Вампир Чу и его команда

Сюэ Мэн вертел головой по сторонам и разглядывал интерьер выбранного Мэй Ханьсюэ ресторана, куда его натуральным образом уволокли, приговаривая «Ты все равно обещал, а закрытое дело — лучший повод воплотить задуманное в жизнь». Весомых аргументов у Сюэ Мэна не нашлось, поэтому вскоре он изучал обстановку в «Духе новолуния». Делать это было удобно: оказалось, что за братьями Мэй, являвшимися постоянными клиентами заведения, была отдельная застекленная кабинка на возвышении над остальным залом. Она позволяла как наблюдать за гостями внизу, если того потребует душа, так и спрятаться за плотными зелеными шторами, предусмотренными дизайном кабинки. Душа Сюэ Мэна пока требовала именно зрелищ. Острым взором он изучал интерьер, официантов, заметил несколько поданных блюд и сделал определенный вывод: — Здесь невероятно много зеленого, коричневого и белого. Подают в основном мясо. Ресторан открыт оборотнями и для оборотней? Залипший на предмет своего обожания Мэй-младший отреагировал не сразу. Все его внимание было сосредоточено на красивом лице, глазах, пьянящих подобно дорогому коньяку, и соблазнительных губах. Он, конечно, имел возможность лицезреть все перечисленное каждый рабочий день, но не в такой интимной близости, когда на скулы Сюэ Мэна падает отблеск свечей. В Мэй Ханьсюэ просыпалась жажда истинного, созданного самой природой хищника, поглотившая его настолько, что он не сразу заметил, как Сюэ Мэн окликает его в четвертый раз. Из транса оборотня вывели щелчки пальцев прямо перед его глазами. — Если ты привел меня на ужин лишь для того, чтобы я любовался, как ты превращаешься в изваяние, то я пойду. Мэй Ханьсюэ будто проснулся, энергично тряхнул головой (на этот раз чуть не завис Сюэ Мэн, любуясь переливами его волос) и по-очаровательному хитро улыбнулся: — Мэнмэн, не суди строго. Ты настолько прекрасен, что способен заставить окаменеть от потери дыхания кого угодно, — успевший привыкнуть к его подкатам и комплиментам Сюэ Мэн даже не закатил глаза. — Что касается твоего вопроса, то ты крайне проницателен. Как и положено Охотнику. Все-таки оборотни — выходцы из дикой природы. Даже те, кто рожден уже не в первом поколении и давно живут в городах. Заложенная в генах природа никуда не исчезает со временем. Подобные места становятся некой отдушиной. Не сравнится, конечно, с поездкой в горы, но что есть. Конкретно этот ресторан открыл такой же, как мы с братом, горный лис. — Наведываетесь сюда в качестве племенной солидарности? — Я бы не посмел привести тебя в место, интересное мне исключительно в рамках дружеского этикета. Нам с братом по-настоящему тут нравится. В качестве и вкусе блюд с местным поваром мало кто способен соревноваться. И мой любимый стейк с кровью здесь готовят лучше, чем где бы то ни было. «А я подозреваю, что не скоро смогу его вкусить», — не озвучил Мэй Ханьсюэ, в то время как Сюэ Мэн хмыкнул. — Меня ты тоже хочешь накормить им? Увы, я не употребляю в пищу ни животную, ни человеческую кровь. — Как ты можешь думать обо мне столь нелицеприятно! — Мэй-младший картинно похлопал длинными ресницами, притворно возмущаясь. — Заказ я сделал еще по дороге сюда. Прости, но я позволил себе дерзость узнать у господина Мо, что ты предпочитаешь есть по торжественным случаям. Тебе приготовят по особому рецепту. Сюэ Мэн наклонил голову и приподнял бровь. В нем взыграли и любопытство, и предвкушение. Во-первых, вампиру было чрезвычайно интересно, что мог наплести Мо Жань, пусть и отлично знавший кулинарные предпочтения брата. Во-вторых, степень интереса Мэй Ханьсюэ к его персоне манила все больше. Ну и возможность насладиться любимыми блюдами делала вечер еще приятнее. Что ж, Мо Жань не подвел. Перед Сюэ Мэном вскоре появились тарелки с отварной рыбой в остром соусе, салат из свиного языка и бычьих потрохов с огурцом и перцем, а рядом с ними — цыпленок с арахисом и перцем чили. Каждое из блюд едва ли не полыхало от специй, по цвету похожих на радужку разъяренного вампира. Мэй Ханьсюэ, глядя на них, не сдержался и хохотнул: — Теперь я понимаю, почему ты так горяч внешне. У тебя соответствующее топливо. Сюэ Мэн поперхнулся глотком цветочного вина и сделал вид, что ничегошеньки не слышал. Но изображать глухого удалось недолго: Мэй Ханьсюэ за пределами стен Отдела и не под гнетом служебных вопросов оказался приятным собеседником, хотя и перемежал реплики двусмысленными шуточками. С ним было интересно находить общие интересы, узнавать о его жизни вне «Пика Сышэн» и до того, как он поступил на службу к подполковнику Чу, а следом рассказывать о своей. Не было неловких пауз и заминок, зато были два явно увлеченных друг другом мужчины. Все шло так гармонично, что Сюэ Мэн не заметил, в какой момент они взялись за руки — как и тот, когда Мэй Ханьсюэ аккуратно вталкивал его в свою квартиру, не прекращая языком хозяйничать в его рту, переплетая их языки. Мэй-младший прижал Сюэ Мэна к стене в коридоре, крепко сжал его талию, размашисто лизнул шею, слегка прикусил ее и прошептал: — Доверься мне. Сегодня и всегда. — Я… Да… — Сюэ Мэн задыхался и дрожал от желания и неизвестности. И выдохнул. — Я дове…ряю. Тебе. Мэй Ханьсюэ обнял его и нежно огладил спину, скользя от поясницы к лопаткам, спускаясь на плечи и повторяя путь обратно. Окутывая сотканным из цветов и снега ароматом, прикосновениями обещая, что рядом с ним Сюэ Мэну нечего опасаться. Когда дрожь вампира немного утихла, Мэй Ханьсюэ отстранился и повел Сюэ Мэна в спальню. Любознательный и даже любопытный вампир волновался так сильно, что не нашел сил осмотреться, дабы узнать, в какое логово оборотня его привели. Только в спальне он урвал возможность оглядеться. Он увидел мягкий пушистый ковер с длинным ворсом, голубые занавеси, белоснежную мебель… Включая огромных размеров кровать, застеленную шелковым покрывалом того же оттенка. От ее габаритов Сюэ Мэн судорожно сглотнул и стыдливо прикрыл веки. Мэй Ханьсюэ лисьим чутьем уловив его смятение, положил на плечи Сюэ Мэна ладони и горячо прошептал: — Если ты не пожелаешь, мы не пойдем слишком далеко. Я хочу показать тебе нечто другое. Спустя несколько секунд Сюэ Мэн медленно кивнул, и длинные пальцы Мэй Ханьсюэ тут же принялись ловко расстегивать его рубашку, осыпая открывающиеся участки бледной кожи невесомыми поцелуями. Прикосновения были почти невинными, но от них Сюэ Мэну казалось, что у него впервые за всю жизнь сердце забилось и пустилось в бешеные скачки. Сюэ Мэн никогда не позволял кому бы то ни было касаться себя так откровенно и возбуждающе, и от этого подкашивались ноги, заставляя оседать в изящных, но таких сильных руках оборотня. Голова шла кругом, но вовсе не от нехватки воздуха. Виной тому было изобилие незнакомых ощущений, что рвали связь с реальностью, дробили ее на осколки, из которых сложиться мог лишь один образ: обнаженного Мэй Ханьсюэ, нависшего над Сюэ Мэном на кровати. Вопрос «Когда мы оба успели раздеться?» мелькнул в сознании и исчез стремительнее падающей звезды. Да и какое до него может быть дело, когда перед Сюэ Мэном — скульптурное, хорошо сложенное тело Мэй Ханьсюэ, чья кожа словно светилась изнутри мягким жемчужным сиянием. Хотелось изучить его наощупь, укусить, попробовать каждый цунь. Сюэ Мэн протянул к груди Мэй Ханьсюэ ладонь, но она была перехвачена по пути. Два ловких движения — и обе руки Сюэ Мэна заведены за голову, а Мэй Ханьсюэ крепко удерживает его за запястья. — Мэнмэн, нет. Сначала мы займемся изучением твоего тела. Я знаю, что у тебя это первый раз, горные лисы подобное легко чувствуют. Поэтому для начала нам нужно узнать, что нравится тебе. На себе я потом все покажу, хорошо? Уязвленная гордость — ну и плевать, что этот гадкий лис прав! — Сюэ Мэна заставила его фыркнуть и отвернуться, а Мэй Ханьсюэ продолжил, склонившись к его уху и обдавая жарким дыханием: — Ты знаешь о моих чувствах, так что не стоит стесняться. Сейчас я буду касаться абсолютно везде, куда смогу дотянуться. И прошу тебя быть честным. Откликайся, реагируй, показывай, что приносит удовольствие. Договорились? — Делай уже что-нибу… — попытался недовольно буркнуть Сюэ Мэн, но запнулся на полуслове и сорвался на стон, потому что Мэй Ханьсюэ план в действие привел сразу: вобрал в рот мочку его уха, слегка прикусил и облизал. Сюэ Мэн негромко вскрикнул от неожиданности. Но шею непроизвольно запрокинул назад, гостеприимно подставляя больше кожи под поцелуи. На третьем он судорожно вдохнул, на пятом — застонал. Сюэ Мэн на собственному опыте смог убедиться в истине, о которой только слышал в курилках и барах: для вампира шея — одна из самых эрогенных зон. Его твердеющий член своим состоянием наглядно это подтверждал. — Умница. Не сдерживайся, — подбодрил его Мэй Ханьсюэ. Он отпустил запястья Сюэ Мэна и кончиками пальцев пробежался по линиям его вен, просвечивающих через удивительно тонкую кожу, выдающую сына богатой семьи. Сюэ Мэн в ответ выгнулся и потянулся к Мэй Ханьсюэ за столь необходимым и желанным поцелуем. Сюэ Мэн впился в его губы жадно, голодно, в каждое движение словно вкладывая мольбу продолжать и спускаться ниже. В нем просыпался ненасытный зверь, припавший к спрятанному от мира источнику, полному живительных сил, способных наполнить его неизведанными ощущениями. С каждой секундой Сюэ Мэну нужно было больше и больше, он не хотел отрываться и требовал свое. Мэй-младший чувствовал это душой и телом. Он тоже шел за зовом своей природы, среди сотен созданий в его окружении выбравшей в истинную пару именно Сюэ Мэна. С трудом Мэй Ханьсюэ разорвал поцелуй, в котором мог бы провести пару-тройку вечностей, огладил бока Сюэ Мэна сверху-вниз, прошелся ладонями до крепкой груди, склонился и накрыл ртом один из сосков. На этот раз изгиб спины Сюэ Мэна стал куда сильнее, одной рукой он зарылся в его волосы, а пальцами другой вцепился в плечо Мюэ Ханьсюэ, слегка выпустив когти. Сюэ Мэн закинул ноги ему на талию, и с его губ сорвалось протяжное, удовлетворенное, невероятно честное: — Да… По телу Сюэ Мэна бежали разряды тока, пока Мэй Ханьсюэ целовал, облизывал, посасывал и пощипывал его соски по очереди. Голова Сюэ Мэна заметалась на постели, поток его стонов стал безостановочным, временами он звал Мэй Ханьсюэ и просил сделать больше. Если первые прикосновения и вызвали в Сюэ Мэне небольшое чувство неловкости, то оно растворилось без следа, сгорев в пламени, разведенном хитрым лисом. Мэй Ханьсюэ продолжал свое то ли исследование, то ли пытку. Ключицы, плоский живот, каждая выступающая косточка, стройные бедра, тонкие щиколотки: Мэй-младший не оставил без внимания ни единый участок кожи Сюэ Мэна. Для Мэй Ханьсюэ он был особенно ценной цитрой, нотами — ласки, а струнами — вскрики и всхлипы. Вместе они были неповторимой мелодией, сыгранной ночью и луной. Мэй Ханьсюэ изучил все. Кроме давно уже стоявшего крепче некуда члена. Сюэ Мэн не мог этого не заметить. Он недовольно нахмурился и чуть толкнулся вверх бедрами, которые покусывал Мэй Ханьсюэ: — Ханьсюэ. Хочу тебя в себе. Мэй Ханьсюэ приподнялся и навис над ним, пристально глядя в расфокусированные и затуманенные глаза. — Цзымин, — он неожиданно перешел на серьезное обращение. — Если бы ты знал, как этого хочу я. Но ты уверен, что готов? Я могу ждать, сколько потребуется. Вместо ответа Сюэ Мэн с силой притянул Мэй Ханьсюэ и впился диким поцелуем, разве что не кричащим «Хочу! Сейчас! Всего!». Свободной рукой он потянулся вниз, чтобы огладить такую же возбужденную, как и у себя, плоть, заставляя стонать уже Мэй Ханьсюэ. Натура влюбленного горного лиса взяла свое под таким натиском, он не хотел больше ждать и сомневаться — лишь брать то, что принадлежит ему по праву. Спустя минуту в его руках появилась бутылочка со специальной смазкой, созданной старейшинами их племени, спустя вздох — щелкнула крышка, и по комнате поплыл сливовый флер. Они так и не оторвались друг от друга, когда в Сюэ Мэне оказались сразу два пальца. Дискомфорта благодаря смазке оборотней не было, но из-за непривычного ощущения Сюэ Мэн не сдержался и прикусил нижнюю губу Мэй Ханьсюэ до крови. Тот слизнул выступившие капли и лишь рассмеялся: — Мэнмэн, ты можешь кусать меня в любое время, когда понадобится поесть. В человеческой форме у меня иммунитет к вашим укусам. Но этой ночью сосредоточься на поцелуях. Сюэ Мэн предложение поддержал не словом, а делом. Хотя его выдержки надолго не хватило. Достаточно растянув, Мэй Ханьсюэ вошел в него, дал привыкнуть к размеру, постепенно набрал темп, стал двигаться все быстрее, интенсивнее, толчками заставлял Сюэ Мэна проскальзывать вверх по простыням. И Сюэ Мэн, полностью отдавшись ощущениям, потерялся в них. Он оторвался от желанных губ, начал сладострастно вскрикивать и царапать спину оборотня. Напади на них сейчас все известные Сюэ Мэну демоны, он отборной бранью послал бы их в такое далекое путешествие, что и дороги в конечную точку не найти. Мэй Ханьсюэ, который любовался им — распаленным, по-особенному расцветшим во время близости, — без сомнения, придерживался того же мнения. В момент кульминации, особенно громко прокричав имя любовника, Сюэ Мэн рассыпался на миллионы крошечных частиц. Казалось, воедино они собрались лишь после того, как между ними надежно переплелась золотистая, похожая на локоны Мэй Ханьсюэ, достигшего вершины следом, нить. Прочная нить их нерушимой связи.