Неконтролируемая игра

Если не выносишь кошмаров — не следует ложиться спать.

      Раны залечивались достаточно быстро, но болело всё ещё сильно. Игнорируя жжение в груди после лезвия катаны, Лейхи выцепил кудрявую девицу из толпы у выхода. Все сбежали из главного зала, когда появился Дерек и те жуткие люди в масках. Теперь школьники толпились на крыльце и улице. Кто-то особенно умный убежал в лес.       У Айзека ещё оставались вопросы к возвращению Хейла. Кажется, он собирался в Мексику? Нэнси Диас непонимающе пялилась. И это злило так сильно, что Лейхи едва сдерживался, чтобы не вытряхнуть из девчонки весь воздух.       — Где девушка, которая с тобой была?!       Нэнси нелепо качала головой, не разбирая и половины слов.       — Где Тони?       Нэнси испуганно обернулась. Она не помнила, как вышла сюда. Ей стало плохо? Перебрала с алкоголем?       Айзек рыкнул себе под нос. В этой какофонии запахов и эмоций он не мог уловить то самое. Запах газировки и мятного шампуня терялся. Ещё собственная кровь перебивала остальные запахи. Все смешалось воедино. Лейхи затормозил. Нужно было сосредоточиться.       Зверь внутри бесновался и почти выл. Драка с самураями выбила из колеи. Появление Дерека тоже. Айзек прикрыл глаза, отдавая бразды правления волку. Почему-то в случае Стилински это всегда работало.       Не пытаясь логически обосновать свои движения, Лейхи пошел в какой-то лабиринт из ограждений. Повернул ещё раз направо. Притормозил у горы хлама и запасных колонок. Стилински лежала на полу и тряслась, как в приступе эпилепсии.       Твою мать.       — Тони! Эй, эй, очнись! — Лейхи стал хлопать её по щекам, проверял пульс. Чуть приподнял, чтобы уложить голову Стилински себе на колено. Иначе бы она расшибла себе черепушку. — Скотт!       Глаза зажглись жёлтым, а с губ сорвался рык. Айзек надеялся, что МакКол услышит. Бежать за помощью некогда.       Стилински была безумно горячей, как уголёк. Пот тёк по шее, а губы побелели. Ей не было больно. И Айзек не понимал, что с ней. Он подхватил её на руки и понёс к стае. Слушал сердцебиение. Оно было неровным и частым. На неё напали или отравили?       Из зала выбежал Скотт и чуть не влетел в Айзека. Глаза МакКола горели красным. Всё-таки услышал. Он без лишних вопросов помог перебраться через ограждения.       — Разойдитесь! — Рыкнул МакКол на столпившихся друзей.       Тони продолжало трясти, горло рвало хрипами. Эллисон подскочила к Айзеку и помогла уложить Стилински на пол, при этом удерживая запястья.       — У неё гипотермия? — Скотт не находил себе места и вился рядом.       — Наоборот. — Эллисон положила ладонь на лоб мечущейся Стилински. — Тащите лёд!       Никто не смел спорить с её командами. Эллисон приказала Айзеку держать руки Тони и перевернуть её на бок. Было страшно переборщить и случайно сломать Тони кость. Айзек не хотел навредить ещё больше.       Кто-то принёс пакет льда, из которого выпадали подтаявшие кубики через дырку. Эллисон убрала волосы Тони, ощупывая её висок и шею. Она чуть повернула голову Стилински, давая возможность Айзекурассмотреть.       Ухо Стилински было залито кровью. А на коже отчётливо виднелся выжженный символ. Другой символ.

***

      Стайлз не мог отделаться от гадкого чувства тревоги. Навязчивые черви прогрызли его душу, превратив ту в дуршлаг. Зудело всё до кончиков пальцев, так что Стайлз уже до красна дочесал запястья и шею. На парковке у больницы он стоял слишком долго. Пялился на огни в окнах и бил, бил, бил пальцами по рулю.       На приборной панели призывно блестел ключ. От кабинета химии, как уже определил Стайлз. Он вытащил ключи из зажигания и захлопнул дверь джипа. Всё равно никто не осмелится угнать. Быстрым шагом Стилински двинулся ко входу, постоянно оглядываясь. Будто бы кто-то смотрел на него из темноты.       Стайлз практически обрушился на стойку регистрации, испугав Мелиссу. Мама Скотта отшатнулась и рефлекторно перехватила ручку, как единственное оружие. Но потом её лицо расслабилось, когда она узнала Стайлза.       — Где она? С ней всё нормально? — У Стайлза дёргалась коленка и пересохло во рту. — К ней можно зайти?       Черви тревоги мерзко двигались в его желудке. Он не спал всю ночь. И прошлую ночь тоже, когда приехал с отцом в больницу.       — Стайлз, — Мелисса сняла с шеи фонендоскоп и вышла с поста. — С ней всё хорошо, Стайлз. Тебе не стоит так волноваться.       Она всматривалась в бледного подростка, и материнское сердце не выдерживало. Стайлз нервно тёр шею, подбородок и щёки. Его взгляд метался из стороны в сторону, и весь он казался таким измотанным и испуганным, что Мелисса просто не могла его оставить в коридоре больницы.       — Так, без паники. — Она осторожно положила ладонь на плечо Стайлза. — Всё хорошо. Пойдём со мной.       Мелисса повела его в пустующую палату. Здесь редко лежали пациенты, потому что некоторой аппаратуры не хватало. Зато часто отдыхали врачи на сутках.       Стайлз сел на койку, его колено всё ещё дёргалось.       — Вы уверены, что с ней всё в порядке? — Он сглотнул ком в горле, отгоняя образ Тони, которую экстренно доставили в больницу на скорой.       — Твоя сестра находится в стабильном состоянии. — Успокаивала Мелисса, присаживаясь рядом. — Утренние часы посещений закончились, но ты сможешь зайти к ней вечером. Уверена, тогда она уже полностью оправится и придёт в сознание.       По крайней мере такие прогнозы делали врачи. В медкарте они вписали банальное переутомление. Никак не расскажешь же им про самураев с мечами, которые высасывали душу из некоторых подростков.       Стайлз рассеянно моргнул. Его волосы на затылке нелепо стояли, а в глазах то и дело появлялись чёрные мушки. И этот кабинет химии. Стайлз не мог выбросить его из головы.       — Да. Да, я наверное слишком… А у вас нельзя записаться к психиатру?       — Мистер Броквуд отъехал до завтрашнего дня. — Мелисса постаралась не показывать своего удивления на такую странную просьбу. — Что-то случилось, Стайлз?       Ещё как случилось. Стайлз уткнулся в сложенные в замок ладони. Кажется, он сходил с ума. Всем его существом уже управлял не здравый разум, а страх, переходящий в панику. Он не мог отделаться от ощущения, что что-то должно произойти.       — Потери сознания. — Сбивчиво он рассказывал Мелиссе, которая вооружилась медицинским блокнотом и ручкой. — Но не надолго. Хожу во сне, как было в детстве. Ещё ощущение ужасной тревоги.       — Приступы паники?       — Да. Пару раз. — Стайлз снова сглотнул вязкую слюну. Пару раз за ночь и ещё иногда в обед. — А ещё временная потеря способности читать. Но это скорее всего из-за того огромного волшебного пня, жертвоприношений и всего остального.       Он пытался отшутиться, чтобы правда не казалась такой горькой. Стайлз думал о Тони, которая уже сутки подключена ко всем возможным аппаратам. Думал про тот несчастный кабинет, где прятался Бэрроу. От которого у Стайлза почему-то был ключ. Думал о всей паронормальщине, которая происходила последний месяц с ним.       Нет, он точно сошёл с ума.       — А сколько часов ты спишь? — Задала Мелисса тем лёгким будничным тоном, которым врачи на приёме спрашивают о симптомах ангины.       — Восемь.       — За ночь?       — За последние четыре дня.       Прошлую ночь он не мог сомкнуть глаз. И позапрошлую тоже. Стайлз, кажется, отвык спать один, совершенно один в доме. Отец пропадал на работе, а Тони последние дни оставалась где угодно, но только не дома.       Стайлз пересчитал пальцы, чтобы отвлечься от гнетущих мыслей и тяжёлого взгляда Мелиссы. Мама Скотта встала, подошла к полкам с медикаментами.       — Приступы раздражительности?       — Да. — Стайлз поджал губы. — Вплоть до желания кого-нибудь убить.       — Не можешь сосредоточиться?       — Даже аддерол не помогает, — а он жрал его чуть ли не пачками, пытаясь утихомирить ураган внутри себя.       — Приступы импульсивности?       — Более чем.       — Реалистичные сны, особенно в дневное время?       — Да! И вообще всё вышеперечисленное. — Стилински проследил, как Мелисса набрала что-то в шприц. Внутренности скрутило очередным приступом тревожности. Что-то не так. — Вы знаете, что это?       — Думаю да. — Мягкая улыбка Мелиссы шла вразрез со шприцом, который целился в руку Стайлза.       — А это…       — Ты доверяешь мне?       — Когда у вас нет в руках шприца.       — Это мидазолам. Успокоительное.       Мелисса выпустила лишние пузырьки воздуха и обработала участок кожи проспиртованной ватой. Стайлз хотел дёрнуться, но какая-то часть него самого заставила сидеть на месте.       — Мне не нужно успокоительное! — Протест вышел жалким, как и сам Стайлз сейчас.       Жалкий бедный Стайлз, который остался совсем один со своими страхами. Настолько бесполезный, что его сестра третий раз за месяц лежала в больнице, а он ничего не мог с этим сделать.       Бедный одинокий Стайлз.       — За тем, Стайлз, что ты страдающий от недостатка сна подросток с повышенным чувством тревоги. Тебе нужно отдохнуть и хорошо поспать.       — Ладно. И через сколько оно… — Внезапно мир потерял свою чёткость. — А вот и оно.       Вопящая где-то у висков тревога стала затихать. Её как будто придушили подушкой, и теперь её писк был еле слышимым. Все напряжённые мышцы Стайлза резко расслабились, словно их просто оторвали от сухожилий и костей.       Мелисса помогла ему улечься на подушку. Даже её лицо расплывалось.       Стайлз судорожно выдохнул, ощущая, как все мысли замедлялись. Что-то изо всех сил держало его на поверхности реальности. Та самая мысль, из-за которой он подорвался с уроков.       — Вы, — он запнулся, потому что язык обмяк. — Вы присмотрите за Тони? Пожалуйста. Присмотрите за ней.       Ладони Мелиссы были тёплыми и мягкими, когда она убрала пряди волос с его лба. Веки налились свинцом. Закрылись, как двери лифта. И открыть не получалось.       Бедный уставший Стайлз.       Как он устал бороться.       Правда, Стайлз?

***

      У них дома никогда не было питомцев. Как-то так повелось. Пожалуй, это было разумным решением, потому что маленькие близнецы — то ещё бедствие. Никому не хотелось в один прекрасный день обнаружить мышонка, котёнка или щеночка в барабане стиральной машины. А такой прецедент был. Стайлз как-то постирал рацию, которую шериф забыл на кухонном столе.       Хотя Тони любила животных. Ей нравилось играть с соседскими собаками на прогулке, когда мама брала её с собой в магазин. И ей нравилось рисовать птичек в детском саду, пусть эти птицы и получались похожими на кляксы. Тони не боялась даже уличных крыс и за одной из них полезла в канализацию. Благо, отец вовремя поймал маленькую зоозащитницу.       Тони помнила, что как-то почти уговорила родителей завести кота. Ну как уговорила. Тони выловила с помойки какого-то бродячего котяру, который дрался с вороной за добычу. Вряд ли бы Тони запомнила это так чётко, если бы не фотография. Отец сфоткал её с облезлым котом во дворе.       Сейчас Тони с любопытством наблюдала, как это лохматое нечто прыгало по кухне, не даваясь рукам отца. Кот был или настолько грязным, или он сунул нос в золу. Но морда у него вся была неестественно чёрной. На кухне звенел детский смех. Маленькой версии Тони вся эта игра в догонялки очень нравилось.       Вот такие сны Тони любила. Из них не хотелось сбежать.       Найдёныш перевернул всю посуду, которая стояла у раковины. И две тарелки даже разбились. Маленькая Тони продолжала хохотать, а отец ругался так громко, что услышала мама из сада.       Тони замерла в проходе кухни, услышав голос Клаудии. Её образ стал выветриваться из памяти. Особенно после того сна в больнице. Тони забывала, были ли у мамы родинки на лбу и щеке. Забывала, как выглядели её глаза, когда она улыбалась. И даже интонации голоса уже стирались.       Дверь на улицу тихо щёлкнула, а в коридоре послышались шаги. Тони не могла разобрать слова матери, но это было и не нужно. Вот сейчас она зайдёт на кухню, и Тони всё вспомнит. Стилински уже обернулась, чтобы поймать воспоминание о маме, но что-то лохматое и невероятно взбешённое ударило её по ногам.       Тони чертыхнулась и уронила взгляд на пол, где только что мелькнул полосатый хвост.       Дверь на кухню захлопнулась. Голоса стихли.              Тони растерянно заозиралась, но теперь не было ничего: ни светлых стен кухни, ни отца, ни придурковатого кота, ни Клаудии Стилински.       — Вот же говнюк! — Выругалась Тони и пошла в первую попавшую сторону.       Вокруг витал сизый дым. Это был не туман, потому что пахло гарью. Тони поморщилась. Снова стало жарко. Ей надоело это ощущение постоянного жара. Она пыталась разогнать дым руками, но он только сильнее сгущался.       Звон.       Тони пошла на звук, так похожий на звон разбитого сервиза. Кажется, за него ей сильно досталось. Это был бабушкин сервиз.       Дым въелся в слизистые, так что Стилински закашлялась. Прикрывая нос рукой, она нащупала впереди очередную дверь. Как же ей надоели двери. Пальцы слепо нашарили ручку. Щёлкнул замок. Тони дёрнула дверь на себя.       Огонь плюнул в неё искрами. Стилински резко пригнулась, пока языки пламени облизывали воздух выше её головы. Горло сжало в тиски. Дышать стало трудно.       Это какое-то издевательство.       Огонь стремительно пожирал дверь, из-за чего Тони пришлось отскочить. Она больно ударилась локтями об пол, кашляя. В темноте языки пламени почти сияли. Всё вокруг стало красным. Голова заболела. И вдохнуть не получалось.       Всё заволокло дымом.       — Что заполняет комнату, но не занимает места?       Чужой голос влез в её голову. Скрипучий, как несмазанные дверные петли.       Тони ползла от огня, который преследовал её, завоёвывая всё больше пространства. Глаза слезились. Тони жмурилась, пытаясь вернуться назад. Но где это «назад»? Откуда она пришла?       Везде был дым, и Стилински в нём утопала. Лёгкие разъедало.       — Что заполняет комнату, но не занимает места? — Повторил голос уже громче. Так, что эхо разлетелось по комнате.       Тони прижалась лбом к рукам, пытаясь хотя бы ещё на метр двинуться с места. Но в лёгких закончился воздух. Она задыхалась. Темнота застилала глаза.       — Что заполняет комнату, но не занимает места?       — Да не знаю я! — Просипела Тони, прижимая колени к груди.       Огонь уже был рядом. Он окружал её, захватывая в кольцо. Интересно, она почувствует боль? А кожа покроется волдырями?       Голос продолжал спрашивать. Тони слышала его всё громче, будто любитель загадок приближался к ней с огнём.       Что заполняет комнату, но не занимает места?       Свет.       Эта мысль мелькнула на задворках, пока Тони медленно задыхалась.       Свет не занимал места. Как и кислород в её лёгких.

***

      Он был голоден. Все семьдесят лет заточения он был чертовски голоден.       Боль так и витала в воздухе больницы. Стены были пропитаны ею. Он мог слышать, как боль течёт по чужим венам, как с губ слетают стоны, а из глаз льются слёзы. Здесь было так вкусно. И боли было так много.       Но этот мальчишка так упорно сопротивлялся, что лис не мог насытиться сполна.       Мальчик барахтался изо всех сил, не пуская его к себе. И это было даже интересно. Долго ли он выдержит? Он дождётся, пока все стены рухнут. За семьдесят лет выработалось терпение. И один незакрытый гештальтик, который следовало закрыть как можно скорее.       Ногицунэ осмотрелся. Тело было слабым. Чувствовалась боль в мышцах, но это только распаляло голод. Как же он хотел насытиться.       Он облизнул пересохшие губы, медленно поднимаясь с кровати. В палате стемнело. Потребовалось несколько часов, чтобы пробиться через сознание мальчишки. Хотя бедный Стайлз толком не осознавал, от чего защищается. Стоило отдать ему должное — мальчишка быстро соображал.       Ход его мыслей нравился лису. Но ещё больше лису нравилось есть боль.       В коридоре ходили медсёстры и санитары. Он чувствовал, как они устали. Как страдают, как у кого-то трещит разбитое сердце. О, и боль в голове. У каждого второго здесь была мигрень. Но это так, даже не закуска. Ногицунэ хотел наесться досыта.       Он медленно брёл по коридорам, пробуя на вкус боль каждого. От кого-то едко фонило тоской. Это уже интереснее. Лис взглянул на руку, через тонкую кожу просвечивали вены. Скоро они окрасятся в чёрный. Лис улыбнулся и проводил взглядом бегущую санитарку. Её запах на секунду сбил со следа.       Лис прошёл в крыло интенсивной терапии. Люди специально для него придумали ранжировать всех по боли. Здесь было вкуснее. Он не сдержался и лизнул толику чужих страданий. Ожоги? Приятно. Терпко на вкус.       Но гештальтик был дальше. Ждал во всю.       Лис проник в палату, где тихо капала капельница. Осмотрелся, прошерстил скудные вещички. На тумбочке стояла коробка с конфетами. Не стесняясь, лис сковырнул упаковку и сунул в рот шоколадный шарик. Приторно. Он поморщился и опустил взгляд на девчонку.       Похожа на его мальчишку. Вот уж ирония. Такие истории лис любил. Девчонка морщилась во сне, и лис надеялся, что ей снятся самые лучшие кошмары. Он старался. Было не так просто играть на два фронта, но ногицунэ слишком долго отказывал себе в развлечении.       Он лениво повернул лицо девчонки.       — На этот раз не получилось спрятаться? — Усмехнулся, присмотревшись к метке. — Ты так подставился. Спасибо.       Он принюхался, перекатывая на языке вкус новой боли. Тягучая, как загустевший мёд. Очень давняя. Они похоже болели. Его Стайлз тоже непрестанно болел, и всё прятал, прятал, прятал. Будто специально копил для него лакомство.       Он так голоден.       Пальцы легли на тонкую шею. Отчаянно билась жилка сонной артерии. Лис облизнулся. Он давно не пробовал чужую кровь. Но ещё рано. Он слишком ослаб.       Глаза девчонки оставались закрытыми, но глазные яблоки дёргались. Лис поджал губы. Даже жалко как-то терять такую забавную игрушку. Но она ему мешала. Он сжал пальцы сильнее, передавливая дыхательные пути.       Вены почернели. Лис довольно запрокинул голову, впитывая в себя отчаяние. Очень горько. Как пепел на языке. Пожары тоже были неплохим инструментом. Всегда причиняли много боли и разрушений, а это ногицунэ любил.       Жизнь медленно таяла у него в руках. Он не торопился, растягивая мучения. Ему лишь нужно выманить докучливого соседа. Этот гад сел ему на хвост и снова мешал. А лисы не любили чужаков.       Боль втекала в него, насыщая древний необузданный голод. Ему всегда было мало.       А потом темнота накрыла палату.       Лис чуть склонил голову. Разжал пальцы с сожалением. Последний вздох девчонки он не услышал.       Из темноты выступили трое. Те же маски, те же старые мечи. Никакого разнообразия. Лис разочарованно вздохнул и обернулся к Они, которые подняли свои мечты. Улыбался.       Они замахнулся, но лис был быстрее.       Рука прошибла насквозь чёрные доспехи и схватилась за самое важное. Такое мелкое и трепыхающееся. Бесполезную личность. Хотя у Они не было личности, ведь они принадлежали хвостам. В них была лишь мысль их хозяина.       И хозяйку этих стражников ногицунэ знал отлично.       Он посмотрел на светлячка, который бился в ладони. И проглотил его, как проглотил и боль девчонки, которая дала ему силы на сопротивление. Демоны рассыпались прахом.       Глупая Ношико. Захотела поохотиться? Лисы прекрасные охотники.       Девчонка перестала метаться по кровати, и он хотел закончить начатое, но помешал свет. Дверь палаты открылась.       — Стайлз?       Лис стиснул зубы, ощущая, как его мальчишка дёрнулся на зов. Ничего. Скоро он отрежет эту тупую привязанность к малолетнему оборотню. Ничего не должно мешать его плану.       — Стайлз, ты в порядке? — Повторил щенок.       Лис выдохнул.       — Скотт? — Он обернулся, строя невинную непонимающую мордашку. А мордашка у его мальчика была симпатичной. — Да, всё нормально. Ты знаешь, что происходит?       Ведь мальчику никто не стал говорить про демонов Они. И за это даже стоило сказать спасибо, вот только нелепые волчата так бесили, что хотелось вспороть каждому брюхо. Но он отложил это на потом. Всё успеется.       — Мама сказала, что ты уснул, но тебя не было в палате. — МакКола зашёл внутрь, не закрыв дверь.       — Да, я всё проспал. — Пришлось опустить взгляд, чтобы щенок не заметил едкую усмешку. — Хотел побыть с Тони.       МакКол сочувственно покачал головой. А лису хотелось рассмеяться, как он жалок и глуп. Почему-то никого не волновало состояние его мальчишки, когда тот лез на стену от кошмаров. Глупые щенки.       И тут что-то переменилось. Лис различил едва слышимый вдох, а потом девчонка открыла глаза. Он удержал в себе волну недовольства. Надо было закончить с ней первой, а потом разобраться с Они.       — Стайлз? — Шепнула девчонка, приподнимаясь на локтях.       Контроль стало держать сложнее. Мальчишка сопротивлялся. И пришлось наступить на горло недовольству и голоду. Пусть поворкует. Усыпит внимание паршивого щенка.       Стайлз рухнул на край кровати к Тони. Сестра непонимающе пялилась то на него, то на Скотта. И тёрла шею, на которой проступили синяки. Тёрла с такой силой, что на шее и ключицах остались красные следы.       — Кто-нибудь пострадал от этих чудиков в масках?       — Ты знала про Они? — Удивился Скотт, подсаживаясь на стульчик для посетителей.       — Конечно знала. — Тони нахмурилась и задержала взгляд на Стайлзе. — Стайлз? Ты не пострадал?       Стилински дёрнулся, когда её ладонь легла на его руку. Так горячо, будто приложили уголь. Его всего передёрнуло. Скотт странно покосился, будто почувствовав его замешательство.              — Да. Я в норме. А вот ты, Железяка… — Он покачал головой, отгоняя морок. Вроде бы сон помог. Он мог соображать. Но почему-то делалось это с таким трудом, что Стайлз начинал беспокоиться. — Ты меня чертовски напугала!       Тони нервно рассмеялась и потянула его за руку к себе.       Стайлз закрыл глаза.       Как он здесь оказался?