И того и другого

Огненная ладья светлой Ариен едва показалась тонкой полоской над ущельем, разделявшим гряду гор, над темно-синим простором моря. Король нолдор Благословенного Края Арафинвэ Финвион пил чай на террасе своего дворца в Тирионе. Его рассыпанные по плечам светлые волосы в первых солнечных лучах сияли красноватым золотом, бело-золотая мантия, расшитая цветами, небрежными складками спадала на розоватый мрамор пола, под полупрозрачной рубашкой из тончайшего шелка просвечивала изумрудами подвеска на причудливой цепочке — две переплетенные змеи в короне из цветов. — Мой господин, тебя просят об аудиенции посетители, — доложил слуга, почтительно склонив темноволосую голову, держась на расстоянии, чтобы не нарушать покой государя. — Кто? — не оборачиваясь, спросил Финарфин, буднично и несколько устало, — Еще слишком рано для визитов, Ринге. — Это Элерондо, господин, сын Эарендиля… И еще один — по виду нолдо, с ним. — По виду… нолдо… — протянул Финарфин, задумавшись о чем-то своем, неторопливо отпивая из чашки, все так же глядя на сияющий диск на горизонте, — Ну позови, не прогонять же их. Элерондо — это серьезно. И возможно, даже полезно… Что ему нужно в такую рань? И да, Ринге, — Финарфин, подняв руку, повел пальцами в тяжелых перстнях, все так же не оборачиваясь, — распорядись, пусть принесут еще чаю, что ли… Некоторое время спустя две пары пыльных сапог протопали по белым ступеням лестницы, наследив, само собой, по пути, и пройдя сквозь несколько залов, расположенных анфиладой, двое посетителей оказались на освещенной восходящим солнцем террасе. Оба они были в дорожных плащах, один из них — необычайно высокого роста — даже оказавшись в королевских покоях, так и не снял капюшон. Когда они вошли, король обернулся, ставя тонкую фарфоровую чашку на блюдце, но едва он увидел вошедших, как рука его дрогнула, а чашка упала, разлетевшись осколками по мрамору. Финарфин, даже не заметив этого, и не обращая внимания на представшего перед ним Элронда, неотрывно смотрел на высокого нолдо в темном плаще и надвинутом низко капюшоне. — Айя, Арафинвэ, — сказал тот, стягивая капюшон. Его волосы тут же заглушили все цвета на террасе, ярко полыхнув алым и оранжевым в солнечных лучах. — Майтимо? — уставившись на него неверяще, произнес Финарфин. Маэдрос едва заметно, почти снисходительно кивнул — так, словно это ему в своих королевских покоях приходилось сейчас принимать посетителей, задававших, к тому же, неуместные вопросы. — Тебя… возродили, — констатировал в свою очередь Финарфин, и ощутимо присутствовавшее, несказанное «но зачем?!» повисло следом. Ему потребовалось некоторое время и довольно заметное усилие, чтобы совладать с собой и сохранить подобающий тон и вид. Он перевел взгляд на Элронда — сын Эарендиля и его родич был статен и темноволос, с благожелательным выражением на лице и внимательным цепким взглядом. Финарфин невольно усмехнулся, кивая больше своим, очевидно не самым радостным мыслям, чем внезапным гостям. — Что ж, я… рад, — сказал он Маэдросу, — Правда, рад тебя видеть — живым и… — он посмотрел на его правую руку — … И здоровым. Маэдрос скривил не слишком искреннюю улыбку в ответ. Солнце окрасило его рыжие волосы в кроваво-алый, на белоснежной дворцовой террасе в своем темном плаще он выглядел черненым клинком, нанесшим рану в миг безмятежности праздника. Пряди красно-рыжих волос извивались на широких плечах, будто каплями крови стекая по рукояти, испортив, замарав белизну дорогих одежд празднующих. Финарфин моргнул, отгоняя навязчивый жуткий образ. — Я тоже рад видеть тебя, дядя Арьо, — сказал Маэдрос, и усмехнувшись, добавил, — в мирной обстановке. Финарфин покивал в ответ: — Как там… все? Как Ноло и… — он замолчал, в прозрачных светло-серых глазах словно набежала тень. Продолжать и не требовалось, Маэдрос в ответ покачал головой отрицательно. Финарфин вновь довольно сухо кивнул ему, а затем Элронду, и сделал приглашающий жест рукой: — Что же мы стоим. Вбежавший слуга спешно убирал осколки, другой расставлял на столике чашки и блюдца, Ринге, зайдя последним, внес два стула с высокими спинками изящной резьбы. — Думаю, вы не откажете в любезности… — Да-да, премного благодарны, очень кстати, — рассыпался в ответ Элронд. Маэдрос лишь коротко бросил: «Hanta». — Как ты понимаешь, мы пришли не только ради чая, — озвучил, наконец, он волновавший всех вопрос, усаживаясь. Глядя, как слуга наливает в почти прозрачные фарфоровые чашки отвар ароматных трав с медленно раскрывавшимися в кипятке цветками, Финарфин постукивал кончиками пальцев по хрустальной поверхности столика. Да, он понимал, что внезапно возродившийся племянник вряд ли пришел к нему с утра пораньше из-за избытка нахлынувших вдруг родственных чувств. И к тому же не один. Солнечно улыбавшийся Элронд так и предвещал долгую и трудно поддающуюся травяным отварам головную боль этим, а возможно, и следующим, вечером. В ответ на его мысли сын Эарендиля полез за пазуху и извлек из внутреннего кармана несколько сложенных пополам листов бумаги. — Поскольку… — начав говорить, он прежде посмотрел вопросительно на Маэдроса. Тот утвердительно прикрыл глаза, не меняя выражения лица, и Элронд продолжил, — Поскольку Нельяфинвэ Феанарион является единственным возродившимся из принцев Старшего Дома Финвэ на данный момент, как следствие этого, неизбежно возникает ряд закономерных вопросов, связанных с… — Так я и думал… — заметил несколько отстраненно Финарфин. Элронд с Маэдросом вновь переглянулись. — … С частью имущества семьи Финвэ, принадлежащей Нельяфинвэ Феанариону, более известному сейчас под именем Майдрос. А так же его еще находящимся в Чертогах владыки Намо братьям — что, конечно же, входит в его часть, — сообщил Элронд, разворачивая бумаги. — То, что вы явились за наследством, это я уже понял, — сказал Финарфин без особой радости, — непонятно только, какое отношение к наследству Феанаро имеет сын Эарендиля. — О, Элерондо — мой — эмм… законный представитель, — Маэдрос, улыбнувшись, положил руку на плечо Элронда, и тот в ответ расцвел улыбкой, — Как мой воспитанник и дальний родич, он был столь любезен оказать небольшую помощь своему старому калеке-воспитателю… не слишком осведомленному в современных валинорских законах, к тому же. Элронд утвердительно означил поклон и показал один листок бумаги: — О чем имеется соответствующий документ. Финарфин несколько мгновений молча смотрел, а затем сказал, заметно хмурясь: — Не стоит прибедняться, Нельо. Это во-первых. А во-вторых, за чьей подписью бумага, позволь? — он протянул ладонь в перстнях за документом, но по мере того, как его взгляд скользнул вниз по строчкам, выражение прекрасного светлого лица нолдорана сделалось совсем уж кислым. — Короля Ингвэ, конечно. Дело-то важное… Ну, и нашими. А так же свидетелей — Нерданэль Махтаниэн и майа Олорин… Там, в самом низу, закорючка — у него плохой почерк. А вот здесь, — Элронд вновь зашуршал бумагой и протянул Финарфину следующий листок, — список имущества, которое должно перейти в собственность Первого Дома, в лице старшего из феанариони — там все очень подробно перечислено, я проверил много раз, и тебе остается только подписать — мы бы ни за что не посмели беспокоить государя по пустякам и отнимать время. — Вот как, — сказал Финарфин, с интересом глядя на Маэдроса, — Хорошо подготовился, хм. — Благодарю, — сказал Маэдрос, — большей частью это заслуга моего помощника. Финарфин уставился на Элронда потяжелевшим взглядом прозрачных глаз. Было и без всякого предвидения ясно, что после этого ожидать в обозримом будущем хороших отношений с тещей Элронду уже нечего. Несколько побледнев, он все же остался по виду невозмутим. Подав королю бумагу и ожидая его дальнейших действий, сложил затем руки в замок, напряженно глядя. — Да, надо признать, ты хорош, — заключил Финарфин, — Но… Еще не поздно сделать правильный выбор, сын Эарендиля. — Я выбрал, — убежденно ответил Элронд, и Маэдрос усмехнулся, не скрывая торжества во взгляде. — И ошибся, увы, — красивый бархатный голос нолдорана не обещал ничего хорошего. — О, нет-нет, я практически никогда не ошибаюсь, — скромно возразил Элронд. — Дядя Арьо, давай перейдем уже к делу, — Маэдрос принялся, не торопясь, пить чай, — А то мне еще сегодня в кузнице прибираться. Я обещал, аммэ будет сердиться. — Давай, — согласился Финарфин, беря бумаги и вчитываясь в их содержимое, — Так-так… Что я вижу — одна третья часть фамильных сокровищ… Зачем тебе столько? Маэдрос пожал плечами: — Если честно, еще не думал об этом. Но в будущем, наверное, пригодятся. — Планируешь жениться? — сочувственно спросил его Финарфин. Маэдрос, слегка закашлявшись, посмотрел на него с ужасом и покрутил головой отрицательно. — Хм, нда. А я то уж думал… Детишек завести решил. Побольше, — глядя на помрачневшего племянника, Финарфин мстительно усмехнулся, — Но — нет так нет, что ж… Что у нас дальше? Замок Форменоссэ. С прилегающими к нему землями… Ты серьезно? Подумай хорошо, там довольно мрачно, даже сейчас, после ремонта. Не самое популярное место в Амане, скажем так. Разве что, привлекает совсем юных эльдар, начитавшихся летописей. С нездоровым огнем в глазах и деревянными мечами… Так что покоя там нет, несмотря на удаленность от столицы. Ты уверен? Ладно. Он пробежал взглядом по строчкам: — Что?! Земли по всему Эльдамару, недвижимость в Тирионе! Какого рауко, в исторической части города, — Финарфин посмотрел возмущенно, — Ты ведь даже жениться не собираешься, живешь у матери! — У меня шестеро братьев, — заметил Маэдрос, — Трое женаты. У одного сын. Не могу же я не позаботиться о своем родном племяннике, — добавил он с нажимом, чуть иронично. — Ну да, твои братья, как же я мог забыть. Хочешь сказать, что это я — плохой родич? Знаешь, Нельо, когда я слышу о твоих братьях, особенно средних, единственная мысль, которая приходит мне в оправдание их деяний — это то, что слабоумие весьма редко среди эльдалиэ, но все же случается. — Их вела Клятва. Они делали, что могли, Арафинвэ. — Они погубили его! — Финарфин, наконец, совершенно потерял самообладание. — Да что ты, еще скажи — по моему приказу, — Маэдрос был все еще невозмутим, хотя раздражение уже начинало охватывать и его. — Я уже не уверен, что это не так, — проговорил мрачно Финарфин. — Братья пытались остановить Финдэ, а еще и сберегли множество народу — который потом требовал их казни! Да если бы Турко желал зла кузенам, то не стал бы спасать Артаресто! Что за коварство — с остатками войска, измотанного отступлением, броситься в новую битву! — Турко? — перебил Финарфин, — О, все прекрасно знают, кто там руководил на самом деле! — Кто, Курво? Бред. Он получил рану, спасая Артаресто и его дочь. А после той… мм… истории и Тьелпэ потерял, считай. Никто не замышлял там ничего… не сразу, по крайней мере. Признай — это твой младший сын прогадил крепость! А Артафиндэ — и целый город со всеми землями, и ради чего? Под натиском пламени дракона? Орд Врага? Чтобы смертный женился на — вот, его прабабке! Прости, Элерондо, ты знаешь, как я отношусь к твоему… — Ничего-ничего, продолжай, — Элронд, подперев голову рукой, слушал с интересом. — Это была самая бессмысленная клятва по обе стороны Моря, — закончил Маэдрос. — Тебе этого не понять, Нельяфинвэ, — бросил Финарфин почти презрительно. — Да Эру сохрани. Понимать подобное, — на его презрение Маэдросу было явно плевать. — Они могли бы хоть попытаться помочь! — рявкнул Финарфин. — Как? Собрать войско, взять в осаду Тол Сирион и ждать, пока туда подойдет подкрепление из Ангамандо? Отправить в Мандос тьму народа, чтоб получить в итоге голову Финдарато, сброшенную им со стены? — Хотя бы попытаться! Не предать. — Что же Артаресто не попытался спасти брата? А ты, когда понял, что твои братья ушли на гиблое дело, попытался? Или же — остался править?.. — Маэдрос смотрел недобро, сощурив глаза. — Проклятье. Ты невыносим. Финарфин, откинувшись на спинку кресла, отрешенно смотрел вдаль. — Мне до сих пор делается дурно от мысли об ужасах, что довелось пережить моему сыну из-за твоих братьев, — сказал он. — Ну, не сильно-то и ужасах, — осторожно заметил Маэдрос, — да и не только из-за братьев… То кольцо — ты ему сам его дал, например… Финарфин в ответ посмотрел уничтожающим взглядом. — Воспоминания — опасное снадобье, — сказал Элронд, — иногда они могут вернуть к жизни, а могут и… — Моя дочь так говорит всегда, — кивнул ему Финарфин, небрежно перекладывая документы. — Мне жаль, дядя. Я всегда любил Финдэ, хотел бы повидать его… Но пока даже не знаю, где он. — А никто не знает, — Финарфин грустно усмехнулся, — Он стал отшельником, бродит в лесах… Где-то. С Амариэ у них расстроилось все. Только Артаресто и Ангарато вернулись обратно… прежними. — Сожалею, — вновь проговорил Маэдрос, — Я, правда, не знал. Вот возродятся Тьелкормо с Куруфинвэ, я скажу — они его отыщут и вернут, — продолжил он воодушевленно. — Да ты издеваешься. Он издевается, да? — спросил Финарфин Элронда. — Нет, что ты. Искренне пытается помочь, — ответил тот. — Майтимо, ты совершенно… Ты — просто бесчувственный, как я не знаю, что! Маэдрос лишь нахмурился в ответ. — А каким замечательным эльда ты был в юности… Добрым, тонко чувствующим прекрасное, — сокрушенно покачал головой Финарфин. Маэдрос оскалился в ответ отвратительной ухмылкой. Хмыкнув, он бросил: — Помню — дело было в юности — мой дядя Арьо поспешно уползал, хохоча, по этой же самой террасе. В такой красивой кружевной рубашечке — штанов-то он тогда не носил. А взволнованный дедушка бежал следом… Мне тогда Ноло, если честно, был куда симпатичнее — с ним играть можно было, он хоть что-то соображал. Финарфин мрачно сузил глаза: — Я тоже много чего помню, Нельяфинвэ. Мне, например, отчего-то хорошо запомнились дыры на твоем плаще в лагере Эонвэ… — Вот только не надо сейчас про дыры и Эонвэ. Ты без майар хрен бы что смог там сделать, сам все прекрасно понимаешь! — Ты стоял там с братом, было темно, но мне казалось, что ты — будто объят пламенем, только ты один… Выглядело жутко. — С меня достаточно, — Маэдрос поднялся, — К раугам все это. Элронд поспешно встал следом: — Ты не можешь сейчас просто уйти, Маэдрос. — Да? Смотри. — Ты не можешь, — Элронд был непреклонен, заступив ему дорогу, — Ты не решил вопрос с наследством. — Да к Моринготто в задницу все это наследство! — громыхнул Маэдрос так, что через несколько мгновений вбежала стража с копьями, — Я лучше буду простым кузнецом, чем… — Если тебе все равно на судьбу своих братьев, которые очень скоро возродятся, а так же на их семьи, тогда подумай о том, что возродят также и Нолофинвэ — непременно, а следом вернется и Финдекано. И тогда… — Хорошо. — Тогда в этом всем придется участвовать и ему — вместе с тобой. — Хорошо! Хватит. Пошутили и достаточно. Давай, подписывай валарауковы бумаги, — Маэдрос с мрачным видом уселся обратно. Финарфин вздохнул. Жестом он отпустил стражу и вновь неохотно уставился в документы. — Хм, — король нолдор постучал пальцами по столику, — Ну ладно, что ж поделать. Раз все в порядке. Правильно составлено, то… Хотя, подожди, — он обеспокоенно покачал головой, — Ты претендуешь на прибыль от изобретений отца, которую сейчас получает казна нолдорана, но ввиду отсутствия самого Мастера среди живых — кто еще может подтвердить твое право и его дозволение на это? — Финарфин, сдержав улыбку, развел руками, словно сделав победный ход в игре. — Да, действительно, — вмешался Элронд, — это могло бы стать проблемой, но, — он порылся в висевшей у него на боку дорожной сумке, — Одну минуту, прошу прощения… Вот. Элронд извлек из сумки и подал Финарфину небольшой свиток, и глаза короля округлились. — Мне пришлось побеспокоить Вала Намо… Утвердительный ответ Феанаро передан со слов Владыки Судеб и записан одним из майар в его присутствии. Внизу печать Мандоса. Надеюсь, ты не сомневаешься в словах Вала. — Немыслимо… Некоторое время Финарфин молча смотрел на свиток. Наконец, совладав с собой, он вернул его Элронду и, делая жест слуге, сказал: — Хорошо. Я велю принести письменный прибор. Полагаю, соответствующий документ уже давно составлен? — Само собой, аран Арафинвэ, — с вежливым поклоном Элронд снова полез в сумку. Слуга с серебряным подносом поставил на хрустальный столик золотое перо на подставке — совсем как настоящее, а следом чернильницу. С ее инкрустированной каменьями крышечки смотрели изумрудными глазами все те же две змеи. — Спасибо, Ринге, — Финарфин заправил за ухо мерцающую светлым золотом прядь волос и взялся за перо. Под свитком плотной бумаги, что подал ему Элронд, и на который напряженно уставились все, включая Ринге и стражников, вытягивавших шеи и привставших на носки у входа на террасу, размашистым летящим узором тэнгвар сплелось заветное «Финвэ Арафинвэ» и следом чернильный оттиск перстня. — Я надеюсь, имущественных претензий к отцу Элерондо и Валар Аулэ и Улмо у тебя нет? — спросил Финарфин Маэдроса, иронично усмехаясь. — К отцу Элерондо — нет, — невозмутимо ответил Маэдрос, — Он сделал, что мог. И тот Камень защищен от зла… Финарфин смотрел на племянника, не находя слов. К его изумлению, Элронд серьезно закивал, подтверждая слова Маэдроса. Гости поднялись из-за стола, принявшись откланиваться, Элронд аккуратно складывал документы в сумку и по карманам. Взгляд короля нолдор исполнился светлой печали: — Что ж, раз мы все выяснили, и больше вопросов не предвидится… — А что, еще что-нибудь осталось? — Маэдрос обернулся, подозрительно сузив глаза и рука у Финарфина невольно дрогнула, едва не погубив еще одну чашку. — Да осияют звезды твой путь, — проговорил он поспешно, и гости, вновь поклонившись, наконец покинули террасу. Не по-эльдарски гулко и даже, кажется, в ногу, зашагали они прочь по прилегавшему полупустому залу: — У тебя теперь дома неприятности будут из-за меня? Прости, я совсем не подумал. — Нет, дома — не будут. К теще в гости теперь долго не пригласят, разве что… — Ты кругом в плюсе, я смотрю. Как насчет должности управляющего? — Звучит заманчиво, атто… Их удалявшиеся голоса долго затихали эхом под мраморными сводами древнего дворца.