The whole picture

Ночь. Храм погружен в тишину. Оби-Ван устало повернулся в постели. День был тяжелым и долгим, и всё тело Оби-Вана хотело покоя, но он не мог уснуть. Ночь – это время, когда ты остаешься один на один с собой, своими мыслями. Когда вокруг нет других людей, ради которых надо держать марку, ради которых надо улыбаться. Мастер снова не в Храме. Скорее всего, он вновь на Нижних уровнях, в каком-нибудь баре или притоне. Который это уже раз за неделю? Третий, кажется? Или четвертый? Оби-Ван не знает. Он знает только то, что мастер редко остается в конце таких походов один. Ну его. Оби-Ван заставил себя переключиться с этих мыслей. Но стоило ему оставить эту тему, как в голову поползли другие, не менее неприятные. Оби-Ван вновь поймал себя на том, что не хочет завтра просыпаться. Зачем? Чтобы вновь изображать того, кем он не является? Он не хочет. Не хочет мучиться от усталости, а потом слушать выговоры. Не хочет работать изо всех сил в надежде на малейшую похвалу. Не хочет слышать в очередной раз, насколько он не сдержан и близок к Тёмной стороне. Оби-Ван не хочет вновь осознавать то, что он не нужен мастеру, что его ему навязали, что если бы ситуация сложилась бы иначе, то он прозябал бы в Агрокорпусе. Из глаз брызнули слезы. Он так чертовски устал от всего этого... Он всегда старается угодить мастеру, всегда старается сделать для него хоть что-то, но этого всегда мало... Почему он настолько никчемен, что не может сделать больше?! Слезы отнимают у Оби-Вана последние силы, и вскоре он засыпает, разбитый истерикой, в надежде, что всё изменится, и завтра мастер точно останется доволен(хотя в душе он понимает, что это не так).

***

- Квай-Гон был бы лучшим учителем, чем ты! – Бросает ему в лицо Энакин. В который уже раз. В этот раз вспышка гнева ученика произошла в холле Храма. На Кеноби обращены взгляды: сочувствующие, раздраженные, злорадствующие… Оби-Ван устал. Смертельно устал. С его ученичества, казалось, ничего не изменилось. Как и прежде, он держит маску, отдает всего себя, старается на пределе возможностей… и ничего. Оби-Ван всегда уважал своего ученика. Всегда помнил о том, через что тот прошел и старался сделать всё, чтобы не травмировать лишний раз, не навредить и всячески помочь. Но в последнее время в голове Оби-Вана начал назревать вопрос: а сколько раз Энакин делал хоть что-то для него? И что тот по-настоящему знает о том, каким учителем был Квай-Гон? Оби-Ван отдавал Энакину всё – своё здоровье, свой сон, свой покой, свои знания. Но если раньше Энакин умел это ценить, то теперь он настолько привык к этому, что забыл о том, что за внешней непоколебимостью Оби-Вана всё ещё есть живой человек. Живой. Который тоже умеет уставать и которому тоже нужна поддержка. В груди Кеноби что-то сжалось, не давая дышать. Он провел без сна несколько дней и ночей, сначала разыскивая Энакина – тот опять сбежал на гонки, на Нижние уровни, забыв обо всем – а после оправдывая ученика перед Советом и затаскивая Скайуокера в лазарет на осмотр. И теперь Оби-Ван устал. Безумно устал. Что-то закололо в районе сердца, закружилась голова, подкосились колени... как будто издалека донесся, полный ужаса, крик ученика… Оби-Ван всю жизнь делал всё для других, не прося ничего взамен. Настало время и другим сделать что-то для него.