Миссия невыполнима

Глухая октябрьская ночь, липкая, дождливая и мерзкая. Кое-где работают круглосуточные магазинчики, редкие вывески ночных баров режут глаза искусственным неоновым светом, иногда проносятся поздние такси, оставляя за собой на мокром асфальте трассирующие красные блики. Айзава давно промок и продрог, но он продолжает блуждать в своем добровольном патруле среди путаницы мрачных закоулков на окраине Мусутафу. Он ищет того, кто поможет ему израсходовать энергию до такой степени, чтобы без чувств упасть на спальный мешок и заснуть. Но никого нет, улицы пусты. Неужели сегодня все злодеи Японии решили остаться в своих защищенных убежищах, миролюбиво потягивая какао из чашечек и кутаясь в теплые шерстяные пледы? Шота еще не знает, что после того, как на прошлой неделе он чуть не выбил дух из мелкого барыги, среди местных злодеев прошел слух о жутком герое-одиночке, убивающим наповал одним только взглядом. Поэтому бандитская биомасса была вынуждена временно осесть на дно. Айзава гонит себя вперед по сложному маршруту, состоящему из крутых склонов крыш и скользких карнизов, цепляясь лентой за крошечные выступы домов чисто интуитивно, почти не глядя. Лицо немеет от секущих капель дождя и холодного ветра. Нога, недавно восстановленная причудой Эри, разламывается от тупой боли. Лента обжигает пальцы. Пробежка бесполезна, он никого не преследует, просто пытается утомить себя до изнеможения. Шота добирается до конца череды крыш и приваливается к мокрой черепице, чтобы перевести дыхание. Он закрывает глаза и мысли ненадолго берут над ним верх. *** Задание двухмесячной давности. Плевое дело, решенное за пару часов. Все проходит гладко, не считая рассеченного пальца на правой руке. Айзава возвращается в потемках в общежитие и его останавливает внезапное чувство, что он должен увидеть Шинсо. Он думает, что это тревога или предощущение угрозы. Может, с его учеником произошло что-то плохое? Он бежит вперед, толкаемый охватившим его порывом, не тратит время на подъём по лестницам и забирается прямиком на балкон. Дверь в комнату открыта. Он врывается внутрь и видит, как Хитоши вскакивает с подушек и хватается за край связывающей ленты, аккуратно сложенной у кровати. С ним все в порядке. Можно выдохнуть. - Что-то случилось, Айзава-сенсей? – взволнованно спрашивает Шинсо. Айзава теряется и хочет ретироваться из комнаты. Уйти без объяснений. Еще один странный поступок в копилку странных поступков Айзавы-сенсея никого особо не удивит. Но он вспоминает про свой раненый палец и протягивает окровавленную руку Шинсо. - Перевяжешь? - Ага, я сейчас! – Хитоши быстро-быстро кивает и моментально кидается за аптечкой. Шинсо очень старается помочь, розовый кончик языка высовывается наружу от усердия. Его волосы еще более дикие, чем обычно, глаза широко открыты, а румянец ото сна виден даже в слабом свете настольной лампы. Он весь помятый, заспанный, но такой уютный и домашний. Милый. Айзава рассматривает, как залегает сумеречная тень в ямочках над ключицами Хитоши и пытается разобраться в том чувстве, что принесло его сюда посреди ночи. Где-то на пятом обороте бинта вокруг пальца, он понимает, что продал бы душу дьяволу за то, чтобы узнать, как будет ощущаться под губами кожа на шее Шинсо, сразу за мочкой уха, в том самом месте, где она переходит в линию роста волос. Что? Стоп, Шота! Зачем тебе эта информация? Он отступает назад, ошеломленный открытием, не верит сам себе, но предательский внутренний голос подтверждает: да, да, Шота, это именно то, что ты думаешь! Ты хочешь Хитоши! Поэтому и примчался сюда. В эту минуту кто-то начинает скрестись в дверь к Шинсо и Айзава слышит жалобное нытье Денки: - Тош, я знаю, что ты не спишь. Тош! Можешь не открывать, только скажи, что завтра на первый урок задали? Айзава отступает дальше в темноту. Шинсо не обращает внимания на просьбы одноклассника, удерживает его за руку и шепчет: - Сенсей, подожди, я еще не закончил. - Достаточно, - он разрывает контакт и выскакивает с балкона с кошачьей грацией. Если бы Хитоши только знал, что этой самой рукой, которую он только что бинтовал, Айзава будет дрочить на него, как только доберется до своей комнаты, сгорая от желания и стыда! Впрочем, чувство стыда не помешает ему на следующее утро устроить безжалостный опрос Каминари по всем темам полугодия. Ибо нечего по ночам таскаться по коридорам и мешать спать одноклассникам с ментальными причудами! Перевязку конечностей условно-раненому классному руководителю за нарушение режима он не считает. Это было в первый и последний раз исключительно в целях тренировки. Внеклассные занятия с Шинсо становятся невыносимой пыткой. Шота старается избегать их любой ценой. Боится, что когда они окажутся наедине, на него снова накатит возбуждение и он испортит их доверительные отношения. Поэтому, когда директор Незу предупреждает, что Шинсо будет посещать специальный интенсивный курс по навыкам коммуникации, он с облегчением выдыхает и подписывает для него пропуск из общежития. Теперь Хитоши каждый вечер занят и Айзаве не нужно придумывать отговорки из-за отмены тренировки. *** Сквозь пелену мыслей Айзава понимает, что у него в кармане уже несколько минут разрывается телефон. Он сердится, что позволил воспоминаниям о Шинсо снова поглотить себя и достает мобильник. Ночные звонки никогда не предвещают ничего хорошего. На экране имя: Йокумиру Мера. Глава Геройского комитета по общественной безопасности. Еще один вечно не высыпающийся индивид. Шота кривится, но вызов принимает: - Да! - и ждет объяснений. Голос Меры взволнован и темп разговора даже чуть живее обычного: - Ластик? Слава Всемогущему, ты взял трубку. Мы тебя уже обыскались. Нужна срочная помощь. Дело буквально на пятнадцать минут. Скинь координаты, тебя заберут на машине. - Окей, - и Шота отключается. За годы сотрудничества с Мерой он уже ничему не удивляется. Ребята из Комитета не звонят, чтобы выписать внеплановую денежную премию или выдать ценный подарок. Обычно им нужна помощь. Срочно. Припадочно. Среди ночи. Ради этого его достанут и со дна Марианской впадины. А если звонит Мера лично, то это может означать только две вещи: Комитет либо уже глубоко в жопе, либо очень близко от ее зияющего входа. Но всякая работа лучше, чем томиться в своей комнате, борясь с мыслями о Шинсо. Мерседес S-класса прибывает поразительно быстро. Шота открывает дверь и присвистывает от роскоши: - Кучеряво живет Комитет! Он не раздумывая плюхается на светлые кожаные сиденья, грязь с геройского костюма и сапог сразу же расползается по салону. Шоте откровенно все равно: если в бюджете Японии нашлись деньги на представительские авто для развоза важных государственных задниц, то и на мойку найдутся. Правительственная тачка с начинкой из про-героя бодро несется по мокрым улицам. Вид за окном автомобиля меняется. На смену спальным кварталам приходит блистающий и подвижный деловой центр города. Машина тормозит у резорта Парк Хаятт. Здание в пятьдесят два этажа – оазис элегантности, идеальное сосредоточение роскоши в сердце Мусутафу, излюбленное место богатых туристов, бизнесменов, представителей власти, а также злодеев и членов якудза. Но Шоту везут сюда явно не развлекаться. У входа встречает Мера. Его пиджак как всегда смят, галстук свободно болтается на шее. Соломенные волосы выглядят так, будто он провел ночь в курятнике. Он с неожиданной прытью несется навстречу Шоте и тянет вялую плоскую руку для рукопожатия: - Здравствуй, Ластик! Спасибо, что взялся помочь. Пойдем быстрее! Внутри комплекса очень спокойно и просторно, всюду свет, воздух, янтарное стекло, живые растения, водоемы с золотыми рыбками и стойкий дух огромных денег, которые тут вращаются. Шота чувствует себя не очень уютно, ему больше по душе сумеречные замшелые подворотни. Мрачный и подозрительный, в зашмыганном слякотью комбинезоне, с мокрыми слипшимися волосами и колючей щетиной на лице, он похож на гигантскую подвальную крысу, вылезшую посреди зала мишленовского ресторана при полной посадке. Гости резорта сморят на него с опаской и предупредительно обходят. Мера всю дорогу молчит и ведет Айзаву сквозь череду лестниц, лифтов и коридоров. У одной из дверей он говорит: «Нам сюда», и Шота попадает в шикарный номер отеля. Внутри полно народу из Комитета, все опутано проводами, разложена техника, гаджеты, валяются сумки, телефоны и горы пустых банок из-под кофе и энергетиков. Видно, что работа бурлит. Мера хлопает два раза в ладоши и торжественно объявляет: - Так, ребята, вот наше прикрытие! – он указывает на Шоту, - нужно быстро привести его в порядок. - Я и так в порядке, - недовольно бурчит Айзава, но его никто не слушает. Две юркие девушки-близняшки, похожие на ящериц, вручают ему в руки одежду и заталкивают под горячий душ, предупреждая, что времени в обрез. В оперативной помывке Шоте нет равных. Через десять минут он выходит из ванной при полном параде, чем вызывает одобрительный гул у присутствующих в номере. На нем лаковые кожаные туфли, белая рубашка и смокинг с бабочкой, под которым скрывается обвитая вокруг торса связывающая лента. Все красивое, дорогое, хрустящее от новизны и ужасно неудобное на теле после свободного геройского комбинезона. Он слышит, как перешёптываются у него за спиной близняшки: - А он ничего, оказывается! Я же тебе говорила! - Т-с-с, тихо, он настоящий красавчик! Я первая это заметила! Мера критически осматривает Шоту и выносит вердикт: - Отлично, дорого-богато, респектабельно. Айзава подкатывает глаза: - Полагаю, ты меня пригласил не для того, чтобы помыть и нарядить. Что делать нужно? - Твоя задача – прикрыть одного молодого, но очень перспективного героя, который войдет в контакт со злодеем, курирующим трафик кокаина в Японию. Герой очень нежно и аккуратно разузнает информацию, а ты... - Мера шарит глазами по комнате и спрашивает, - где наш герой, кстати? Я же просил, что бы все было готово! Близняшки наперебой отвечают: - Он спит. Задремал на диване. Но мы сейчас. Мы быстро. За пять минут все будет! Мера сердится и ворчит о срыве операции, Айзава тоже подумывает сказать что-нибудь язвительное в сторону профессионализма Комитета, как вдруг слышит за спиной такое знакомое: - Доброй ночи, сенсей! Тебе идет смокинг. Шота не перепутает этот голос ни с кем и никогда. Он оборачивается, еще надеясь, что у него случилась внезапная слуховая галлюцинация, но – нет! Позади стоит Шинсо, лохматый и заспанный Шинсо. На нем сиреневые пижамные штаны и большая мятая футболка с принтом EraserHead на груди. Футболка подозрительно похожа на ту, которая пропала у Айзавы полгода назад, но он разберется с этим позже. Сейчас важно, почему Хитоши здесь! Шоту разрывает от догадок и возмущения, он переводит взгляд с Шинсо на Меру и обратно, пока не чувствует, что у него мелькает в глазах от частых поворотов. - Кто-нибудь пояснит, что здесь делает мой ученик? Я не давал разрешения… - Это и есть тот герой, которого ты будешь прикрывать, - Мера говорит так спокойно, будто не он вытащил Хитоши среди ночи из постели в обход Айзавиного мнения. - Да-да, сенсей, за мной нужно присмотреть, - поддакивает Хитоши, хотя его никто не спрашивает. Глава Комитета машет в сторону Шинсо рукой и командует девчонкам-ящерицам: - Так, быстро его переодеть и начинаем. Девушки уволакивают Хитоши в ванную комнату, неся охапки вещей и чемоданчиков под подмышками. Шота остается стоять посреди номера, чувствуя себя одураченным. Видимо, его лицо выражает гнев и крайнее неодобрение, раз Мера подходит ближе и начинает говорить таким умиротворяющим, но усталым тоном, каким доктора обращаются к опасным душевнобольным пациентам: - Слушай, Ластик, хотелось бы потратить время на объяснение деталей миссии, а не на глупые разборки. Шинсо готовился два месяца. Ты же сам подписал его пропуск на курсы по коммуникативным навыкам? Так вот, это была подготовка. Сегодня мы позвали тебя потому, что произошла глупая накладка. Герой, который должен был прикрывать Шинсо, он… э-эм… в общем, он вышел из строя. Дело под личным контролем министра, у Шинсо есть лицензия и мы вообще не должны были тебя о чем-либо информировать. Пока Мера говорит, Шота переживает несколько стадий негодования. Сначала его бесит то, что Комитет скрыл подготовку к миссии под видом безобидных курсов, потом бесит то, что ему вообще не собирались ни о чем сообщать, а в конце негодование достигает апогея, и он уже бесит сам себя, потому что – да! – чертов Мера прав! Шинсо уже готовый про-герой, а он - всего лишь его классный руководитель, временный наставник, чьи функции закончатся через два месяца, сразу после выпускного. Пора признать, что в нем сейчас говорит ни что иное, как чувство собственности. Пока Хитоши находился рядом с ним в безопасности общежитий, пока Шота думал, что может контролировать его перемещения, расписания тренировок, нагрузку, приёмы пищи и частоту вдохов минуту, это чувство удавалось успешно подавлять. Но сейчас, когда ему прямо в лицо ткнули его грядущую малозначимость в жизни Шинсо, оно резануло каленым ножом по сердцу. Айзава сжимает челюсти, медленно выдыхает сквозь зубы и загоняет нежданно вылезшую эмоцию туда, где ей место – в самый темный и мрачный угол своей души. Мера трет виски и продолжает сонным голосом: - Ластик, в конце концов, Шинсо совершеннолетний и может сам… - Да, сенсей, я совершеннолетний, - Хитоши откуда-то сзади снова встряет в разговор. Айзава поворачивается только для того, чтобы сделать ему выговор, - он пока его учитель и вправе делать студенту замечания! - но так и остается стоять с открытым ртом, потому что, блядь! К такому Шинсо жизнь его не готовила! Шинсо одет… нет, скорее он раздет, чем одет! Эту эфемерную сетку на теле нельзя назвать одеждой. Сквозь нее видно все: рельефные мускулы, изгибы, тонкую талию. Проклятущее чувство собственности, которое Айзава только-только угомонил, снова вылазит на свет и тянет к его горлу свои черные липкие лапки. Сквозь сетку совершенно бесстыдно просвечивают соски – но кто разрешил выставлять напоказ его Хитоши? Какая блядская миссия требует такой развратной одежды? Черные атласные брюки сидят как влитые и не оставляют место для фантазии. На руках тонкие кожаные перчатки с открытыми пальцами. Шею плотно охватывает кожаный ремешок, украшенный впереди небольшим серебряным колечком. Шота даже не знает название этого аксессуара. Все, что приходит в голову, вставить в это серебряное колечко свой палец, дернуть, чтобы притянуть ближе и… нет! Нет! Это не то, о чем он должен думать за три минуты до начала работы! Волосы Шинсо красиво уложены и покрыты блестящим гелем, фарфоровая кожа светится изнутри перламутром. Если присмотреться, то можно заметить, что глаза Хитоши аккуратно подведены дымчато-сиреневыми тенями. Такая маленькая деталь, но она подчеркивает весь образ и делает взгляд драматичным и глубоким. Одно движение глаз с поволокой, один взгляд, и Шота тонет в пучине своих утаенных желаний. Если Шинсо удивил его первым своим появлением, то вторым напрочь лишил способности говорить и здраво мыслить. Все, что он может из себя выдавить – это удивленный вздох. Шота вынужден глотать слюну, иначе она просто польется прямо на смокинг. И он не один такой. Все сотрудники Комитета бросили дела и столпились за спиной, чтобы поглазеть на Хитоши. Он слышит их восхищенный шепот и оханье. Даже вечно равнодушный Мера скрипит внезапно пересохшим голосом: - Вот это да… Я представлял, что будет хорошо, но чтобы так… - он откашливается и хлопает Шоту по спине, - так, времени нет, вы должны идти. Шинсо расскажет подробности по дороге. Толпа в номере разом начинает шевелиться. На Айзаву со скоростью света цепляют микрофон, вставляют наушник в ухо и дружно подталкивают на выход. Шота идет, но внутренне весь сопротивляется; хочет спорить, возмущаться и орать благим матом на Меру с его Комитетом, но рот вместо членораздельных звуков испускает позорное животное мычание. Шинсо проходит вперед и покидает номер. Айзава смотрит вслед и не знает, радоваться ему или плакать. Брюки так плотно облегают бедра Хитоши, это так красиво, но ебать! теперь весь мир увидит, какая вкусная у Шинсо задница! Перед самым выходом Мера хватает его за рукав смокинга, наклоняется к уху и быстро шепчет. Это похоже на то, как инструктор дает последние наставления парашютисту-новичку перед прыжком: - Ластик! Айзава! Я все понимаю, Шинсо… он такой… охуенный. У меня тут весь Комитет потек от его обаяния за два месяца подготовки. Но, пожалуйста, миссия тяжелая, причуда у злодея опасная… Собери яйца в кулак и проследи за своим мальчиком, - он зачем-то сует ему в руку десяток мятых долларовых купюр и выталкивает в открытый космос. Хитоши уже успел добраться до конца коридора. Шота торопится за ним, потому что не может допустить, чтобы Шинсо в такой откровенной одежде расхаживал без присмотра. Догоняет и идет чуть позади. Походка Хитоши мягкая, расслабленная, он плавно покачивает бедрами, обтянутыми атласной тканью и это размеренное движение действует как гипнотический маятник. Черт! Айзава! Тебе действительно нужно собраться и узнать детали миссии! Он пытается звучать спокойно и непринужденно: - Почему ты одет, как… как… - Работник эскортного агентства? Шлюха? Ты это хотел сказать, сенсей? – пока Айзава задыхается от неожиданной дерзости Шинсо, тот продолжает, - понимаешь, к этому злодею трудно подобраться, он хитрый, подозрительный, всегда в окружении охраны. Но даже у него есть слабость: он падкий на красивых молодых парней. Так что это единственный способ войти в контакт. Или ты считаешь меня недостаточно привлекательным для торговца кайфом? Айзаве нечего сказать, он думает, что Шинсо сам выглядит как чистый наркотик. Один раз попробуешь – и ты на игле, будешь хотеть еще и еще. Но его совершенно не устраивает, что Шинсо будет «входить в контакт» с опасным и прожжённым наркодилером именно в таком ракурсе! Он пропускает последний вопрос мимо ушей, вместо этого спрашивая: - Какая причуда у злодея? - Ядовитая слизь, которую он вырабатывает кожей. Ее состав и свойства могут меняться по желанию: от наркотического эффекта до парализующего и возбуждающего. Человек становится похож на тряпичную куклу, которой можно легко управлять. Так что, чем-то похожа на мою, - Шинсо ускоряется, не ждет его, заворачивает в ответвление коридора и направляется к лифтам. - Но ты же в курсе, что я не могу ее стереть! Это мутация, - шипит Шота за его спиной. Хитоши бросает через плечо длинный томный взгляд: - Тебе и не нужно стирать. У меня на коже слой защитного средства и слизь действовать не будет… Но есть нюанс: средство экспериментальное, на практике эффективность не проверялась. Поэтому мне нужен ты… для подстраховки. Шота чуть не тормозит посреди коридора. Ни хрена себе, какие детали миссии вырисовываются! Умеет же Геройский комитет подосрать жизнь! Вытолкнуть героя на опасное ночное задание, обмазав сомнительным пробным средством! А если оно не сработает? Тогда злодей сможет сотворить с ним что угодно! Шинсо входит в лифт и он вынужден вбежать за ним следом, как верный сторожевой пес. Хитоши облокачивается на поручни, прислоняет щеку к холодной зеркальной стене и говорит, усмехаясь, хотя голос его звучит не совсем весело: - Сенсей, я думаю, что прекрасно справлюсь и сам, но… - он пожимает плечами, - Мера настоял на прикрытии. Я не собираюсь церемониться со злодеем. Быстро возьму под контроль, уведу в номер. По-другому избавиться от охраны не удастся. Там я его допрошу. Твое вмешательство нужно только в самом критическом случае, если заметишь, что со мной что-то не так. Пожалуйста, не спускай с меня глаз, раз уж ты здесь. Всем так будет спокойнее. Разве Шоту нужно просить? Он не уверен на счет своего спокойствия, но разорвёт на куски любого, кто попытается причинить вред Шинсо, себя не пожалеет, и если нужно, камня на камне от этого отеля не оставит. Хитоши будто читает его мысли и уточняет: - В любом случае, постарайся действовать незаметно. Это правда важная миссия. Если она пройдет успешно и я получу сведения, есть шанс упрятать весь кокаиновый картель за решетку. Ты сам все понимаешь! Час от часу не легче! Теперь Шинсо взывает к долгу героя! Как будто Айзава его бестолковый и неопытный ученик, а не наоборот. Шота машет руками, как подбитая птица: - Но Шинсо, ты никогда участвовал в подобных вещах! Этот твой наряд и особенности причуды злодея… все это должны делать герои с рейтингом R, как была Полночь… они для этого посещают специальные курсы. Нельзя просто так взять… Лицо Шинсо внезапно меняется, на нем появляется хитрая и загадочная улыбка. Он подходит ближе и говорит приглушенным голосом: - Так я и посещал эти курсы. По коммуникации. Они теперь так называются. Ты мне подписал пропуск. Блядь! Так вот оно что! Гребаные курсы! Лифт плавно едет вниз, а Шоте кажется что они опускаются прямо в разверзающиеся недра ада. Он слыхал об этих курсах от Полночи и не хочет даже представлять, каким способам соблазнения там обучают. Шинсо подвигается еще ближе: - Или ты сомневаешься в моих способностях к обучению, а, сенсей? Ребята из Комитета меня хвалили, – Хитоши мягко разглаживает воротник на смокинге Айзавы, касается кончиками пальцев его волос. Окутанные сиреневой дымкой веки полуприкрыты, острый изучающий взгляд медленно ползет по лицу Шоты и он чувствует себя пойманным мотыльком, пронзенным насквозь иглой и трепыхающимся в предвкушении сладкой смерти. Курсы не прошли даром. Хитоши невероятно способный. Шота за секунду превратился в талую лужу и потек, следом за всем Геройским комитетом. Лифт причаливает на подземные этажи. В отличии от светлого и воздушного холла, здесь все тонет в мягких оттенках тьмы. Стены коридоров состоят из стеклянных выпуклых ромбов, подсвеченных рядом багровых светильников. Они отражаются в черном зеркальном полу и создают впечатление пропасти под ногами. Шинсо выпускает его из своего поля притяжения, ведет мимо ряда баров, бильярдных, казино, лаунж-зон и останавливает у клуба. - Здесь мы разделимся. Иди внутрь и займи место возле сцены. Ты узнаешь нашего клиента по охранникам. Три тупые акульи морды. Я буду через минуту, - он неожиданно сжимает руку Айзавы, - сенсей, ничему не удивляйся. Он ускользает от него в глубь коридора, стройная колышущаяся фигура растворяется в темноте. Шота даже не успевает ничего сказать, только чувствует в своей ладони остатки тепла от руки Хитоши. Несмотря на поздний час, в клубе многолюдно. Здесь одни мужчины, женщин нет вообще. Мужчины постарше, разряженные в дорогие костюмы, расслабленно сидят за столами под мутно-красными абажурами, потягивают алкоголь со льдом и курят сигары. Между ними порхают совсем юные парни, обернутые прозрачными, кожаными, латексными кусками ткани, которые с трудом можно отнести к предметам одежды. Айзава в своем арендованном смокинге отлично мимикрирует под солидную и состоятельную когорту гостей. Разноцветные лучи прожекторов медленно скользят по залу. Постепенно до Шоты доходит, что находится он не просто в клубе. Это стрип-клуб. Ему сразу не нравится место проведения миссии. Очень не нравится. В принципе, подобные увеселительные заведения ему безразличны, но понимание того, что Хитоши будет находится среди толпы подогретых похотью мужчин, заставляет нервничать. Кстати, где он? Айзава обводит взглядом зал, но Шинсо нигде нет. Он обходит островки из столов и садится прямо у полукруглой сцены. Худощавый белобрысый паренек в костюме ковбоя бьется на ней в пароксизмах фальшивой страсти. Теперь понятно, для чего Мера ткнул ему в руку деньги перед выходом. Мужчины кидают к ногам парня свернутые трубочкой банкноты и Шота повторяет следом, хотя шоу не вызывает никаких чувств, кроме уважения к физической подготовке танцора. Шинсо по прежнему не видно. Айзава узнает объект миссии безошибочно. Хитоши дал краткое, но точное описание охраны. Это действительно три мерзких мужика с акульей мутацией, гигантские, жирно-мускульные, с острыми рядами зубов и без признаков интеллекта на мордах. Они кольцом окружают своего босса, развалившегося в кресле. С места Шоты отрывается хороший обзор на мужчину средних лет, темноволосого, высокого и крепкого. Его даже можно назвать красивым, если бы не смутное чувство отвращения, которое вызывает его лицо. Что-то склизкое, бездушное и жабье таится в изгибе мясистых губ, в прищуренных глазах, в заломах кожи на лбу. Вся компания выглядит очень опасно. Акулы перекусят пополам и не задумаются, только позвонки захрустят. И эта токсичная причуда главного мерзавца… А ведь Хитоши придется к нему приближаться и, как бы не хотелось об этом думать, придется соблазнять и очаровывать хищного выродка! Айзава сжимает поручни кресла вспотевшими ладонями, пытается еще раз осмотреть зал в надежде увидеть Шинсо, но его до сих пор нет. Минута давно прошла. Он бы уже вскочил и отправился разыскивать Хитоши, но останавливает лишь то, что он держит злодея с охраной в поле зрения. Внезапно в наушнике появляется барахлящий голос Меры: - Ластик, спокойно, не дергайся. Шинсо скоро появится. Ребята подключились к камерам в комплексе, мы будем наблюдать за вами. Главное… Голос прерывается и пропадает. Но Айзава и так знает, что самое главное – не спускать с Хитоши глаз ни на секунду. Все в зале внезапно начинают аплодировать. Танец на сцене закончился, измочаленный от резвых скачков ковбой собирает деньги, шлет воздушные поцелуи и удаляется со сцены верхом на игрушечной лошадке с палкой вместо туловища. «Какой бред», - думает Шота, но делает несколько вялых хлопков ладонями, чтобы не отставать от общей массы. Освещение на сцене меняется красно-фиолетовое, все заполняется искусственным дымом и с потолка на сцену падают легкие полотна сиреневой ткани. У Айзавы от этих изменений идет холодок по коже. Начинает играть музыка, тяжелая гитарная партия под щиплющие переборы китайской лютни. Каждый ее звук как по нитке вытягивает душу из тела. В клубах дыма появляется… нет… ну нет же… Айзава не хочет верить глазам. Его самообладание улетучивается в одно мгновение. Именно это Шинсо имел в виду, когда просил ничему не удивляться? Потому что по сцене медленно ступает Хитоши собственной персоной, каждым шагом заколачивая гвозди в крышку гроба Айзавы. А что ты думал, Шота? Что будет все так просто? Тебе прямым текстом сказали: миссия тяжелая. И Айзаве правда тяжело, очень тяжело. Особенно потяжелела нижняя часть тела, потому что вся кровь моментально отливает от мозга и бросается в этом направлении, заполняя пульсирующие сосуды. Сердце ухает в груди, а лоб покрывается испариной, но задание никто не отменял – ему нужно смотреть на Шинсо. Тот легко обнимает воздушное полотно, обхватывает его своими длинными, божественными ногами и начинает кружиться в танце. Хитоши всегда был такой? Или его обучили на проклятых «курсах коммуникации»? Разве это возможно за два месяца? Он пластичный, гибкий, раскрепощенный, движется так легко и непринужденно, парит над сценой, опутанный слоями ткани, как будто в нем нет ни грамма веса. Айзава присматривается внимательней, и с ужасом и восторгом угадывает в танце движения, которым он сам учил Хитоши! Подъёмы, сложные обмотки полотном вокруг тела, эффектные обрывы с высоты – все это они вместе делали, используя связывающую ленту. Мир больше не будет прежним. Айзава больше не сможет смотреть на тренировки Шинсо. Он будет всегда помнить этот танец. Хитоши медленно соскальзывает пол и Айзава думает, что представление подошло к концу, но нет. Шинсо опускается на колени и движения становится еще жарче. В нем нет пошлости и развязности, он не раздевается, но чувственные толчки бедрами и плавные прогибы тела так притягивают и заводят. Страдания великомученика Айзавы на этом не заканчиваются. Шинсо крадущимися движениями начинает ползти к нему, он выглядит подобно кошке, ловко перемещающейся по паркету. Опирается на спинку кресла руками, надвигается и зависает над бедным Шотой настолько близко, что тот чувствует горячее дыхание и шепот на своей коже: - Нравиться то, что видишь? Как думаешь, я заслуживаю небольшое вознаграждение? - взглядом он указывает на руку Айзавы с деньгами. Шота очень надеется, что Шинсо просто играет свою роль в рамках геройского задания, но это так похоже на танец лично для него. Хитоши оживляет фантазии, делает их такими реальными, почти ощутимыми. Бедра покачиваются прямо возле глаз, тонка сетка на теле задирается, обнажая полоску кожи на животе. Он хотел бы прикоснуться к этой коже губами, он уверен, что она вкусная, сахарная, мягкая, созданная для ласк и поцелуев. Кресло Айзавы сегодня отправится в утиль. Он настолько крепко вцепляется в обивку, удерживая себя на месте, что слышит треск рвущихся волокон. Он приказывает себе: стоп! Не думать! Ты на задании, Ластик! Шоте приходится извивается, ерзать и сползать, в попытках незаметно подвинуть тяжелое кресло ближе, потому что ему нужно прикрыть самый настоящий неловкий стояк в брюках, которому совсем не место на миссии. Дрожащими пальцами он запихивает мятые купюры за шелковый пояс. Шинсо криво улыбается и начинает перемещаться дальше. Смотреть, как он устраивает возле каждого мужчины у края сцены маленькое эротическое представление просто невыносимо. Наконец Хитоши добирается к финальному боссу, окруженному клацающими челюстями акул. Он приближается к нему стремительно и смело, охранники дергаются было с места, чтобы ограничить доступ к телу, но тот взмахом руки приказывает отойти. Шота никогда раньше не испытывал настолько сильных и противоречивых чувств одновременно. Это и наслаждение от плавных движений Шинсо, и страх от грозящей опасности и дикая ревность, которую пробуждают восхищенные взгляды других мужчин. Злодей в восторге от танца, но разве могло быть иначе? Хитоши – это настоящее творение искусства. Он – будоражащий коктейль из удивительной, особенной красоты и острого ума, притягательный, но недоступный, отстраненный, и даже холодный, но одновременно такой горячий и соблазнительный. Даже издалека Айзава видит, как губы наркодилера растягивает похабная маслянистая улыбка, как глаза раздевают Шинсо, как он потирает свои мерзкие ручонки в предвкушении добычи. Шота презирает его всем сердцем. Хитоши пальцем подзывает к себе злодея и шепчет ему что-то на ухо. Тот отвечает парой слов и тоже протягивает ему деньги. Шинсо улыбается, заканчивает танец и улетучивается со сцены под рукоплескания. В наушниках снова появляется барахлящий голос Меры: - Ластик, все отлично! Он на крючке у Шинсо. Подожди, когда они пойдут в номер и проследи, что с нашим героем было все в порядке, только осторожно и ненавязчиво. Потом вернешся к нам. Хитоши появляется со стороны зала, сразу направляется к кокаиновой шайке и приземляется на коленях у тщательно охраняемого босса. Он играет роль превосходно. Со стороны кажется, будто красивый парень, торгующий своим телом, развлекает сегодняшнего владельца. Рука злодея блуждает по заднице Шинсо, сжимает ее, впивается в мягкое тело под шелковой тканью брюк, язык облизывает мясистый рот. Только Айзава, привыкший наблюдать эффект от промывания мозгов, может заметить, что воля мерзкого типа подчинена. Но даже так, Хитоши, сидящий на коленях у другого мужчины причиняет его глазам столько боли и мучений, сколько не причиняло самое долгое стирание причуд. Через несколько минут они встают и уходят прочь из клуба. Акулы-телохранители ни о чем подозревают, скалятся и брызжут слюной, охраняя оболваненного босса. Шота идет следом, всю дорогу он вынужден смотреть, как рука злодея вяло обнимает Шинсо за талию. Вдвоём они входят в номер, а зубастая стража остается снаружи. В последний момент Хитоши успевает подать ему знак. Это едва различимый кивок, но он означает, что все идет по плану, и Айзаве становится немного легче. *** Мера даже не смотрит на вернувшегося Шоту, его напряженный взгляд прикован к монитору. В номере тихо, только слышно, как щелкают клавиши и переключатели на технике. На экранах – изображения с камер отеля, сам Шинсо и рожа злодея с разных ракурсов. Наркодилер пялится перед собой затуманившимся взглядом и вяло шлепает губами, отвечая на вопросы Хитоши. Айзава снимает с себя связывающую ленту и садится рядом с Мерой, замирая в неудобной напряженной позе, готовый каждую секунду сорваться с места. Но его помощь не нужна, проходит десять минут, двадцать, час, Шоте уже начинает казаться, что время ползет бесконечно долго, что миссия никогда не кончится, а Шинсо продолжает держать преступника в железных тисках причуды. Наконец Мера дает команду уходить. Хитоши заставляет злодея раздеться и лечь в кровать. Последняя часть миссии выглядит особенно отвратительно, но Айзава понимает ее смысл. Кокаиновый босс не должен ни о чем догадаться, в его памяти останутся лишь воспоминания о ночи, проведенной с красавчиком из клуба. Напоследок Шинсо растрепывает свои волосы и одежду и выкатывается из номера разбитой походкой. Охрана у входа даже не думает подозревать неладное. Напротив, тупорылые рыбы провожают Хитоши взглядом и ржут самым гнусным, похабным смехом. Зайдя за поворот, Шинсо чуть ли не бегом кидается к отправной точке миссии и только тогда Шота выдыхает и расслабляет плечи. Хитоши через пару минут влетает на порог их номера. Его глаза усталые, лоб блестит от капелек пота, но выражение лица победное. Поднимается радостный гул, отовсюду звучат поздравления с удачным завершением миссии. Мера хлопает в ладоши и спрашивает: - Ну, как ощущения от проделанной работы, герой? Шинсо отвечает с усмешкой: - Ощущения, как будто я выкупался в помойной яме. Поэтому извините, я немедленно иду в душ, - он легко кланяется и исчезает в ванной. Мера не теряется и переключается на Айзаву: - От имени всего Геройского комитета и от меня лично благодарю за воспитание подрастающего поколения, - он торжественно трясет его за руку, а потом склоняется и уже тише говорит, - Ластик, твой Шинсо – это бомба! Ты видел, как он его? Подошел, взял под контроль и дело сделано! Все чисто, красиво, комар носа не подточит. Я тебе честно скажу, это не первая попытка подобраться к злодею. До этого было три неудачи… но Шинсо - это просто нечто. Шота уже не хочет ни поздравлений, ни жутких подробностей предыдущих попыток. Хитоши всю ночь катал его на эмоциональных качелях от ужаса и трепета до возбуждения и восторга, теперь он чувствует слабость в теле и озноб, как после тяжелой болезни. Мера не унимается, его активность сегодня бьет все рекорды. Он подходит к ванной, стучит и кричит: - Слушай, Шинсо, мне нужна твоя одежда с миссии. Сразу отдам ее в лабораторию, пусть возьмут образцы ДНК. Если хочешь, потом могу подарить тебе на память. Само собой, после стирки и химчистки. Нужны тебе эти вещи? - Да! – кричит Шинсо в ответ и выкидывает из ванной охапку мятых тряпок на пол номера. - Нет! – пытается возразить Шота. Что придумал Хитоши? У него есть геройский костюм, школьная и спортивная форма, и, наверняка, куча приличной одежды в шкафу. Для каких целей ему нужны блядские прозрачные шмотки? Мера разводит руками и говорит, складывая одежду в черный зип-лок пакет: - В общем, вы тут разберитесь между собой. Если что, мой номер у тебя есть, позвонишь, напишешь. Я не могу долго здесь оставаться, нужно обработать и передать информацию. Премьер-министр ждет отчета по миссии. Этот ядовитый гад подсадил на кокс его племянника, а мы теперь тут прыгаем по ночам, кружимся, как белки в колесе, - он еще раз трясет руку Шоты, - Ластик, спасибо. Вызовете себе такси, хорошо? У меня сейчас все машины будут заняты. Айзава разочарованно кряхтит: - Вот так всегда: как только ты нужен, за тобой пригонят самую лучшую тачку. А потом как хочешь: хоть на такси, хоть пешком… Мера хлопает его по плечу: - Кстати, можете остаться здесь до утра. Номер оплачен, завтраки здесь просто великолепные. Выспитесь нормально. Шинсо я даю официальный отгул. Все, решено, вы остаетесь, а мы дружно сваливаем. Айзава не успевает опомниться, как сотрудники Геройского комитета оперативно сматывают провода, трамбуют в чемоданы шмотки, бумаги, технику и убираются из номера. Он остается один посреди большой полутемной комнаты. Ну как, один. В душе еще остается Хитоши. Голый, мокрый Хитоши. Блядь, Айзава! Не думай о этом! Но все бесполезно, перед глазами еще мелькают сцены из сегодняшнего танца. Ему срочно нужно подышать свежим воздухом! На ватных ногах он идет к окну, приоткрывает створку и делает глубокий вдох. Воскресшие рецепторы омывает сырой дождевой запах, с примесью едких бензиновых выхлопов и осевшей пыли. Становится немного легче. Вид из окна успокаивает и очищает разум. Ночные огни перемигиваются между собой, маня неизвестностью. Гроза закончилась, но облака на горизонте такие темные и тяжелые, что кажется небо вот-вот рухнет на спящий Мусутафу. Дверь ванной открывается, Шинсо выходит со вздохом облегчения. Айзава не поворачивается, и в этом есть смысл: так легче будет отчитать Хитоши за необдуманное участие в миссии. Он обязан это сделать. Строго. Серьезно. Как сенсей. Как его наставник. - Почему ты не сказал мне? Я понимаю, что это прямое поручение от комиссии, но все же… - А разве бы ты одобрил, когда узнал... хм... о характере миссии, сенсей? – Шинсо говорит медленно, оттягивая слова, Шота физически ощущает колебания его голоса в своих ушах. - Нет, конечно, - очевидный ответ Айзавы. Он бы ни за что не позволил Хитоши, своему Хитоши, отплясывать полуобнаженным перед толпой похотливых богачей. - Вот, видишь! А Геройский комитет нуждался во мне. Разве ты сам не говорил, что участь подпольного героя – это не розовые сопли? Бывают и похлеще задания. Все знают про Ястреба, что он там делал с Даби… И в конце концов, я уже совершеннолетний, вправе сам распоряжаться своей жизнью, как хочу. Я уже говорил это сегодня, а ты никак не хочешь понять. Последние слова неприятно режут уши Шоте. Вроде бы и нет ничего обидного. Только чистая правда. Шинсо уже взрослый, самостоятельный человек, полноценный герой с лицензией и правом выбора. Шаткая иллюзия контроля над его судьбой закончится вместе с выпуском из Академии. Уже сегодня Айзава не был нужен на миссии, он присутствовал лишь в качестве созерцателя качественной геройской работы. Остаётся только с горечью согласиться: - Да, Шинсо, ты совершеннолетний. К сожалению. - Нет, сенсей, к счастью совершеннолетний! Я наконец-то совершеннолетний, - в голосе чувствуется смешок, - и вообще, неужели ты так обо мне переживал? Я же справился! Ты был рядом! Все прошло чисто. Это опять правда. Шинсо был великолепен. Особенно в части эротических танцев. Стояк Шоты может это подтвердить. Но если серьезно, он видел пометки Меры в личном блокноте. Похоже, что комиссия планирует предложить Хитоши постоянную работу на правительство. Шинсо за его спиной подходит ближе, он слышит, как шлёпают босые ноги по полу. - Эти блестки везде. Стоял под душем битый час, думал, что все смыл, но по-моему их стало только больше, вот только посмотри, сенсей, все блестит. Шоту плющит от резких перепадов интонации Шинсо, но он вынужден обернуться. Раз Хитоши просит посмотреть. Хотя он сегодня уже достаточно насмотрелся на него. Он оборачивается. И тут же жалеет об этом. Шинсо приподнял руки в стороны, чтобы лучше продемонстрировать количество блесток, и он действительно весь сияет, но какого хрена, объясните ради всего святого, он одет – нет, не одет, а лишь слегка прикрыт – на бедрах узкой полоской полотенца. Где, блядь, его вещи? Где милые пижамные штаны с кошками? И с каких пор в дорогих номерах такие отвратительно маленькие полотенца? Что можно ими вытереть? Нос? Пятку? Половину задницы? Где шикарные пушистые простыни, в которые можно завернуться целиком? Где белые банные халаты? Столько вопросов и совершенно нет ответов. Минуту назад Шота был настроен на серьезный лад, планировал прочитать лекцию про ответственный жизненный выбор, про недостаток опыта у молодёжи и сказать еще что-то такое махровое и назидательное-старческое, но сейчас все его планы летят со свистом под откос. - Ну как? – спрашивает Шинсо, выводя Айзаву из гипнотического транса. - Блестяще, - хрипит в ответ Шота. Хитоши внезапно веселит ответ Айзавы. Он закидывает голову вверх и негромко хохочет: - Э-хех! Это почти похоже на похвалу за отлично выполненную миссию,- он прищуривается и уточняет с легким укором,- от тебя, сенсей, не часто услышишь такую высокую оценку. - А ты бы хотел, чтобы я хвалил тебя чаще? – Айзава бросает слова в Хитоши, но сразу же ругает себя. Эта фраза должна была выйти саркастической и едкой, но в интимном полумраке номера, перед почти голым Хитоши она звучит ой как неоднозначно. Почему он вообще об этом спросил? Хотел подколоть Шинсо? Поставить его на место? Посоревноваться в язвительности? Шинсо приближается, приподнимает бровь и отвечает уклончиво: - Возможно, сенсей, - но в глазах читается явное «да». - Э-э… А-а…- Шота блеет, он не знает, что сказать, лишь бы Хитоши не подходил к нему еще ближе, и выпаливает первое, что приходит в голову, - а где твоя одежда? Вопрос не лучше, чем предыдущий, далеко не лучше, но хотя бы логичнее. Только он не выполняет свою задачу и не сбивает Шинсо с курса. Он пристыковывается к Шоте вплотную. - Не знаю, не могу найти, видимо, ее загребли ребята из комиссии, когда собирались. В ванной только твой костюм в углу, даже толковых полотенец нет. Только эта тряпка, - Хитоши указывает глазами на свою жалкую набедренную повязку и Айзава зачем-то следует за ним взглядом. Но зачем? Чтобы заметить под тонкой тканью полотенца выпирающий член Шинсо? Лоб Шоты покрывается испариной и он использует всю силу воли, чтобы заставить себя поднять глаза и дышать равномерно. Почему снова так тяжко жить рядом с Шинсо? Айзава думал, страдания на эту ночь окончены. Хитоши продолжает: - Но и на том спасибо, иначе бы пришлось ходить в чем мать родила, - его голос совершенно невинный, но глаза горящие и жадные. Айзава захлебывается от образов совершенно голого Хитоши, мимо воли возникающих перед глазами. Воздух, надышанный возле открытого окна, заканчивается. Гипоксия мозга налицо. Шинсо еще секунду облизывает взглядом и спокойно отходит, оставляя его в замешательстве. Айзава сотый раз за ночь думает, что не готов к такому Хитоши. Что он с ним сейчас делал? Испытывал на прочность? Проводил эксперимент? Оттачивал навыки, приобретенные на блядских занятиях от геройской комиссии? Пусть Шинсо с этим не шутит. Айзава ведь и сорваться может. Он сейчас в полушаге от того, чтоб сбить Хитоши с ног, схватить его за горло мертвой хваткой и заткнуть наглый рот поцелуем. Шинсо уже ничего не говорит, внезапно он занят просмотром сообщений в мобильном. Но Шоте уже и не нужно ничего слушать. Его и так накрывает волной возбуждения, когда он видит, как Хитоши расслабленно прохаживается по ковру, демонстрируя свои чудесные, длинные, совершеннолетние ноги. Полотенце на бедрах настолько ничтожно мало, что Шинсо приходится придерживать его рукой. Айзава проклинает того человека, который по ошибке утащил одежду Хитоши, а также проклинает себя, за то, что не может отвести взгляд от завораживающего зрелища. Казалось бы, миссия закончена. Никого не нужно прикрывать. Ничью причуду стирать не нужно. Угомонись и иди спать, а не стой посреди комнаты как каменный истукан с острова Пасхи. Хитоши словно читает его мысли, отрывается от телефона и спрашивает как ни чем не бывало: - Сенсей, ты спать сегодня собираешься? Уже три часа ночи. Лично я ложусь.- Шинсо делает последний круг почета перед Шотой, округлые ягодицы колышутся под влажной тканью полотенца и наконец исчезают из поля зрения. Айзава теперь только слышит тягучий, ленивый хитошин голос. - Кстати, сенсей, даже не вздумай ложиться на диван со своей ногой. Я пробовал на таком спать, ощущения самые отвратительные. На нем и мертвый пробудится от вечного сна. Кровать одна, но мы легко вдвоем поместимся. Кинг сайз, хе-хе! – Хитоши посмеивается, но Айзаве совсем не весело. Он только сейчас осознал еще одну проблему сегодняшней ночи. - Как одна кровать? – спрашивает он удивленно. Шинсо сонно отвечает: - Одна, сенсей. Разве ты не заметил? Ну, это от усталости… Ложись уже. Кровать огромная, здесь весь наш класс влезет. Ты где спать будешь: справа, слева, сверху, снизу? - Снизу? Чего? – Шота давно не чувствовал себя таким тупым. Он вообще перестает понимать, что спрашивает, что подразумевает и что хочет от него Хитоши. - А, ничего… Понятно… Это просто игра слов, сенсей, игра слов… - и дальше Айзава слышит только мерное сопение. Шинсо спит. Телефон покоится на его груди. Видимо, Хитоши отключился после напряженного использования причуды. А Айзава стоит посреди комнаты и не знает, что дальше делать. Он чувствует себя полным кретином. Идиотом. Куда ему ложиться спать? Диван у телевизора действительно выглядит неудобным. Он разделяется на пухлые секции, в которые, если лечь, то и дело будет проваливаться то нога, то рука, то поясница. Шота недовольно ворчит: функционализм не в моде, везде дорогая и совершенно непригодная для отдыха мебель. Черт побери, почему он сегодня без спального мешка? Проблема бы была решена! Он обводит глазами комнату. Лохматый ковер посреди номера выглядит мягким, но… иметь номер за сто тысяч иен и при этом корячиться всю ночь на полу – это же глупо. Да и ноющая нога спасибо не скажет. Это в молодости он мог переночевать в холодном и сыром переулке, прикрываясь куском картона, а утром как ни в чем не бывало отправиться в патруль. Теперь Шоте приходится считаться с потребностями своего организма. Если он провернет этот номер сейчас, то на завтра не сможет разогнуть ногу в колене. Шота осторожно смотрит в сторону кровати. Шинсо прав. Она огромная. Между ними будет метра три, как минимум. Не тормози, Айзава! Глубокая ночь, Хитоши спит без задних ног и тебе пора. Ложись и выспись как следует. Он подталкивает себя уговорами, но тело противится. Делает осторожный пружинистый шаг и снова застывает в нерешительности. Он боится этой чертовой кровати! Не потому, что у него какая-то странная фобия больших кроватей. Нет. Просто там – Шинсо. Практически голый Шинсо, с его бесконечными ногами. Рывок за рывком непосильный путь пройден. Шота несколько раз продавливает матрац руками. Мягко, но при этом упруго. Должно быть очень удобно. Еще раз мерит глазами расстояние до Хитоши, стараясь сильно не задерживать на нем взгляд. Далеко. Действительно далеко. Он отвернется, будет спать на самом краю, не дернется, не шевельнется, начнет дышать через раз и остаток ночи пройдет благополучно. Когда решение о месте сна наконец было принято, на голову Шоты сваливается следующая гигантская проблема. В чем лечь спать? Переодеться в мокрый, грязный и потный геройский комбинезон, валяющийся в углу ванной комнаты? Глупо. Или остаться в выданном для миссии смокинге? По крайней мере, он чистый. Но как только Шота представляет, что ему придется промаяться остаток ночи, заточенным в строгий дублированный пиджак и брюки с тугим поясом, то все желание спать одетым пропадает. Нет уж, в таком виде он будет лежать разве что в гробу на собственных похоронах. Шота прерывисто выдыхает и раздевается. Иного выхода нет, придется спать только в белье. В трех метрах от Хитоши. Он складывает вещи на пуфик у изголовья кровати и медленно опускается на матрац. Трогать большое покрывало опасно, на нем спит Шинсо и есть шанс его разбудить, поэтому приходится довольствоваться тонким дополнительным пледом. Он кутается наподобие египетской мумии, туго подтыкая под себя концы ткани. Текстильный кокон дает легкую иллюзию безопасности. Шота закрывает глаза, но все попусту, он видит перед собой только образы Хитоши. Спать неудобно. Спать невозможно. Подушка кажется душной и горячей. Айзава уже в тысячный раз жалеет, что не пошел по-тихому передрочить в ванной. Внезапно он слышит, как за его спиной шевелится и делает громкий вздох Шинсо. Вздох, больше похожий на стон. Он нервного напряжения Шота подскакивает, как подорванный. Оборачивается. О господи, сегодня точно последний день его жизни! Потому что он не сможет этого вынести. Хитоши повернулся во сне, полотенце все-таки с него свалилось – а как же иначе! – и теперь он видит полностью оголенного Шинсо. Он такой красивый и притягательный. Кто-нибудь, позвоните в службу спасения, пусть Айзаву срочно эвакуируют из этой камеры сексуальных пыток. Он размышляет, насколько это невинное развлечение, вот так пялиться спящего Хитоши, следить за спокойно вздымающейся грудью, скользить по бледным бедрам, очерчивать взглядом контуры члена. Глаза ведь на то и даны, чтобы смотреть, правда? У изголовья кровати стоит светильник из толстого стекла, внутри которого медленно переливаются, но полностью не смешиваются восковые жидкости синего, лилового и лунного оттенков. Причудливые блики от лампы играют на голой коже Шинсо, еще влажной после душа и покрытой остатками сияющих блесток. Сейчас он кажется каким-то мистическим, неземным существом, посланным на землю, чтобы изводить душу и тело Айзавы запретными желаниями. Шота весь сжимается в комок, отворачивается, укладывается, закусывает край подушки, как припадочный, и начинает про себя повторять таблицу умножения. Таких жестких методов для засыпания он не применял уже со времен студенчества. *** Айзаве снятся кошмары. Он снова находится в клубе, только теперь там гораздо больше мужчин. Плотным кольцом все сгрудились возле сцены, на которой стоит Хитоши, тянут к нему свои грязные конечности. Шота расчищает себе путь, протискивается сквозь толпу, расталкивает и без жалости давит хрустящие тела, пока не добирается к Шинсо. Он обнимает Хитоши, шепчет, что теперь все будет в порядке. Невнятная животная масса из вожделеющих мужчин отходит на второй план, остается где-то внизу. Он с Шинсо парит в невесомости и блаженстве, прикасается губами к коже на шее, сразу за мочкой уха, в том самом месте, где она переходит в линию роста волос. И просыпается… Сон закончился, глаза открыты, но Шинсо в его руках не растворился вместе с остатками сновидения. Он перекинул левую ногу через Айзаву и прижимается ближе, оплетает цепкими руками, такой близкий и волнующий. Но хуже всего, что они оба полностью возбуждены! Шота чувствует, как Шинсо тычется в него горячим скользким членом, всхлипывает и бормочет и постанывает. Его собственный член напрягся и протекает сквозь белье. Как же так? Как огромная кровать стала настолько мала, что они очутились в объятьях друг друга? Что же делать? Разве у Айзавы есть хоть ничтожный шанс выбраться из сладкого плена? Это же совершенно пропащее занятие! Mission impossible. Но Шота - упёртый человек - все же пытается. И ему нужно торопиться: судя по рвению Хитоши, он собирается кончить прямо на живот своего сенсея в ближайшие несколько минут. Шота легко обхватывает колено, чтобы снять ногу с себя, он собирается выкрутиться, выбраться, скользнуть на пол, подобрать вещи и бежать из этого отеля, куда глаза глядят. Он отодвигает бедро на сантиметр, ещё на сантиметр, потом на пять, вроде всё идёт неплохо и на горизонте забрезжили шансы для побега, но тут Шинсо резко вздыхает и широко открывает глаза. Провал миссии. Шота замирает, ожидая неизбежной реакции. Сейчас Хитоши должен смутиться, резко вскочить и наконец отодвинуться от него, начать извиняться, оправдываться. И Шота с радостью подыграет ему. Скажет, что так бывает. Что сегодня тяжёлый день, что у Шинсо накопилось напряжение, организм требовал разрядки.. Вот и произошло, то что произошло. Может, от неожиданности Хитоши даже не заметит айзавин крепкий стояк? Но секунды убегают, а Шинсо и не думает смущаться или вскакивать в ужасе. Наоборот, он продолжает медленно, но верно толкаться членом ему в живот. На его лице расплывается бесстыдная ухмылка: - Не спится, сенсей? Внутри все замирает от небывалой наглости Шинсо. Шота не ждал такого поворота событий! Что он должен сказать в ответ? Конечно, ему не до сна! Кто же уснет, если его используют как орудие для дрочки? Айзаве хочется крикнуть: прекрати, одумайся! Но сил у него осталось только на то, чтоб открыть рот и издать какой-то постыдный хрипящий звук. Пока Айзава зависает в водовороте своих мыслей, Хитоши просовывает руку в тесное пространство между их телами, ловко скользит под резинку белья и обхватывает айзавин протекающий член. Все происходит так быстро, что Шота даже не успевает подавить свой стон. Нужно что-то сказать! Он не может лежать, как бревно! - Мы... мы не можем... Хитоши... - хрипло шепчет Айзава, хотя его член говорит обратное. Шинсо прижимается ближе и мурлычет прямо на ухо Шоте, зажимая мочку между горячих губ: - Разве, сенсей? Хитоши действует как настоящий иллюзионист: за секунду спускает с Айзавы белье, опрокидывает его на спину и садится верхом. Член Шоты вырывается наружу, вверх, воздух прохладными иглами пронзает горячую плоть. Он предельно напряжен, прямо до боли. Возбуждение не отпускало его всю ночь, а теперь достигло своей законной вершины. Напротив - такой же возбуждённый истекающий член Хитоши. Шинсо кладет свои руки поверх Айзавиных и начинает ласкать ими свое тело. Повинуясь движениям, он касается его плеч, скользит по груди, талии, спускается ниже и оглаживает бедра. О, да! Предположения оказались верны: кожа удивительно нежная, гладкая, бархатная. Ее хочется ощущать всеми доступными способами: гладить, целовать, облизывать, кусать, впиваться до синяков. Шинсо склоняется и он снова слышит горячий шепот в своем ухе: - А теперь повтори, что мы не можем, ну же, сенсей! А-ах, мы уже это делаем... Тоши заставляет Айзаву обхватить оба их члена, мучительно медленно отталкивает бедра назад, замирает на мгновение, потом быстро и отчаянно врезается в тесное пространство из их сплетённых рук. Ещё несколько рывков и он кончит, но Шоту совсем не устраивает такое положение вещей. Рубикон перейдён. Все уже зашло так далеко, так почему бы не зайти ещё дальше? Раз сегодня ночь низложения Айзавы - как сенсея и личного наставника Хитоши - то он сложит свои полномочия с достоинством. Шинсо изводил его своим видом, и теперь Шота воздаст ему за все грехи. Айзава наконец выходит из мертвой точки, освобождает руки, кладет их на ягодицы Хитоши и останавливает движения. Секунду он видит панику в глазах Шинсо, его губы умоляют: "Нет, нет!" Наверное, он подумал, что Айзава собирается встать и уйти? Глупый Хитоши! Разве можно от него сбежать? На руках Айзавы ещё есть остатки предэякулята. Он скользит пальцем вокруг дырочки Хитоши. Всего одно лёгкое движение, он не входит внутрь, не задерживается, просто даёт намек на будущую ласку. И Шинсо этого достаточно, чтоб сломаться. Он валиться со стоном на грудь Айзаву, его тело потрясающее: тяжёлое, горячее, вибрирующее от частого дыхания. Шота пользуется моментом и переворачивает Хитоши на спину. И вот они поменялись ролями: теперь Айзава нависает над ним, сжирая глазами, но пока не прикасаясь. Он вдыхает аромат его тела, выбирает, с какого лакомого кусочка начать. Ноги! Ноги Хитоши! Именно они больше всего мучали и привлекали. Он начинает со щиколотки и прокладывает дорожку из поцелуев к внутренней части бедра, подбирается близко к мошонке и останавливается. И так он повторяет бесчисленное число раз. Хитоши вкусный, пьянящий, отзывчивый, требовательный. Он охотно принимает подношения из поцелуев, желая большего и большего. Его волосы растрепались по подушкам, глаза закатились, а губы пересохли от частых вздохов. Айзава сантиметр за сантиметром изучает каждую ногу Шинсо. На очереди поцелуи в живот. Он чувствует жар от члена Шинсо, видит как тот испускает нити предэякулята, но пока старательно обходит его. Дальше он выцеловывает шею, плечи грудь, пока губы не находят сосок, твердый и коричневый, как вишневая косточка. Шинсо резко выдыхает: «Да, сенсей!», и его пальцы судорожно сжимают простыни. Айзава легко усмехается про себя: это будет одно из слабых мест Хитоши. Он целует жадные губы. Теперь Хитоши не до провокаций и не до двусмысленных намеков, он с радостью следует за языком Шоты, пока у него не прерывается дыхание. Айзава отстраняется, толкает свои пальцы в рот Хитоши и тот послушно их облизывает. Айзава переходит к главному блюду: начитает медленно обводить подрагивающую дырочку Хитоши. И если Шинсо до этого хоть как-то сдерживался, то теперь он превратился в сплошной горячий комок возбуждения. Сквозь стоны Айзава слышит как он умоляет - да, сенсей! быстрее! ещё, сенсей! - но Хитоши даже не знает, о чем просит. То ли он хочет, чтобы это продолжалось бесконечно долго, то ли желает скорее рухнуть за край наслаждения. Слово сенсей, перемешанное со всхлипами звучит для Айзавы неправильно, это что-то на грани запретности и незаконности, но при этом так опьяняет. Он закидывает ноги Шинсо себе на плечи, складывает его чуть ли не пополам и любуется видом. Пальцы входят внутрь так легко, даже слишком легко. Так что у Шоты даже закрадываются подозрения: неужели Хитоши подготовился заранее? Но сейчас ему не до размышлений, он собирается погружать в него пальцы до тех пор, пока у Шинсо звёзды из глаз не посыплются. Айзава впитывает в себя все малейшие звуки, которые он способен извлечь из Хитоши. Сейчас не существует никого, кроме них двоих. Все кошмарные сновидения, в которых к его Шинсо прикасались руки других мужчин, рассыпались в прах во мраке ночи. Наконец, когда Шинсо уже в тысячный раз простонал охрипшим горлом "Сенсей, пожалуйста!", Шота уступает его просьбам. От тесного жара приходится прикусить губу и зажмурить глаза - так это хорошо. Трахать Шинсо - особое острое удовольствие. Это как нырнуть в темный омут, с размаху разбив водную поверхность. Все тело горит и покалывает. Больно, вкусно и удивительно кайфово. Шота уже не может сдержаться, врезается в него быстрее и быстрее, пока не чувствует, как Шинсо сжимает в объятьях, напрягается, изгибается навстречу, коротко и почти беззвучно охает, изливаясь горячими струями между их телами. Хитоши кончает, а ведь Шота даже не успел притронуться к его члену! Ничего не остаётся, как кончить следом за ним. Браво, Шота! Миссия «трахать Хитоши мучительно медленно и долго» провалена. Скоро Айзава привыкнет, что все, что связано с Шинсо, редко будет идти по плану. И Шота сам в этом виноват, сам только что допустил слабость! Ещё вчера на уроке он диктовал ему лекцию о важности самоконтроля и моральном облике про героя, а сегодня похоронил весь свой учительский авторитет между его бедер. Айзава скатывается на прохладное покрывало. Они оба мокрые, задыхающийся от гиперчувствительности, перемазанные спермой и совершенно обессиленные. Правильно бы было принять душ, сменить покрывало, а ещё правильнее серьезно поговорить о том, что сейчас произошло, но у него вместо мозгов - жидкая каша, приправленная эндорфинами. Он кладет руку на скользкий содрогающийся живот Шинсо, бормочет что-то несвязное и проваливается в сон. *** Шота просыпается от холода. Чувствует, как струя холодного воздуха настойчиво бьется ему в шею. К запаху дождевой сырости примешивается едва уловимый кофейный аромат. Айзава разлепляет глаза и видит приоткрытую створку окна. Это он сам забыл закрыть его вчера и теперь вынужден мерзнуть. Шота потягивается и вздрагивает, пытаясь прогнать сквозняк с голой кожи. Странно, он чувствует себя немного помятым и поломанным, но при этом удивительно отдохнувшим и умиротворенным. Как после хорошего тра… Точно! Хитоши! Он же переспал с Хитоши буквально пару часов назад! Но где он? Шота точно помнит, как засыпая, держал на нем руку, но теперь с другой стороны кровати только гора смятых испорченных простыней. Айзава настораживает уши и слышит тихие, но отчетливые всхлипы, разносящиеся по номеру. Хитоши плачет? Но почему? Айзава никогда не видел, чтобы Хитоши плакал, даже в самые трудные и отчаянные времена. Что же случилось? И тут его сознание пронзает ужасная мысль: что, если Шинсо вчера находился под действием возбуждающей причуды наркодилера? Если все экспериментальные средства не помогли и он действовал против своей воли? А Айзава, безмозглый сукин сын, раскис, поплыл, не смог удержать свой член в узде и трахал Хитоши так, будто это последний день в его жизни. Холод леденящей рукой берет его за сердце, и это не просто сквозняк из окна, это настоящий мерзкий ужас. Шота резко и решительно садится, готовый смиренно понести наказание. Шинсо сидит в кресле напротив кровати, возле него красиво сервированный столик с бесконечным числом закусок, сладостей, фруктов, горой чашек, чайников и прочей фарфоровой утвари. Хитошины плечи содрогаются, глаза блестят, но он не плачет. Он смеется! Он ржет. Захлебывается от беззвучного смеха, пялясь на экран мобильника. Блядь! Какой же ты идиот, Шота! Айзава медленно и шумно выдыхает, пытаясь прийти в чувства после шока, до которого довел себя сам. Хитоши поднимает глаза и говорит, все еще посмеиваясь: - Доброе утречко, сенсей! Я тебя разбудил? - Ага… доброе… утречко… - мычит в ответ Шота, - а ты чего… Шинсо встаёт из кресла и подходит, кусая на ходу пухлый круассан и тыча ему в лицо телефон. На нем одеты милые пижамные штаны с кошками. Вчерашняя потеря. - Ты посмотри, что мне Денки скинул! Я думал от смеха лопну! Только глянь! Шота пытается вникнуть в суть дурацкого видео. На экране горластый желтый попугай раскручивает в беговом колесике хомяка, бестолково суетится и орет. Хитоши не унимается: - Смотри, это же вылитый Мик! Видишь, что он с ним вытворяет! Айзава слабо кивает. Шинсо продолжает говорить, он необыкновенно бодрый: - Сенсей, ты не выспался, да? Я старался не будить тебя, но все равно нужно вставать, через два часа чек-аут. Мера не соврал, завтрак здесь и правда отменный. Ты будешь кофе? Шота не в силах решить, будет ли он пить кофе, голова идет кругом. Он бессмысленно спрашивает: - Ты нашел свои штаны? - Да, были под твоим геройским костюмом. Наверное, я вчера не заметил, - беспечно отвечает Шинсо, жуя круассан. - А футболка? - Ага, она тоже там. Валяется. Шота упирается локтями в колени и охватывает руками голову. Фух! Можно успокоиться. Все хорошо. Шинсо весел, полон энергии, не в слезах и с хорошим аппетитом. Он ни в чем не обвиняет Айзаву и выглядит вполне довольным. Все так легко и просто, можно даже подумать, что между ними ничего не произошло. Шота было спохватывается: может, ночь с Шинсо – это просто сон? Но его тело говорит об обратном, а дорожка из синеватых засосов шее Хитоши просто вопит об этом. Айзава последний раз выдыхает, приводя сердечный ритм в порядок. Но Шинсо истолковывает это протяжный вздох по-своему. Он опускается перед ним на колени и пробиваясь взглядом сквозь путаницу черных волос, тихо спрашивает: - Эй, сенсей, ты чего? Ты жалеешь, да? Я тебе совсем не нравлюсь?.. Я просто думал… Голос его становится тише, неувереннее и под конец совсем угасает. Айзава поднимает глаза и замечает, что засосов на коже и Шинсо еще больше, чем он думал. Никакая школьная рубашка их не скроет. Шота на минуту представляет, как завтра Хитоши будет врать и выкручиваться перед любопытными одноклассниками. Первый урок как раз его. Так что он в полной мере насладится этим маленьким скандальным представлением. Он проводит пальцем по губам Шинсо. Взгляд сиреневых глаз полон надежды и отчаянья, совсем как у Хитоши-первокурсника, который спрашивает, может ли он прийти на следующую тренировку с Айзавой-сенсеем. Шота переспрашивает: - Сколько, ты сказал, до выселения из номера? Шинсо сглатывает волнение и шепчет: -Два часа… и пятнадцать минут, сенсей. Айзава решительно притягивает его к себе на колени: - Тогда не будем терять времени…