Плуто(н)

      Звёздная пыль — вот, что такое на самом деле человек. В каждом есть немного космического. Феликс любит эту теорию, нежно лелея её в своём сознании. Кто-то крутит пальцем у виска, кому-то приходится по нраву.       Чанбин, например, внимательно слушает, как он вслух читает очередную книгу про астрономические чудеса, и внезапно говорит, что ему следует познакомиться с Уёном. Он тоже помешан на таких вещах. Феликс лишь рад знакомству с новыми людьми, особенно, когда они увлекаются тем же, что и он, и охотно соглашается.       Когда он впервые его видит, то считает эту встречу ошибкой. Совершенно из разных галактик, скорее, даже параллельных — быть может, они и сойдутся, но не в плоскости этой жизни. Слишком разные.       Феликс любит чай, компьютеры и космос, а Уён — «Гарри Поттера», историю и подсолнухи. Между ними пропасть длиною в миллиарды миль.       Глухое раздражение преследует Ёнбока на протяжении всей встречи; их неловская светская беседа вряд ли кого-то может впечатлить. Чанбин расстроится, когда узнает. Феликс вежливо прощается, ладонь Уёна слишком горячая: обжигает.              Вселенная — шутница та ещё. Феликс просматривает чертежи, отвлекаясь на открывающуюся дверь. Дежурная улыбка и привественная фраза, а в мыслях головоломка: Чанбин действительно расстроился, надо бы чем-нибудь порадовать. Кажется, недавно он заинтересовался мотоциклами, может, что-нибудь, связанное с этим.              Чон Уён действительно из другой галактики, в которой однозначно является солнцем, вот только Феликс тоже, и потому они не могут находиться в одном пространтсве. Сожгут друг друга до тла.       Феликс видит его каждую неделю, а пишет ещё чаще — их напряжение не должно мешать работе. Бриф приходится заполнять на личной встрече в неформальной обстановке. Уён ненавидит огурцы, но обожает мясо.       — Они на вкус, как электричество, — Чон неверяще смотрит в тарелку Феликса. Ли демонстративно хрустит огурцом.       В какой-то плоскости их вселенные всё-таки пересекаются, потому что любимый цвет Уёна — чёрный. Феликса тоже. Их отношения в пределах отметки «дружелюбно-деловые» с помаркой «натянуто». Чон демонстрирует свои тату и, слегка опьянев от соджу, затрагивает острую тему. Ёнбок вспыхивает.       Встреча переносится на следующую неделю.       После того вечера Феликс всё ещё пылает, прожигая ночи в беспамятстве за книгами. Чай, снотворные и походы в церковь не унимают жар, даже наоброт. Собраться с мыслями нужно и надеть на себя костюм вежливости тоже — клиенты остаются клиентами. Ли поправляет воротник чёрной водолазки, внезапно сдавливающей шею; его никогда не беспокоило чувство удушья.       Тот же бар, тот же загороженный ширмой стол. Уён рассказывает о гостях, бывающих у него дома, и с теплотой вспоминает Сана, потирая тонкий браслет. Чон начинает светиться, словно солнце, и Феликс невольно думает о том, что действительно в людях есть частичка космического — так же сияют и звёзды.       Совершенно взбалмошный, Чон Уён оказывается инженер-проектировщик первой категории, и ему обязательно нужен личный кабинет. Феликс бездумно делает пометку.       Их встречи прекращаются почти до сдачи готовой квартиры. Ёнбок, разгорячённый, полностью погружается в проект, пока однажды личная встреча с Чанбином не перетекает в прогулку всей компанией. Ёнджун и Уён, как настоящие лучшие друзья Со, приходят в квартиру Феликса без приглашения, а вслед за ними Чонин с Бомгю и Хёнджином. Это весело.       — Ёнбок-и, какой твой типаж? — Ёнджун почёсывает бровь мизинцем и подгибает под себя ногу, улыбаясь совсем невинно.       — Из присутствующих здесь, — вставляет Чонин, расплываясь в лисьей улыбке.       Ян в принципе похож на лиса. И фенека, и того, что из «Зверополиса». Феликс обегает взглядом всех присутствующих, отвлекаясь на развалившегося за спиной Уёна. Точно не он.       Ёнджун выжидающе смотрит на него, и вдруг его взгляд падает за спину Ли, а лицо вытягивается. Чон роняет банку из-под пива, благо пустую. Феликс дёргает плечом и вновь пробегается взглядом по парням; Уён наклоняется вперёд, опираясь локтями о бёдра и складывая ладони в замок. Тоненький браслет выглядывает из-за рукава. Взгляд Чона пустой, не выражающий абсолютно ничего, пронзает насквозь.       — Чанбин-щи.       Имя вылетает раньше, чем Феликс успевает подумать, но он не жалеет — это самый безопасный вариант. Бомгю разочарованно цокает, буркая, что это было очевидно, поднимая за собой волну недовольства.       — Разве я не могу быть его типажом? — Чанбин возмущённо орёт, беря Ёнджуна в удушающий.       Феликс провожает взглядом Уёна, почти незаметно выходящего из комнаты. Его плечи опущены, будто на них сложили всю тяжесть мира. Ёнбоку совершенно всё равно на Чона и оранжево на всё, связанное с ним, на что не фиолетово.       Возможно, он всё-таки как-то его обидел. Ли кажется, что он слишком много внимания уделяет этому; когда он закрывает глаза, его опаляет жаром. Прошло достаточно много времени с того вечера, но мыслей больше с каждым днём. Уён не отвечал на его сообщения несколько дней; только однажды от него приходит уведомление о переводе оставшейся к выплате суммы.       Квартира была готова, и Ёнбоку оставалось лишь отдать ключи хозяину, решившему не делать дубликат. Но пока Чон молчит, новые проекты требуют должного внимания. Клиентов не так много, но радует то, что они хотя бы есть.       Не самый известный в дизайне, Феликс думает, что счастлив жить тихой жизнью. Мир пошатывается, как только на горизонте маячит Чон Уён, вытряхивая Ёнбока из его скромного спокойного убежища, переворачивая весь мир. Так, что даже гравитация теряет свои способности — Ли парит в невесомости.       Незнакомой, тёмной, тревожной.       Феликс растерян нежным пламенем внутри него; ему кажется, что близится конец его счастливой жизни. В темноте ночей, совершенно беззвёздных в Сеуле, стоит Ёнбоку закрыть глаза, как видит его; их вдвоём.       Бабушка всегда твердила о том, что это неправильно. Мысли жалят очень сильно.       Чужая связка ключей лежит почему-то в прихожей на комоде, взывая к справедливости. Уён наконец-то отвечает, спрашивая в сообщении, может ли он позвонить. Феликс чувствует, как бешено бьётся его сердце, рассыпаясь звёздной пылью.       Чон встречает его у круглосуточного магазина «Сириус» с двумя полными пакетами и без стеснения садится в машину Ли. Феликс прогоняет тревогу и старается следить за дорогой. Кажется, их вселенные действительно пересекаются, потому что Уён рассказывает о значительных датах в истории, с особым интересом затрагивая открытия в сфере космоса.       Квартира встречает запахом свежего ремонта и алым закатом за окном. Феликс чувствует себя точно так же, сгорая изнутри; вот-вот и он взорвётся, как умирающая звезда, и разлетится пылью, оставив после себя туманность. Солнечные лучи, падающие на лицо Уёна, смягчают острые черты.       — Это то, чего я хотел, — Чон ставит на стол чашку чая, заваренного специально для Феликса, и отходит к столешнице, прислоняясь к ней поясницей. — Спасибо тебе. То есть Вам.       — В этом нет смысла, — Ли уходит в прихожую, повышая голос, чтобы его было слышно, и аккуратно заносит на кухню торт. — Обращайся ко мне, как раньше, ни к чему эта официальность. Я, на самом деле, хотел заодно поздравить тебя с новосельем.       Тишина в ответ оглушает.       Уён долго смотрит то на него, то на торт. Феликс вновь чувствует жар, зарождающийся в груди, и ставит коробку на стол, спиной начиная двигаться к выходу. Хочется под землю провалиться; и с чего он вообще решил, что это будет хорошей идеей, непонятно.       — Ну, что ж, поздравляю. Мне уже пора уходить.       — Подожди, — Уён передёргивает плечами, переступая с ноги на ногу, и подлетает к Феликсу. Кажется, их вселенные всё-таки сближаются, но именно это и пугает — катастрофа постепенно становится неизбежной. — Останься на чай с тортом. Пожалуйста.       Ли сдаётся.       Уён светится, когда Феликс предлагает ему помочь с готовкой, и, кажется, у них всё же есть что-то общее. Пожар разгорается внутри, и щёки болят от неконтролируемой улыбки. Чон любит ходить по магазинам и играть в игры, Ёнбок тоже.       Они действительно не должны находиться в одном пространстве небольшой кухни, потому что и тот, и другой — солнце; сгорят оба. А на дворе уже прохладная ночь.       Никто не знает, кто из них действительно в огне — шаг делают оба. Горят, горят и Феликс, и Уён, когда на прощанье вместо простого рукопожатия сжимают друг друга в объятиях.       Фантомный огненный след алеет на губах от неловкого поцелуя; странно, потому что давно уже не дети. Но ощущение приближающегося конца не покидает, и по дороге домой совсем становится невмоготу. Феликс падает лицом на руль, успев заглушить машину, и хочет, чтобы пламя внутри сожгло его уже к чертям.       На пассажирском сидении блестит тоненький браслет. Знать бы ещё испанский, чтобы понять, что на нём выгравировано.       Они сталкиваются совершенно случайно в Центральном парке спустя некоторое время тишины. Феликс оказывается повержен сиба-ину, воинственно настроенного зализать его до смерти. Земля холодная, но собака, скачущая по животу, отвлекает. Ли смеётся и уже абсолютно искренне обожает этого хвостика.       — Простите, — запыхавшийся голос хозяина звучит откуда-то со спины. — Не испугались? Он не кусается, просто очень любит людей и почесушки.       Феликс не может побороть дурацкую улыбку, уделяя абсолютно всё внимание любвеобильной собаке. Так по-книжному сердце пропускает удар, когда напротив его лица возникает герой его сновидений и причина дурного самочувствия. Уён, в своём длинном классическом пальто, присаживается на корточки; Феликс жалеет его одежду.       Их вселенные всё-таки сталкиваются: Чон утягивает за собой, как чёрная дыра; протягивает руку и искрится надеждой. Жизнь Феликса рушится на глазах карточным домиком; бабушка всегда говорила, что стоит давать людям шанс. Сиба-ину зовёт его куда-то играть, семеня лапами и виляя хвостом. Палка, подобранная у какого-то дерева, в его пасти не внушает особого доверия, но щенячий восторг ломает волю.       Уён сияет ярче солнца, аккуратно поднимая его с земли, — Феликс горит от его счастливого вида, чувствуя, как собственное нутро рассыпается перед разгорающейся катастрофой. Бабушка говорила, что это неестественно, но всегда желала Ёнбоку счастья.       Солнце взмывает выше; горят, горят и Феликс, и Уён, подпитывая друг друга. И никто никогда не узнает, что пожар этот их греет — не опаляет. И между ними нет и миллиметра. Феликс не жалеет, оглядываясь на пепел своей прошлой жизни; Уён сжимает его руку, а Путчи тянет поводок, намереваясь разогнать стаю голубей.