Ушастый

Казалось бы, за все те века проживания в аду Люцифер видел и трогал все, что можно и нельзя. Оттого теперь просто неинтересно то, что когда-то интересовало от головы до пят. Но неожиданности на то и неожиданности, они всегда происходили и будут происходить. К примеру: влечение. Влечение к одной ну чересчур зазвездившейся особе, которая и по сей день показывала всю свою натуру, в виде вызывающих выходок. Эпотажности, если проще говоря. Ну а если совсем кратко – выебистости. И все-таки, сколько демонов пыталось сказать Люциферу хоть слово наперекор? Много. Сколько из них оставалось в живых? Нисколько. Кроме этой улыбающейся дылды-чудилы, что каждый раз подъебывал самого короля за его низкий рост. Почему тогда его костлявый зад все еще существует в Аду, а не находится в каком-нибудь небытие? Потому что почему? Потому что Чарли. Ну как сказать, все в это просто верили, не зная обратной стороны ситуации. Люциферу было интересно что на этот раз прелюбодей позволит себе сделать, сказать. От этого кровь разливалась по телу с такой скоростью, что он готов был схватит иной сердечный приступ. Но не об этом. Тело Аластора шибко Люцифера не интересовало. А вот его придатки — вполне себе. Как же. он. хочет. потрогать. его. блядские. уши. Каждый день взгляд падшего волей неволей был устремлен к его новому врагу-ненавистнику. Каждый раз, когда он отворачивался, краснощекий смотрел. Пожирал каждый раз самым голодным взглядом из всех существующих на «белом свете». Да даже сейчас, сидя за барной стойкой, Люцифер украдкой разглядывал нахального грешника, вертящегося вокруг младшей из семейства Морнингстар. То, что Аластор слишком часто мельтешит рядом с дочуркой – бесит не меньше, чем гнилое яблоко среди свежих. Ангельские брови нахмурились от того, как Аластор дотронулся до плечика его любимой дочери. — Падаль, – ругается король, отвернув голову в сторону бокала с пойлом, чтобы за секунду допить остатки и в конце концов снять с себя сюртук. — конченая оленина. Даже топот уходящей толпы никак не привлекает внимания Люцифера, что начал рыскать на полках рукой, уперевшись коленом в стул, таким образом компенсируя свой рост. И настолько сильно тянулся, что все, что было заправлено в брюки, просто в какой-то момент задралось, оголяя самую белоснежно-чистую кожу во всем Аду. А Аластор, прервавшись на такой нелепый вид, растворился в тени и предстал за спиной настолько тихо, что от легкого прикосновения холодной руки Самаэль чуть ли не вскрикнул, дергаясь и ошарашено заглядывая за спину. — Какого ты меня трогаешь? — Решил поддержать вас в такой серьезный момент. – усмехнулся тот, отпрянув и сев рядом. — Да пошел ты нахуй. Самаэль дотягивается до одной из бутылок с крепким алкоголем, скорее всего это был виски. Он не успевает открыть крышку, как из рук бутылку забирает тень, разливая напиток сначала своему хозяину. Только потом Люциферу. На что последний недовольно еще раз взглянул на ушастого, пытаясь выявить для себя, что это такое: уши или просто блядская прическа. Хотя, с одной стороны, к чему ему каждый день заставлять свои волосы стоять торчком? Это выглядело бы.. нелепо? Да он и так именно так и выглядит.

***

Впервые они не ссорятся, а мирно сидят за барной стойкой и выпивают очередной стакан алкоголя, даже не общаясь, что очень напрягало и без того натянутые нервы короля. Он ненавидит молчание. — Мне вот.. всегда было интересно, это уши или ты просто фетешист? – Самаэль голову набок склоняет, улыбается хитро и восторженно, ведь собственная персона находилась очень близко к желаемому. — И еще. Ты ведешь себя как эксцентричная сука, перед кем пытаешь показать себя красавцем, м? — Если я отвечу правдиво, то вы меня за ушком почешите? – Аластор склонился к лицу владыки, у которого получилось поперхнуться не только воздухом, но и слюной. — Я.. пропущу это мимо ушей, – мужчина голову чешет и без перерыва смотрит на малиновое ухо, распивая виски. — или тебе в кайф будет от того, что тебя чешут как животное? Улыбка Аластора нервозно дернулась, но осталась красоваться на лице. Он покусывает губу и громко смеется, запрокидывая голову назад. Это настолько нелепая ситуация, которая только могла быть в его жизни. Самаэль на это все чувствует себя несколько униженным, на что громко фыркает, пока Аластор не успокаивается, решаясь прильнуть поближе и опустить голову на уровень ключиц. Наступившая тишина стала несколько интимной, такой спокойной и волнующей. И это Радио-демон? Тот самый, что некоторое время назад посылал его нахуй и так открыто показывал свое недовольство насчет королевской особы? Люциферу не верится, но он, что удивительно, вовсе не противится этому жесту. — Перед кем пытаюсь показать себя, как вы там сказали.. «красавцем»? – Аластор издал какое-то гудение, облизнув сладковатые губы, вновь рассмеявшись. — Хотите услышать имя вашей дочери? Так вот, разочарую вашу особу. Это не она и никто из всех присутствующих. – руки упираются в стулик, прямо по сторонам от молочных бедер. Пришлось изогнуться как в последний раз, но это мало кого волновало. — Раз я ответил и ни разу не солгал, то я получу то, о чем говорил? — Ты, блядина, смеешься надо мной или что? Хватит строить из себя миловидную деву! – Люцифер вскипает, указательным пальцем тычет в лоб собеседника, обозлено чуть ли не рыча. Но вся злость заменяется страхом и чем-то гудящим в груди. Аластор двинул голову так, чтобы чужая рука оказалась полностью на малиновой макушке. — Как я могу смеяться над нашим Высочеством? Пару раз моргнув, сквозь стиснутые зубы Люцифер все таки разжимает ладонь, переместив ее к мягкому хрящику мужчины, нежно зажимая между указательным и большим пальцем. Ухо мягко дрожит, поддается ласке и получает ее: его мнут как в последний раз, натирают у самого основания, да так приятно сжимают, что аж выть хочется. Но держать лицо надо, грешник ведь сам вызвался на такую сладкую пытку, чем Люцифер пользовался в свое удовольствие. Сердце приятно ухало в груди, пока разум был полностью вовлечен в происходящее. На ощупь ухо оказалось очень нежным, пушистым и покладистым, полная противоположность обладателя оленьих придатков. Облизнувшись, пернатый зарылся второй рукой в саму макушку, пригладив дикое животное. Которое мечется из стороны в сторону, внутренне правда, но ему ничего не мешает делать это. Все настолько резко зачесалось, что охота просто льнуть и льнуть к рукам, что не свойственно самому себе. Поток мыслей не успел продолжиться, как зуд увеличился с геометрической прогрессией. Темные конечности в данный момент мучали не только уши, но и небольшие черные рожки, от чего на фоне сильно заскрипело радио. Грешник тут же вцепился в сюртук, вонзая в него ногти, почти разрывая его в клочья от сильного удовольствия. Голова начала увиливать разрываться от прикосновений, чтобы эта участь наконец прекратилась. — Ты похож на маленького оленя. — Помолчите, с вами приятнее общаться только тогда, когда вы молчите. От такой наглости внутрь ушей проникли фланги пальцев. Грешник закатывает глаза, потому что проникновение вызвало у Аластора слишком громкий крик и новый нервный позыв вдоль всей спины. Он выгибает позвоночник дугой, слышно скулит и извивается в королевских руках, пытаясь отпрянуть головой от Люцифера и вытащить пальцы из своих ушных каналов. Уши вжались в голову, от чего держать пальцы внутри было теперь не шибко удобно. Люцифер отстраняется, довольно ухмыльнувшись на такое поведение неприкасаемого демона. — Повторим как-нибудь потом. – хмыкает Самаэль, облизывая пересохшие губы. — Пошел нахуй. Радиоведущий натягивает улыбку сильнее, растворяясь в тени с поджатыми ушами и хвостом.