ты будешь самым прекрасным папой, и я с радостью возьму на себя эту ответственность. Просто мне кажется, что сейчас тебе будет тяжело перенести беременность. Учеба всё-таки. Но если ты хочешь… — Д-давай в другой раз, — слова Чонгука успокаивают внутреннюю волчицу Чимина. — Но тебе же будет плохо, если оставишь узел без внимания! — Ничего страшного, котёнок, — Чон в который раз убеждается, что выбрал правильную пару. Его омега беспокоится, забоится о нем. — Я потерплю. — Н-но… — Давай, маленький, кончай, — Чонгук ускоряется, точечно попадая по простате, и Пак понимает, что, да, сейчас он на пике. Чимин изливается на несколько секунд первее, пачкая семенем свой живот, но пара капель попадает и на пресс альфы. Следом Чон резко выходит и кончает в сторону, на покрывало. Его все равно придётся стирать, на нем смешались и сперма, и смазка, и пот. Пак кидает взгляд на набухающий у основания узел, на то, как Чонгук хмурит брови, на то, как он резко сжимает простынь до побелевших костяшек. И понимает, что не может оставить его в таком состоянии. Альфа так хорошо постарался для него, доставил удовольствие, и меньшим, что может сделать для него Чимин в данный момент, является элементарное согревание узла. Пусть и в своих ладонях. Омега приподнимается и садится на колени рядом с Чонгуком, который даже прикрыл веки. Пак обхватывает утолщение руками, сжимает, создавая ощущение, будто Чон и правда сейчас внутри омежьей дырочки. — Малыш… — младший облегчённо выдыхает, открывает глаза, заправляя Чимину светлую прядь за ушко. В этот жест вложено невероятное количество нежности и искренней любви. — Спасибо. — Тебе хорошо? — интересуется, хочет удостовериться, что все делает правильно. — Как мне может быть плохо? Со мной рядом любимый омега, папа наших будущих щенят, в воздухе витают наши смешавшиеся феромоны, мы дома, ты в моей постели… Я чувствую себя намного лучше. Я счастлив. — Прекрати, — Чимин краснеет от этих слов, — ты меня смущаешь. — Привыкай. Я буду говорить тебе комплименты каждую секунду. Этот момент хочется запечатлеть в памяти. Возможно, кому-то он покажется пошлым, но нет. Здесь нет похоти, есть только нежность, восхищение, уют. — Сколько обычно держится узел? — спрашивает из чистого интереса, не потому, что ему тяжело. — Еще минут пять, котёнок, — Пак утыкается лбом в чужое плечо. — Если устал, можешь отпустить. — Нет, все хорошо. — Скоро пойдём в душ, малыш, потерпи, — целует в чужую макушку. — Н-не хочу. — Я, конечно, все понимаю, но сперма на утро засохнет, — Чон хрипло смеётся. Невозможно не умилиться, смотря на Чимина. — Только если ты донесёшь меня на руках. Сзади все припухло, даже когда сижу почему-то чувствуется дискомфорт. — Конечно, малыш. Потом воспользуемся кремом, — Пак поднимает голову, неожиданно для себя сталкиваясь с Чоном носами. — Поцелуй меня, — может показаться, что Чимин приказывает, но, нет, это не в его характере, — пожалуйста. — Все, что захочет моя омега. Пара сливается в чувственном, но при этом нежном, медленном, даже слегка ленивом поцелуе, в котором хочется раствориться. Все проблемы перестают иметь хотя бы минимальную значимость, пока они вместе. Так и должно быть в настоящих отношениях.