Около глубокой Невы

На папке красными яркими буквами, как приговор, написано: "Сверхчеловек". Смотрится совершенно иначе, совершенно неправильно, совершенно не по-научному. Рубинштейн всегда опирался на науку, как на что-то нерушимое, но методом экспериментов вышел чуть дальше за область определения обычной психологии и человеческих способностей. Разумовский был особенным во всём. Парень, которым он изначально являлся, был совершенно несомненно гением, борцом за справедливость. Но на него выпала нелёгкая доля своей противоположности. Противоположность эта была совершенно инородной. Её желания и цели были непонятны. То эта особь мстила (чаще всего мстила), то пыталась найти правосудие, то находила личную выгоду, то издевалась над своей половиной. Желающий лучшей жизни для для всех-всех и тот, кому на чужую смерть совершенно всё равно. Одна верила в своего друга детства, а другая всадила в его тело пять пуль, совершенно не жалея. Иногда, в свободные минутки перед обедом, доктор думал о том, что не мог просто так скончаться Разумовский. Не мог и всё тут. Слишком непростым был этот не человек (?). И когда Рубинштейн видит новости про внезапное воскрешение Разумовского и продолжения его карьеры, он не удивляется. Когда видит его у себя в кабинете. Когда тот наставляет на него оружие. Когда тот говорит что-то про собственные мучения. Когда тот говорит о его глупости, глупости Вениамина. Когда глаза его блестят рыжим, желтоватым блеском. Доктор не видит отголоска другой половины. Доктор спрашивает лишь одну заветную фразу: - Твоя другая половина жива? - А как же! Существует где-то далеко-далеко, подальше от родного Петербурга. Боится! Ха-ха. И слова повисают в воздухе. А Вениамина Рубинштейна уже не волнует ничего кроме желания подтвердить все его исследования. Сверхлюди существуют. А такие, как Разумовский, разделяются после, так называемой биологической смерти. На протяжении карьеры Рубинштейна было множество людей с раздвоением личности, но никто даже отдалённо не напоминали этой особи с человеческим именем и нечеловеческого происхождения. Ликующее удовольствие наполняет тело доктора, и тот решает, что пора бы побеспокоиться о собственной безопасности. Конечно же, он знает, что "Птица" коварен, но эта часть Разумовского имеет весьма большие дыры в развитии и скрыться от неё можно. Конечно, можно! Иначе бы Рубинштейн не рисковал.