Любовь — это...

Скоро придётся туфельки с крылышками сменить на кроссовки и обыкновенные туфли, без магических крылышек — отличительного знака Духа Любви. Бомгю, рассматривая свою обувь, вздохнул и посмотрел в окно на проходящих мимо жителей этого чудесного Мира — не все они были Духами. Бомгю догадался, что многие из них застряли тут по такой же причине, как и он, когда один из жителей рассказал свою историю. Его сбила машина и тут бац — он очутился в Мире Духов. Многие выбраться отсюда не могли, да и не хотели, они чувствовали себя тут, как дома, а у Бомгю сердце содрогалось с каждым днём всё настойчивее, оно звало, просило, чтобы он вновь стал человеком, чтобы вновь полюбил… Как там его Хаын? Он давненько не навещал её. Наверное, она соскучилась по нему. Он взял с собой пакетик с полотенцем и бельём, перевёл взгляд на кроссовки, сел на стульчик, используя ложку, вдел ноги в обувь и вышел из своего домика. Ночью Бомгю увидел кое-что из своей жизни — он был музыкантом, играл на электронной гитаре и барабанах и пел. Внезапно ему ещё сильнее захотелось вернуться. Он спустился по ступенькам, схватил медальон, подаренный ему Хаын — это было красное сердечко из стекла — банально и мило, как сказала Хаын, но она ничего другого не придумала, а очень хотела сделать ему подарок. Бомгю улыбнулся, подумав о своей любимой девушке, и исчез. Очутившись возле её дома, он позвонил в дверь. Она открыла и обняла его. — Где ты пропадал? — Я… уехал к бабушке в деревню, а там связи не было, чтобы тебе написать, — оправдался Бомгю, радуясь тому, как ласково она гладила его по ушам и щекам, всё бы отдал, чтобы подольше миловаться с этой красоткой. — Пижаму принёс? — Нет, а ты что-то задумала? — Да. Давай переспим! — сказала она громко, чуть ли не на всю улицу. — Ой, вернее, поспим, — исправилась Хаын, отступив от Бомгю на два шага. — Нет пижамы — не беда. Поспишь в трусах. Я не буду стесняться. — Ты уже стесняешься, — заметил Бомгю, тронув кончики её волос. — Шалунья, — прошептал он ей в щёку, опалив своим дыханием и улыбнувшись уголком губ. Хаын икнула, закрыла рот ладошкой, покраснев, и пошла на кухню попить воды — она помогала ей успокоить взволнованное сердце. Бомгю последовал за Хаын. Она пила воду, а он разглядывал её симпатичное личико и неловко улыбался, потирая коленки. — Хаын, я хотел сказать… Я пропаду на недельку, зато потом, на следующей неделе мы будем проводить много времени вместе. — Правда? — её глаза загорелись. Слова Бомгю ей не понравились. Снова он хотел пропасть. Где он вообще пропадает? Что делает в это время? Вдруг с девушками встречается? — У тебя есть другая девушка? — буркнула Хаын в кружку. — Нужно было раньше сказать. — Нет у меня другой девушки! — встрепенулся Бомгю. — Ты моя единственная и неповторимая! — Вот как. Приятно… — улыбнулась она, подойдя и ткнув его кулачком в плечо. — Я люблю тебя, Бомгю. Она поставила кружку на стол и взяла его за руки. — Раз ты тут, поиграем в дженгу? — Давай, — улыбнулся он, стиснув её пальцы. — Я тоже люблю тебя. Они сидели в её комнате и строили башенки. Бомгю проиграл два раза. Он падал на кровать, зарывался пальцами в волосы и громко стонал из-за проигрышей. Невезуха! — Ещё раз! — восклицал он, занося руку над деревянным бруском. — Будем играть до тех пор, пока у тебя башенка не упадёт. — Она у меня никогда не упадёт, — усмехнулась Хаын, поставив свой брусок на его. — Я в этой игре профи. Всегда друзей обыгрываю. — Я буду первым твоим другом, которого ты не обыграешь! — воодушевился Бомгю, потирая ладони и глядя на Хаын. В какой-то момент он потерял контроль над игрой, глаза начали слипаться. Он посмотрело в окошко — была поздняя ночь. Это сколько они играли?! И тут ему на руки свалились брусочки. Хаын виновато посмотрела на Бомгю, выдавила улыбку и произнесла не очень охотно: — Ты выиграл. — Да? — поинтересовался Бомгю, не поняв о чём это она. Наклонил голову, брусочки были рассыпаны по столику. Бомгю воскликнул весело: — Да? Я выиграл! Духи, я выиграл! — Эх, теперь я потеряла свой статус профи. Хаын подобрала пару брусков и поместила их в коробку. — Можешь его вернуть, — предложил Бомгю, помахав брусочком перед её лицом. — Сыграем? — Ты хочешь спать, — заметила она, посмотрев на его уставшее лицо. — Нам пора ложиться. Я тоже хочу. — А я хочу поцеловать тебя, — выдал Бомгю. Она хлопнула глазами, подняла на него озадаченный взор. Румянец тут же вспыхнул на её щеках. — Да, ты не ослышалась. Хочу поцеловать тебя. — Зачем? — спросила Хаын, убрав последний брусок в коробку. — Не хочешь? — Нет… я просто… хочу, конечно, — произнесла она. — Но это как-то резко. — Первый наш поцелуй тоже был внезапным. Ты сказала, что он тебе понравился. Ладно, если не хочешь, я разденусь, приму душ и лягу под одеяло. Он взял с собой свой пакет с полотенцем и сменным бельём и скрылся за дверью ванной комнаты. Хаын посмотрела ему вслед и рухнула на кровать. — Бомгю, ты не перестаёшь меня удивлять, — сказала она. Выйдя из ванной, которая была прямо возле комнаты Хаын, он услышал визг, перешедший вдруг в крик. Закрыл уши руками, посмотрел на Хаын, стоявшую напротив и вылупившую глаза на его пресс и на то, что было ниже. Бомгю не возбудился. Попробуй тут возбудись от такого-то душу раздирающего крика! — Я чуть не оглох! — выдал он немножко со злостью. — С ума сошла так орать? — Прости. Ты первый парень, которого я вижу голым. — Я в трусах. Это значит — не голый. — Хорошо. Да, ты в трусах… в трусах… в трусах… — Хаын? Она направилась в ванную, бубня под нос «в трусах…». Дверь хлопнула — Бомгю прыснул со смеху. Вот умора-то! Она оказывается ещё та недотрога. А он думал, что она в этом плане смелая девчонка. Вот ему точно волнительно было. В этот вечер между ними летало больше искр, чем обычно, и его сердце настойчивее просило вернуться. Бомгю посмотрел на себя в зеркало, зачесал назад мокрые волосы, скривил губы в подобие улыбки. Едва Бомгю высушил волосы и выдернул фен из розетки, как Хаын повалила его на кровать и принялась звонко целовать все части его тела. Она делала это так сладко, так тягуче и в то же время невинно, что он стонал для неё. Его стоны были высокими, больше похожими на мяуканье котёнка. Хаын дёрнула за резинку трусов. От бёдер они не отлипли. Она подняла взор. Бомгю покачал головой. — Я не хочу этим заниматься, — сказал он. — А, — протянула Хаын, со стыда покраснев. Пристала к парню, а он, оказывается, не хочет её. Она помяла губы. Лихорадочно заправила прядки за уши. — Прости. Я не хотела тебя обидеть. Не хочешь — не будем. Мне просто любопытно было. И я не удержалась. Хотела посмотреть. — Всё хорошо, — произнёс он своим добрым голосом. — Ты меня хочешь и получишь совсем скоро. — Говоришь тайнами, — улыбнулась она. — Ты уже разгадала мою главную тайну? — Пока нет. Но у меня есть некоторые предположения, — она легла к нему на плечо, Бомгю накрыл себя и Хаын тёплым одеялом, опустился на подушку. Она сказала тихим голосом: — Думаю, ты волшебник. Я влюбилась в тебя с первого поцелуя, а до этого, в том кафе, где мы встретились, ты смотрел на меня завораживающим взглядом. Ты околдовал меня. — О, неплохое предположение. Что ещё? — он чмокнул её в волосы. Погладил животик сквозь пижамную кофту. Хаын закинула на него ногу. Бомгю ойкнул, когда она коленкой коснулась его паха. Она не стала что-то ещё делать, ведь он не хотел, остановилась на поглаживаниях его груди и плеч и на поцелуях в губы. — Ты ведь завтра утром опять покинешь меня? — произнесла она грустным тоном, уткнувшись в его грудь. — Не уходи, Бомгю. Без тебя сердце тонет в печали. — Я никогда тебя не покину. Уйду — да. Но, как и обещал, вернусь в начале следующей недели. — Точно вернёшься? — уточнила она, поцеловав его в губы. — Если не сдержишь слово, то я больше не буду с тобой дружить. — Вернусь. Я же твой парень как-никак. — Поверю на слово. Ещё я думала, что ты как Амур. Знаешь такого бога с крылышками? У него ещё лук в руках. Я думала, что ты пускаешь стрелы в сердца людей и влюбляешь их друг в друга. Наверное, ты пустил стрелу в моё сердце, потому что я просила Духа Любви, чтобы послал мне прекрасного человека, с которым я проведу всю свою жизнь. Но что-то пошло не так, и ты сам, будучи Амуром, влюбился в меня. И надобность пускать вторую стрелу отпала. Бомгю ничего не ответил на её слова. Он только загадочно посмотрел на неё. — Спеть тебе колыбельную? — спросил он, когда она поудобнее устроилась на его плече и засопела. — Угу. Спой. До её ушей донеслось тихое и мелодичное: «Спи, моя радость, усни… В доме погасли огни…». Детская песенка, от которой Хаын попала в чудесный сон, где она и Бомгю сидели на ярко-жёлтом полумесяце и смотрели на вспыхивающие на небосклоне звёздочки. Она сквозь сон почувствовала лёгкий чмок в лобик и хихикнула, потёршись носиком о его плечо. Наверное, Бомгю ещё и музыкант, ведь неслучайно он так хорошо поёт и любит слушать музыку в магазинчиках и по радио. — Это один из способов вернуться, помимо выполнения заданий, — пояснил Главный Дух. По возращении в Мир Духов Бомгю сидел у него дома и пил чай с ароматом розы. Чай был на любителя. Запах был нежно-сладковатым, Бомгю такой чай не очень любил. Он пил его из вежливости, чтобы не расстроить Главного Духа. — Думаю, я был музыкантом и певцом, — сказал Бомгю. — Тебе нравится музыка? — вскинул бровь Главный Дух. — Получается, что так. — Тогда, что ты скажешь на это? Он достал с полочки виниловую пластинку. Вынул из шкафчика патефон. Положил пластинку под иголку, и Бомгю услышал чудесную песню. Она была и задорной, и печальной, и такой, что сердце билось чаще. Песня была о любви. — Кажется, я её знаю! — воскликнул Бомгю, едва не обернув блюдце с чашкой. Он поставил его на столик и сказал: — Главный Дух, я знаю эту песню! Главный Дух спрятал улыбку за чашкой чая. Бомгю знал гораздо больше, чем одну песню. Он знал, что стояло за созданием этой песни, каким было само создание и что было после того, как песня была написана и вышла в свет. — Это моя песня, — сказал он уверенно, поглядев на Духа горящими от находки глазами. — Она называется… «Дух Любви». Именно так называлась песня, сочинённая Чхве Бомгю.