Ливень

Шэнь Цзю сидел, глядя из окна чайной на уличных торговцев внизу. Перед ним стояла миска с похлёбкой — что-то простое и соответствующее его роли ученика Цан Цюн. По правде говоря, ему хотелось съесть немного вонючего тофу, который продавал торговец в нескольких домах ниже, но, к сожалению, Шэнь Цзю не был сегодня в этом городе свободным человеком. Нет, сегодня Шэнь Цзю приехал в город, чтобы раскрыть одно дело. После того как ухмыляющийся шизунь так любезно вытащил его из постели и отправил с зевающим Дай Вэйюнем и хнычущим Хэ Цзыму, они оказались в шумном городе, бурлящем вокруг них. Общая атмосфера напоминала фестиваль: шумные люди и торговцы повсюду, но, судя по всему, здесь произошло несколько исчезновений. Молодой человек здесь, прекрасная куртизанка там, молодая леди, которая тайком покинула своё поместье. Исчезновение молодой леди стало причиной вмешательства секты. Её очень богатый отец пообещал пожертвовать праведной секте значительную сумму, и кто бы мог отказать нуждающейся семье, — ехидно заметил для Шэнь Цзю его учитель, прикрываясь веером. Старший ученик молча согласился с насмешкой своего шифу. В итоге трое учеников отправились в город в нелепое время суток, чтобы встретиться с другим учеником, прибывшим с другой миссией. И-шифу не сказал, кто это будет, лишь улыбнулся и сказал, что они узнают ученика, когда увидят. Так что Шэнь Цзю сидел в чайной и наблюдал за толпой, молясь, чтобы не появился Лю Цинге. Вэйюнь отправился с Хэ Цзыму, чтобы обеспечить группе место для отдыха. Если же появится Лю Цинге, Шэнь Цзю просто уйдёт. К черту миссию и пропавших людей. Люди пропадали постоянно. Почему их должно волновать, что пропала одна избалованная юная леди? Шэнь Цзю не мог справиться с сожалением, когда видел Лю Цинге. Шэнь Цзю терпеть не мог общаться с Лю Цинге, это раздражало его. Он вздохнул про себя при этой мысли. И снова вздохнул от собственного нетерпения. «Юноша» хотел спать, хотел есть вонючий тофу, хотел быть там, где не нужно вести себя как главный ученик. Под ним шаркали люди, не замечая и не обращая внимания на его проблемы. Наблюдать за текущей под ним рекой лиц было в некотором роде успокаивающе, можно было сосредоточиться на ощущении множества различных видов ци, проходящих под ним, и присвоить лицу то или иное чувство. В прошлой жизни Шэнь Цзю был настолько сосредоточен на своем совершенствование, что всё его внимание было обращено вовнутрь. Он злился, поэтому его ци стала буйной, что, в свою очередь, привело к еще большей злости и бесконечной петле саморазрушения. Когда Шэнь Цзю впервые оказался в этом странном зеркальном мире, он испугался, увидев себя, и обратил свой взор вовне. Постепенно, благодаря знанию техники тренировок, у него развилась удивительная чувствительность к чужой ци. Если Шэнь Цзю сосредотачивался, то мир перед ним растворялся в мельтешении ци и цветов, и он постепенно учился видеть его так же ясно, как лица людей. В основном всё было на ощупь. Шэнь Цзю никогда раньше не слышал о подобных способностях и не решался заводить об этом разговор, чтобы не дать им повода для вражды. У него и так было достаточно врагов, когда он приводил в действие свой план по исправлению роли Тяньлан-цзюня в глазах культиваторов. Ему не нужны были слухи о том, что он сам является неортодоксальным культиватором, а также все остальные. Поэтому Шэнь Цзю стал тихо и осторожно тренировать новую способность в свободное время. Шэнь Цзю закрыл глаза и сосредоточился на реке ци под ним, почти ошеломленный количеством мельчайших всплесков. Его внимание привлекло приближающееся ци, которое было больше остальных и стремительно двигалось сквозь толпу в его сторону. Несомненно, это был их товарищ по секте. Он открыл глаза, чтобы различить знакомое ощущение, и побледнел, увидев приближающегося к нему Юэ Цинъюаня. Возможно, с Лю Цинге было бы легче справиться. Шэнь Цзю хотел бы вернуть деньги за свои молитвы.

***

Из-за суеты и толчеи вокруг него добраться до магазина было непростой задачей. Юэ Цинъюань большую часть времени вежливо отмахивался от слишком дружелюбных продавцов и следил за своими вещами. Он лично знал, как легко пропадают кошельки с монетами и амулеты в тесных толпах, подобных этой. Юэ Цинъюань не торопился бродить по рынку, выискивая товары для Сяо Цзю и наслаждаясь ностальгической едой, например, вонючим тофу, который он делил с Шэнь Цзю, когда они оба были нищими. Но только не сегодня. Сегодня Юэ Цинъюань с радостью бросился бы к Сяо Цзю. Это был тихий подарок от шизуня — время, проведенное с избегающим его шиди, даже если это означало больше работы для главного ученика. Юэ Цинъюань с радостью согласился. Приблизившись к чайной, Юэ Цинцюань увидел Шэнь Цинцю, спокойно отдыхающего в окне второго этажа с закрытыми глазами и гладким, как у фарфоровой куклы, лицом. Юэ Цинъюань не мог оторвать взгляд от Шэнь Цинцю, даже когда охранял свой кошелек с монетами, но, похоже, шиди чувствовал его взгляд. Глаза Шэнь Цинцю распахнулись, и Юэ Цинъюань увидел, как они в мгновение ока превратились из нейтральных в гневные. Юэ Цинъюань замедлил шаг и почувствовал, как в его душу закрадывается чувство вины. Похоже, Юэ Цинъюань всё ещё не избежать своих прошлых проступков даже на миг. Но к тому времени, как Юэ Цинъюаню удалось пробиться сквозь толпу в комнату, Шэнь Цинцю уже успокоился. Юэ Цинъюань нерешительно сел напротив юноши с пустым лицом. Юэ Цинцюань не успел заговорить, как в плечах Шэнь Цинцю забрезжил призрак раздражения. — Сяо-цзю… — нерешительно начал юноша, но его остановил пристальный взгляд Шэнь Цинцю. — Цинцю-шиди, — тихо поправил его Юэ Цинъюань, — надеюсь, я не опоздал с прибытием. Шэнь Цинцю вздохнул, несомненно, раздраженный тем, что Юэ Цинъюань не стал говорить лишнего. Юэ Цинъюань хотел бы, чтобы ему тоже не приходилось ходить вокруг да около, чтобы они могли вернуться к непринуждённым разговорам времен своего детства, но вопиющий слон в комнате заставил их обоих взяться за руки, и Юэ Цинъюань не мог предложить ничего, кроме извинений. До тех пор, пока он не получит прощение Шэнь Цинцю, ему придется молчать и неловко говорить. Юэ Цинъюань смотрел на стол, нервно перебирая руками на коленях, Шэнь Цинцю жестко смотрел в окно, а еда на столе остывала. В эту ситуацию ворвался Хэ Цзыму. И ему сразу же захотелось повернуть время вспять и избежать того, что сейчас на него смотрит. Хэ Цзыму настоял на том, чтобы именно он привел Шэнь-шисюна и человека, который должен был присоединиться к ним. В противном случае, когда Вэйюнь-шисюн успеет вернуться в группу, наступит полдень следующего дня, но это было бы лучше, чем видеть самого престижного ученика секты, стоящего на коленях перед его собственным шисюном, как отруганный ребенок. — Мы сняли несколько комнат на постоялом дворе… — нерешительно сообщил Хэ Цзыму. Шэнь Цинцю тут же встал и ушел, а Юэ Цинъюань и Хэ Цзыму поспешили за ним.

***

Группа из трех человек прибыла в гостиницу в рекордно короткие сроки: Хэ Цзыму рванул вперед сквозь толпу, чтобы утихомирить Шэнь Цзю, а Юэ Цинъюань покорно следовал за ним, как обычно во время заданий, которые они выполняли в паре. Шэнь Цзю, похоже, не мог не получить ответы на вопросы, которые он всегда боялся задавать. По крайней мере, наблюдать за тем, как его паникующий шиди грациозно протискивается сквозь толпу, было довольно забавно. Шэнь Цзю не мешал людям, и у него было время успокоиться, унять огонь, который разгорался все сильнее, чем дольше они с Юэ Цинъюанем находились в этой удушающей обстановке. — Комнаты на третьем этаже, шисюн, Юэ-шисюн, — сказал Хэ Цзыму, указывая вверх и слегка задыхаясь. — Тебе удалось найти четыре комнаты? — спросил Юэ Цинъюань. Он был удивлен тем, что группа так роскошно разместилась. Хэ Цзыму застыл, открыв рот для ответа, и вся легкость, которую Шэнь Цзю успел ухватить, улетучилась. Глаза его шиди перебегали с Шэнь Цзю на Юэ Цинъюаня и обратно. — Ну… насчет этого… — Хэ Цзыму заколебался. — Сколько? — спросил Шэнь Цзю, его голос был ледяным и полным предупреждения. Плечи Хэ Цзыму напряглись. — Две! — он практически закричал, торопясь ответить Шэнь Цзю, и выпрямился во весь рост. Шэнь Цзю чувствовал, как его самообладание вырывается наружу, а лицо темнеет при мысли о том, что ему придется провести целую ночь в компании Юэ Цинъюаня. Юэ Цинъюань смотрел на него с тихой надеждой. Нет. Ни за что на свете. Шэнь Цзю отказался. Он не был готов к этому. Он посмотрел на шиди и спросил, в какой комнате находится Дай Вэйюнь. — Он в 205-й, но, шисюн! Она намного меньше! И не такая красивая! — возразил Хэ Цзыму, а Юэ Цинъюань кивнул в его сторону. — Тогда Хэ-шиди должен быть благодарен, что его добрый шисюн предоставил ему роскошную комнату для отдыха, — проворчал Шэнь Цинцю, спокойно поднимаясь по лестнице и оставляя за спиной озирающегося шиди и тихо дующегося Юэ Цинъюаня. Хэ Цзыму, удивленный тем, что у него украли комнату, вскарабкался вслед за Шэнь Цинцю, протестуя и умоляя, чтобы не оказаться между спорящей парой. Младший ученик не желал оставаться в конуре, а Юэ Цинъюань, изображавший презренного мужа, остался бы спать на полу, следуя за ними. Шэнь Цзю дошел до двери и быстро открыл ее, напугав Дай Вэйюня, дремавшего у стены над кроватью. Шэнь Цзю успел заметить растерянность на лице юноши, прежде чем тот развернулся лицом к стремительно приближающемуся Хэ Цзыму. Шэнь Цзю мило улыбнулся шумному сорванцу и победоносно захлопнул перед его носом дверь. Дай Вэйюнь тихонько захихикал, глядя на довольное выражение лица Шэнь Цзю, и они оба прислушались к хныканью, медленно удаляющемуся от их двери. Шэнь Цзю было наплевать на то, что вещи Хэ Цзыму всё ещё находятся в этой комнате. Он мог прожить ночь, не меняя одежды. В детстве Шэнь Цзю это точно не мешало, подумал он про себя, перебираясь за перегородку, чтобы переодеться в ночную одежду.

***

Дай Вэйюнь тихонько присел на кровать и уставился на то, как его шисюн нагло пытается поджечь свиток одним лишь взглядом. Он рассчитывал провести ночь спокойно, не обращая внимания на шумного шиди, возившегося тут и там со своими печатями. Вместо этого он оказался рядом с разъяренным Шэнь Цинцю. Если быть до конца честным, это было благом. Дай Вэйюнь наслаждался временем, которое они проводили в компании друг друга, хотя и сомневался, что сможет вырвать шисюна на спарринг. Не сегодня, когда в его напряженных плечах кипит гнев. Оставался вопрос, почему Шэнь Цинцю вообще оказался в комнате. По правилам секты старшие ученики получали лучшие комнаты, а в этой группе это был Шэнь Цинцю и кто-то, кого им прислали. Если Шэнь Цинцю был в комнате, значит, прислали кого-то, кто действительно беспокоил и без того раздражительного шисюна, и, судя по отсутствию криков в коридоре и стука кулаками в дверь, это был не этот придурок Лю Цинге. Оставался только Юэ Цинъюань. Было даже обидно. Если бы это был Лю Цинге, то Дай Вэйюнь, по крайней мере, смог бы обеспечить себе достойный поединок. С любым из культиваторов. Но Юэ Цинъюань разозлил шисюна так, что он почувствовал скрытую боль. Шэнь Цинцю всегда выходил из равновесия, когда на сцену ступал главный ученик секты, словно загнанный в угол зверь, нежелающий показывать свои раны. Дай Вэйюнь, несмотря на свое неуемное любопытство, всегда старался не задевать эти раны. Не всегда это удавалось, поскольку тонкость не была его сильной стороной, но он старался. Немного. Чуть-чуть. Между ними было прошлое, что-то недосказанное, простирающееся во времени, вероятно, ещё до рождения Дай Вэйюня. От этого чрезмерное любопытство сгорало в прах. Однако, сегодня вечером его любопытство оказалось готово немного поумериться. Возможно, дело было в необычном виде усталости шисюна. Это проявилось в линии его плеч, в том, что Шэнь Цинцю был более тихим, чем обычно, и старался избегать всех. Сегодняшний Шэнь Цинцю отличался от обычного загнанного в угол зверя. Сегодня он казался более доступным, его было легче расспросить. Шисюн, казалось, мог дать волю своему гневу. Поэтому, не имея шансов на то, что Шэнь Цинцю побьет его за дерзость, и не имея шансов на то, что Шэнь Цинцю убежит, Дай Вэйюнь решил рискнуть и растолкать спящего тигра. — Шэнь Цинцю и Юэ-шисюн… — начал он, но тут же замолчал, увидев, как оледенело красивое лицо Шэнь Цинцю. Его зелёные глаза обещали, что если Дай Вэйюнь закончит фразу, то старший мужчина утопит его в колодце за трактиром. …возможно, не сегодня. Он спросит в другой раз.

***

После того как ему удалось выбить комнату с Дай Вэйюнем, а не с Юэ Цинъюанем или Хэ Цзыму, и спокойно заниматься медитацией до утра, Шэнь Цзю наконец-то пришел в нормальное состояние. Он не в первый раз выполнял задание с Юэ Цинъюанем и, судя по садистским наклонностям учителя, не в последний, так что Шэнь Цзю мог бы перестать хандрить. Хмурый Юэ Цинцюань и Хэ Цзыму встретили Шэнь Цинцю и Дай Вэйюнь за завтраком в гостинице. Хэ Цзыму не сводил глаз с довольного лица Дай Вэйюнь, которого не оставили в комнате с хмурым Юэ Цинъюанем. После того как Шэнь Цинцю вытолкал его из комнаты, ночь выдалась неловкой и тихой, но у него не хватило духу наброситься на Шэнь Цинцю, так что Вэйюнь-шисюн был хорошей заменой для него. Но этот стоический ублюдок всё равно выглядел слишком довольным собой. Они вчетвером спокойно завтракали и прислушивались к разговорам горожан. Прошлой ночью никто не пропал, но слухов о пропаже людей было предостаточно. Это означало, что нужно будет собрать много информации, поэтому они решили разделиться. Юэ Цинъюань с надеждой посмотрел на Шэнь Цинцю. Но он был разочарован, так как холодный мужчина потянулся вниз и стащил Дай Вэйюня со стула, чтобы тот насильно присоединился к нему. Шэнь Цинцю поспешил отправиться в квартал красных фонарей. Юэ Цинъюань больше подходил для потворства бессодержательным богатым вельможам, он был менее склонен к язвительным высказываниям, а ничто так не разжигает мужские губы, как алкоголь и красивые женщины. Чем быстрее он справится с этим заданием, тем лучше. Дай Вэйюнь, как всегда, довольствовался тем, что следовал за ним. Мадам встретила их у дверей, не желая разговаривать с двумя красивыми молодыми людьми и ещё меньше желая, чтобы по городу поползли слухи о том, что она не умеет обращаться со своими девушками. Старая женщина, покрытая мелкими морщинами, с седеющими волосами, но все еще очень красивая, провела двух культиваторов по благоухающему интерьеру. Они проходили комнату за комнатой, каждая из которых была отделена красиво украшенными дверями, пока залы не затихли от кокетливого шепота и задорного хихиканья дам, которым некого было развлекать с утра пораньше, и они не попали во внутренние покои заведения. Комната старой мадам была богато украшена: позолоченные потолочные украшения и нефрит в изобилии. Это свидетельствовало о том, насколько успешной была старуха в прошлом, несомненно, она была самой украшенной куртизанкой предыдущего поколения. Для Шэнь Цзю это означало две вещи. Во-первых, женщина была прекрасно осведомлена о том, что происходит в заведении. Второе означало, что она будет тщательно охранять секреты публичного дома. Шэнь Цзю будет очень трудно добиться от нее правды, будь то защита девочек или защита заведения. В глазах старухи читалась сталь. Обычно это вызывало у него уважение. Сегодня же это заставило старого культиватора вздохнуть про себя. Он почти пожалел, что не купил комнату на ночь здесь. По крайней мере, тогда он смог бы манипулировать одной из менее опытных девушек, даже если бы это означало меньший объем информации.

***

Шэнь Цзю хотелось лечь на землю и закатить истерику, как ребёнок, который в нескольких кварталах от него стыдил свою мать. Но он не сделал этого. Его гордость не позволяла, но он хотел этого. Мысленная перепалка Шэнь Цзю со старухой с серебряным языком вымотала его до предела, а присматривать за шиди, прочесывая улицы в поисках новых слухов, не хватало терпения. Нянчиться с детьми было не в его вкусе. Когда группа наконец собралась, чтобы обсудить детали, полученные за обедом, Шэнь Цзю только ещё больше разозлился из-за отсутствия прогресса. Подробности были таковы: Все исчезновения произошли в течение семи дней. Пять проституток, восемь молодых жителей деревни и единственная дочь городского вельможи. Некоторые из них были мужчинами, некоторые — женщинами. Их жилища были разбросаны. Кто-то был счастлив в браке, кто-то нет. Некоторые из них скоро должны были выйти замуж, а некоторые едва достигли брачного возраста. Единственное сходство между ними заключалось в том, что перед исчезновением все они выглядели нервными и ошеломленными. И это было всё, что группа знала. Не было ни свидетелей, ни улик, ни веских доказательств. Всё это были лишь слухи и заявления. В итоге они остались на том же месте, с которого начали, и пропавших оказалось даже больше, чем они ожидали. Благородный лорд так долго подлизывался к Юэ Цинъюаню, пытаясь заложить секте двух своих сыновей, что Хэ Цзыму подумал, не он ли сам стал причиной исчезновения, чтобы дать шанс своим жалким детям. Юэ Цинъюань с этим не согласился, но Шэнь Цзю запомнил его высказывание. В конце концов, девочки страдают и из-за меньшего. Шэнь Цзю остался с Юэ Цинъюанем, а не с Дай Вэйюнем. Истерика была бы оправдана. Вдвоем они молча шли по улицам, постепенно добираясь до самого дальнего дома, из которого кто-то исчез. Это был самый недавний случай: юношу увезли от любящих родителей. Местные жители, с которыми они разговаривали, упоминали, как пара часами сводничала своего восемнадцатилетнего сына и, как некстати, он исчез перед свадьбой с дочерью другого соседа. — Не похоже, что он сбежал, — тихо размышлял Юэ Цинъюань. Шэнь Цзю посмотрел в его сторону, тихо удивившись, что этот плотный кирпич, который был его бывшим другом, так думает. — Значит, ты думаешь, что девушка сбежала? — спросил он о дочери «важного» человека. Юэ Цинъюань взглянул на него и снова уставился в землю. — Да, — нерешительно произнес он, увидев вопрос в глазах Шэнь Цинцю, — я подумал, что, возможно, она просто сбежала от нежеланного брака в неподходящее время. — Значит, избалованная юная госпожа. — Да, — тихо усмехнувшись, согласился Юэ Цинъюань, — похожа на своего отца, если верить слухам. Шэнь Цинцю вскинул бровь в знак неохотного веселья. — Если так, то почему бы и молодому человеку не сбежать? — Зачем счастливому человеку убегать? — Почему ты думаешь, что он был счастлив? — Любящие родители, удачная свадьба — чем тут можно быть недовольным? — Юэ Цинъюань вопросительно уставился на Шэнь Цинцю. Холодный мужчина смотрел на дорогу с задумчивым выражением лица. Действительно. Они приблизились к дому, тихо обмениваясь теориями и беседуя, но когда они повернулись, чтобы войти, Шэнь Цзю краем глаза заметил движение. Он повертел головой по сторонам, пытаясь определить чужое местонахождение, но ничего не увидел. — Что такое? — спросил Юэ Цинъюань, но Шэнь Цзю проигнорировал его, сосредоточившись на окрестностях. Он почувствовал его. Слабое ощущение демонической ци рядом с домом и тем местом, где он только что видел движение. Юэ Цинъюань следовал за ним по пятам и преследовал Шэнь Цзю. — Что ты делаешь? Дом же там. Он проигнорировал. — Цинцю-шиди? И снова промолчал, идя меж улиц. — Куда ты идешь? Шэнь Цзю продолжал игнорировать мужчину, сосредоточившись на слабом следе ци. Его ощущение было очень слабым. Ему нужно было глубоко сосредоточиться, чтобы проследить за ним. Юэ Цинъюаню оставалось лишь следовать за ним. — Сяо Цзю… Шэнь Цзю вскинул голову, как хлыст, и потянулся к нему. — Не называй меня так! Юэ Цинъюань приостановился, обидевшись на отпор, а Шэнь Цзю тихонько пожалел о случившемся. Это было неуместно, реакция на обидное прозвище. До этого момента они провели относительно приятную ночь. Он повернулся, чтобы снова поискать ци, но рука Юэ Цинъюаня тихонько коснулась его запястья, и он остановился. Никто не хватал его, никто не заставлял, но Юэ Цинъюань всегда тяготел к Шэнь Цзю. И, глядя на обиженное выражение лица Ци-ге, он уже не мог отвернуться. Оно должно было преследовать его, как преследовало разбитого Сюань Су, как в последний раз Шэнь Цзю видел это выражение лица в реальной жизни, когда культиваторы увозили его в водную тюрьму, чтобы дождаться суда. Шэнь Цзю не был готов к этому. Они молча смотрели друг на друга, в воздухе витала обида. — Мне очень жаль, — сказал Юэ Цинъюань. Юэ Цинъюань как будто рефлекторно извинился перед Шэнь Цзю. Любой признак того, что Шэнь Цзю расстроен, и из уст Юэ Цинъюаня посыпались извинения. Шэнь Цзю смотрел на мужчину умоляющими глазами. — За что? — это был не вопрос, а скорее заявление Шэнь Цзю, которое тот не смог сдержать. В то время как люди расходились по домам, а солнце садилось за горизонт, они могли бы заняться и более приятными делами, чем этот разговор в переулке, но рука Юэ Цинъюаня, протянувшаяся к нему, означала, что они, да, буду стоять и говорить ни о чем. Тот же танец, что и в прошлой жизни, и он никогда не хотел повторять его. — Прости, Сяо Цзю, — извинился Юэ Цинъюань. — За что? — Юэ Цинъюань опустил глаза к земле, его плечи напряглись, а рука задрожала. Шэнь Цзю почувствовал мелкую дрожь на руке. Шэнь Цзю тоже начал дрожать. — Простите меня, — взмолился мужчина. — За что? — Мне жаль… — За что?.. — Я… — За что! За что, Юэ Цинъюань?! За что ты извиняешься?! — крикнул Шэнь Цзю. Юэ Цинъюань отшатнулся назад, удивленный шумом. Они оба уставились друг на друга. Солнце садилось за крыши, погружая их в тень, и никто не мог пошевелиться.

***

Группа снова встретилась за поздним ужином в гостинице. Они должны были обсудить слабую ци, которую почувствовал Шэнь Цзю, но за ужином ничего не было сказано. Атмосфера была удушливой, но Шэнь Цзю это вполне устраивало. К сожалению, Хэ Цзыму успел улизнуть в свою комнату на втором этаже, оставив Шэнь Цзю в комнате с Юэ Цинъюанем, но Шэнь Цзю был слишком истощен долгим днем, чтобы что-то предпринять. Вдвоем они тихо дошли до третьего этажа, и Шэнь Цзю поспешил принять ванну и приготовиться ко сну. Спать он не собирался (не из-за кошмаров), но все же лучше быть рядом с Юэ Цинъюанем. Он лег на кровать лицом к стене, отчаянно пытаясь найти хоть какую-то грань между собой и другом детства, и притворился спящим. Юэ Цинъюань молча наблюдал за происходящим, ему хотелось прижаться к Сяо Цзю и извиняться до посинения, но он понимал, что не может позволить себе такого эгоистичного желания. Он сидел на кровати, глядя на спину Шэнь Цинцю, пока не прошёл один шичэнь, кипя от чувства вины и желаний. В конце концов, эгоистичное желание взяло верх, и он тихонько встал и сел на самый край кровати Шэнь Цинцю. Юэ Цинъюань не осмелился прислониться к Шэнь Цинцю, как в детстве к Сяо Цзю, но не смог удержаться от того, чтобы нежно, отчаянно не схватиться за спину спящего. — Прости меня, — шепчет Юэ Цинъюань, снова и снова. — Мне очень жаль. Ответа не последовало, но Шэнь Цинцю напрягся. Совсем чуть-чуть.

***

На второй день группа вновь отправилась на патрулирование, но вместо Шэнь Цзю, который определял состав группы, её возглавил Дай Вэйюнь. Молодой человек стал надежным барьером между Шэнь Цзю и Юэ Цинъюанем, постоянно вклиниваясь во всё, что происходило в непосредственной близости от них. Не отставал от него и Хэ Цзыму, который ныл, шутил и постоянно менял атмосферу, чтобы отвлечь группу. Шэнь Цзю тихо благодарил двух своих шиди. В первой жизни они не были близки. Шэнь Цинцю пробивал себе путь к вершине, разрывая всех, кого считал конкурентами, а Дай Вэйюнь отвернулся от него за слабости. Этот зеркальный мир показал Шэнь Цзю неожиданный взгляд на его шисюнов и шиди. Он знал, что Дай Вэйюнь горд и не желает склоняться перед теми, кого считает слабым, но его импульсивность и неуклюжесть в тонких разговорах были в новинку. Как и его прискорбная черта задевать чувствительные места и вещи, которых люди хотели бы избежать, не пытаясь это сделать. Цзыму, которого он не замечал, будучи более молодым и слабым учеником, оказался умным и всегда умел показать себя. Мужчина с взъерошенными волосами легко велся на любые шутки и был очень озорным, постоянно тыкал и доводил кого-то, а потом отбегал в сторону, чтобы через несколько мгновений повторить все сначала. Даже Дай Цзяи, которую Шэнь Цинцю люто ненавидел, как змеиную стерву, оказалась настоящей находкой. В такие моменты, когда Шэнь Цзю был полон новых впечатлений, он меньше всего походил на человека, тонущего под грузом своего прошлого. Когда он путешествовал в одиночку в качестве свободного культиватора, он был свободен от груза своего прошлого, но это было в основном, потому что ему не приходилось видеть его. Возвращение в секту было сродни тому, как если бы его утащили на дно озера: призраки и сожаления постоянно ходили вокруг него и у них были свои имена. В последующие годы Шэнь Цзю пришлось заново учиться плавать. Он снова и снова пытался вырваться, но по пути возникали разногласия. Юэ Цинъюань был таким же. Лю Цинге тоже. Как и его учитель. Но на стороне Шэнь Цзю были люди. У него было три со-ученика. У него был Тяньлан-цзюнь. Эти различия давали ему силы плыть дальше, поэтому Шэнь Цзю, высоко подняв голову, шёл по городу, а трое со-учеников следовали за ним по пятам. По большей части улик всё ещё не было. Ходили слухи, у некоторых пропавших якобы были любовники, но ничего конкретного или подкрепленного фактами. Оставалось только патрулировать. Шэнь Цзю с Дай Вэйюнем и Хэ Цзыму за спиной и Юэ Цинъюанем за спиной отправился в путь, ища следы прежней ци. В конце концов, Шэнь Цзю снова уловил его, но уже слабее, чем накануне, и погоня началась. Она привела группу к оживленному рынку, на котором снова кипела оживленная толпа. От ощущения ци, окружавшей Шэнь Цзю, его подташнивало, особенно когда он пытался сосредоточиться на слабом следе, но как раз в тот момент, когда он думал о том, что пора завязывать с этим делом, рядом с ним вспыхнул более сильный след. Он исходил от небольшого ларька, где продавались предсказания. Это были не настоящие гадания, но люди были доверчивы и суеверны, поэтому любой хитрец мог легко воспользоваться подобными ларьками, чтобы выманить легкие деньги. Это была первая надежная зацепка, необходимая группе, чтобы начать выяснять правду. Они надеялись. Шэнь Цзю подошел к молодой женщине, управляющей ларьком, намереваясь купить что-то на целое состояние. Стопка амулетов, на которую он обратил внимание, была покрыта слабыми следами ци. Он мог бы отнести их семьям жертв в надежде освежить их память, а если бы амулеты сами по себе вызвали что-нибудь, было бы ещё лучше. Но когда женщина увидела приближающуюся группу, она бросилась бежать. Итак, началась новая погоня. Обычно это не было бы соревнованием: четыре культиватора против рыночной торговки, но женщина опережала их, скользя по переполненному рынку, словно призрак. Когда они дошли до конца улицы и свернули за угол, она уже исчезла, оставив после себя лишь знакомые следы демонической ци.

***

На третий день группа снова разделилась. И Шэнь Цзю снова пришлось столкнуться с коварной старой мадам. На заднем плане в комнату заглядывали девушки и хихикали. Они были рады увидеть красивые лица: Шэнь Цзю выглядел холодным и царственным, а Дай Вэйюнь — обаятельным красавцем. Шэнь Цзю не сомневался, что некоторые из девушек надеются, что им удастся утащить одного из них, чтобы немного развлечься, но шансов на это было мало. Смех прекратился, когда Шэнь Цзю протянул амулет через стол старой мадам. Нейтральный взгляд женщины стал ещё напряженнее, глаза удивлённо вспыхнули, прежде чем она успела скрыть свою реакцию. Она узнала его. Дай Вэйюнь слегка подался вперёд, давая понять Шэнь Цзю, что молодой человек тоже заметил реакцию, и протянул руку, чтобы отпить чай, поданный перед двумя мужчинами. — Что это? — спросила женщина, не желая подходить ближе, чтобы рассмотреть амулет. — Это всего лишь поддельный любовный амулет из ларька в городе. Я просто хотел спросить, был ли такой же амулет у вашей пропавшей девушки, — вежливо улыбнулся Шэнь Цзю. — Мы нашли его в комнате девушки Цуй Цюйфэнь и еще у нескольких человек, — соврал Шэнь Цзю. У группы не было времени проверить комнаты во время собеседования, но старушка, скорее всего, не знала об этом. И старая мадам попалась на удочку. Когда группа собралась за ужином на закате, Шэнь Цзю с радостью узнал, что остальные нашли амулеты у всех пропавших, включая самого последнего молодого человека и богатую девушку Цуй Цюйфэнь. Ещё лучше было то, что на этих амулетах на внутренней стороне были написаны имена. Не всегда это были полные имена. Чаще всего это были первые краткие черты фамилии и личного имени, но, в конце концов, они начали распутывать всю эту кашу, в которой им было поручено разобраться. Хэ Цзыму встречался со многими семьями, но возвращался только с талисманами и не более того. Дай Вэйюнь остался с Шэнь Цзю, не имея возможности предоставить его самому себе. Именно Юэ Цинъюань совершил настоящий прорыв. Ему поручили навестить лорда-отца Цуй Цюйфэна и присмотреть за домом последнего пропавшего человека. Кроме талисманов, он больше ничего не нашел, но, возвращаясь к ним, услышал слухи о том, что молодой фермер по имени Гу Чжань в последнее время был очень рассеян. Он сильно порезался во время жатвы на своем поле. Все на мгновение уставились друг на друга, а затем посмотрели на амулет Цуйфэнь, лежащий на столе. На нем было написано Гу Чжань.

***

Четверо тут же бросились прочь из гостиницы, выпытав у перепуганного слуги местонахождение жилища Гу Чжаня. Шэнь Цзю не мог винить этого человека. Не каждый день во время работы к тебе пристают четверо культиваторов и смотрят на тебя с серьезными лицами. Мало кому из обычных людей доводилось видеть культиваторов, а тем более разговаривать с ними. А из всей группы только Хэ Цзыму был относительно нестрашным. Когда они вылетели из города и добрались до самых дальних окраин местных полей, уже наступила ночь. Они устремились к резиденции, но Шэнь Цзю заставил группу направиться к полю за ней. Он чувствовал, как там быстро нарастает демоническая ци. Остальные тоже быстро уловили ее, но когда они на мечах взбирались на холм, то увидели лишь вспышку света, в центре которой был мужчина, а сбоку — девушка из ларька. После пика света он исчез, заставив культиваторов прикрыть глаза, иначе они рисковали ослепнуть. Все, что они могли делать — это смотреть на женщину. Она полностью сбросила свою человеческую маскировку: уши заострились, а кожа была поразительно бледной. Она ухмылялась, шире, чем когда-либо удавалось человеку, и с острыми зубами, а взгляд её черных глаз был насмешливым. Ци потрескивала в воздухе вокруг них. Они еще долго осмысливали полученную информацию, а затем Дай Вэйюнь бросился вперед. Он помчался к демонице, оттолкнувшись от меча и используя печати в руках, чтобы направить его вперед в попытке поразить ее. Но демоница исчезла с треском ци и громким хихиканьем. Шэнь Цзю бросился в атаку, используя ци, чтобы послать листья по спирали, как ножи, в сторону демоницы. Она уклонилась от Дай Вэйюня и почти попала под удар кулака Юэ Цинъюаня, но тот промахнулся и исчез в воздухе. Шэнь Цзю придвинулся к ним поближе, почувствовав слабый след ее ци. Судя по воплям Хэ Цзыму, бросившегося на землю, она появилась прямо между ним и Шэнь Цзю. Шэнь Цзю почувствовал электрическое шипение ее ци, взметнувшееся по дуге позади него, и взмах ее острых ногтей, едва не вырвавший кусок из его мантии. Ему не нужно было оглядываться на хихикающего демона. По разъяренным лицам Юэ Цинъюаня и Дай Вэйюня он понял, что дело было нешуточное. Хэ Цзыму покатился по земле, достал из специального мешочка талисман и выстрелил им в сторону демоницы. Он заблокировал еще один удар по спине Шэнь Цзю и, крутанувшись, нанес удар мечом, который должен был снести ей голову. Если бы она только оставалась неподвижной. Со-ученики Шэнь Цзю бросились на нее, атакуя снова и снова и загоняя женщину между собой и Хэ Цзыму. Младшие возводили все новые барьеры, чтобы контролировать ее движения. Шэнь Цзю наблюдал за ее движениями, смотря, как она изворачивается и танцует вокруг ударов культиваторов. Она все время улыбалась, не переставая хихикать. Она просто издевалась над ними. Шэнь Цзю раздраженно дернул бровями и поддержал атаки Юэ Цинъюаня и Дай Вэйюня залпами листьев. Демонесса издевалась над всеми, выбирая ненужные маневры, демонстрирующие, насколько она быстрее двух мужчин, сражающихся с ней. Шэнь Цзю чувствовала, что Дай Вэйюнь раздражается. Шэнь Цзю тоже не остался в стороне и перевернулся через голову Вэйюня, когда он сделал широкий замах, чтобы рассечь чужую голову. Это заставило Юэ Цинъюаня уклониться, и она оказалась в идеальной позиции для атаки Хэ Цзыму, который выстраивал строй, чтобы поймать ее движение. Двое мужчин выкрикнули предупреждение, но младший знал, что уклоняться нельзя, иначе он рискует свести на нет все труды по ее захвату, поэтому Хэ Цзыму стиснул зубы и приготовился к боли. Демоница с усмешкой посмотрела на мальчика, и улыбка почти рассекла ее лицо, угрожающе захихикав. Это было то самое высокомерное открытие, которого ждал Шэнь Цзю.

***

Шэнь Цзю двигался быстрее всех из четырех культиваторов, что он и продемонстрировал, в доли секунды сократив разрыв между ней и собой. Сюя бросился вперед, чтобы сжать ее в клещи, а Шэнь Цзю нанес рукой жестокий удар по глазам. Ци усилила его удар, и демоница успела лишь удивленно расширить глаза, прежде чем ей пришлось исчезнуть и вновь появиться вдали от шиди. Кровь потекла по ее щеке из небольшого пореза, нанесенного мечом Шэнь Цзю, когда лезвие пронеслось над ее плечом, промахнувшись мимо ее головы и головы Шэнь Цзю. Он отбросил меч в самом начале, во время ее первой атаки на его спину, и все остальные не заметили его отсутствия, пока он снова не появился в маневре, который едва не привел к ее смерти. Шэнь Цзю выхватил меч из воздуха и под шокированными взглядами своих товарищей снова повернулся к ней лицом. Но демоница вывернулась и побежала в сторону города, отказавшись от поединка. Они мчались по полям и входили в город, нанося удары, когда могли себе это позволить, а она время от времени появлялась, хихикая. Но она всё равно умудрялась сбегать от них. Они провели день, восстанавливая силы и планируя, что делать с ней, если она появится. Им еще предстояло выяснить, куда демоница всех увела. Как в игре, она снова появилась на закате, и погоня началась заново. Шэнь Цзю был готов сорваться. Демоница стопроцентно играла с ними, появляясь и исчезая — снова и снова. Шэнь Цзю клянется, что несколько раз она подмигнула ему между всеми своими хихиканьями. Издевательства надоели всем, и им быстро надоело бегать вокруг, как безголовым цыплятам. Хэ Цзыму уже один раз сорвался. Юэ Цинъюань едва успел остановить мужчину, который почти использовал ядовитый дым, чтобы ликвидировать демоницу посреди людной улицы, и Дай Вэйюнь как-то отвлекся и потерялся. Шэнь Цзю в тот момент молча согласился с выбором Хэ Цзыму, но, оглядываясь назад, понял, почему его шифу предпочел оставить этого шиди отдыхать в стороне. Молодой человек видел границы и с радостью переступал их. Если бы они отравили всех, то погоня бы уже закончилась. Может быть, если Шэнь Цзю подождет еще немного, Юэ Цинъюань откажется от своей праведной морали. Это случится, если сучка нанесет Сяо Цзю ещё одну царапину. Наступила ночь, а четверо все еще не могли догнать демоницу. Дай Вэйюнь и Юэ Цинъюань шли впереди, пытаясь удержать ее в поле зрения, а Хэ Цзыму приближался сбоку, пытаясь отрезать ее чертову голову. Шэнь Цзю отстал и достал несколько талисманов, чтобы замедлить сучку. Свернув за угол, троица обнаружила, что демоница исчезла, а Хэ Цзыму проклинает ее на чем свет стоит. Они остановились, чтобы перегруппироваться и перевести дух. — Шлюха, твою мать! — выкрикнул Хэ Цзыму в последний раз, прежде чем Юэ Цинъюань переместился в его сторону, чтобы напомнить ему о правилах поведения в секте или ещё какой-нибудь ерунде. Шэнь Цзю был тем, кто научил юношу проклятиям. Где еще молодой благородный человек мог его услышать? Шэнь Цзю был слишком сыт, чтобы заботиться о таких глупостях, как приличия. Похоже, Юэ Цинъюаню это тоже почти надоело. Еще одна погоня может привести к появлению престижного ученика главы секты, молодого дракона Юэ Цинъюаня. Забавная мысль. Ци-ге, когда он был уличной крысой, не разевал на него рот. Как вы думаете, у кого Шэнь Цзю научился этому? В конце дороги послышалось хихиканье, и все, вздохнув, медленно двинулись вперёд в поисках следующей встречи с демоном. Никто из них не горел желанием снова пускаться в погоню так скоро. Шэнь Цзю сунул талисманы обратно в рукав, скрывая, что готов взорвать эту суку, даже если это приведет к разрушению местных трактиров. Но это будет стоить того, чтобы понести сопутствующий ущерб. Шэнь Цзю тихо двигался позади группы. Он не торопился идти впереди, его чувства были на взводе от чрезмерного использования нового навыка. Его чувство ци то появлялось, то исчезало, то переполняло, то пропадало. Когда он сосредотачивался на одной ци, это помогало, но сейчас даже от сосредоточенности у него болела голова. Ему не терпелось поскорее закончить эту адскую миссию. Его размышления о надвигающейся мигрени были быстро прерваны, когда чья-то рука протянулась и рывком затащила юношу в переулок. Другая рука закрыла ему рот, не давая оповестить группу. Шэнь Цзю рефлекторно прикусил чужую руку, пытаясь пустить кровь, но шипение, раздавшееся в ответ, показалось ему смутно знакомым, и, оглянувшись, он увидел Тянь-блять-лан-цзюня, улыбающегося ему вслед. Небесный Демон потащил его дальше в переулок. — Ты что, сумасшедший? — прошипел Шэнь Цзю, глядя на демона, склонившегося над ним в переулке. — Ты так называешь меня уже много лет, — отвечает тот, наслаждаясь выражением возмущения на лице Шэнь Цзю. Братья по секте Шэнь Цзю находились неподалеку от улицы. В любой момент они могли заметить его отсутствие и начать поиски. Юэ Цинъюань был совсем рядом! Чудо, что никто не заметил присутствия Небесного Демона. — Что, по-твоему, произойдет, если они увидят, что надо мной навис демон? — раздражённо спросил Шэнь Цзю, скрестив руки перед собой, чтобы между ними оставалось свободное пространство. Глаза Тяньлан-цзюня лениво блуждают по его взъерошенной фигуре, грязной от погони и захвата. Озорной взгляд стал еще больше. — Без сомнения, это борьба за защиту твоей добродетели, — говорит он, ухмыляясь самодовольной улыбкой, а черные глаза превращаются радостно сужаются. — Ты!.. — Шэнь Цзю кричит, прикрывая рот рукой, и оба поднимают головы, чтобы посмотреть на вход в переулок. Дай Вэйюнь остановился и начал поворачиваться, Шэнь Цзю протянул руку и потянул утащил Тяньлан-цзюнь дальше в тень переулка, в результате чего они оба кувыркнулись через боковую дверь чьего-то дома и упали на пол. Шэнь Цзю тихо застонал от своей удачи. Тяньлан-цзюнь поднялся со своего места и встал на колени, чтобы проверить, не заметил ли культиватор переполох, но никто не подошел к ним, прячась в тени. Он откинулся назад, чтобы убедиться в этом, и увидел, что поблизости никого нет. Шиди и шисюн Шэнь Цзю ушли. Тяньлан-цзюнь оглянулся на своего красивого человека, который неграциозно раскинулся у него между ног и недовольно смотрел на него, он разразился хохотом. Шэнь Цзю оскалился еще сильнее, и смеющийся демон впечатал его в землю, склонившись от хохота. Во всей этой ситуации был виноват демон. Шэнь Цзю отпихнул демона от себя, в отместку отправив того на пол. Он встал и отряхнулся, собираясь уйти и присоединиться к группе, но Тяньлан-цзюнь схватил его за одежды. — Я скучал по тебе, — заявил демон, глядя на обманчиво молодого культиватора и вытирая слёзы с глаз. Шэнь Цзю вздохнул, вспомнив глупость своего друга, и опустился на пол рядом с демоном, на этот раз грациозно. — Давно я так не сбегал, — тихо признался Шэнь Цзю, впервые за последнее время почувствовав, что начинает по-настоящему расслабляться. Последние несколько дней изрядно вымотали его. — Чжучжи-лан даже спрашивал о тебе. Ты же знаешь, какой это тихий ребенок; даже то, что он спрашивает, говорит о том, как давно это было. — Я был занят. — Так занят, что даже не можешь уделить время своему любимому другу? — поддразнил Тяньлан-цзюнь, наклоняясь ближе к человеку рядом с собой. Шэнь Цзю оттолкнул его, в раздражении закатив глаза. Шэнь Цзю был занят тем, что разбирался со слухами из дворца Хуанхуа, которые, несомненно, распускал один отвратительный старик. Шэнь Цзю прочно занял место в поле зрения старика с тех пор, как взял Су Сиянь под своё неохотное крыло. Между слухами о себе, слухами о Тяньлан-цзюнь и жизнью в качестве ученика Шэнь Цзю не находил времени на то, чтобы планировать свой следующий побег. — Ты не носишь буяо, — заметил Тяньлан-цзюнь, потянувшись к чужим шёлковым волосам. — Думаешь, ученик Цан Цюн может носить вещи из города призраков? — спросил Шэнь Цзю, отстраняясь от блуждающих рук демона. С течением времени этот мужчина становился всё более прилипчивым. — Даже если это подарок? — Кто станет дарить мужчине женскую заколку? — возразил Шэнь Цзю, но быстро понял свою ошибку, когда улыбка Тяньлан-цзюня снова стала сальной. Он уставился на демона, не решаясь закончить свои мысли. Шэнь Цзю с радостью оставил бы демона валяться на его грязном троне, если бы он и дальше говорил глупости о любовниках. Тяньлан-цзюнь благоразумно придержал язык. Они ещё долго разговаривали. Шэнь Цзю не торопился уходить и заканчивать порученное ему дело, несмотря на панику, которую, без сомнения, испытывали его товарищи-ученики из-за его отсутствия, и обиду за то, что его заставили встать с постели и гоняться за демоницей по всему дерьмовому городу. Он был рад найти время и пообщаться с другом, хотя и жалел, что у них не найдется немного чоудзю, чтобы выпить. Разговор прервался, когда демоница, за которой гнался Шэнь Цзю, бесшумно вплыла в комнату и поклонилась. Тихий мир Шэнь Цзю оборвался при виде хихикающей сучки. — Мой господин, я увела культиваторов, как вы и приказали. Шэнь Цзю уставился на демоницу, а затем повернул голову к Тяньлан-цзюню с тревожно-безразличным выражением лица. Тяньлан-цзюнь нерешительно улыбнулся культиватору, стоявшему рядом с ним, и взмахом руки отослал демоницу. На прощание она ещё раз подмигнула Шэнь Цзю. — Это из-за тебя? — Я знаю, что это звучит плохо… — Ты. Приказал. Ей. — Все пропавшие счастливы со своей любовью… — ТЫ!.. — Я СКУЧАЛ ПО ТЕБЕ!

***

У Хэ Цзыму должно было произойти отклонение ци. Мастер зала свитков был уверен, что это произойдет в ближайшем будущем, и был уверен, что если все будет продолжаться так же, как сейчас, то к нему присоединятся его коллеги. Во всем был виноват шисюн, или, скорее, проклятый ребенок, которого шисюн из вредности настоял на том, чтобы взять на пик. Ло Бинхэ представлял собой угрозу. Абсолютную, бессовестную угрозу. Юный ученик тоже знал это и с удовольствием проводил дни, досаждая всем мастерам своими выходками, флиртом и драками, пока одна из них не взорвалась и не отослала мальчика к Шэнь Цинцю, который, казалось, был единственным, кто мог его усмирить. Только тогда на пике Цин Цзин снова воцарится мир. Хэ Цзыму знал, что мальчик делает это нарочно, знал, что он умело притворяется невинным, когда невинность больше подходит для детских целей. То, как Ло Бинхэ умел манипулировать своими шисюнами, заставляя их защищать его, говорило о гениальности ребёнка, но в других аспектах эта гениальность отсутствовала напрочь. Ло Бинхэ постоянно пытался найти повод побеспокоить Шэнь Цинцю, но тот не мог понять, насколько он не подходит для пика Цин Цзин. У мальчика не было ни малейшего таланта к искусствам, хотя ребёнок, конечно, старался и освоил теорию, и если бы не тот факт, что мальчик отнесся к совершенствованию, как утка к воде, Хэ Цзыму поклялся бы, что шисюн наконец-то зашел слишком далеко в своём бесконечном стремлении насолить Лю Цинге. Шэнь Цинцю, конечно, превзошел самого себя в этом поступке, так как мастера должны были страдать от последствий этого, в настоящее время приманивая Мин Фаня к отклонению ци, в очередной раз потворствуя привязанности Нин Инъин. Лорд пика Бай Чжань так разбушевался после окончания отбора, что Юэ Цинъюань едва не потерял улыбку. Поистине ужасающий поступок. Впрочем, грубияну и так досталось, ведь он несдержанно высказался в адрес шисюна (почему Лю Цинге выглядел так, будто ему разбили сердце строгие слова их лидера секты? он не хочет знать, спасибо большое). До сих пор Хэ Цзыму и его ученики не понимали, почему Шэнь Цинцю не поставил Лю Цинге на место, а продолжал препираться с грубияном. Шэнь Цинцю, конечно, был более чем способен на это. Хэ Цзыму ещё со времен их ученичества знал, что их пиковый лорд не прочь поиздеваться над грубияном. Он и сам чуть было не узнал об этом на собственном опыте и никогда не был так благодарен за озорную сторону своего шизуня, как в тот момент. Когда И-шизунь в первый раз притащил в секту его не в меру вспыльчивого шисюна и быстро снял с плеч Дай Вэйюнь-шисюна звание главного ученика, весь пик перевернулся с ног на голову. А когда через неделю Шэнь Цинцю каким-то образом вырвался и сбежал, это лишь еще больше укрепило неблагоприятное положение молодого человека среди его товарищей по секте. Они должны были заметить способности Шэнь Цинцю уже тогда. Мало кто мог проскользнуть мимо нюха И Сяньляна, но тогда они были моложе и глупее. Только Вэйюнь-шисюн тихонько сообразил и пристроился за Шэнь Цинцю, увлекая за собой сестру, Дай Цзяи. Но Дай Вэйюнь не сообразил, нет. Потребовался кулачный бой, чтобы поставить гордого мальчишку в строй, но Хэ Цзыму необязательно было знать об этом факте. Шэнь Цинцю, пытаясь отстранить, как ни странно, Шэнь Цинцю от должности главного ученика, устраивал хаос. В итоге это никогда не срабатывало, и, так или иначе, Шэнь Цинцю вынужден был доказывать остальным ученикам Цин Цзин, что они не правы. Хэ Цзыму не желал сдаваться, будучи большим поклонником своего Дай Вэйюня-шисюна, и в те времена довёл Шэнь Цинцю до предела терпения. Всё закончилось тем, что Хэ Цзыму забрел на полуночную тренировку Шэнь Цинцю и их шизуна. Это был настоящий бой без правил, полный жестоких приёмов и техник совершенствования, о которых Хэ Цзыму даже не мог мечтать. Шэнь Цинцю посылал огромные шквалы острых, как бритва, листьев, чтобы сорвать плоть с И-шизуня, который отвечал юноше взрывом ци-ветра из своего веера. Летали локти и кулаки, хватали и дергали за одежды, взбивали грязь. Они дрались, как дети, но с эффективностью убийц. Пропущенный удар сотряс землю, а быстрый удар рукой отправил на землю гроздья бамбука, причем меч, о котором Цзыму даже не подозревал, был наготове. Разговор, который состоялся между ними во время поединка, стал ещё более откровенным, и юноша решил никогда не верить слепо словам о Шэнь Цинцю. Одобрительная улыбка на лице И-шизуня была тому подтверждением. Это могло привести только к катастрофе, как это уже случилось с некоторыми из самых глупых шисюнов Хэ Цзыму. До этого момента юноша не замечал этого, и ему оставалось только благодарить озорные капризы И-шизуня за то, что у него хватило ума обратить на это внимание. И он, конечно же, обратил внимание. С той ночи Хэ Цзыму наблюдал за новым умным учеником и подчинялся ему. Он узнал, что на пике Цин Цзин не происходило ничего такого, чего бы не допускал Шэнь Цинцю. Как миниатюрная версия И-шизуня, заговоры против Шэнь Цинцю происходили только потому, что это отвечало прихотям Шэнь Цинцю. Ледяной культиватор использовал эти заговоры, чтобы упрочить свое положение на пике и разрушить репутацию идиотов, выступавших против него, которых вначале было немало. Это было ужасающе и внушало благоговение. Новый подход Хэ Цзыму к Шэнь Цинцю привёл к улучшению отношений между ними, и безжалостное остроумие опытного культиватора всё реже использовалось против Хэ Цзыму. Он быстро понял, что гораздо веселее быть на одной стороне с Шэнь Цинцю и его маленькой компанией. Как только он перестал зацикливаться на мысли о том, что Дай Вэйюнь должен быть главным учеником, Хэ Цзыму стал больше наслаждаться жизнью на пике. У него появилось больше времени на себя и страсть к изучению растительного мира. Благодаря богатому опыту Шэнь-шисюна в мире за пределами секты и его частым побегам, когда он вынужден был возвращаться, в руки младшего попало много новых вещей, которые Хэ Цзыму предстояло изучить. Шисюн ценил его за явный блеск, и это ещё больше укрепило их отношения. Не успели остальные члены секты Цан Цюн смириться с изменениями, произошедшими на пике Цин Цзин, как на самом пике установился новый мир. Умные люди присоединились к Шэнь Цинцю, а менее умные попали в новый вид ада. Все либо поумнели, либо отвалили, что, честно говоря, вполне устраивало Хэ Цзыму. В его распоряжении было больше ресурсов. К тому же Шэнь Цинцю был гораздо более компетентным и полезным главным учеником. Прости, Вэйюнь-шисюн. И он мог перехитрить Дай Цзяи в споре, что всегда было плюсом. Хэ Цзыму нравилось наблюдать, как её лицо становится всё краснее и краснее, чем больше она злится. Их маленькая группа из трех человек постепенно научилась видеть правду под поступками и словами Шэнь Цинцю, и в итоге стала мастерами трех залов в Цин Цзине. Дай Цзяи стал мастером зала инструментов, Дай Вэйюнь — мастером зала искусств, а Хэ Цзыму — мастером зала свитков. Все мастера стали лучшими из лучших благодаря тонкому руководству Шэнь Цинцю в качестве учеников, и все они были бесконечно благодарны ему за то, что он не выгнал их с пика, когда пришло время Шэнь Цинцю принять мантию лорда пика, как это было со всеми остальными. Эти чувства породили в мастерах залов определенную долю протекционизма по отношению к их лорду пика, и с годами они приобрели новый вид цинизма по отношению к собственной секте, которая напоминала им их неохотного лидера. Хэ Цзыму и его коллеги по залам пришли к печальному осознанию того, что большинство людей в их секте и за ее пределами — идиоты. Они могли смотреть на такого человека, как их шисюн, и осмеливаться называть его подонком и клеветать на его имя. Даже лидер их секты, Юэ Цинъюань уважал Шэнь Цинцю, и хотя между ними, безусловно, существовали разногласия, к которым никто из мастеров залов не хотел прикасаться даже с десятиметровым шестом; такие грубияны, как Лю Цинге, всё равно продолжали разевать свои проклятые рты. По общему мнению мастеров, этому человеку требовался хороший пинок под самонадеянную задницу. Дай Вэйюнь с радостью вызвался бы первым, если бы ему представилась такая возможность. Пик Бай Чжань не отличался выдающимися умственными способностями, но Лю Цинге был грубияном в высшей степени. Он загонял мастеров на стену, и все они получали огромное удовольствие, наблюдая за тем, как шисюн живьем разделывает грубияна своим острым языком, но в физических поединках Шэннь-шисюн почему-то всегда сдерживался. Цзыму было понятно, почему он так поступал, когда все они были учениками. Прикинуться некомпетентным было для Шэнь Цинцю эффективным способом давления на шизуня, чтобы тот отдал должность главного ученика кому-то другому, но шизунь был известен своей прихотливостью и разборчивостью. Судьба Шэнь Цинцю была предрешена, как только старый культиватор положил на него глаз, но Шэнь Цинцю упорно сопротивлялся до самого восхождения к небожителям И Сяньляна. Теперь же низкие оценки, полученные в результате спарринга, лишь подчеркивали глупость секты. Неужели никто не способен смотреть на вещи не сквозь пальцы? Лю Цинге явно не мог видеть дальше собственного эго, но у других пиковых лордов наверняка были мозги. Но, похоже, больше никто не мог этого сделать. Даже Юэ Цинъюань не смог разглядеть действия Шэнь Цинцю. Все мастера залов Цин Цзини решили поддержать своего шисюна. Даже если весь мир ополчится против него, они не остановятся. Цзяи-шицзе использовала свой талант к сплетням для сбора информации и распространения слухов, а Вэйюнь сражался с демонами и продавал товары, чтобы поддерживать репутацию шисюна. Сам Хэ Цзыму часто экспериментировал с новыми растениями, печатями и всем, что попадалось ему под руку, что его интересовало или о чём просил его шисюн. Всё, что нужно было шисюну, он бы сделал для этого вспыльчивого человека. Они были обязаны ему за его веру в них и дружбу. Это решение ещё ни разу не обернулось против них, даже если они сами чаще всего не могли понять поступков недоброжелателя. Они поддержали его, когда он неоднократно вступал в драки с Лю Цинге, и поддержали, когда он решил погубить лидера секты дворца Хуанхуа. Для них не имело значения, почему он это сделал. Важно было лишь то, что у их гордого шисюна появились люди, на которых он мог положиться. Но это не означало, что они не хотели отомстить этому злопыхателю. Так что, если они были рады отправить Ло Бинхэ к Шэнь Цинцю при любых незначительных неудобствах, это никого не касалось. А судя по крикам детей, стоящих перед Хэ Цзыму, шисюну скоро придется сидеть с детьми, как бы он ни старался избегать Ло Бинхэ. Хэ Цзыму не терпелось вернуться к исследованиям. Ему нужно было только прекратить драку, пока Ло Бинхэ не сломал кому-нибудь нос. Мин Фань скорчился, зажав руками нос, из которого сочилась кровь. Хэ Цзыму слышал, как мальчик высокомерно клялся, что «нет! Он не плакал!» и что он «отомстит Ло Бинхэ за это, этот чертов ублюдок!». Он скучал по тому времени, когда никто не смел драться на глазах у своих шишу.