14 поездов

– Чонгук, проснись, ты переспал с женщиной, – тормошили за плечо. Утро выдалось ясное. Чонгук аж подскочил на кровати. У него были большие, переполненные наигранным ужасом, глаза. – Ну что ты, маленький, привет, – над ним, улыбаясь, стоял Хосок. – И тебе утречко, – потирая глаза, произнес Чонгук. – Как я здесь оказался? – внимательно посмотрел на брата. – Откуда мне знать? Я вчера приехал – тебя нет, и лег спать, – развел руками старший. Чонгук подорвался на кровати и в мгновение ока оказался перед Хосоком. – Просто не придал значения моему отсутствию? – грозно. Хосок опасался такого Гука, но виду не подал. – Ты же как голубь, всегда возвращаешься домой что бы ни произошло, – нервно ухмыльнулся. – Тут ты прав, – уже спокойнее произнес и почесал голову. Замер. – Почему у меня не болит голова? Я же вчера пил с Юнги. – Этот паренек? Чего ты с ним так нянчишься? – Хосок уже ретировался на кухню и колдовал над завтраком брата, голос звучал недовольно-приглушенно. – Акулы бизнеса меня напрягают, – начал о чём-то своем Чонгук, проигнорировав. – Сегодня опять подбросишь меня до Окинавы, – продолжил, открывая холодильник и выуживая какое-то слабоалкогольное мессиво в жестянке. – Заделался собачкой значит, – старший, Хосок, усмехнулся. Завтрак был готов. Континентальный, с чашечкой ароматного двойного и стаканом воды. – Спасибо.

***

Сегодня необходимо было ехать уже до Токио. Растрепущий, будто живущий в каменном веке, Юнги, словно зомби шатался по квартире, пытаясь понять, где он находится. Коты, лежа на диване, недовольно поглядывали на хозяина и их животы урчали довольно громко, отдаваясь будильниками у Мина в ушах. Тот все-таки пошлепал в ванную и, умывшись, родившись заново, разлепил глаза. Свежее молоко гордо стояло в холодильнике в количестве двух литровых банок, хотя парень вчера, насколько он помнил, в магазин не ходил. Юнги удивленно заломил брови и принялся кормить подопечных. Утренний латтé выдался на славу. Идеально обжаренные и смолотые зерна слились с правильной по температуре водой и были прикрыты вуалью нежно вспененного молока. "Если каждое утро после попойки с Чонгуком будет так проходить, то я буду выпивать с ним каждый день", – нежась в кресле под весенним солнцем и попивая свой кофеиновый "мастерпис", подумал Юнги. В дверь постучали. На пороге стоял Техен, радостно улыбаясь. – Здравствуй, Юнги-хён, – поклонился. – И тебе доброе утро, чего ты в такую рань? – пока что единственный человек, которого Юн очень уважал, был именно этот человек. Ненамного младше хёна, Техен уже добился больших успехов, стабильно работал и был бы нарасхват, если бы его восхитительное лицо и работы засветились где-нибудь в интернете, однако муж Техена, то ли Хосёк, то ли Хосок, на корню обрубал все заскоки прессы. Техен прессу и лишнее внимание не любил, а Хосок любил Техена и делал все, чтобы его душе было спокойно. Сам Техен специализировался на архитектуре и очень любил заниматься скульптурой. Его работы были невероятно изящны, а редкие картины отрывали с руками и ногами, боясь лишний раз подышать на искусство. С Юнги Техен познакомился...в Японии. Мин после экзаменов в школе, накопив достаточную сумму, бежал в ближайшую страну на две недели, дабы выплакать накопленное за столько лет напряжение и почувствовать себя по-настоящему одиноким. Он жил в каком-то обветшалом и одиноком домишко у горы и ни в коем случае не жаловался. Однажды, зайцем добравшись до крупного города, увидел, что там проходит выставка картин и скульптур некоего юного вундеркинда за смешные деньги, поэтому старший, не думая, поспешил туда. Оплатив билет, Юнги долго плавал по залам, фотографируя с разных ракурсов все, что выставлялось и не очень, но ближе к концу наткнулся на каких-то чересчур серьезных людей. Один мужчина положил тяжелую ладонь на плечо некоего мальчишки, и второй стоял с каким-то нечитаемым выражением лица. Его еще маленькие, но уже изящные руки крепко-нервно были сжаты. По слегка грязным от краски рукавам Юн сделал вывод, что маленькая кудрявость перед ним и есть вундеркинд. Горе-путешественник нарочито долго рассматривал скудную картину и когда художника отпустили, посеменил к нему. – Тошно? Мальчик испуганно повернулся. – Вы мне? – его большие красивые глаза слепили сетчатку напротив. – Ну а кому еще, – Юнги засунул руки в задние карманы джинс, потом передумал и протянул навстречу худощавую ладонь. – Мин Юнги, можно сказать, странник. – Ким...Техен, – парень неуверенно пожал руку. И вдруг оживился. – А что вы забыли в Японии? – Да так, – Юнги посмотрел на заляпанную краской собстенную ладонь. Поднял голову. – Бегу от ответа и ответственности, – хитрый прищур. – Мы похожи, – Техен вяло улыбнулся. *** Ну как-то и пошло-поехало. Юнги кофе любил и везде шатался, дегустируя эспрессо с обязательным стаканом воды, а Техен кофе ненавидел, попивая крепкий зеленый чай и не по-доброму смотрел на "бурду хёна". Младший показывал много разных мест, иногда до неузнаваемого серьезно, гулко и низким голосом отвечая на звонки "resterò in Giappone", а потом мягко улыбался и говорил, что побудет с хёном еще немного. Поэтому две недели шатаний по горячим источникам, храмам и городам отложились у Юнги где-то в отдельной, особой полочке в сердце. И не только у него. Ребята обменялись номерами телефонов и разъехались: Техен – на очередную выставку, Юнги – в отчий дом, готовится к университету. Пересекались за последние десять лет лишь раз пять и поэтому этот раз Юнги довольно сильно удивил.

***

Крепкий зеленый остывал, а Техен морщился от противного запаха кофе. – Ну что расскажешь? – заухмылялся старший и положил голову на скрещенные ладони. – Откуда у тебя спутник жизни появился? – Я его тоже случайно встретил. У меня был аукцион в Париже, – неопределенно махнул рукой. – Он скупил все скульптуры мифологических существ и я им заинтересовался. Он сказал, мол, ему нужно загадочно оформить сад и оранжерею и предложил съездить посмотреть, ведь его дом совсем недалеко. Громко отпил из старой кружечки, которую он подарил хёну шесть лет назад, а тот бережно хранил ее на будущие разы, и продолжил: – И я поехал! – снова это наивное выражение лица с проблесками божественности. Младший был до безумия красив, и эта его красота раскрылась как раз после поездки в Японию и с каждым разом он становился все красивее, а Юнги диву давался и по-старчески приговаривал, мол, "нет предела совершенству, а ты с каждой новой бесконечностью все прекраснее" – Ну? Хоть на сад и оранжерею посмотрел или сразу на внутреннее убранство переключился? – Юнги хихикнул. Техен недовольно надул губы, буркнул "ну Юнги-хён!" и легонько толкнул того в плечо. Они рассмеялись. – Конечно, я сначала оценил, как мои скульптуры украшают двор! Только по этому оцениваю потенциального партнера, между прочим! Они бы еще долго болтали, но Юнги неудачно посмотрел на часы и понял, что опаздывает на совещание, а путь неблизкий. Вскочил, провожаемый рассеяным взглядом Кима, натянул костюм и, чмокнув свою подруженьку в щеку на прощание, вылетел с квартиры. Коты недоуменно смотрели на оставленный кошелек в прихожей.