Золушка и Король! My Abusive Highschool Love

      Одноклассник так и не объявился. Эма не сильно, но все-таки волновалась, куда подевался Сукуна, по меньшей мере, потому что завтра у них была назначена встреча. В силе ли она? А что, если Сукуна почувствовал себя плохо, и его тоже отправили в больницу с сотрясением?..       Уже дома Кавахара не удержалась и отправила сообщение парню: «Рёмэн-кун, ты в порядке? Как себя чувствуешь?». Он не заходил в сеть с полудня, так что можно было придумывать себе все, что угодно, тем более, что ответ последовал не сразу, но все же через пару минут Сукуна появился в онлайне.       «Я спал» – пришел от него ответ. А затем последовало вложение: селфи, где половина его лица скрыто подушкой медицинского кабинета, а пострадавшая бровь заклеена ничем иным… как её розовым пластырем. Эма прыснула и сохранила себе фотографию. Когда ещё она увидит главного хулигана школы и грозу району в таком виде?       Школьнице неловко. Она обдумывает решение не меньше пяти минут. С одной стороны – будет правильно спросить, она хотела бы, будь она на месте Сукуны, чтобы по отношению к ней поступили именно так, но с другой, может, он забудет или у него найдутся дела поважнее, и он освободит ее от своего общества? В итоге все же набирает сообщение. Ангел на правом плече снова победил.       «У нас все в силе завтра?» – набирает она, нажимает на кнопку «отправить» и отбрасывает смартфон куда подальше, в противоположный угол своей мягкой кровати.  Не то чтобы ей очень хочется получить ответ на этот риторический вопрос. Тем не менее, ответ приходит. Мгновенно.       «Конечно, – пишет Сукуна, – а ты как думала?»       «Просто уточнила» – дрожащими пальцами набирает Эма. Дрожащими от страха или от предвкушения? На этот вопрос тоже ответа не будет – он задан самой себе. Она выбирает наряд на встречу с вечера, старательно перебирая девчачьи журналы. Советов по тому, что надеть, много, а опыта – мало, поэтому Кавахара перемерила почти весь свой не особо обширный гардероб, отметая слишком нарядные платья. Прежде всего ей хочется нравиться себе, а уж потом – Сукуне. Но и ему тоже, чего уж греха таить…        На следующий день она ожидает его возле станции. Симпатичная блуза с широкими рукавами, джинсовая юбка, балетки. Эма обычно не сильно красится даже в школу, но по такому поводу решила даже поярче накрасить губы. Она стоит и немного нервничает, пальцами перебирая ремешок сумки. Вокруг тоже встречаются парочки, неприметно целуются при встрече, берутся за руки, – всего этого девушка тоже бы хотела, но не уверена, что такое будет уместно с Сукуной.       Он подходит со спины.       – Йо, – раздается его голос, вальяжный, прохладный, и Эма тут же оборачивается и улыбается, мельком окинув его взглядом с ног до головы. Тоже приоделся, приятно. Рёмэн в узких черных джинсах с цепочкой на бедре, на плечах бомбер с логотипом бейсбольной команды. Лицо скрыто за козырьком кепки.       Кавахара подходит к нему близко и останавливается в шаге от. А что делать? А что говорить? Все советы, вычитанные в глянце, словно вымывает из головы. Обниматься и целоваться – как будто не приемлемо. Она стеснительно говорит:       – Привет.       – Пошли, – Рёмэн разворачивается в обратную сторону и идет в неизвестном направлении. Когда понимает, что идет один, а провожают его взглядом больших недоуменно хлопающих глаз, оборачивается – и правда, Эма так и осталась на том же месте, все так же нервно теребя ремешок сумки. – Ты идешь, нет? – фыркает Сукуна. Кавахара поджимает губы.       – Угу, – кивает она и семенит за ним.       Парень большой и сильный – к ее счастью, у нее не было возможности убедиться в этом лично, но ей того не сильно-то и хочется. Кажется, что он не из той категории молодых людей, которые носят своих девушек на руках и сдувают с них пылинки. Хотя сказать ей что-нибудь вроде “ты даже не мой рабочий вес” он наверняка может. Но, опять же, не при тех обстоятельствах, которые все представляют.       Кавахара наконец нагоняет его и идет рядом. Шагать приходится быстро. Даже с учетом того, что Сукуна специально замедлил свой шаг, чтобы новой однокласснице не пришлось за ним бежать.       Он бросает быстрый взгляд на ее руки. Все еще не может найти себе места: сжимает ладошки в кулачки, хрустит тонкими пальцами, сжимает ткань юбки, придерживает сумку. Как будто бы кто-то может украсть у нее. Как будто бы он мог украсть у нее. Взять бы ее за руку, но очевидно, что для этого еще рано, еще слишком рано. Не то чтобы он торопил события, у него впереди ещё почти целых два месяца, чтобы все успеть, а ещё не успела пройти неделя, как они оказались на свидании. Сукуна никогда не был достигатором, но сейчас он мог бы собой гордиться. И гордился.       – Куда мы идем? – спрашивает тем временем Эма. Краем глаза он видит её маленькую фигурку, болтающуюся на периферии взгляда.        – Узнаешь, – обрубает парень. Кавахара хмурится недовольно, но все, что думает по этому поводу, обиженно проглатывает. Ей сейчас важнее поспевать за его шагом.       Они приходят в бар, что вызывает у Эмы трепет. Они, школьники, и в баре? Им ведь даже выпивать нельзя… И все же она с неуверенностью оглядывается, замерев на входе, пока одноклассник проходит внутрь. В небольшом зале обнаруживается маленькая сцена, вокруг которой происходит основная суматоха. Сукуна с кем-то ручкается – она уже видела этого парня с черным пучком в компании хулигана в первый школьный день. Может ли быть, что он привел её на рок-концерт?..       Старшеклассница присматривается лучше к обстановке и посетителям заведения. Сказать, что она здесь как инородное тело – ничего не сказать. Ангел спустился в преисподнюю. Хотя, с какой стороны посмотреть – всем, кто сюда пришел, явно нравится и место, и компания. Кавахара невольно прислушивается к разговорам, как будто бы узнав что-то от завсегдатаев, она и сама станет ближе к этому бару. Не попросят на выход за излишнюю чистоту.       Перекинувшись со всеми, с кем хотел, парой слов, Сукуна возвращается к своей “паре”.       – Ну, – довольно ухмыляется он, – как тебе? – как будто не сомневается в в восторге, который вот-вот должна выразить Эма.       – Я… никогда не была в барах… – школьница вжимает голову в плечи, прячась от всего этого безобразия, – и мне пока не очень комфортно, но… давай посмотрим, что будет дальше. Здесь делают клубничный фраппучино?        – Чего? – Рёмэн вопросительно выгибает бровь. Даже если и делают, он явно не в курсе.        – Да нет, ничего, – замахала руками Эма. – Давай, может, присядем куда-нибудь?       Сукуна выбирает место поближе к сцене, а заодно и поближе к грохочущей звуковой установке. Если его цель – оглушить её, то он, несомненно, её добьётся. Он садится в кресло вальяжно, Кавахара – старается занять как можно меньше места в пространстве. Они, получается, здесь будут у всех на виду, а если ей не понравится музыка, то музыканты увидят все по её лицу, ведь они сидят в первом ряду.       Вскоре на сцену выходит парень с макияжем, какой носили японские рок-звезды в 2007 году. Как девушка догадывается, он – солист в группе.              – Всем йо, это “Проклятые шаманы”. Сегодня мы представим вам свой новый репертуар.        – А что они будут исполнять? – взволнованно шепчет Эма Сукуне. Он тихо усмехается.       – Да хрень всякую. Просто слушай.        Надежды на приятный концерт никакой. Затем раздаются первые аккорды бас-гитары, звучат тарелки, и все это превращается в одну сплошную какофонию непонятных звуков. Девушка старается изображать на лице заинтересованность, но дергается от каждого резкого звука, коих в композиции, если можно так назвать эту мелодию, довольно много.        Солист наконец-то тянется к микрофону. Эма напрягается: сейчас либо станет лучше, либо ещё хуже, хотя куда ещё? Парень открывает рот и… начинает гроулить. Эма не может проконтролировать упавшую челюсть и выражение отвращения на своем лице. Она переводит взгляд на лицо своего спутника, пытаясь понять, что чувствует по этому поводу он. Лицо Сукуны не выражает ничего, кроме скуки.        – Как называется этот музыкальный жанр? – кричит ему прямо в ухо Кавахара, потому что иначе услышать что-либо в этом грохоте не представляется возможным.       Ответ лаконичен.       – Да хз.       Школьнице кажется, что это какая-то шутка. Розыгрыш. Издевательство. Иначе это никак не назовешь. Она бы поняла, пригласи ее Сукуна в свое любимое место, на концерт любимой группы, на занятие в любимом кружке (даже если это регби – она бы поняла и приняла), но мрачный бар, с кучей подозрительных типов и таким выступлением… Эма никак не может нравиться Рёмэну, потому что с девушками, которые нравятся, как она считает, так не поступают.       В памяти проносится, что он приветливо здоровался с кем-то. Чувство досады немного покидает ее.       “Возможно, – находит она объяснение всему происходящему, которое ее бы устроило, – это выступают его друзья, и он решил поддержать их своим приходом.”       Кавахара снова смотрит на профиль Сукуны. Его заинтересованный взгляд обращен на сцену. Девушка как-то сразу понимает это, потому что на уроках она его никогда таким не видела.       “Наверное, и правда так, – ее губы трогает легкая улыбка, она продолжает смотреть на нового одноклассника, но уже совершенно другими глазами. – Какой он хороший друг! По-своему, но… уж точно не плохой!”       Через час этого мучения Эма уже так не думает. Все, о чем она мечтает, это о тишине и нормальной музыке, которая, видимо, в этом маленьком баре никогда не звучит. К счастью, музыканты объявляют последнюю песню, и концерт наконец-то завершается. Немногочисленные зрители, которые наблюдаются в зале, помимо них с Сукуной, активно поддерживают исполнителей. Кавахара к ним присоединяется из вежливости.       – Как тебе? – наклоняется к ней Рёмэн, и она слышит его голос, как через подушку.       – Нормально, – отвечает она сдержанно, – только уши заложило.       – Ещё бы, – фыркнул он. – Пойдем я познакомлю вас.       Кавахара не в восторге от этой идеи, но послушно семенит за одноклассником. Он представляет её солисту группы – Чосо, а потом бас-гитаристу Гэто, в обоих она узнаёт его друзей. На клавишах и на барабанах ещё двое по имени Махито и Дзёго, им Эма сдержанно кивает.       – Впечатлен, что ты привел сюда девушку, – говорит Сугуру, кивая на Кавахару, а потом добавляет так, чтобы слышал только Сукуна. – Тем более её. Это же та самая?        – Да, та самая, – а вот этот ответ, который ворчливо выдаёт парень, Эма уже слышит, и её сердечко пропускает удар. “Та самая”? Это что значит? Он уже рассказывал им о ней? Она уже готова простить ему зря прожитый час своей жизни, только потому что услышала это. А он ещё и поворачивается к ней и говорит. – Ну всё, концерт окончен. Валим отсюда. Я голоден, как собака.       Приятели прощаются, обращаясь к нему не много не мало – Король. Кавахара удивлена такому прозвищу.       – Почему Король? – спрашивает она, когда они отходят от бара подальше и она, наконец, хоть немного приходит в себя. В том числе, чуть осмелев после “той самой”. Шум городской жизни реально музыка для ее ушей сейчас.       – А что, не подходит? – усмехается “Король”, убирая руки в карманы.       Эма немного теряется. Не то, чтобы не подходит, просто… интересно узнать, как в таком юном возрасте можно получить такой высокий статус.       – Расскажу как-нибудь, – тем временем отвечает Сукуна, – потом.       У Кавахары теплеет в груди. Сближение пошло и оно даже ей приятно, как бы странно ни было это осознавать. Она поднимает вдохновленный взгляд на Рёмэна и, открыто улыбаясь ему, кивает.       – Хорошо! Буду ждать!       Эма наивно надеялась, что хотя бы поедят они в каком-нибудь нормальном людном месте, может, в сетевом кафе, не очень дорогом, но простом и понятном, можно даже без клубничного фраппучино, но розовые очки окончательно разбиваются стеклами внутрь, когда вместо того, чтобы выйти на одну из оживленных улиц, полную людей, они снова сворачивают в какие-то темные переулки.       “Хотя бы не одна”, – утешает саму себя мысленно Эма, косясь на злого пса, идущего рядом с ней. Не рискнут к ней лезть уж точно, пока она с Сукуной. В какой-то степени, чувствовать такую защищенность даже приятно. Но чувство безопасности в светлых людных местах гораздо привычнее и роднее.       – Пиво будешь?       – А?       Кавахара ушла в себя и не заметила, как они остановились напротив входа в потрепанный идзакая.        – Пиво будешь, спрашиваю, – чуть раздраженно повторяет Сукуна.       – Ты что, Рёмэн-кун, мы же школьники, кто нам…       Одноклассник ловким движением достает из кармана что-то подозрительно напоминающее паспорт, открывает нужную страницу и с довольной улыбкой показывает девушке. На фотографии действительно Рёмэн Сукуна, которого она знает, который стоит прямо перед ней сейчас, то же имя и вся информация, кроме…       – Но тебе же нет двадцати трех! – шепотом восклицает она. Хотя, справедливости ради, парень вполне выглядит старше своего возраста. Сукуна закатил глаза и толкнул дверь в идзакая, старательно игнорируя недовольное пыхтение своей спутницы. Ишь, какая правильная нашлась.       Нутро пивнушки встречает их равнодушным “добро пожаловать”, но как только хозяин заведения привечает своего друга и завсегдатая, то встаёт с насиженного места, и они ручкаются. Кавахара незаметно вздыхает: ей понятно, что он решил её провести по знакомым местам, где обычно тусуется. По всей видимости, Рёмэн-кун понятия не имеет, что такое обыкновенное свидание. Даже Эма, не обремененная опытом, понимает, что должно быть все-таки несколько иначе…       Лохматый владелец идзакая переводит взгляд на девушку, и его улыбка становится шире, отчего девушке становится совсем уж неуютно. Он хлопает своего приятеля по плечу и говорит ему что-то вроде “для вас лучшее местечко”, а потом “тебе как обычно?”, на что получает сдержанный кивок от Сукуны.       – А что будет пить наша принцесса? – обращается мужчина к Кавахаре. Ей некомфортно от его объективирующего взгляда, которым он скользит по её внешности, ей не нравится его несколько гнусавый голос, а также какая-то интенция, что скользит в его жесте и его движениях. Какой неприятный тип!       – Лимонад, пожалуйста, – отвечает сдержанно девушка, в ответ на что мужчина хохочет.       – Лимонад, ха-ха-ха, – заливается он смехом, – ты слышал? Она будет лимонад.       – Тодзи, отвали и займись уже своей работой, – велит ему Рёмэн. Тот, хоть и посмеивается, но скрывается на кухне, а Сукуна в компании Эмы направляется в уголок плохо освещенного помещения. О светодиодных лампах здесь явно не слышали, потому что в глаза бьёт яркий желтый свет лампочек накаливания. Если в предыдущем месте Кавахара глохла, то теперь она, судя по всему, будет слепнуть…       – Ослепляю? – криво усмехается Сукуна, сложив руки на груди.       Девушка не смогла бы, поэтому даже не пыталась скрыть, как ей приходиться жмурить глаза – парень расположился напротив и, на самом деле, находился непозволительно близко, потому что деревянный столик идзакая очень и очень маленький. Эма не представляет, как здесь можно разместить маленькие блюдца с закусками, не то, что тарелки с полноценными блюдами.       Вкусно ли здесь вообще кормят? Запах, на самом деле, довольно приятный… Наверное шеф-повар здесь какая-нибудь душевная взрослая женщина, которая готовит для посетителей, как для любимых членов своей семьи.       – А можно посмотреть меню? – на вопрос она не ответила, и школьный хулиган вполне бы мог взбеситься от этого, от такого неуважение к своей персоне, но… он никак не взорвался. Можно сказать, проигнорировал. Он так умеет? Дзюцу такого уровня ему доступны?       – Тодзи! – громко окликнул кого-то старшеклассник. Причем сразу же. – Тащи свой зад сюда! С меню!       Из-за шторки, прикрывающей проход в противоположном углу зала, снова материализовался владелец заведения. Подошел к ним с пустыми руками и с ехидной улыбкой.       – Что-что желаете? – плюнул ядом он.       – Меню, – смелость девушки куда-то снова улетучилась. К Сукуне она уже, как ни странно, привыкла, а к этому человеку – нет. И вряд ли это когда-нибудь произойдет.       – Сегодня есть рамен, – задумчиво почесав подбородок, ответил Тодзи, – принести?       Эма лишь скромно кивнула.       – Два, – в подтверждение своих слов Рёмэн показал “пис” своему старшему товарищу.       – Ожидайте, голубки.        Кавахару он бесит. Впрочем, рамэн подают неплохой, лимонад – тоже. Сукуна выпивает живого пива, залпом осушил половину пинты. Она смотрит на него и понимает, что это далеко не первый раз, когда парень выпивает.        – Во сколько лет ты впервые попробовал алкоголь? – спрашивает она.       – М-м, лет в 10, – неуверенно пожимает плечами Рёмэн. По нему видно, что он постепенно расслабляется, вот только что ждать от него дальше, Эма не знает. Он и так темпераментный, а во что превратится после алкоголя? – Отец налил нам с Юдзи пива. Идиот, честное слово. Ну мы отказываться не стали…       – У тебя плохие отношения с отцом? – решается уточнить девушка. Сукуна делает такое лицо, что она тут же жалеет о своём вопросе. И правильно делает, но поправить уже ничего не может. В течение следующего получаса она выслушивает пламенный монолог одноклассника по поводу отца. Похоже, они действительно друг друга не очень любят.       Эма мысленно мечтает о том, чтобы это горе-свидание уже закончилось. Они давно поели, а парень допил третью кружку пива. Пора.       – На сегодня будем закругляться? – предлагает быстро девушка.       – Тебе не понравилось?       – Что не понравилось?       – Свидание, вот что.       Школьница нервно сглатывает. Задумывается. А что она может сказать?       Что она может сказать главному школьному хулигану, который грубил ей в первые дни и продолжает делать это сейчас, пугает, непонятно, почему, зовет на свидание, которое в итоге проходит не так, как должно, а так, как не должно: в шумном баре со странной музыкой, а потом в стремной идзакая, где наливают алкоголь школьникам – Тодзи сто процентов в курсе, сколько лет Сукуне, и ничего его не смущает во всем этом, кажется, даже наоборот – веселит, а потом Эма выслушивает яростную речь о том, какой у Рёмэна отец нехороший человек.              Конечно же ей не…       – Конечно же, понравилось, – быстро выпаливает она, пока не передумала. – Очень понравилось. Мы отлично провели с тобой время, Рёмэн-кун, но… – она быстро смотрит на аккуратные наручные часики на левом запястье, которые показывают – слава богу! – восемь вечера, – но мне уже пора домой. Родители ждут. Тебе необязательно меня провожать, – Кавахара наверняка пропахла алкоголем, очень повезет, если в дороге запах хотя бы немного выветрится.       – Я тебя провожу.       Эма хотела отказаться, но как только он встал из-за стола, она вспомнила, какой он высокий и страшный, а потому просто сказала:       – Хорошо.       Обратно они шли чисто по-японским обычаям: Сукуна впереди, а девушка семенила за ним. Рядом идти не хотелось, да и потом, это значило бы, что нужно разговаривать, а Кавахаре надо было переварить случившееся.              Они остановились возле калитки её дома, на табличке которой была выведена иероглифами фамилия её семьи. Эма стеснялась поднять глаза на парня, а он ещё подошёл довольно близко и…              – Спасибо за сегодня, – затараторила она, – давай обязательно повторим! – после этого она низко поклонилась ему и шмыгнула за калитку, так и не позволив Сукуне приблизиться… Кажется, он собирался её поцеловать, но она этого не позволила. Ей достаточно впечатлений на сегодня.              Уже дома она захлопнула за собой дверь и сползла по стеночке. Зачем только все это было..?              – Эма-тян, ты вернулась? Как прошло свидание? – спросила мама, выглядывая в коридор.              – Знаешь, ма-ам, – протянула она. – Кажется, это было ужасно…