На пороге Рагнарёка

«К мельнице их

подвели обеих,

жернов вращать

велели тяжелый;

не дал им Фроди

ни на миг передышки,

пока они песню

ему не запели»*

Хель возвышалась над валькирией ледяной статуей. В её холодном взгляде читалось недовольство. «Да у них это семейное – подкрадываться со спины!», – возмутилась про себя Лив, все еще пребывая в легком ступоре. – Встань, валькирия! Не престало воительнице ползать. Лив немедля поднялась на ноги, попутно краем глаза заглянув под жернов. Но она ничего не увидела. «Неужели я с ума схожу? Я точно видела … » В присутствии Хель её точно ничего не угрожало… кроме самой Хель. Отряхнув одежду, валькирия выпрямилась, со страхом в глазах взглянула на дочь Локи, и, словно провинившийся котенок, попыталась оправдаться: – Я …, – слова встали комом в горле. Та посмотрела на Лив, и выражение лица правительницы Хельхейма потеплело. Она прихрамывающей походкой прошла вглубь комнаты, осматривая свои владения. – Это Гро́тти. Та самая мельница. – как ни в чем не бывало продолжила повелительница, – Мне стоило больших усилий достать её. Она была надежно спрятана, но тебе моя защита не стала помехой. – Клянусь тебе, великая Хель, я случайно нашла её. – Знаю, – оборвала она валькирию – нашла и решила остаться здесь. Ищешь знаний – я могу рассказать тебе полную историю этой мельницы. В ответ Лив кивнула, глядя в огненно-желтые глаза Хель. – По меркам Мидгарда много сотен лет назад жили сестры-великанши: невероятно сильные телом, как и все ётуны. Взял их в рабство конунг Фро́ди – воинственный и до отвращения жадный человек, и заставил работать на мельнице. – Хель, рассказывая, ходила кругами вокруг Лив. Задумавшись на пару минут, она продолжила: – Гротти намалывает все, что захочет её владелец. Фенья и Менья перемалывали землю в золото, трудясь днями и ночами. Им не положен был отдых. Все, что позволялось это, работая, петь песню. Из мельницы донесся сдавленный хрип, словно под жерновом находился живой человек. «Или не показалось», – Лив внимательно слушала рассказчицу, изредка поглядывая на предмет обсуждения. – Иронично, что столь храбрый воин попал не в Вальхаллу, а ко мне, – Хель ногой отбросила костлявую руку подальше. – Так вот, второй конунг, убивший старого владельца мельницы, завладел ею и великаншами, велев тем молоть соль. Сёстры намололи так много соли, что в ней утонули все корабли конунга. И они сами. Как думаешь, Лив, что я сделала с Фроди? Лив, взглянув на костлявую кисть, отброшенную в дальний угол, всё поняла. «Лучше не переходить ей дорогу» – Я вижу, о чём ты думаешь, валькирия. У́мная валькирия, – с особым выражением произнесла Хель. – Что стало со вторым конунгом? – Он погиб с мечом и пирует в Вальхалле, – досадно ответила госпожа. «Если Гротти может намолоть что угодно из чего угодно, возможно ли ускорить выполнение моего задания?» Осмелившись, Лив рискнула спросить: – Скажи, Хель, почему ты не используешь Гротти, чтобы намолоть ногти, если они тебе так нужны? Так было бы быстрее, чем собирать их вручную. – Потому что не всё так легко, валькирия. – резко развернувшись, со сталью в голосе, ответила Хель. – Мельнице нужна жертва. Я знаю, что Бальдр дал тебе. Наивный светлый ас, думал, что я ничего не узна́ю. Хель всегда произносила его имя с нежностью. Казалось, и взгляд её в эти мгновения добрел. «Кажется, я понимаю, к чему всё идет. Не думаю, что Драупнир как-то поможет мне. Я слишком сильно задержалась, Один вряд ли примет меня обратно. В лучшем случае просто не примет...» – Пожертвуй кольцом и можешь быть свободна. Так и быть, я отпущу тебя. – Хель дала обещание Лив без намека на какой-то подвох. Выражение её лица как будто говорило: «Всё равно ты сюда вернешься. Снова.» Предложение звучало заманчиво. Лив коснулась подвески, чувствуя, как Драупнир отзывается теплом. Пора уже узнать, что случилось с её спутниками. Быть может, им нужна помощь? Особенно она нужна умирающему Сагру. «Надеюсь, что ещё не поздно» – Хорошо, я отдам тебе кольцо. Взамен прошу лишь сказать, почему ты так держишься за него? Почему не можешь просто отпустить? – С чего ты взяла, валькирия, что я не желаю его отпускать?, – возразила Хель, пытаясь скрыть дрожь в голосе. – Не для того ли ты Тора отпустила, оповестить всех, чтоб оплакивали светлого аса? И почему именно сейчас просишь Драупнир, а не когда он был у Бальдра? Хель отвела взгляд, шумно вздохнув. Её глаза налились печалью, и она отвернулась, пытаясь скрыть слезы. Успокоившись и придя в себя, она обратилась к девушке: – Будь ты на моем месте, Лив, ты бы отпустила Локи? Тут валькирия поняла, что Хель обо всём знает. Возможно даже о его недавнем (недавнем ли?) прибытии в Хельхейм. Но, казалось, хозяйку Эльвиднира упоминание Локи не трогало: у неё с отцом прохладные отношения. Когда троица прибыла в Хельхейм, она даже не удостоила его взглядом, не то, что приветствием. «Я её отчасти понимаю…» – Он сделал всё, – продолжила Хель, – чтобы Бальдр попал сюда. Я попросила. Взамен я обещала Локи свою помощь. Лив прониклась сочувствием к Хель. Почувствовав импульсивное желание подойти и обнять её, воительница сдержалась. Как бы великанша отреагировала? – Мы с тобой на одной стороне, можешь не сомневаться. – Лив сняла с шеи ожерелье, развязала узел и, сняв Драупнир, поднесла его Хель. Та, взяв украшение, подумала про себя: «Как жаль, что тебе здесь плохо, светлейший» Хель рассматривала кольцо, аккуратно касаясь, как бы боясь сломать. В этих её движениях было столько нежности, словно она гладит самого́ златовласого Бальдра. Вспомнив про стоящую напротив валькирию, она без колебаний положила украшение под жёрнов и начала раскручивать мельницу. Видя, как великанше тяжело, Лив без промедлений взялась за вторую рукоять, помогая. Понадобилось приложить немало усилий, чтобы жернов сдвинулся с места. Дальше было легче. Худая и высокая Хель, с проступающими наружу костями на одной половине тела, оказалась физически сильной. Вихрем кружились жернова и девушки вместе с ними. Совместная работа объединяет жителей разных миров. Камни тёрлись друг о друга, издавая то звуки ломающихся костей, то металлический скрежет. Казалось, что какофония звуков стала складываться в мелодию, в песню двух великанш. Спустя время на полу образовался толстый слой ногтей, вылетавших из-под жернова. Их количество неестественно быстро увеличивалось с каждым оборотом. Битый час прошел, и пол оказался полностью покрыт ногтями. Ни единого квадратного сантиметра не пустовало. Хель подошла к Лив, и приложила костяную руку к её голове. Прикосновение вышло холодным, но оно вернуло Лив воспоминания. «Кажется, я помню, как пришла сюда» – Мо́дгуд даст тебе коня. Ступай, валькирия, и помни, что однажды мы обязательно увидимся… Когда настанет время. Сказав эти слова, Хель исчезла. Воздух в комнате слегка потеплел. Лив стояла посреди комнаты, уставившись в одну точку. «Вот и всё, я свободна?» Она проморгалась, словно увидела морок, окинула комнату взглядом, и отправилась прочь. «Надо поспешить, узнать, как там остальные». Коридоры Эльвиднира, светлея, выпускали валькирию из своих объятий. Она шла уверенной походкой к выходу. Небо, как обычно серое, встретило её. «Путь в Железный лес лежал через эту гору.» *** Были преодолены километры – километры пути по булыжникам, чередующимся с зыбкой почвой. Лив прошла по берегу мертвеца, обходя змей, норовящих обвить её ноги, прошла утёс, на котором видела Бальдра, и, наконец, оказалась лицом к лицу с Железным лесом. Он угрожающе смотрел на неё в упор. Величественные ели-великаны давили своим присутствием. «С Локи и Тором здесь было безопаснее. Что ж, и это испытание мне придётся пройти самой», – подумала про себя Лив, решительно делая первый шаг навстречу судьбе. * Отрывок из «Песнь о Гротти» - эддической песне, не вошедшей в основную рукопись Старшей Эдды.