командировка.

Еле передвигая ноги, он медленно поднимался по лестнице. Постоянные командировки его сильно измотали, и он даже забыл, как выглядит его собственная квартира. Ключ никак не хотел попадать в скважину, что начинало раздражать. Со злости он резко опустил ручку вниз. Дверь была открыта. Его... ждали? На удивление не осталось никаких сил, так что парень просто прошëл внутрь. Скинув обувь, он повесил на вешалку плащ, весь заляпаный пылью и чужой кровью, красный шарф, который он собственными руками связал для него. Он не очень любил носить их, но этот он готов носить даже летом. Пройдя дальше по квартире, он учуял чудесный запах, исходящий из кухни. А подойдя ближе к ней, его лицо не могла тронуть искренняя улыбка. В дверном проëме он видел низкорослого юношу, одетого в домашние шорты, его растянутую футболку, сверху которой был одет ещë и милый фартук. Огненно-рыжие волосы были завязаны в небрежный пучок, чëлка спадала на лицо и постоянно мешала, но он никогда не хотел еë отращивать. Парень метался по кухне от дела к делу: то суп помешает, то блинчик перевернëт, то тарелку вымоет. От увиденного у парня с давно почерневшим сердцем внутри с каждой секундой всë больше разливалось что-то тëплое, что заставляло его жить каждый чëртов день. Внезапно голубые глаза уставились прямо в его. Тëмные, замученные и давно потухшие. Его глаза слегка расширились, губы задрожали, после чего расплылись во что-то наподобии улыбки. Он радостно, словно ребёнок, которого наконец забирают из сада родители, бежит к нему, набрасывается с обьятиями, чуть не сбивая с ног. На глазах блесят капли слëз, похожих на драгоценные камни. – Осаму, Осаму... - он судорожно повторял его имя раз за разом, будто боясь, что тот снова пропадëт, оставив его одного. Боясь, что он снова будет просыпаться от будильника, а не от тëплых поцелуев и касаний, в холодной постели. Боясь, что ему вновь каждую ночь будут сниться кошмары, заставляющие его подпрыгивать от собственного крика, захлëбываясь в слезах. Они стояли, улыбаясь как полные идиоты, и рыдали, словно не виделись десяток лет. Рыжеволосый утыкался кареглазому куда-то в грудь, всë больше вытирая слëзы о его мятую рубашку. А последний же всë сильнее прижимал голубоглазого к себе, мечтая лишь о том, чтобы забыть обо всех и вся и просто свалить куда-нибудь далеко. Туда, где не будет проблем. Туда, где они будут лишь вдвоëм. – Я дома.