Время пришло

      Маленькая дверь, маленькая квартирка, маленький диван, маленькая грусть.       Человек проходит, не снимая обуви, и с усталой сдержанностью плюхается на единственное мягкое место в доме – тот самый маленький диван. Протертый местами, где-то даже проженный следами от сигарет.       Он сидит несколько минут, не двигаясь и отключаясь от мира. Отдохнуть, побыть без движения, без звука, без ярких цветов: кажется, еще немного и он уснет в процессе ленивого пережевывания тоски. Но нет, рука дрогнула, потянулась к пульту, и человек включает первый попавшийся канал с глупым фильмом. Или интересным фильмом. Может быть захватывающим? Может там лучшие актеры. Он не вглядывается и не слушает, только бессмысленно буравит глазами экран, а в голове гудящая усталость. Краем глаза он замечает движение в тенях, но не поворачивается и не смотрит: привык. Картинки сменяются, актриса с большими красными губами громко смеется и смотрит куда-то. Неинтересно, куда. – Время? – шепчет сгусток тени. Человек обычно не вслушивается, но сейчас решил послушать. А почему бы и нет: он делает телевизор тише, намного тише, так, чтобы стал разборчив этот едва заметный шелестящий шепот. Он не отвечает, ведь тень всегда продолжает говорить. И сипит она тихое: – Пришло время. – Вот как, – со сдержанным вздохом отвечает человек в пустоту.       Может, и правда, пора. Он косится в сторону ванной, сомневается пару секунд, но снова отворачивается. Красногубая актриса на экране кокетливо наклоняется к кому-то и говорит пару реплик, широко открывая рот.       Шепот рядом снова неразборчивый, давящий, он будто нежно царапает уши изнутри. Неприятное чувство, хочется скривиться и уткнуться головой в подушку, но он пробовал – это не помогает. – Посмотрим фильм вместе?       Тень бурчит что-то непонятное, но, видимо, утвердительное. Она медленно подплывает, сверкая неопределенностью. Человек не смотрит на нее. Не хочет. Это уже не интересно, даже не страшно, он просто не хочет. Да и фильм не особо хочется досматривать, как и двигаться, чтобы нажать на кнопку пульта и выключить его. – Отдых? – Да, наверное, – человек чувствует себя странно от того, что получается такой простой и тоскливый разговор. Он все-таки тянется к пульту и выключает звук полностью. Тень привычная, с ней действительно можно отдохнуть, а вот фильм раздражает воспаленный утомлением мозг. – Я надеюсь, титры будут скоро.       Он перестает следить за происходящим на экране, долго смотря в одну точку где-то в направлении телевизора. Он напряженно вслушивается в шелест со стороны, пытаясь в стоге неровных звуков выцепить хоть одно слово. Бесполезно, тень иногда совсем не разговорчивая. Но сейчас она ведет себя по-особенному: приблизилась, даже, кажется, тянется к человеку бесформенной рукой. Он протянул руку в ответ. Едва ощутимый холодный воздух, ничего нет, хотя краем глаза он видит, что они соприкасаются. Пускай так, это даже отчасти мило. Человек, наконец, немного расслабился, начиная следить за фильмом.       Красных губ больше нет. Теперь на экране только парочка мужчин, которые весело обсуждают что-то. Кадр сменяется: вот и та самая актриса. С размазанным макияжем, опухшими глазами. Видимо, произошло что-то плохое, но она видит мужчин, оживляется, вытирает слезы и бежит к ним. Тошно.       Час тянется медленно, очень медленно, человек едва не заснул под монотонный шепот тени. Временами он сжимает руку, пытаясь почувствовать ее. Кажется, будто даже и правда чувствует, кисло улыбаясь.       Титры. – Время? – тень облизывается. Или скалится. Или тепло улыбается. – Время пришло, – человек оставляет попытки понять ее и следит за тем, как черное пятно медленно перемещается в ванную. Он включает звук, делает погромче, чтобы не слышать шелеста. Теперь в квартире играет какая-то сладкая песня, такие обычно всегда помещают в титры: что-то с нотками трагизма и надежды.       Ноги натерты, обувь маленькая. Человек медленно плетется в ванную, с удовольствием замечая, что звук песни почти полностью заглушает нестройный шепот тени, которая сейчас косится на него из-под потолка. Разувается он только на пороге перед ванной.       Там, у потолка, рядом со смущенной темной массой, торчит труба. Квартира старая, без ремонта: плитка обкололась местами, раковина ржавая, где-то в углу грустит дряхлая тумбочка, а потолочную отделку местами украшает синеющая плесень. Также трубу, словно гирлянда, украшает веревка, которую человек еще очень давно повесил туда, заботливо завязав крепкую петлю.       Упавшая тумбочка, бездыханное тело, тень восторженно изливается заумным шепотом. Титры кончились.